Княжна Мери – Михаил Лермонтов

Самая крупная и известная повесть из всех пяти, составляющих «Героя нашего времени». И самая насыщенная эмоциями и противоречиями, особенно последними. Противоречивость, видимо, ключевое слово этого произведения, в нем, как ни в какой другой повести цикла раскрывается сложная натура главного героя. Здесь так плотно смешалось всё положительное и отрицательное, что было заложено и проявлено в Печорине, так вычурно переплелось, дополнив одно другим, создав удивительно противоречивый (снова это слово), и в то же время невероятно цельный образ.В каждой из пяти частей романа высвечивается какая-то особенная грань этой личности, этого нового героя, про которого нельзя сразу и наверняка сказать – положителен он или отрицателен. Вот ведь, мастерство Лермонтова, если ко всему, что он сообщает о Печорине, подходить с формальной точки зрения, то трудно сыскать большего подлеца и гордеца, а если с позиции понимания чувств и мотивов, двигающих героем, то он превращается чуть ли не в образец для подражания, а некоторые впечатлительные девицы до сих пор в него влюбляются и готовы ему простить практически всё, себя они видят, наверное, не в образе Веры, он слишком трагичен и обречен, но и не в образах Бэлы и Мери, видимо, считают, что как раз они и подошли бы своенравному офицеру больше других, и он бы в них обязательно влюбился. Простим им их наивность…Грани личности Печорина, открывающиеся в четвертой повести, невероятно сближают его с другим героем русской литературы – пушкинским Евгением Онегиным. Если вспомнить строфы X-XII из романа в стихах, то придется признать, что они практически полностью подходят не только Онегину, которого описывают, но и Печорину тоже. Помните – то место, которое начинается со строк:

Как рано мог он лицемерить,

Таить надежду, ревновать,

Разуверять, заставить верить,

Казаться мрачным, изнывать…Не буду цитировать весь отрывок, всё же это, как-никак, целых три строфы, следовательно – 42 строчки, но вот еще одно место не процитировать не могу, поскольку оно намекает на ключевые эпизоды и «Евгения Онегина» и «Княжны Мери»:

Когда ж хотелось уничтожить

Ему соперников своих,

Как он язвительно злословил!

Какие сети им готовил!Сюжетная близость эпизодов пушкинского романа и лермонтовской повести, касающихся на самом деле совсем не любви, а кое-чего другого – соперничества – бросается в глаза. Онегин желает позлить Ленского, и ухаживает за Ольгой, Печорин испытывает раздражение в отношении Грушницкого, и дабы позлить его, разыгрывает роман с княжной Мери Лиговской. Коллизии развития сюжетов разнятся, но сходятся в финальной точке – раздражающие соперники оказываются убитыми на дуэлях, причем, оба главных героя – Онегин и Печорин – этого на самом деле не хотели.Черствость и даже циничность Печорина по отношению к одним представителям «водного» общества Кисловодска компенсируется чувственностью и доверительностью к другим. Таким образом герой предстает не только человеком, способным перечеркнуть чужую жизнь, насмеяться над чужими чувствами, но и самому испытывать глубокие чувства и по-своему трактовать честь и справедливость.Если вдуматься, то становится ясно, что молодой Лермонтов не просто описал некий характер, с большой долей личных качеств и проявлений, но и поднял прямо-таки философскую проблему, которая в начале-середине XIX века еще не была окончательно сформулирована и иллюстрирована. Он обозначил истину, что истины нет. Нет положительных и отрицательных персонажей, как нет плохих и хороших людей, каждый человек имеет свою «правду», свой внутренний кодекс, и там – внутри своего восприятия мира и себя в этом мире – он всегда прав. А если и оказывается неправ, то он всегда может обосновать свое право на эту неправоту.Конечно, если он не наделает фатальных ошибок, которые заставят его всё переосмыслить и признать свою несостоятельность. Когда такое случается, то теряется интерес к процессу, то есть, к жизни. И тут, если хватает характера одним, или наблюдается его полное отсутствие у других, речь может заходить о суициде, как физическом, так и духовном. Не судите меня, что перемудрил, но на мой взгляд, знаю, что спорный, уходы в религию или эзотерику после серьезных жизненных крушений и есть такого рода – духовный суицид.Но это я уже отвлекся, вернемся к Печорину, который еще относительно молод и обладает очень лабильной психикой, его пережитые треволнения заставили волноваться и даже прослезиться, но из седла не выбили, хотя, возможно добавили еще некую долю холодности и отстраненности в качестве защитной реакции.Заголовок же своей рецензии я одолжил у фильма Иосифа Хейфица, снятого по рассказу Чехова «Дуэль». Дело в том, что этот парадоксальный эпитет подходит не только Лаевскому, но и Печорину. И показательно, что Олег Даль играл обоих: Лаевского в том самом фильме, и Печорина в фильме-спектакле «Страницы журнала Печорина».

