Михаил Ланцов
Сын Петра. Том 5. Ветер перемен
– Ты думаешь?
– Я не молодею, – печально произнесла царица. – Да, я родила ему трех сыновей и одну дочку. Один сын, правда, преставился. Но свой долг я выполнила. И красивее от этого не стала…
– Насколько я знаю, Петр Алексеевич свой супружеский долг выполняет.
– По случаю. И все больше со всякими случайными девками. Молодыми. Наливными. Не чета мне. Вот и сынок, боюсь, сорвется. Ты ведь знаешь, ему с этими… хм… горничными, нравилось. Поговаривают, что он только с ними был на самом деле радостным и довольным жизнью. Этого и боюсь. Мне кажется, что он слаб до женского племени. Держится, но слаб. И теперь, вкусив разврата…
– Я верю в Алексея Петровича.
– Я тоже верю, но страх берет. Нельзя его было так отпускать. Опасно.
– Да в чем опасность-то?
– Мне кажется, что, если бы у нас так к неграм не относились, он бы эту свою Ньёньосс в жены взял. Но то негры. А там наши бабы. А ну как к какой прикипит? Вон муженек-то мой хотел со мной развестись, в монастырь отправив, а Монсиху себе взять в жены. Мыслишь, что сынок, блажь такую не учинит?
– Он другой.
– Он только делает вид, что другой. Поверь, я его хорошо знаю. Они с отцом во многом похожи. Просто Леша… он, как мне кажется, что-то странное увидел в той церкви. Отчего повзрослел… ну, может, даже постарел. Так что все получилось кверху ногами – сын старше отца. Но это ведь ничего не меняет. Да, он держится. Но страсти, страсти в нем кипят какие! Да и девки иной раз бывают такие, что дух захватывает у самых крепких мужчин…
Арина устало вздохнула. И беседа пошла по кругу.
После отъезда Натальи Алексеевны царице потребовалась дежурная подруга, с которой можно было безопасно посудачить. И пусть не сразу, но таковой Миледи и стала.
Поначалу-то Евдокия Федоровна чуралась бывшей кормилицы своего сына. Но по мере набора ею политического веса стала сходиться ближе. В конце концов, та выглядела такой же одинокой и в общем-то испытывала аналогичный дефицит простого человеческого общения.
Что же до царевича, то определенный резон в словах царицы имелся. Арина и сама опасалась подобного сценария. Прикипит к какой-нибудь случайной девице. Привезет ее. И сделает супругой. С него станется. Или того хуже – заразу какую подцепит. Чай, дело нехитрое. Как его лечить? Так что она хоть и пыталась успокоить Евдокию Федоровну, но не сильно. Сама тоже переживала.
И сокрушалась.
Надо было настоять и отправить с ним Агнессу. Хоть какой-то присмотр…
Глава 6
1708 год, июнь, 3. Тула – дельта Вольты – Париж
– Давно мы не встречались.
– Да, давненько, – охотно согласился Никита Демидов, он же известный на всю Россию и не только оружейный промышленник.
– Не слышал? Говорят, кодекс трудовой царь ввел.
– Так и есть. Ввел.
– А я говорил – веры ему нет!
– При чем тут это?
– Как при чем? Обещал нам свою поддержку, а вон оно что вытворяет!
– Ты сам-то его читал, кодекс этот?
– А то как же? Нос свой сует в наши дела! Куда это годится?
– Разве там что дурное написано?
– Это наши дела! И это мы нанимаем людей! Как хотим, так и нанимаем!
– И то верно, – кивнул Демидов. – Но вон Лопухины доигрались в самостийность. Хорошо получилось?
– Ты про взрыв на пороховой мануфактуре?
– Только то, что они родичи жены, уберегло Лопухиных от гнева царского. Да и так – привилегию сняли. Теперь не только им, но и еще трем другим родам позволили пороховые заводы держать. По самому последнему слову техники оснащенные. Так что Лопухины рвут и мечут. Хотят построить несколько, чтобы сохранить свое преимущество.
– Блажит царь… ой блажит…
– А ты бы на его месте не блажил?
– Ну взорвалось. И что такого? Все равно войны нет, а запасы добрые. Мануфактура-то та очень много пороха доброго выпускала. Спокойно все восстановили бы. Чего этот ирод так терзает Лопухиных?
– За то, что подвели его. Не справились.
– Ой… да брось! В чем не справились-то?
