Михаил Васечко
УМА
Вступление
– Утром я еще совсем мал, хожу на четвереньках и ничего не знаю. Днем встаю на две ноги, созерцаю мир, познаю его и создаю полис. А вечером мне приходится опираться на трость от усталости прожитой жизни, вечером я мудр, но уже ничего не могу изменить!
Сфинкс расхаживал из стороны в сторону, скрежеща клыками и рыча. По его обнаженной женской груди стекала кровь тех, кто дал неверный ответ.
– Ты умен, Эдип, ты разгадал загадку. Но знай, о несчастный, что, войдя в город, ты обрекаешь себя на вечное страдание. У тебя будет власть и люди, влюбленные в тебя, у тебя будет много золота, у тебя будет все, а после не будет ничего! Зачем тебе идти дальше, зачем следовать за своей ужасной судьбой, человек?!
УТРО
Глава I
По проселочной дороге бежали двое мальчишек. Один из них, бегущий впереди, был довольно высокого роста и широк в плечах. Второй же был слишком толст и все никак не мог поспеть за своим товарищем. Он всячески уговаривал друга сменить темп на более медленный, но лидер был непреклонен.
– Быстрей, не отставай. Ну, скорей же, дуреха!
Дети подбежали к уже собравшейся толпе крестьян, окруживших «чудо».
На дороге, которая разделяла пшеничное поле, стояла неведанная доселе машина. В народе ее прозвали «волом», никто из присутствующих не желал прикоснуться к ней.
– А вы чего здесь? Ликбез пропускаете, вот я вам сейчас задам!
– Не ругайся, дядя, мы одним глазком, – замялся прибежавший первым мальчишка.
– Нам Полина Леопольдовна разрешила, сказала, что ради такого случая можно и отпустить, – подытожил с придыханием пухленький друг.
– Нехай остаются, Маркиан, – заговорила одна из женщин, державшая в руке серп.
– Ладно, ваша взяла, только носу своего не суйте дальше этой черты!
Маркиан демонстративно начертил косой линию, за которую не смели заступать мальчишки. Тем временем освоить работу машины попыталось несколько взрослых парней, но у них ничего не выходило.
– Да плюнь ты, Гришка! Это они в Ленинграде своем все умные, пусть сами на ней и катаются, – посоветовал рядом стоящий товарищ.
Гришка, парень с рыжей шевелюрой на голове, никак не унимался, пытаясь завести железного зверя.
– Это ты верно, Петруха, сказал, умные они больно. Только вот и мы не глупей их будем. Чай, разберемся, ща только детальку найду нужную – и поедем!
– Ты, Григорий, ему под хвост погляди, мож, там твоя нужная деталька находится, – опираясь на трость, произнес беззубый старик.
В толпе загоготали.
– А, дядь Пантелеймон, шутите все, это у вас хорошо получается. Только вот от шуток ваших машина не заработает. Вы бы лучше совет какой дельный дали.
Старик нахмурился, но отвечать не стал. Петруха раскрутил ручку, механизм железного зверя затарахтел.
– Ох, как закашлял, окаянный, это Сатана в нем сидит. Люди, Бога побойтесь! – крестясь, причитала старушка.
– Ни Сатаны твоего, ни Бога нет, и знамением твоим прогресс не остановить! – пожурил старуху Маркиан.
– Антихрист треклятый, – выругалась старуха.
– Ты бы, Марфа, домой шла, коли страшно так, –
посоветовала ей стоявшая в толпе молодая крестьянка с красивым круглым загорелым лицом.
Григорий двинул рычаг, и машина, зарычав, дернулась. Оседлавший ее закричал от страха. Машина направилась прямиком на Марфу.
– Ой, бабоньки, убивають, ой убивають! – Старуха инстинктивно развернулась и побежала, подпрыгивая и вскидывая руки вверх.
– Руль крути, задавишь ведь бабку! – закричал, выбегая из пшеничных зарослей, молодой парень в кепке.
Он одним прыжком сбил Марфу с ног, покатившись вместе с ней на обочину. Машина проехала мимо них, заглохнув через пару метров.
– Так ведь Ванька это! И правда, Иван! – узнали крестьяне своего односельчанина.
Школьники, стоявшие за чертой Маркиана, все же не выдержали и рванули вперед к спасителю.
