Михаил Сергеевич Мишанихин
Совершеннолетие века

Полная версия

– Это кто?

– Говорят, поэт…

(из услышанного)

ISBN 978-5-0050-3087-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Подмосковный блокнот
«…тьма, пришедшая с запада, накрыла громадный город…» (М. А. Булгаков)

«А стены всё те же, и город всё также…»

А стены всё те же, и город всё также
Кишит муравейником, носит пустое.
Задёрнуты шторы, но всё же, но в каждом
В заветном углу бережётся благое.
Мне новые люди в беседе душевной,
Как прежние, память свою открывают.
Как всё же похожи обида и скверна!
И радости также нас всех освещают.
Не к людям я ехал сюда – к обстановке.
Ветра перемен спёртый воздух прогнали.
Шумят на листе голоса, заголовки —
История скромно заходит слогами.
И только одна меня греет всё также.
Моя дорогая, твой свет очень важен.

«Здесь снег не кружится – метёт…»

Здесь снег не кружится – метёт
Большим колючим помелом.
Узбек оранжевым пятном
Бой с зимней серостью ведёт.
Рождённый в тёплой стороне,
Керим за пять рабочих лет
В Москве освоился, и нет
Удобнее ему нигде.

Столицы стран, как поролон,
Без отпусков и выходных
Из всех земель, со всех сторон
Амбициозных и шальных,
И обречённых – всех подряд
В себя впускают, и Москва
Не исключение. Летят
И едут города сюда.

На тротуаре столпотворение.
На перекрёстке, как наваждение,
Столпотворение…

Многоязычно, многолико,
Шутя и споря (зло порой),
Совсем не в высь, а в ширь, но лихо
Растёт обжора золотой.
Зачем Тельцу седьмое небо?
Он на земле не всё подмял.
Выходит миллиардной требой
Очередной жилой квартал.

Не будет здесь станков и прялок,
Не будет радости труда.
Красив, но почему-то жалок
Район ваш новый, господа.
Набьются во дворы машины.
В дома забьётся ширпотреб.
Быт засосёт людей в причины.
Даль скроет новый небоскреб.

На тротуаре столпотворение.
На перекрёстке, как наваждение,
Столпотворение…

Выходит ночь. Огни повсюду.
Искусственный холодный свет.
Ненастоящности подспудно
Сметает резкость дождеснег.
Над мутной и сырою сказкой
Тьмой непроглядной небеса.
Следят с небес, сияя красным,
Глаза чужого существа.

Там, где зима

Есть, говорят, на севере страна,
Там снег ложится в праздник Покрова,
И в декабре безумно белый вид.
Метели кружат, и мороз не спит.
Мир обновляется, укрывшись ото всех.
Хрустальным колокольцем детский смех.
Для игр потешных классная пора:
То духом властвует высокая гора,
То снежный бой, то быстрые коньки…
В стране стоят волшебные деньки.
Когда же к нам, зима, ты доползёшь?
У нас: декабрь, плюс семь и мерзкий дождь.

Время Снеговика

Заметелило, мелко, споро,
Белым холодом по пожухлому.
Видно, рядышком, видно, скоро
Придёт времечко власти Пухлого.
С не снимаемой доброй маской,
Где с лопатой, а где с метлой
Он всезнающий (нос указкой)
Безраздельно царит страной.
Пособляют мороз с метелью.
Вьюга гимны поёт заздравные:
«… Царь наш снежный, твои владенья
Будут чистыми, будут славными.
Небо стелет, царь, землю пухом,
Солнце светит, чтоб веселей
Жизнь была и ходила слухом,
Что нет в мире тебя щедрей…»
В этом мире все непременно
Время движется, всё меняется.
Снеговик идёт к трону, верно.
Вот и статуи появляются.

«В воздухе летают мандарины…»

В воздухе летают мандарины.
Старый календарь усох совсем.
Кое-где сверкает позитивом
Ожиданье добрых перемен.
Прежние надежды принимают
Планы и задачи новых дней.
Шарики на ветках отражают
Нежный добрый свет мечты твоей.
Что тебе сегодня, друг мой, мнится?
Что попросишь под курантный бой?
Всеми красками ещё одна страница
Книжная исписана тобой.
В уголке её я аккуратно
Напишу цветами от души:
««Быть с тобою рядом мне приятно.
Ты и впредь шагай, рискуй, ищи»».

«Я покрашу стены белым…»

Я покрашу стены белым,
Чтоб светлее стало в доме.
В настоящем угорелом
Мне не видно лучшей доли.
Я привык. Одно и то же:
Средь людей, но одинокий.
В тишине закат итожит:
«„Вышли, Миша, твои сроки“».
Вышли. Значит, дверь открыта.
Что же мне сидеть? В дорогу!
Вся Россия без лимита —
Это мало или много?
Не достоин быть семейным,
Для чего тогда палаты?
Полечу благоговейно.
Может, где-то и когда-то
Это так же мне наскучит,
И тогда в небесной выси
Выйдет маленькая туча
И омоет мои мысли.

