Михаил Ланцов
Хмурый Император. Том 3. Западная война
Предыстория
Николай много лет занимался серьёзным бизнесом. К сырьевой кормушке его не пускали: там своих всегда хватало с избытком. Поэтому приходилось крутиться и добиваться своего умом да усердием, а не верностью и «видом лихим да придурковатым[1]». Сложный бизнес в области промышленности и организации производства – вот его стезя. Большие проекты. И ещё большие сложности, кардинально усилившиеся в 2014 году из-за нарастающего пакета санкций. Но он держался. Он крутился. И мотался по всему миру, находя решения в, казалось бы, совершенно безвыходных ситуациях.
И вот в один «прекрасный» день его безумный забег внезапно прервался. Он погиб в теракте, вляпавшись в него в ходе одной из своих бесконечных командировок. Погиб. И тут же очнулся в теле тогда ещё Цесаревича Николая Александровича за несколько секунд до крушения поезда в 1888 году, махнувшись с ним личностью не глядя. То есть оригинальный Цесаревич погиб мгновения спустя где-то в XXI веке, а наш герой занял его «жилплощадь» – тушку.
Вот тут-то история и повернула не туда. Дважды.
Сначала запихнув в тело Цесаревича личность нашего современника из будущего. А потом ещё и сделав его Императором, ибо Александр III погиб – в отличие от оригинальной истории.
Попал так попал!
Но наш герой не растерялся. Он взял быка за рога и начал не только выживать, но и обустраивать свой новый бизнес. Ведь воспринял государство именно так.
Никаких традиций. Никаких предрассудков. Никаких ограничений.
Первым делом он занялся поднятием популярности Императора в народе и избавлением от дармоедов. Прежде всего – среди Августейшей фамилии. Он не стал сильно мудрить в этом деле. Просто спровоцировал их на выступление и отправил копать судоходные каналы в вечной мерзлоте. Никого не пожалел. Ни заслуженных офицеров и политических деятелей. Ни родственников. Особенно последних. Тем более что родственники они были только телу, но не личности…
Раз. И вокруг престола внезапно стало пусто. Из прямых потомков Александра II по прямой мужской линии остался только он сам да брат его – Михаил. Всё. Дальше шли уже боковые ветви потомков Николая I. Всех дармоедов разогнал. Одновременно с проведением безжалостной расправы над дармоедами наш герой окружал себя молодыми, голодными и зубастыми ребятами, чего-то жаждущими в этой жизни. Как Пётр I. Только в ещё большей степени экзальтации. А ещё он подтягивал талантов… всяких… со всей планеты. Всюду, где видел, старался привлечь. Поэтому на Волхове рос оружейный комбинат Браунинга, в Туле – оружейный завод Максима, в Нижнем Новгороде – автомобильный завод Даймлера, на Валдае – завод Цеппелина… и так далее, и тому подобное…
Как следствие, начались масштабные преобразования. Налоговая, денежная и финансовая реформы. Учреждение Парламента в формате Земского представительства. Судебная реформа. Полная переделка системы исполнения наказаний.
Да и сам Николай в глазах современников преобразился.
Никакой робости. Никакой духовности. Никаких скреп. Только холодный разум, расчёт и какая-то нечеловеческая жестокость. Он, сжав зубы, карал без жалости даже самых близких ему людей, если было за что. Даже заслуженных. Даже, казалось бы, ценных и важных. Не спускал. Но и награждал щедро. Ибо дело – прежде всего. Его дело. Его держава. Его Империя!
Николай активно вмешивается в мировую политику заплывших от безнаказанности европейцев. Где-то хитростью, где-то ловкостью, а где-то и не совсем законными способами отжимает земли, имеющие стратегическое значение, и ресурсы. Джибути, Новая Каледония, Панама. Он сформировал Таможенный союз, внутри которого у стран-участниц упразднены таможенные ограничения для движения товаров, капиталов и рабочей силы. И включает в этот союз Персию, Абиссинию, Сиам и Гавайи, закрепляя влияние в этих странах династическими браками. Ради чего без всякого стеснения «пустил в расход» тех родственников, что ещё у него остались. Должны же они отрабатывать своё высокое положение?