Собираясь в Пятигорск, нельзя не вспомнить это произведение Лермонтова, так что я решила освежить школьные воспоминания и перечитать данную повесть, обращая отдельное внимание на описание природы и достопримечательностей. Не помню, какое впечатление «Герой нашего времени» произвел на меня в юности, но сейчас история приятно удивила, это не «пыльная скучная классика», а весьма занимательная, яркая, психологичная проза.цитатыЯ не позволил себе над ним ни одной насмешки: она его уважает, как отца, – и будет обманывать, как мужа… Странная вещь сердце человеческое вообще, и женское в особенности!Отчего это? – оттого ли что я никогда ничем очень не дорожу и что они ежеминутно боялись выпустить меня из рук? или это – магнетическое влияния сильного организма? или мне просто не удавалось встретить женщину с упорным характером?

Надо признаться, что я точно не люблю женщин с характером: их ли это делосвернутьБыло любопытно следить за героями, изучать красивый текст Лермонтова и знание финала вовсе не портило восприятие. Единственное, что не дало мне поставить высший балл- это некая наигранность, этакая байроновская поза Печорина, вообще романтизм не столько литературы, сколько высшего общества того времени (если верить художественному произведению, что оно таким было). При всей моей нелюбви к антигероям, все же жители «достоевского подполья» кажутся мне интереснее и более пугающими, чем «часть той силы, что вечно хочет зла» Лермонтова.цитатаА ведь есть необъятное наслаждение в обладании молодой, едва распустившейся души! Она как цветок, которого лучший аромат испаряется навстречу первому лучу солнца; его надо сорвать в эту минуту и, подышав им досыта, бросить на дороге: авось кто-нибудь поднимет! Я чувствую в себе эту ненасытную жадность, поглощающую все, что встречается на пути; я смотрю на страдания и радости других только в отношении к себе, как на пищу, поддерживающую мои душевные силы. Сам я больше неспособен безумствовать под влиянием страсти; честолюбие у меня подавлено обстоятельствами, но оно проявилось в другом виде, ибо честолюбие есть не что иное как жажда власти, а первое мое удовольствие – подчинять моей воле все, что меня окружает; возбуждать к себе чувство любви, преданности и страха – не есть ли первый признак и величайшее торжество власти? Быть для кого-нибудь причиною страданий и радостей, не имея на то никакого положительного права, – не самая ли это сладкая пища нашей гордости? А что такое счастие? Насыщенная гордость. Если б я почитал себя лучше, могущественнее всех на свете, я был бы счастлив; если б все меня любили, я в себе нашел бы бесконечные источники любви. Зло порождает зло; первое страдание дает понятие о удовольствии мучить другого; идея зла не может войти в голову человека без того, чтоб он не захотел приложить ее к действительности: идеи – создания органические, сказал кто-то: их рождение дает уже им форму, и эта форма есть действие; тот, в чьей голове родилось больше идей, тот больше других действует; от этого гений, прикованный к чиновническому столу, должен умереть или сойти с ума, точно так же, как человек с могучим телосложением, при сидячей жизни и скромном поведении, умирает от апоплексического удара. Страсти не что иное, как идеи при первом своем развитии: они принадлежность юности сердца, и глупец тот, кто думает целую жизнь ими волноваться: многие спокойные реки начинаются шумными водопадами, а ни одна не скачет и не пенится до самого моря. Но это спокойствие часто признак великой, хотя скрытой силы; полнота и глубина чувств и мыслей не допускает бешеных порывов; душа, страдая и наслаждаясь, дает во всем себе строгий отчет и убеждается в том, что так должно; она знает, что без гроз постоянный зной солнца ее иссушит; она проникается своей собственной жизнью, – лелеет и наказывает себя, как любимого ребенка. Только в этом высшем состоянии самопознания человек может оценить правосудие божие.свернутьКажется, что герои скорее от скуки, от праздной жизни придумывают себе проблемы, изображают из себя таинственных и непонятых героев романа, как едко заметил Печорин о Грушницком или же выставляют себя злодеями, рисуясь собой и перед читателями, как сам главный герой.цитатаСердце мое болезненно сжалось, как после первого расставания. О, как я обрадовался этому чувству! Уж не молодость ли с своими благотворными бурями хочет вернуться ко мне опять, или это только ее прощальный взгляд, последний подарок – на память?.. А смешно подумать, что на вид я еще мальчик: лицо хотя бледно, но еще свежо; члены гибки и стройны; густые кудри вьются, глаза горят, кровь кипит…свернутьТак что, подводя итог, стоит иногда возвращаться к школьной программе, чтобы вновь приобщиться к сокровищам русской классики и оценить происходящее «взрослым» взглядом.