Снегопад

Ночь, и небо лебяжьим пухом
Застилает мою дорогу,
Словно хочет зима-старуха
Задержать меня, чтоб до сроку
Не попал я к заветной цели,
Притомившись, уснул в перине,
Чтоб кружили над мной метели,
Упокойные песни выли.
Не до сна мне в такие ночи.
Я люблю снегопад стеною,
Когда звёзды-снежинки прочно
Дружбой сцеплены меж собою…
И со мной. В этой сказке-танце
Я кружу, весь покрытый снегом.
Ах, как хочется рассмеяться!
Не держусь – разливаюсь смехом.

«Знал же. Знал же прекрасно заранее…»

Знал же. Знал же прекрасно заранее,
Что влюблённость – сплошное страдание,
Но влюбился. Эх, страсть окаянная!
С её глаз и фигуры, как пьяный, я.
Были ясными мысли тверёзые,
Но зажглись чувства алыми розами,
И затмили рассудок желанием.
Я не ем и не сплю без свидания.
Не минуты покоя отныне мне.
Без неё все проспекты пустынями.
Ну, а с ней (даже лишь в сообщениях)
Всюду счастье до одурения.
Утонул, захлебнулся в эмоциях.
Не разумный без карты и лоции
До крови бьюсь о скалы ревнивые,
Растерял все возможные силы, и
Я себя растерял. Эх, пропащий!
Что же я не живу настоящим?
Знаю. Знаю: влюблённость обманная,
Однобокая, окаянная —
Не любовь со свободой и верою.
Только, вряд ли, себя переделаю.
Вновь влюбляюсь, влюбляюсь без устали.
Без влюблённости, знаешь ли, пусто мне.

Муза

Стены, стены, стены, стены…
Всюду, где она ходила,
Окружали серым, белым,
Закрывали перспективу.
Удушающим уютом
Варианты отвергали,
И казалось на минуту,
Что развитие едва ли.
Но она весёлой кистью
Открывала в стенах двери
В города, моря и выси —
К тем мирам, что в ней горели,
Что ночами окружали
Сновидением-мечтою.
Стены – матрица реалий,
А она была другою.
Чистый свет свободной Музы
Не упрятать в плотных стенах.
Дух и мысль своим союзом
Разрушают все пределы.

«Мир летит, себя ломая…»

Мир летит, себя ломая,
В самый низ по крутосклону,
Не жалея, забывая
И не плача по большому.
Никому вокруг нет дела
До потерянных и смерти,
Хоть и правит фетиш тела
И здоровый образ в тренде.
В хлам устои, совесть, нормы.
В мусор родопродолженье!
Под откос. Давно ли? Долго?
Да от года изобилий
Зародилась жизнь без толка
Скукой смертной, ленью сильной.
Дориан, Маркиз, Печорин,
Мастер с рыжей Маргаритой —
Все они в своей никчёме
Переплюнуты, забыты.
Новомодные герои
Адской смесью полнят души,
И не помнят, что в истории
Блуд империи разрушил.
Синим пусть горит всё, алым.
Никого не жалко. Иохоу!
Только кайф имеет право.
Мир летит. Огонь и грохот.

«Небо за год истрепалось…»

Небо за год истрепалось,
Серой покрылось пылью.
Всё, о чём тайно мечталось,
Стало вчерашней былью.
Нотой промчались песни.
Вспышкой сверкнули картины.
Только лишь память вместе
Держит, кто был единым.
Свежая льётся из крана
Вечного водопровода.
Бренность, бездонная яма,
Ждёт дары нового года,
Жаждет чистые встречи,
Алчет яркие ссоры.
Все начинанья конечны
С пылью пустых разговоров.
Вот и открыта страница
С главным числом «Восемнадцать».
Снова, что будет сниться,
Станет осуществляться.
Брызнут, не сдержатся слёзы
Полного радости смеха.
Год начинается взрослый:
Совершеннолетие Века.
Небо городом-щёткой
Чистится. Мга стеною.
Вечер. Зима, как тётка.
Чем обогреться зимою?
(2 января)

«(Р.О.)…»

(Р.О.)
Грустные мысли тенью на солнечный день,
На свежий снег, на улыбки встречных прохожих.
Не пробиваемая, не растворимая тень.
Хмуро и кисло. Озноб пробегает по коже.

Даже надежды всегда согревающий луч
Нынешний мрак не развеет. Отчаянье тучей.
Кто ты и с кем? Пустота и молчание суч-
их часов, словно дождь ледяной и жгучий.