Марфа, молясь и еще окончательно не придя в себя, отряхивалась от пыли. Иван же, поддерживая бабусю, улыбался, оглядывая подбежавших к нему школяров.
– Здорово, Иван! – поочередно по руке поздоровались с ним школьники.
– Ну привет, коль не шутите! – Иван потрепал по голове одного и второго мальчишку, после подойдя к Маркиану. – Здоров, тятя.
– И тебе привет, сын. – Маркиан обнял Ивана, чуть оторвав его от земли. – Ну ничего себе, вымахал детина!
– Кормили хорошо!
Крестьяне обступили Ивана, задавая ему многочисленные вопросы, как будто забыв о совсем недавно случившимся инциденте.
Григорий, нахмурив брови, неспешно подошел к бабке Марфе, прося прощения.
– Ты бы, Гришка, с ними не путался. Они до добра тебя не доведут. Книги ученые читают, в которых дела ангельские хулят, бесовые машины строят. Видишь, как она взбесилась, когда я об нем, об Сатане этом, заговорила!
– А ты все бабку свою слушаешь, Гриш, – похлопывая по плечу неудачливого наездника, говорил Маркиан.
– Так ведь и вправду после слов Марфы машина дернулась, – застенчиво произнес Григорий.
– Ты бы, Трошкин, учиться шел на тракториста, как Ванька мой. Поди бы глупости эти из головы выветрились.
– Пошел бы, дядя Маркиан, если бы не тятя мой…
Глава II
Двери новой квартиры раскрылись. Рыжий кот встал у порога, принюхался, замурлыкал, передней лапой нащупал поверхность линолеума и с некоторой вальяжной для всех кошачьих манерой вошел внутрь.
– Удружил усатый-полосатый. – Человек в сером пальто стер машинально со лба пот, пропустив новоселов вперед себя.
– С велосипедом придется немного подождать, лифт отремонтируют только через две недели.
– Пап, я буду оставлять его в подъезде, – произнес Сергей.
– Не боишься, что утащат? – спросила мать.
– А мне Максим Петрович говорил, что здесь нет воров.
– Так и быть, тогда сразу после ремонта, – решила Эльза.
– Ура-а-а! Мы быстро управимся! – взмахнул Сергей руками.
– Валера, посмотри, сколько кранов! – Радостный мальчишка выбежал на балкон.
За балконом открывался совершенно потрясающий вид на строящийся микрорайон. Множество кранов возвышалось над остовом построек.
– Аккуратней, Сергей, седьмой этаж как-никак! – предостерегла сына мать.
– Хорошо, Эльза, я буду осторожен. – Сын оперся руками о край балкона, чуть отклонившись назад, ощущая головокружение от высоты и восторга.
– Новые порядки: дети говорят с родителями на «ты».
– Не удивляйся, Максим Петрович, Сережа в остальном соблюдает дистанцию.
– Пап, мы же договорились, – с огорчением произнес Сергей.
– Хорошо, Сергей.
Пока Максим Петрович орудовал на кухне, Валера с Эльзой осматривали квартиру.
– Как тебе вернуться сюда после стольких лет? – войдя в спальню, спрашивала Эльза.
– Не знаю, все так изменилось. – Валерий провел пальцами по стене, пропитанной совсем свежей известкой. – А ты не будешь скучать и считать свой выбор ошибочным?
– Ты же знаешь, что свой выбор я сделала еще одиннадцать лет назад. Кстати, слышал, что сказал бригадир о среднем возрасте жителей города?
– Нет, но стариков я тут совсем не видел.
– Ты не поверишь: средний возраст жителей составляет двадцать пять лет. Совсем молодые ребята строят абсолютно новую жизнь. Только представь: и мы участники всего этого!
– Да, действительно удивительно.
Посовещавшись и определившись, где будет находиться гардероб и с какой стороны в зале лучше всего стоять телевизору, семейная чета наконец-то подошла к кухне, в которой стояла новая печка. На ее плите свистел серебристый чайник, рядом с кухонной плитой располагалось несколько табуретов, на подоконнике сверкал фарфоровый заварник.
– Подарок от предприятия – советский свистун. Шел в комплекте вместе с кружками и заварником, – объяснил Максим Петрович.
– И табуретки? – спросила Эльза.