Думаю вы замечали, что когда перечитываешь добротную классику, каждый раз находишь для себя что-то новое, что прошлый раз и не рассмотрел. И если в школьные годы больше обращаешь внимание на внешнее, то с возрастом на психологическую составляющую произведения. Сколько интересных рассуждений на темы жизни и смерти, отношений мужчина – женщина, великолепное раскрытие образов. Одна из лучших повестей о любви в русской классической литературе.Печорин решил приударить за княжной Мери не только, чтобы позлить Грушницкого, здесь еще и желание подчинять своей воли все, что окружает. Действует он по своему давнему плану «Искусство обольщения». Как много женщин уже попались на эту удочку ! Григорий Александрович даже скучает, потому как знает все наперед. Немного внимания и заинтересованности объектом, приправленные доверительным рассказом о себе. Не будет лишним и чувство юмора. Обязательно комплимент партнеру, но важно не переборщить, а найти в ней нечто потаенное, что она сама в себе любит. Говорить больше глазами, нежели языком. Да, и не забыть про легкую ревность. Ох, нехорошо, г-н Печорин, нехорошо, играть людскими чувствами. И если княжна оправится, от любви до ненависти, как известно один шаг, то Грушницкого не воскресить. Он, конечно, самовлюбленный болван и на поверку оказался с подленькой душой, но парня, все равно жаль.Если с треугольником Печорин-Мери-Грушницкий все понятно и на поверхности, то его отношения с Верой гораздо интереснее. Из повести ничего неизвестно о докавказских отношениях Григория и Веры, кроме того, что они уже не первый год знакомы, были любовниками, расстались и вновь встретились на водах. Вера замужем, ее муж уже стар и является дальним родственником Лиговских. Княгиня Вера Лиговская, а точнее «Княгиня Лиговская», этот роман Лермонтов начинал писать за пару лет до «Героя нашего времени», но так и не закончил. В нем он расскажет предысторию отношений на заре юности героев.Вера тяготит Печорина своей ревностью, бесконечными упреками и любовными признаниями, но велик и страх потерять ее

При возможности потерять ее навеки Вера стала для меня дороже всего на свете – дороже жизни, чести, счастьяТолько она прочувствовала его всем сердцем, только она смогла понять. Прощальное письмо тому подтверждение. Увы, зло может быть привлекательно.