Эх, безнадёга! Ты вновь одинокий совсем.
Псевдотоварищи без отпечатков сбежали.
Яркие окна, сквозняк нависающих стен.
Фото далёкой жены на телефонной скрижали…

«Снег за окном электрички…»

Снег за окном электрички,
Словно помехи в эфире,
Словно, отбросив привычки,
Заново я в этом мире.
Нет ещё опыта, цели.
Не осмотрелся, не понял.
Не объявляли про двери,
Мне ещё рано на волю.
Что меня ждёт на платформе
Станции «Новые дали»?
Рано об этом. По норме
Мне выдаются печали.
Радости так же в лимите.
Прочь опасенья иллюзий!
Дать сюда свежесть открытий!
Здравствуйте, новые люди!
В сопровождении Стинга
Я выхожу в вечер снежный.
Чем же я не снежинка?
Время придёт и исчезну.

«Ночь глумилась над тихим городом…»

Ночь глумилась над тихим городом:
Жгла морозом и ветром била,
Во дворы, словно за вороты,
Снег горстями кидала – шутила.
Выли черти во тьме за окнами,
И, казалось, конца не будет
Беспросвету, словно прокляты
В своих норах беспечные люди.
Но устала ночь баламутная.
Тишиной сменилась позёмка.
И на улицы сумрачно мутные
Любопытным и скромным ребёнком
Новый день заходил и по Видному
Разливал, не скупился на краски.
Слышал в этом: будет всё мирно и
Не ищи не измен, не опаски.
С блеском в окнах дома и жители
Просыпались, встречали солнце.
А вы чудо подобное видели,
Когда радость средь буден льётся?

«То ли люди, то ли тени…»

То ли люди, то ли тени
Средь деревьев и кустов
В страстном танце в тяжком хмеле
Молят призрачных богов.
Просят счастия земного,
Удовольствий каждый час.
Просят, а в ответ не слова.
Равнодушен лунный глаз.
И уже стоять не в силах,
Распластавшись по земле,
По инерции порывов
Тени тянутся ко мне.

«Как всё абстрактно! Так всё воздушно!..»

Как всё абстрактно! Так всё воздушно!
Нет чётких линий. Цветов нет ясных.
Любовь в капризах, и в злате дружба,
А перемены, как вздор, напрасны.
Меняем лица, а люди те же.
Дома меняем, а грусть всё та же.
Шептал мне кто-то: «» Был счастлив прежде,
Но время как-то свершило кражу».
Я знаю точно, что нет в природе
Ни ровных линий, ни красок чистых.
И омут часто таится в броде.
И к солнцу ветви берёз повислых.
Живу на стройке, и дни, как камни,
Ровняю, чищу и подгоняю.
Не ошибиться б в проекте главном,
Но с новой вводной я всё меняю.
Всё, что шептал я тебе, всё правда.
Но к моим чувствам ты равнодушна.
Вчера угасло, явилось Завтра.
Мне без ответа темно и душно.
Я настежь окна и с ветром к солнцу
Сквозь серость неба заре навстречу…
В достатке сил, чтоб жить, бороться.
Нет чёрных линий, ведь путь мой млечный.

«Засыпаю свет и шум…»

Засыпаю свет и шум,
Чтобы думать не мешали.
Засыпаю. Сотни дум
Обнимают мягкой шалью.

Выделяется из них
Мягким, нежным фиолетом
Полусонный мир моих
Не исполненных сюжетов.

На горе уютный дом,
Сад тенистый, яблок пятна.
Вечер ластится котом.
Ветерок цветочно-мятый.

Из беседки детский смех
Птичьи трели разбавляет…
«Что же, друг, мечтать не грех,» —
Ночь виденье засыпает.

На Вы

«Мы всё чаще себя
не узнаём в зеркалах…»
(И. Калинников)

На город надвигался свет,
Когда ты дверь открыла,
И вместо тёплого «Привет»
Упрёк холодный хлынул.
И на меня вернулась ночь,
Навязчивость вопросов:
«Как дальше? Неужели прочь?
Неужто, дружба – просто?..
«Твоё, моё – простой раздел.
«Не позвоню». " Не нужно…»
Предел. Я под давленьем стен
Вдох делаю натужно.
А ты?.. Вы закрывали дверь
Молчанием обиды.
Кричу во след: «Прости! Поверь!»
Но Вам меня не видно.
Чужой. Ни веры, ни тепла.
Река меняет берега.

«Небо стреляет лучами…»

Небо стреляет лучами,
Бьёт, не щадя, по глазам.
Мысли о прошлом скучали.
Чувства хотели назад.
Сердце в разлуке-пробке
Нервно давило звонок.
Гонка и остановки.
Есть ли какой-то толк?
Белка не знает цели:
Тупо, вперёд. Вперёд!
Кто мы на самом деле?
Чем этот мир живёт?
Вечное – на мгновенье.
Всё суета и тлен.
Кажется, вожделенье (!)
Нет, вновь тупик и плен.
Как под копирку, лица
В каждой копии дня.
Где же моя синица,
Что превратит в журавля?