– А вот не брошу. Как ставить мануфактуру пороховую, им царевич подсказал и лично участвовал в ее создании. Отчего она на голову али даже на две превосходила все, что было ранее. Выдавая добрый порох самой высокой пробы. Что наши знатоки, что иноземцы его нахваливали. И с селитрой он им помог. Вон как все поставил! Словно из воздуха ее берут в великом количестве! И еще много чего. Это все вообще его дело, которое он им доверил. А они подвели Алексея Петровича своей безалаберностью и безответственностью… – произнес Демидов и раздраженно махнул рукой.
– Ладно. Пусть так. Хотя, как по мне, царю бы помочь Лопухиным, а не поедом их есть. Ну да ладно. Его дело. Однако же все равно – не понимаю я этот кодекс. Зачем ввели? Ради чего?
– А затем! Людей нет. Поломки одни. Простои. И прочие неприятности.
– И кодекс это исправляет?
– Конечно! Пусть и не полностью, но исправляет. И да – его ведь не Алексей Петрович писал. Он собрал самых именитых заводчиков и с нами посоветовался. Так что, ругая кодекс, поноси и меня. Ибо и я руку к нему приложил.
– ТЫ?!
– Я. Постарался закрепить в нем сложившуюся у меня практику. Мы ее с Алексеем Петровичем уже несколько лет прорабатываем. Он ведь у меня много всего внедряет. Станки, машины паровые и прочие. Ломкое это добро. А чтобы жило, подход особый нужен. Вот и вышло, что на мне проверяли сей кодекс. Не только на мне, конечно. Но все же…
– Диво… диво… – покачал головой собеседник. – Почто же ты на иных заводчиков так взъелся?
– Я? На них? С чего ты взял? Вот дурь из головы – да, надобно им выветрить. В остальном какой мне резон с ними собачиться? Сей кодекс – великое дело. Простые рабочие, перед которыми его зачитали, оказались просто в восторге. Хотя ничего особенного там не было. Почти все и так применялось. Но одно дело – по моей воле, а другое – по государевой. С гарантией. Это им душу очень греет! Для нас же, заводчиков, этот кодекс в четверть, а то и треть повышает выработку за счет уменьшения простоя, брака и поломок. А также новые приемы позволяет внедрять.
– Ой как сладко стелешь…
– Не веришь?
– То просто слова. Пока я вижу, что царь обложил заводчиков дополнительными поборами. А ты ему в том помогаешь. Только резона твоего не понимаю. Ускользает он от меня.
– Ускользает? Так я покажу…
И они пошли в цеха.
Демидов решил на словах продемонстрировать то, что ему удалось внедрить у себя. В том числе благодаря этому кодексу. Наладившему нормальный, упорядоченный и дисциплинированный труд без штурмовщины.
Первый цех был прокатный, в котором делали заготовки для мушкетных стволов. Три пресса, четыре прокатных стана с приводом от паровых машин да с десяток горнов для нагревания. Здесь кованую болванку пробивали и раскатывали в бесшовную трубку.
Потом они перешли во второй цех, где проводили дорнирование этих заготовок. Специальным станком с паровым приводом. Для калибровки и выравнивания канала ствола. Потом заготовку обрезали по размеру и делали нарезку под казенный винт. Его тут же вытачивали. В этом же цеху просверливали затравочное отверстие и производили цементирование внутренней поверхности с последующей закалкой. В результате чего мягкий и вязкий снаружи ствол имел внутри гладкую, твердую поверхность.
Общая производительность этих пары цехов выходила не менее пятисот стволов в сутки. ПЯТИСОТ! Старым методом поковки и за неделю столько не делали. Всем предприятием. В год же с учетом праздников, отпусков, простоев и брака выпускали никак не меньше ста тысяч мушкетных стволов. Что находилось за пределами добра и зла в понимании местных жителей. Тем более что совокупно эти два цеха обслуживали порядка двухсот человек. Плюс ремонтная бригада. Ну и ребята на доставке заготовок, угля и прочего. Совокупно – около трехсот пятидесяти человек. А ведь для выпуска даже двадцати тысяч стволов в год ранее приходилось на этом направлении держать несколько тысяч квалифицированных сотрудников. И они высвободились. Сжигая при этом в разы больше угля, если не на порядок.
Часть этих людей Никита планировал направить на еще две такие линии – для карабинов и пистолетов. Кого-то задействовать на других, не менее важных направлениях. Так или иначе, но выхлоп от этой механизации и наведения порядка вкупе с хорошей мотивацией персонала оказался невероятный! Просто сказочный!
– Сто тысяч стволов… – тихо произнес собеседник, придирчиво осматривая готовое изделие.