Он создал несколько ЧВК. С их помощью сорвал Испано-Американскую войну, вынуждая Вашингтон заключить мир с Мадридом. А потом с ходу вмешался в попытку Великобритании завоевать Трансвааль и Оранжевую республику. И добился победы этих лимитрофов, применив этими ЧВК дерзкую и совершенно неожиданную тактику. То есть утопив английские тылы в крови.
А потом началась Русско-Японская война. Её он блистательно выиграл, умудрившись посрамить на поле боя не только Японию, но и европейские державы. Заодно и запустив дредноутную и дирижабельную гонки… Ну и «отжав» себе – сиречь России – максимум выгоды от этой войны. Ведь война – продолжение политики другими средствами. Сама по себе она не имеет смысла – просто инструмент. Вот Николай и старался без всякого зазрения совести, отрезав от Китайского, Корейского и Японского пирога как можно больше. Пусть он и не прожуёт. Пусть. Но лучше что-то уронить, чем чего-то недобрать. Да и дерзкая уверенность, с которой он действовал, внушала страх его врагам: они начинали думать, что чего-то не знают.
Корею он ввёл в состав Империи как вассала. Хоккайдо, Курилы и часть мелких островов Японии, а также кусок Кюсю сделал землями непосредственно России. Как и Маньжчурию, Монголию, Восточный Туркестан с Тайванем и Хайнанем. Да ещё и сыновей своих младших обручил с дочерями Императора Японии и благородной девушкой дома Айсиньгьоро[2]. Их дети должны унаследовать престолы в соответствующих державах. Много? Очень много. Но никто ведь не против. После столь блистательной демонстрации силы русского оружия никто прямо сейчас не готов оспорить ТАКУЮ жадность. Ни одна страна Европы ещё не успела подготовиться к серьёзной войне. Тем более сам Император не тушевался, вводя своих врагов в страх и ужас…
Мировая война была неизбежна. И Николай только подкинул дровишек на её тлеющие угли. Почему? Так просто всё. Если ты чему-то не можешь противостоять, то это нужно стремиться возглавить. И получить с этого максимальную выгоду. Выгоду. Именно выгоду. Ведь зачем ещё воевать?
Пролог
1914, март, 26, Сочи
Николай вдохнул свежий, но уже довольно тёплый воздух. Было порядка 10 градусов по Цельсию[3]. Свежая, сочная, зелёная травка радовала глаз. Да и вообще – чувствовал он себя отлично. Очередная рабочая поездка по стране подходила к концу, и он, пользуясь случаем, решил поиграть в гольф.
Гольф ему нравился.
Гольф, покер и нарды. С каждым годом он ими всё сильнее и сильнее увлекался. Хотя времени и было в обрез. Шахматы не любил. Играл очень неплохо, но не любил. Они для него были тесными и в какой-то мере душными. Го… ну так… под настроение. А в гольф, нарды и покер он был готов играть всегда, особенно с сильными игроками.
А здесь, в Сочи[4], уже который год имелись, наверное, лучшие в Европе поля для гольфа. Да и не только они. Император вместо дорогого курорта развивал этот город как развлекательный центр мирового уровня. Этакий Лас-Вегас. А чтобы людям было приятно спускать во всевозможных казино свои кровные, ещё в 1890‐е начал строительство комплекса элитных и максимально эффектных гостиниц с шикарным видом на море и горы. Ну и всевозможные объекты, где можно отвлечься от казино и развеяться. Гольф-площадки. Горнолыжные трассы. Аквапарк. Стриптиз-клубы. Бары. Кафе. Кальянные. Рестораны. Всевозможная россыпь небольших горных отелей и санаториев. Большой ипподром, где постоянно проводились скачки верховых лошадей и колесниц. Первая в мире специально построенная трасса для автомобильных гонок. И так далее. В общем – гнездо азарта и разврата, где стало возможно обменять свои деньги на практически любые удовольствия.
На этот огонек ещё в конце 1890‐х начали слетаться мотыльки со всей России, Европы и исламских стран Средиземноморья. В нулевые же годы – особенно после успешной войны – это вообще превратилось в своего рода паломничество. Всё-таки слишком много здесь было всего такого, чего в Европе ещё просто не народилось.