– К сожалению, их мне пришлось позаимствовать у ваших соседей, – с огорчением произнес Максим Петрович, поставив на один из табуретов кружки, после налив в них из заварника свежего черного чая. – Конечно, после ремонта будет совсем другой вид. Вы не переживайте, ребята помогут.
Эльза, взяв с плиты чайник, разлила по кружкам кипяток. Во время чаепития Максим Петрович спрашивал новоселов, все ли их устраивает на новом месте.
– Нам все нравится, ведь правда, Эльза? – Валера приобнял жену.
– Да, нам действительно здесь все очень нравится.
– Тогда до завтра – и да, с возвращением!
Попрощавшись, Максим закрыл за собой дверь, каблуки его сапог весело застучали по ступенькам.
Эльза улыбнулась и вытерла слезы радости, скатившиеся по щекам.
Глава III
Черепаха, корябая своим панцирем и без того исцарапанную землю, перебиралась на противоположную от дороги сторону. В той части степи ей было необходимо отложить яйца. Она думала, что только там ее потомство будет в безопасности, но сейчас она остановилась на полпути, увидев впереди себя хищника. Черепаха подняла голову, рассматривая суслика, который в спешке покинул свою нору, спасаясь от гюрзы. Не успев проглотить несостоявшийся завтрак, недовольная змея отползла к верблюжьей колючке.
– Черепаха впереди! – вскрикнул пассажир.
– Да черт с ней.
Водитель не остановился и даже не попытался объехать черепаху, проехав прямиком по ней.
– Когда я был еще совсем юным пацаном, мы ловили черепах, делая из них замечательный суп.
– Вот о еде говорить не стоит: со вчерашнего вечера ничего в животе, – произнес пассажир.
Машина остановилась у пятиэтажного дома. Пассажир вышел из автомобиля. Надев шляпу с короткими полями и поправив серый пиджак, он направился к последнему подъезду, из которого выходила светловолосая девочка с мячиком в руках.
– Стрижи здесь живут?
– Да, на втором этаже, пятьдесят шестая квартира. – Ответив на вопрос, девочка осмотрела незнакомца с ног до головы.
Мужчина ухмыльнулся и, не поблагодарив ребенка, прошел в подъезд. Стены подъезда были обшарпаны и исписаны нецензурными фразами; стоял неприятный запах мочи, смешанный с табачным дымом. Мужчина не прикасался к перилам, осторожно поднимаясь по ступенькам, пытаясь не задеть следы испражнений. Нужная ему дверь была исписана фломастерами и ручкой. Прочитав несколько любовных посланий, он постучал.
Дверь немного приоткрылась, в проеме показалась половина невыбритого лица.
– Внимательно. – Небритый оскалился, от него шел резкий запах перегара.
– Нужно поговорить, есть дело на миллион.
Схватившись за галстук, небритый одним махом затащил гостя в квартиру.
В смежной комнате на экране телевизора размахивал руками маг. Напротив «Таураса» находился журнальный столик, на котором стояла трехлитровая банка с водой. Рядом в кресле отдыхала молодая женщина, читая свежий номер бульварной прессы.
– Снимите обувь, и пройдем в комнату, – пригласил небритый.
Мужчина снял обувь и оставил шляпу висеть на крючке прихожей. Обойдя несколько пустых бутылок, он вошел в детскую.
– Наша гордость. – Небритый указал на кубки с медалями, которые находились в немецкой стенке.
– Непосредственно это и имеет отношение к моему сегодняшнему визиту.
– Неужели?
– Заткнитесь, мешаете заряжать! – крикнули из комнаты с телевизором.
Хотя звук телевизора был довольно громким, тем не менее небритый прикрыл дверь детской и попросил гостя говорить чуть потише.
– Ему нужно будет нырнуть всего лишь раз. Я дам документы, которые вам необходимо заполнить, после чего отдам это. – Гость показал пачку иностранных купюр.
– Мой ребенок точно не пострадает? – усомнился небритый.
– Ничего страшного не случится, обещаю. – Гость протянул небритому документы с шариковой ручкой.
– Вы бы представились для начала. Вы не подумайте, что я мнительный, просто любопытство, – с дрожью в голосе произнес небритый, боясь потерять заветного мецената.