– А ты думал? – усмехнулся Демидов. – Обязательный выходной уже снизил брак. Отпуск тоже уменьшил. Мы вообще с Алексеем думали о двух выходных – в среду и воскресенье. Чтобы люди на свежую голову трудились.
– И ты их все используешь? – спросил визави, указывая на ствол, словно бы и не слыша слов Демидова.
– Нет, увы, нет. Продаю с небольшой наценкой другим производителям оружия. Им это выгодно. Качество у них славное. Да и свой выпуск не нужен.
– Убедил, – произнес бывший раскольник, отложив мушкетный ствол. – С рабочими понятно. Славно и ладно. Не думал даже. А с крестьянами ведь все не так?
– А чего с ними не так? Алексей Петрович никогда не скрывал, что стремился отменить крепость. Ибо вред в ней видел великий. Вот и ввел Юрьев день[8], только шире, поделив крестьян на государственных и поместных. Последних, к слову, почти что и не осталось. С церковных земель всех в государственные переписали. А помещиков постоянно за всякие провинности земли и людей лишают. Али просто так переводят на службу по прибору либо за жалование. Там каждый десятый крестьянин хорошо если остался в крепости. И их количество уменьшается.
– Лукавство сие.
– В чем же?
– Зачем же Юрьев день вводить? Волю дал бы, и все. Ведь, выходит, государственные крестьяне стали личными крепостными царя. Разве нет?
– Так да не так, – покачал головой Демидов. – До посевной и после жатвы они вольны идти куда пожелают. А коли впряглись, то на сезон извольте потрудиться. Оброк и выкуп для поместных крестьян-то еще в налоговом кодексе был точно описан. Тут же уточнили многое иное, а также правила аренды земли, права отхожих и прочее. Даже условия перехода из крестьян в мещане и наоборот.
– Ты знаешь, как у поместных дворян от этого кодекса душа болит?
– Ой ли? У них? Их почти всех выгребают на службу под звонкую монету. Чего им там болеть? Ой, темнишь.
– Ну хорошо. Не у простых поместных…
– А… ну так аристократия да, здесь в роли заводчиков выступает. Бузу бузит и выгоды своей не видит.
– Ты думаешь? – язвительно усмехнулся собеседник. – Ослепла?
– Ну а как же? Ты видел, как работают новые хозяйства опытные? Вот где сила! Аристократам выгодно крестьян от земли отвязывать и переводить их на подряд. Ну или в крайнем случае на аренду.
– Скажешь еще… выгодно… ты представляешь, сколько это возни? И управляющие в такой мутной воде воровать будут…
– Так вот пускай и разбираются. А то, как будто, ведя дела по-старому, не воруют. Не, с таким подходом мы далеко не уйдем. Надо все это болото шевелить. Ибо польза от этого великая!
– Ты так говоришь, будто бы ты, Петр Алексеевич или сын его бессмертные. Не боишься? Люди ведь могут не понять.
– Ты мне такие слова не говори! – рявкнул Демидов.
– Так я же честно. Али думаешь, угрожаю?
– Ты-то? А бог тебя знает. Ведь ты был причастен к тем бедам, что в Туле творились несколько лет назад. До Собора. Может, и сейчас что задумал?
– Глупости, – отмахнулся визави. – Царь слишком спешит. Слишком много новшеств. Людей это дико раздражает.
– Так выгода!
– К черту выгоду! Они так не привыкли! Нужны годы, чтобы обвыкнуться. Понимаешь? Годы! А вы лошадей погоняете!
Немного поругались.
Матом.
Грубо.
Даже за бороды друг друга потаскали слегка. Не сильно. Только по клоку и вырвали. Считай, даже спора доброго и не вышло. Однако успокоились.
– Знаешь, сколько сбор в казну ныне? – устало спросил Демидов.
– Откуда?
– Только с подушной подати четыре с половиной мульона! А ведь еще десять лет назад совокупно едва мульон али полтора набирали. Тут же токмо с подушной. А всего по былому году приход составил девять мульонов восемь сот сорок тысяч. В этом, даст бог, еще больше выйдет из-за растущей торговлишки.
– Ого! – вполне искренне удивился собеседник.
– При этом крестьяне и мещане вздохнули с облегчением. Ибо налогов с них стали брать куда как меньше.
– Думаешь, из-за этого аристократы и дергаются?
– А то как же? Такие деньги мимо мошны стали уходить. Их же самих на мануфактуры всякие толкают и прочие непривычные дела. Куда более доходные, но там шевелиться надо… шевелиться. А их жирные зады от лавки и не оторвать. Прилипли.