К 1914 году вокруг Сочи вырос целый мир. Мир, приносящий деньги. Большие деньги. ОЧЕНЬ большие деньги. И позволяющий решать очень непростые вопросы в неформальной обстановке. Вот Император туда и заезжал. Инкогнито. Покер и гольф. Но так. Исключительно в качестве бонуса к рабочим поездкам.
– Николай Александрович, как славно, что я сумел вас тут застать, – произнёс подходящий к нему глава Имперской разведки, одетый, как и Император, для игры в гольф.
Император был в традиционном для себя «загуле». Правительство работало отлаженно, рутину разгребали подчинённые, а он позволял себе проводить стремительные «турне» по России, засовывая свой нос куда ни попадя. Он боялся, что ему станут скармливать дезинформацию или вообще откровенную ложь, вот и смотрел: что к чему в стране. А заодно и проверки устраивал, поддерживая в тонусе жителей державы. За минувшие годы они уже привыкли, что в любой момент Император мог «вырулить» из-за угла в самом что ни на есть затрапезном квартале. То попьёт пивка с мужиками-грузчиками, поговорив за жизнь. Само собой, не представляясь и будучи одет по-простому. То проверит работу какого-нибудь местного чиновника. Или там обратится к врачу с обострённым «поносом миокарда». Ну и так далее. Иногда его узнавали, а иногда и нет. В любом случае по России шли устойчивые слухи, что Император постоянно среди людей и непрерывно пытается разобраться в их бедах и невзгодах. Что дополнительно удерживало его рейтинг на том заоблачном уровне, где он находился уже добрых пару десятилетий. Всё-таки люди устают, когда ими правит один человек слишком долго. Вот наш герой и прикладывал все усилия к тому, чтобы стимулировать их одобрение своего правления.
Так вот – загулы. Император отправлялся кататься по стране, а ежели что нужно очень сильно, министры его вот так вот и ловили. Стараясь рвануть наперехват. Но обычно они не бегали. Слишком долго Николай не отсутствовал и времени хватало для здравой реакции даже по острым вопросам. Если же «прискакивал» кто, то только по очень острым и горячим делам, не допускающим отлагательств. Поэтому, смерив министра недовольным взглядом, Император тяжело вздохнул и произнёс:
– Рассказывай.
– Вчера проходила закрытая встреча министров иностранных дел Германии, Австро-Венгрии, Франции и Великобритании.
– Закрытая? Это как?
– Неформальная встреча, без публичного объявления. Мы о ней случайно узнали. Судя по всему – она не первая.
– И что там обсуждали? Или это выяснить не удалось?
– Удалось. Но ограниченно.
– Так чего ты прискакал? – удивился Император.
– Из того, что мои люди выяснили, можно сделать вывод, что Англия и Франция дали Германии и Австро-Венгрии гарантии невмешательства в случае их войны с нами.
– Великобритания – понятно. Но Франция ведь наш союзник.
– Подробностей выяснить не удалось. Пока не удалось. Только сам факт.
Николай потёр переносицу, а потом и всё лицо. Новости откровенно не радовали. За последние десять лет – с момента включения Испании в Таможенный союз – отношения с Францией заметно охладились. Слишком уж укрепилось положение её южного соседа. А ещё был референдум в Панаме, утвердивший там монархию специфического толка: её правителем могла быть только супруга Императора России. Этакий наследный домен, передаваемый супруге действующего Императора. Панама входила в Таможенный союз и таким образом окончательно выключалась из сферы влияния Франции. Разве что акции компании оставались ещё частично в руках французских акционеров, но это уже не сильно спасало общественное мнение. Не меньшее влияние оказывало и укрепление российских позиций в Сиаме. Русский капитал активно вгрызался в сырьевые мощности региона – прежде всего оловянные. И, как следствие, вытеснял оттуда французов. Ведь у России было не только финансовое, но и военно-политическое влияние. Тут и династический брак. И обучение молодёжи будущей элиты Сиама в России, что влияло на её воспитание и многие поведенческие реакции, а также на отношение её семей к российским бизнесменам. Сиам потихоньку так, вязко становился колонией России. Прежде всего – экономически. Так что Франция стремительно прокисала в своём союзническом порыве. Союз союзом, но деньги… это было слишком дорого и больно…
Великобритания же не желала сочетаться военно-политическим союзом, так как Россия методично выдавливала её из Персии. Пользуясь опять-таки династическим браком и интервенцией капиталов: их Николай Александрович умел привлекать очень недурно.