Гость вытащил из внутреннего кармана пиджака удостоверение, передав его жильцу. Небритый раскрыл удостоверение и прочитал вслух написанное в нем:
– Комитет государственной безопасности, удостоверение номер ноль шестьсот шестьдесят шесть…
– Этого, думаю, достаточно. – Выхватив из рук небритого удостоверение, гость засунул его обратно во внутренний карман пиджака.
– А разве КГБ не расформировали?
– Уж слишком много вопросов от того, кому нужны деньги.
Небритый расписался во всех необходимых графах, после передав документы гостю.
– Теперь бы мымру уговорить.
– Уговорим, не беспокоитесь.
Гость был лаконичен и, взяв бумаги, направился в комнату с телевизором. Не обращая внимания на крики жены небритого, он приглушил звук «Таураса», взял со стола банку и, отпив из нее немного воды, поставил ее на прежнее место.
– Бодрит. Столько энергии прибавилось, в это утро она мне крайне необходима! Да и, кстати, волосы стали более шелковистыми. – Гость демонстративно провел рукой по своим светлым волосам.
– А вы думали, что я дура, понапрасну воду расходую?! – несколько возмутилась жена небритого.
– Что вы, что вы, ни в коей мере. – Гость передал даме несколько купюр.
– Я надеюсь, этого хватит?
Удивленная женщина пересчитала деньги.
– Все-таки эта была ваша вода, тем более заряженная.
Согласившись с гостем, женщина кивнула головой, еще до конца не веря собственному счастью, медленно убирая купюры в карман бархатного халата.
– Мы бы арендовали на время способность вашего сына, если вы, конечно, не возражаете, – выступил с предложением гость, теперь уже показывая даме пачку валюты. – Ваш муж уже дал согласие – дело за вами. Сейчас трудные времена, и думаю, деньги вам не помешают.
– Что мне необходимо сделать?
Гость оставил заполненные документы водителю, после чего отправился вместе с небритым искать мальчишку. Небритый сказал, что его нужно искать на пустыре, именно там играли дети. Конечно, можно было бы доехать и на машине, но он знал, что это вызовет ажиотаж детворы и привлечет к себе излишнее внимание.
Пройдя несколько кварталов, они наконец-то оказались на открытой местности, где не было домов и других жилых построек. Толпа мальчишек, находившаяся за начерченным на земле кругом, улюлюкала. В кругу находились «овцы»: они согнулись, плотно прижавшись головами друг к другу и сжимая руки в замок, таким образом поддерживая тела напарников. Они ожидали очередного нападения стаи. Рядом с ними находился «пастух», который охранял стадо. Один из мальчишек пересек черту; оказавшись внутри круга, он стремительно запрыгнул к одному из мальчишек на спину, ноги голящего подогнулись, и все же он сумел удержать «волка». За ним последовал следующий «хищник», но, не рассчитав прыжка, он не долетел до заветной цели, рухнув наземь. Тут же последовал удар по пятке: «пастух» смог зачикать наездника.
– Только не это, – раздосадованно произнес голящий.
– Теперь тебе, Рюшка, не скоро выходить. Очередь Баурсака быть «пастухом»!
Мальчишки засмеялись, потирая руки. Баурсак взмолился Аллаху и теперь с облегчением покинул «овец», заняв место «пастуха».
– Ты, Рюшка, не переживай, я быстро кого-нибудь зачикаю, – похлопал по плечу своего неудачливого товарища Баурсак.
– У меня есть предложение! – неожиданно для всех заговорил незнакомец, появившийся невесть откуда вместе с отцом Рюшки.
– Рюшка, а это с кем твой отец? – удивленный видом незнакомца, спросил Баурсак.
Рюшка лишь пожал плечами, впервые увидев незнакомца.
– В общем, место Рюшки займет он.
Гость подтолкнул небритого, который начал было возражать, но ему тут же напомнили о договоре. Ребята сразу согласились, им было интересно играть со взрослым в детскую игру.
– Ты, Рюшка, езжай с ним. Тебе объяснят, что нужно делать, – заходя в круг, говорил отец.
– Но я ведь даже не знаю, кто это.
– В дороге познакомимся. – Незнакомец дружески похлопал Рюшку по плечу.