– Не верю, чтобы они это долго смогли выдержать, – покачал головой визави.
– А куда им деваться? Обложил их царевич. Они даже собрания опасаются лишний раз устраивать, чтобы не привлекать его внимание. Он-то уже показал, что крови не боится и никакого милосердия от него не дождешься. Чуть что не так – его лейб-кирасиры могут и в нужнике утопить, сославшись на обостренный приступ слабоумия болезного.
– Поверь. Они что-нибудь придумают.
– Поглядим, – пожал плечами Демидов.
– Ты лучше о себе подумай. Если царя и царевича приберут, то и к тебе придут.
– А чего с меня взять? Я оружие делаю. А оно всем всегда надобно.
– Так дело налаженное. Ты тут особо и не нужен.
Демидов промолчал.
– Шучу… шучу… – примирительно поднял руки визави.
– Шуточки у тебя… тем более что в любой шутке только доля шутки.
– Я слышал, что из Речи Посполитой начали к нам крестьяне убегать. Ничего про то не знаешь? – сменил тему собеседник, видя, что Демидов не в том настроении.
– Ничего.
– Врешь ведь.
– А если и вру, то от чистого сердца. – фыркнул раздраженный Демидов.
– Я ж тебя предупреждаю как родного. Подстели соломки. А ты вон обиды какие-то обижаешься.
– Царевич воду мутит, – нехотя ответил Никита. – Нам людей остро не хватает для заселения южных земель. Вот он и тянет их, откуда может, через церковь. И с Речи Посполитой, и с земель османов. Всячески привечая и помогая. Государь им даже обельные грамоты выдает лет на пять, чтобы ничего не платили – только приезжали и селились, землю пахали или ремеслом каким промышлялись.
– Вот оно что… – покачал головой бывший раскольник.
– Но я тебе этого не говорил. Это не для всяких ушей слова.
– Понимаю…
* * *
Русская эскадра с дипломатической миссией достигла устья реки Вольта. И встала там. Сгрузилась на берег и отдыхала.
Тяжело дался переход. Тяжело.
Местные датчане и англичане нарисовались буквально через несколько часов. Вежливые такие. Покладистые.
Еду привезли и прочие припасы. Да расспрашивали – что почем и зачем. Столько тяжелых кораблей да еще с целым пехотным полком – для местных реалий аргумент. Очень весомый аргумент. У них в факториях совокупно людей жило меньше. Даже включая местных.
Про вооружение и выучку речи и не шло.
Таких гостей хочешь – не хочешь, а уважать будешь. Опасаясь спровоцировать. А то еще что перепутают и вместо мосси к ним заглянут на огонек. Да, Россия не воевала ни с Данией, ни с Англией. Но метрополии далеко, а эти прекрасно вооруженные люди – вот. Рядышком. И если что – могут концов не найти их супротивников. Как уже много раз бывало. И в столицах все проглотят или даже и не заметят. Тем более что все эти фактории были не государственные, а частные. Мало ли – что-то там не срослось.
Больше всего местных англичан с датчанами удивила чернокожая женщина в этой компании. Нет, ну так-то негритянка и негритянка. Что такого? Только вот вела она себя не как рабыня, а как очень уважаемый и оберегаемый человек. С ней даже глава экспедиции обращался крайне обходительно и вежливо, выказывая подчеркнутое уважение.
– Кто она? – тихо спросил один англичанин у члена экспедиции, поймав того в момент отдыха. Голландского морского офицера, сошедшего на берег.
– Ньёньосс?
– А? Кто? Вот эта, черная, – указал англичанин на нее.
– Ее так и зовут. Ньёньосс. Она помощница Миледи, одной из самых опасных женщин России, что ведает вопросами внутренней безопасности. Шпионов всяких ловит и заговорщиков. Ну еще эта негритянка известна как любовница наследника престола и мать одного из его бастардов.
– Любовница?! Принца?! – ошалело переспросил англичанин, потеряв дар речи.
– Так вся эта экспедиция из-за нее. Родителей навестить хочет. Вон и пехотный полк ей в почетный эскорт выделили. И корабли нашли, а стоили они весьма и весьма недешево. Ценит принц ее. Ой как ценит.
– Но она же негритянка!
– Ну… бывает, – пожал плечами член экспедиции. – У русских свои причуды.
* * *
– Сир, – почтительно произнес вошедший Кольбер.
– Новости?
– Да. По нашему делу.