В то время как Германия и Австро-Венгрия крепко держались друг друга, готовясь, если потребуется, вести круговую борьбу против всех. Что удручало.
Тяжело вздохнув, Николай покрутил головой, повернулся и увидел, что водитель электромобиля[5], что привёз главу Имперской разведки, проявляет излишнее любопытство к его личным вещам. В то время как его водитель отошёл по нужде.
Император взял у сопровождающего подходящую клюшку. Встал в стойку. И ударил. Но пробивая мяч не в рамках игры, а по тому излишне любопытному водителю. Довольно тяжёлый резиновый шарик пролетел не слишком большое расстояние и очень удачно поразил бедолагу. Не то в шею, не то в голову.
– Повезло, – тихо буркнул Николай Александрович. – Думал: не попаду.
– Зачем? – удивлённо спросил глава Имперской разведки.
– Рылся в моих вещах.
– Я разберусь.
– Не нужно. Он своё получил. Думаю, в будущем будет осторожнее.
– Как вам будет угодно.
– Вы уже подкидывали французам информацию о том, что если немцы разобьют нас, то потом ударят по французам?
– Да. Но она не вызывает у них доверия. Англичане работают от тезиса «удовлетворения». Что, дескать, немцы и австрийцы удовлетворятся победой над Россией. Им этого будет достаточно.
– И что, французы верят в эту чушь?
– Верят.
– Как далеко у них всё зашло?
– Вчера они подписали какой-то протокол. Секретный. Его текст или примерное содержание выяснить пока не удалось. Но сам факт подписания чего-то вот так тайно выглядит очень подозрительно.
– Какова готовность Германии и Австро-Венгрии к войне?
– Перевооружение они завершили на восемьдесят и шестьдесят семь процентов. По остальному – есть разночтения. Однако в руководстве этих стран в целом высокие оценки готовности. Особенно в Австро-Венгрии, где доминирует всеобщая переоценка возможностей своих вооружённых сил.
Император задумчиво пожевал губы, наблюдая за тем, как деморализованный водитель электромобиля пытается прийти в себя и подняться с земли. Никаких эмоций. Просто какая-то пустота… звенящая пустота.
Союз с Францией был бы очень удобен. Если бы он, конечно, был не таким фиктивным. Война – просто продолжение политики другими средствами. Грубо говоря, она нужна только для того, чтобы либо «отжать ресурсы», либо не дать их отжать у тебя. В грядущей войне он не видел ничего интересного для России. Никакой особенной выгоды. А вот «европейские партнёры», напротив, видели.
– Интересно… чем они будут компенсировать немцам и австрийцам Китай? Да и вообще наши владения в Тихоокеанском регионе. Они ведь на них нацелились. Ничего по этому поводу не слышно?
– Николай Александрович, так это очевидно же.
– Очевидно?
– Конечно. Если ставить вопрос в таком ключе, то с Германией и Австро-Венгрией задумали расплатиться нашими землями в Европе. До меня доходили слухи, будто бы что-то подобное обсуждается. Германии обещали Польшу и Прибалтику, Австро-Венгрии – правый берег Днепра. Тут земли и хорошие, и рядом, и населены неплохо. Так-то бред, в духе концепции лорда Пальмерстона. Но если ставить вопрос так, как вы это сделали, то звучит вполне разумно.
– Думаешь – навалятся всей толпой?
– Неизвестно. Лайми точно пока посидят на своём острове да понаблюдают. Поведение же Франции непредсказуемо. Слишком много демократии. Она постоянно меняет вектор своих интересов и мечется из стороны в сторону.
– Италия?
– Скорее всего будут держаться нейтралитета, как и англичане, выжидая.