Глава IV
За передними партами сидели младшие ребята, позади расположились дети постарше, а совсем взрослые парни и девушки стояли у прохода, ожидая начала занятий. Классов для всех возрастов не хватало, да и учителей было столько не найти, поэтому занимались все вместе независимо от возраста. У школьной доски расхаживала томная учительница. В руках она вертела указку, периодически посматривая на настенные часы, тиканье которых было слышно, несмотря на зычные разговоры старших учеников.
– Бабка говорит, раньше по воскресеньям в церкву ходили, а теперешна все у беса учатся.
– Так, а зачем ты, Гришка, в клуб пришел? Сидел бы с бабкой своей на печке, сказки ее церковные слушал да квас пил.
– Хочу ученым стать, как Ванька!
– Ну ты даешь, вот же балда! Это кто, по-твоему, Ванька, что ли, ученый?
– А как же, Матюха! Знает, куды винт вставить, откуда винт вытащить…
– Ой не могу, братва, ой мамочки! Живот сейчас лопнет от смеха, держите меня семеро! Знает, говорит, куда винт вставить и откуда винт вытащить, – процитировал своего товарища, надрываясь от хохота, Матюха.
– Эх, сейчас бы цигарку закурить. – Косой лопоухий парень свернул губы в трубочку представив, как втягивает горький табачный дым.
– А я бы, Федька, от борща не отказался. – Щербатый, с ехидной улыбкой и хитрыми глазами молодой человек изобразил, как он неспешно, при помощи невидимой ложки поедает заветный завтрак. – Да только вот у Любки из еды капуста квашеная да каша постная.
– Ты мне поговори еще, поговори! Я тебя, Олежа, к Марусе отправлю, уж она-то тебе борщи наготовит!
Взяв гурмана за ухо, Люба свободной рукой отвесила своему супругу подзатыльник. Класс захохотал.
Стрелка часов остановилась на восьми, в это самое время в класс вошел тракторист Иван. Сняв кепку, он поздоровался с учителем. Посторонние разговоры прекратились.
– Полина Леопольдовна, вы просили, но только совсем ненадолго. Сами понимаете, работа, еле как отпросился у начальства, да мне и ребят забрать нужно – только поэтому и отпустил Фомич. – Иван подмигнул своим товарищам, столпившимся у прохода.
– Я все понимаю, Иван, ты проходи к доске, не стесняйся.
Уступив трактористу место у доски, учительница отошла к задним партам.
– Можешь начинать, Ваня, мы все тебя внимательно слушаем, – разрешила говорить своему бывшему ученику Полина Леопольдовна.
– Я на поле многое поведал. Хочу сказать лишь только, что учиться надо нам всем, и мне учиться, пока есть возможность, пока нам такую возможность дает партия и государство. В столице пшеничной я многое усвоил, многое узнал. Как рождаются из маленьких зерен высокие хлеба, так и производство рождается из стали и знаний. Из пота и бетона рождаются города, а из лени и трусости рождаются предрассудки. Что было просто мне учиться, не скажу, тяжело было. Утром работа, вечером учеба, но плечо надежного друга всегда было рядом. Не знаешь – подскажут, не можешь – помогут, только если за правду тебе тяжело, только если по-настоящему не понимаешь. Брата видел разного. Были и такие, что за счет других хотели выучиться, где-то схалтурить, где-то поспать подольше, поесть послаще. Только такие надолго у нас не задерживались, таким от ворот поворот сама жизнь давала. Главное правило – будь человеком, его и придерживайтесь. А уже потом из вас советский человек получится, если, конечно, с пути верного не свернете. Там, на обочине, и пьянство, и разврат, и легкие деньги, а за ними предательство, жизнь буржуйская.
Тракторист завершил монолог, потерев макушку, вспоминая, не забыл ли он чего, все ли сказал своим товарищам, что хотел.
– Дядя Ваня, а вправду говорят, что вы апельсин видели? – задал вопрос самый младший из учащихся, конопатый белобрысый мальчишка, сидящий за первой партой.
– Иннокентий, – одернула за рукав своего младшего брата сидящая рядом с ним красивая девушка с длинной косой.
– Ничего, Тося, нам всем интересно узнать, – поддержала своего ученика Полина Леопольдовна.
– Не только видел, но еще и ел, – немного смутившись, ответил Иван.
В классе кто-то ахнул от удивления.