– Все вон! – буркнул Людовик XIV, выгоняя присутствующих.
И минуту спустя они оказались в пустом помещении.
– Удалось?
– Пираты Магриба понесли тяжелое поражение, после чего отступили. И людей, через которых мы им подкинули эту мысль, посулив большие барыши, казнили. Как обманщиков.
– Но… как?
– На кораблях была установлена новая морская артиллерия русских. Очень неприятная и губительная для легких посудин пиратов. Говорят, что там получилась настоящая мясорубка без шансов на успех. Галеоны бы и остальных перебили, если бы те не обратились в бегство.
– Новая артиллерия… и ты, конечно, о ней ничего не знаешь?
– Только то, что она есть, и какие-то общие сведения. Это короткие шестидюймовые пушки, скорее даже гаубицы на каких-то хитрых лафетах. Наши морские офицеры только посмеялись над ними, когда я им сообщил и попросил консультации. Дескать, толку от них никакого в морском бою. Оказалось, что они ошибались.
– Список мне предоставь тех, кто тебя консультировал.
– Сир, они не могли знать.
– Не могли. Но им хватило ума поднять на смех то, чего они не знали. Вместо того, чтобы подумать, а лучше проверить. Как будто этот Петр со своим сыном глупости какие делал ранее.
– Балтийские пираты после битвы при Гибралтаре вряд ли нам помогут. А военные корабли выводить на перехват… это война, – сменил тему министр иностранных дел.
– Мы можем их перехватить там, у берегов Африки? Чтобы надежно. Чтобы никто не ушел.
– Нет, сир. Морской бой очень труднопредсказуемое дело. Если нам повезет и мы сумеем внезапно напасть на них во время стоянки, то да, удача может улыбнуться. В море же… – Кольбер покачал головой. – Бой может затянуться, а по темноте они уйдут. Не догонишь. Да и наши моряки в порту по пьяни болтать будут.
– Проклятье!
– Да, сир. Дело не вышло.
– Кого еще можно подключить?
– Ищу. Но надежды мало. По-хорошему было бы правильно начать с русскими обычную войну. Силами какой-нибудь Генуи. Чтобы русская армия к ним добраться не могла, а корабли наших протеже им пакостили.
– Так действуйте!
– Какой-нибудь Генуи… какой-нибудь… Все очень непросто. Генуя сейчас переживает очень непростые времена. И за войну с русскими они запросили с нас ТАКУЮ сумму, что даже у меня дыхание перехватило. Подобной наглости я еще не встречал.
– Они не хотят воевать?
– Они хотят денег. Финансовое состояние их республики аховое. Как верно подметил принц Алекс, они не разваливаются только потому, что их чайки засрали.
– И когда же это он сумел подобное подметить?
– Я состою с ним в переписке. И мы касались вопросов Италии.
– С нашим врагом?
– Формально мы с Россией не воюем и не воевали. Более того, поддерживаем добрые отношения. И даже торгуем. К тому же темы, которые мы поднимаем в переписке, полезнее скорее нам, чем им. Я так пытаюсь узнать их позицию по разным вопросам. Чтобы проще было предсказывать поведение столь странных и непривычных людей.
– Ты, я надеюсь, копируешь отправляемые письма?
– Разумеется, сир. По вашему первому требованию я предоставлю их. Они у меня подшиты в полном порядке. Это личная переписка, но в то же время государственная. Посему я отношусь к ней предельно серьезно.
– Хорошо. Пришлите мне эту подшивку. Я хочу почитать.
– Сегодня же вечером вам ее доставят.
– Что же до пиратов… – Людовик задумался. – Свяжитесь с самыми горячими головами из тех, с Магриба. И сообщите, что за упомянутые галеоны мы хорошо заплатим. Можете даже выдавать аванс.
– Они откажутся.
– Кто-то соблазнится.
– Надо, чтобы соблазнились их лидеры. Мы не сможем их заинтересовать суммой, достаточной для этого. Им наших торговцев грабить проще и спокойнее, чем с этой эскадрой иметь дело.
– Ну англичане ведь как-то грабили испанские эскадры?
– Я свяжусь с ними, – чуть подумав, произнес Кольбер. – Возможно, они захотят подработать. Но я не уверен. Джеймс ищет союза с Россией против своей сестры. А ей он совсем ни к чему. Русским, кстати, тоже. Это же нападение может спровоцировать его заключение.
– Сделай же уже хоть что-то! Проклятье! Мне иногда кажется, что ты беспомощный маленький ребенок!
– Да, сир. Конечно, сир…