– Ясно… – произнёс Император и направился к электромобилям, удерживая клюшку наподобие биты. Ему всё же захотелось пообщаться с этим излишне любопытным водителем…
Часть 1
Veni[6]
Войны нельзя избежать, её можно лишь отсрочить к выгоде вашего противника.
Никколо Макиавелли
Глава 1
1914, апрель, 1, Санкт-Петербург
Император свернул своё турне и срочно отправился в столицу. А пока ехал – думал, обсуждая с главой Имперской разведки ситуацию. И чем дальше они обсуждали, тем мрачнее всё вырисовывалось. Явно сбивалась свора шакалов, чтобы отнять у него всё, что «нажито непосильным трудом». А значит – что? Правильно. То, чему нельзя противиться, нужно возглавить. То, чего не получится избежать, начать самому. Первым.
Поэтому уже 26 марта, ещё в дороге, он отдал приказ к действию. Хорошо и давно подготовленному действию. Император прекрасно усвоил схему действия что австрийцев, что англичан. И нанёс удар их же оружием – повстанцами: в данном случае – сербскими националистами.
Сербия к 1914 году представляла собой удивительный сгусток экзальтированного национализма, пропагандируемого на самом высоком уровне. Они словно с ума сошли, будучи одержимы идеями Великой Сербии[7]. Поэтому всевозможных психов, всецело захваченных всякими навязчивыми идеями, в Сербии хватало. Вот разведка Российской Империи и вышла на одного такого экзальтированного психопата. Ну и готовила его потихоньку. На самом деле не на одного. Но в данном случае – не суть. Использовали-то самого подходящего.
29 марта 1914 года Гаврило Принцип, обвязанный шашками, подкараулил Франца Иосифа в церкви во время воскресной службы, куда проник под видом служителя. Ряса очень помогла не только избежать обысков, но и хорошо укрыть взрывчатку. Пробрался. Выждал. И побежал вперёд, стремясь дорваться до Императора Австрии[8] и прежде нанести ему удар кинжалом. Это была импровизация. И этот клинок испугал людей, заставив действовать. Его оттолкнули. Попытались скрутить. Но не успели. Гаврило нажал на взрыватель… и… На нём было пять килограммов взрывчатки, упакованной в стальные контейнеры.
Бабах!
И всё.
Франц Иосиф выжил, но протянул недолго. Взрывом у него очень сильно повредило ногу крупными осколками. Да и в живот один угодил, плюс по черепу «щёлкнул» до трещины в кости и сильнейшего сотрясения мозга. Так или иначе, но в течение пары часов он преставился, не приходя в сознание.
Где жил этот дикий паренёк – выяснилось очень быстро. Имперские разведчики помогли, отправив анонимное письмо. Австрийская полиция тут же прискакала по адресу и нашла «идеальное рабочее место террориста». Благо разведчики оборудовали его особенно рьяно и вдумчиво, оставляя все необходимые следы, ведущие куда следует. И прежде всего переписку с неизвестным, убеждающим Гаврило в том, как люди хорошо заживут, если «падёт тиран». Что, дескать, Австро-Венгрия, известная как «тюрьма народов», рассыплется словно карточный домик от дуновения ветра. И славяне смогут освободиться от векового плена. Освободиться и воссоединиться. Ну и так далее, в том же духе. Переписка очень острая и яркая. На сербском.
А ещё там были материалы, позволяющие Гаврило действовать. Указаны лица, к которым можно обратиться, чтобы пробраться в храм. Как их найти. Кому заплатить. И так далее. Все они, конечно, в день покушения исчезли, утонув в Дунае. Но люди это были настоящие. Как и контакты, выводящие на высокопоставленных офицеров, состоящих при наследнике короля Сербии.
Францу Фердинанду, новому Императору Австрии, большего и не потребовалось. Он вскипел. И выкатил Сербии совершенно немыслимый ультиматум. Такой, что по сравнению с ним даже знаменитый «Июльский ультиматум» из оригинальной истории выглядел малозначительной мелочью.
Николай Александрович отработал оперативно.
Почти что следом за ультиматумом он выкатил ноту протеста: дескать, «Не теряйте голову!». А уже 30 марта, не дожидаясь ответа, объявил о всеобщей мобилизации.
– Пошла жара! – прокомментировал Николай Александрович, когда узнал, что 1 апреля в Германии и Австро-Венгрии также объявили о начале всеобщей мобилизации.
Расклад был интересным.
Германия и Австро-Венгрия с одной стороны, Россия и Франция – с другой. Италия, Испания и Великобритания держали нейтралитет.
Великобритания по причине того, что не смогла договориться с Россией в Персии. Италия из-за комплекса неразрешимых противоречий и неуверенности в победе какой-либо из сторон. А Испания… потому что её попросил не вмешиваться сам Император. Так в телеграмме и отбил:
– Пока рано.
Надо отметить, что в этом варианте истории Испания образца 1914 года была совсем не такой дряхлой и ничтожной, как в оригинальном. Победа в Испано-Американской войне, вступление в Таможенный союз и реформа вооружённых сил, проведенная силами специалистов Российской Империи, преобразили страну. В результате к началу 1914 года обновлённая Испания в военном плане была намного сильнее и опаснее Италии.
Супругой Альфонсо XIII стала Цецилия Мекленбург-Шверинская, получившая от Императора статус Великой княгини, седьмое место в «Великой сотне» престолонаследия России и очень богатый подарок – крупный кредит для королевства на крайне выгодных условиях. Да и саму Цилечку Николай осыпал подарками, уделяя ей массу внимания и денег. Что сказывалось… Испания, пожалуй, была единственным настоящим союзником России. Пока Россия была сильна. Пока. Ведь ничего не было решено окончательно.
Франция… Да, Франция была тёмной лошадкой. Точнее – непредсказуемой обезьяной с гранатой…
– Пошлите ноту протеста этим братцам-кроликам, – выслушав доклад о текущей обстановке, произнёс Император. – Выразите там наше негодование их милитаризмом. И пригласите сесть за стол переговоров.
– Да, Ваше Императорское Величество, – чуть помедлив, кивнул министр иностранных дел.
– Что вы так на меня смотрите? – после небольшой паузы спросил Император у собравшихся здесь силовиков.
– Николай Александрович – но ведь это война.
– Война, – кинул он, соглашаясь. – Или вы думаете, что её можно избежать? Я не вижу ни единого шанса этого сделать. России не простили то, что она посмела иметь свои интересы. Нам не простили занятие Панамы и завершение строительства там трансатлантического канала, выгода от которого уже сейчас – колоссальна[9]. Нам не простили независимости Южноафриканской конфедерации и нашего бизнеса там. Мы ведь агрегируем свыше девяноста процентов всего золота и алмазов, которые там добывают, вывозя их в Россию. Да ещё и у англичан с немцами «подсасываем». Это несправедливо и непростительно, по мнению любого цивилизованного человека. Так ведь? А наши оловянные карьеры и тропические плантации в Сиаме? А наш бизнес на Филиппинах? А наши нефтяные вышки и хлопковые плантации в Персии? А кофейные и хлопковые плантации в Эфиопии? А китайский бизнес? А Корея? А Япония? А наш карибский бизнес? Мы за последние четверть века настолько усилились и настолько укрепились, что это пугает многих старых игроков. И нам это не простили и не простят. Война – неизбежна. У нас постараются всё это отнять. А возможно – и что-то ещё. Сверх. Вы понимаете? А значит – что? Правильно. Белые начинают и выигрывают[10]. Почему мы должны уступать инициативу нашим врагам?
Совещание закончилось.
Все ушли накрученные и взвинченные. Николай Александрович направился к себе в кабинет поработать с бумагами. Спать не хотелось: слишком он накрутил себя.
Ближе к полуночи дверь тихо распахнулась, и вошла Клеопатра. Красивая. Всё ещё красивая. Возраст уже тронул её прелестный облик, но несильно. Так, лёгкой поволокой прожитых лет в виде редких, едва заметных морщинок и усталого, мудрого взгляда.
– Ты чего не спишь?
– Работаю. А тебе чего не спится?
– Война… – тихо произнесла она. – Это ведь страшно.
– Это неизбежно.
– Может быть…
– Что?
– Может быть, лучше было их убить так же? Как этого, с клеймом на афедроне? И войны бы не вышло.
– Малыш, есть объективные процессы. Их нельзя вот так взять и отменить. Что Вильгельм, что Франц Фердинанд – заложники своего положения. В их окружении много людей желает войны. По разным причинам. Чтобы предотвратить войну, мне придётся уничтожить львиную долю высшего руководства этих стран и серьёзно проредить крупных бизнесменов, которые всё это финансируют. И я ущемил их интересы.
– Но зачем?
– А почему я должен уступать?
– Ты же понимал, что это война. Зачем?
– Война. Но выбора у меня нет. Или я, или меня. Из сложившегося клубка противоречий не получится выйти миром. Слишком много амбиций и взаимно исключающих интересов. Кто-то должен уступить и отступить. И я не хочу отступать.
– Тщеславие? – повела бровью Императрица.
– Самосохранение. Проигравший будет съеден.
– Не понимаю… – покачала она головой. – Ты говоришь очень странные вещи.
– Экономика с каждым днём всё сильнее становится глобальной. Каждый уголок Земли становится востребован. Где-то картошку выращивать, где-то снаряды точить. Наше общество переходит в период возрождения давно утерянной Империи. Не этих непонятных образований с пузатыми и напыщенными варварами. А настоящей Империи. В своё время Наполеон Бонапарт почти сумел. Почти. Но это неизбежно.
– И ты хочешь побороться?
– Хочу.
– И тебе не жалко людей?
– Жалко. Именно поэтому и хочу попробовать. Если у меня всё получится, то я смогу предотвратить многие войны и жертвы, каким нет числа. Настоящая Империя – это не только величие правителя, но и покой для подданных. И если смотреть дальше, заглядывая в будущее, то перед человечеством сейчас стоит важнейшая задача: объединиться и выплеснуться за пределы планеты. В любой момент с Землёй может случиться какая-нибудь беда[11]. Но если люди будут жить на многих планетах, они смогут выдержать это потрясение.
– Грёзы… грёзы… – покачала она головой. – Признайся, ты просто одержим успехом. Ты заскучал после Восточной войны. Ты просто хочешь новых побед.
– Хочу, – улыбнулся Николай Александрович.
– А люди? Как же они? Ты ведь кладёшь их жизнь на алтарь своего тщеславия.
– Определённо, тщеславие мой самый любимый из грехов. Он так фундаментален. Себялюбие – это искусственный наркотик.
– Ты невозможен… – покачала она головой с улыбкой.
– В конце концов уже слишком поздно.
– А если бы я пришла раньше и попросила тебя остановиться? Ты бы остановился?
– Я бы обнял тебя. Нежно поцеловал. И начал эту войну. Я слишком долго к ней готовился. Больше двадцати лет.
– Больше двадцати лет? Ещё до нашей встречи?
– Да. Ещё до нашей встречи. После того крушения поезда в 1888 году я о многом задумался, взгляды на многое пересмотрел и пришёл к выводу, что новая Большая война неизбежна. Называй её войной за Римское наследство.
– Римское? Но при чём тут Италия?
– Италия ни при чём. А вот Римская Империя, что простиралась от Пиренейских гор до Евфрата – очень даже при чём. Прошло полтора тысячелетия. Пора собирать камни. Все эти державы, что провозглашали себя её наследниками, не стоили даже капли её истинного величия. Так. Жалкие напыщенные ничтожества. Первым, столетие назад, попытался это сделать Наполеон. Не вышло. Хотя он был близок. Теперь хочу я. Понимаешь? Хочу. Все эти двадцать пять лет хотел. И шаг за шагом готовился. Неужели ты думаешь, что я откажусь от своей мечты, когда подошёл к ней так близко?
– Так всё было только ради этого?
– Чего ты хочешь? – нахмурился Николай. – Я иду к своей цели. Ты со мной?
– С тобой. Но… нас ведь могут убить. Всех нас. Ты не боишься?
– Возможно, я буду банален, но мы всё равно все умрём когда-нибудь. Вопрос лишь в том, что мы перед этим успеем сделать.