– Вы, ребята, не серчайте: не довез бы, испортился фрукт. Вот только осталось. – Из верхнего кармана рубахи Иван осторожно достал засохшую кожуру апельсина. – Запах еще остался, хоть и не такой резкий, но почуять можно. – Он передал кожуру ученику, спросившему об апельсине.
– М-м-м, как же вкусно пахнет! – Иннокентий улыбнулся, глубоко вдохнув в себя остатки аромата экзотического фрукта.
– Ну чего ты, все так вынюхаешь, другим оставь! – возмутилась Тося.
Брат с сожалением расстался с кожурой, передав ее сестре. Кожура переходила из рук в руки, пока все учащиеся не познакомились с запахом апельсина. Ребята, нюхая кожуру, задавали Ивану вопросы.
– А как он выглядит, когда целый?
– Круглый, оранжевый, как солнце на закате. Снимать кожуру нужно аккуратно, иначе фрукт может лопнуть и сок выбежит.
– Что, прям весь?
– Не весь, конечно, только часть. Сам плод состоит из долек, в них-то и находится заветный нектар.
– С тобой, говорят люди, ишпанец им поделился? – спросил с редкими зубами, слепой на один глаз старикашка, самый взрослый из учеников.
– Верно говоришь, Кузьмич, испанец, только вот в испанце этом кровь наша. Бежал он со своей семьей от коричневой чумы, оставив и дом свой, и апельсиновый сад, за которым из поколения в поколение ухаживали предки Санчо.
– А на вкус апельсин каков? – спросил Гришка.
– Сладкий, вкусный, ни на что не похожий. Сам пока не попробуешь, не поймешь.
– Сам пока не попробуешь, не поймешь, – повторил за Иваном Гришка, жадно обнюхивая кожуру.
– Это еще что, подумаешь, фрукт какой-то заморский! А вот у нас есть ученый ботаник Мичурин, Полина Леопольдовна не даст соврать, так вот он вырастил чудо-дерево: на нем разом и груши, и яблоки, и сливы, и вишня растет! – проявил свои познания Матюха.
– А апельсины растут? – спросил Иннокентий.
– Ну, апельсины пока не растут, им тепла много надо – ответил с сожалением Матюха.
Гришка, задержав дыхание, аккуратно прошел через весь класс, неся в руках, словно священную реликвию, засохшую кожуру апельсина. Лишь отдав ее Ивану, выдохнул.
– Ладно, ребят, нужно идти, Никанор Фомич всех ждет. Сегодня привезли комбайн, нужно подготовить трех человек для работы на нем. Полина Леопольдовна…
– Ничего, ничего, Ваня, идите, главное сейчас урожай собрать, а упущенное наверстаем.
Взрослые ученики попрощались со своими младшими товарищами и с учителем, отправившись на работу. Уходя, Иван оставил кожуру на парте, за которой сидел Иннокентий.
Глава V
Пока ребята готовились к переносу вещей, девушки заканчивали с поклейкой обоев. Эльза приготавливала клейстер, в то время как сын Сергей суетился со сборкой кухонного стола.
– Ты чего так долго возишься? Давай-ка я тебе помогу, старина. – Над мальчишкой склонился серьезный бородатый мужчина.
– Я еще молод, хотя, если тебе удобно, можешь обзывать меня и стариной. – Не обращая внимания на помощника, Сергей по-прежнему занимался прикручиванием ножки стола.
Эльза, услышав невежливый ответ ребенка, прибежала из коридора в кухню, аккуратно перепрыгнув через развалившегося на полу кота.
– Вы уж его извините, он не специально, мы в семье друг с другом на «ты».
– Все хорошо. Тем более я чуточку уравнял наш статус, назвав вашего сына стариной.
– Ах, так ты здесь, Абаз, а я тебя уже заискался, – смахивая пот с лица, на кухню вошел сутулый полный человек в очках.
– Шульгин, неужели нести чего-нибудь задумал? – посмеиваясь, спросил Абаз.
– Холодильник привезли, – констатировал Шульгин, поправляя спавшие на нос очки.
Эльза хотела обрадоваться такой вести поначалу, но потом, подумав, сдержала свои эмоции, ведь для уставшего мужчины, еле как поднявшегося на седьмой этаж, ее радость была бы неуместна.
– Вы бы отдохнули немного. Я вам чай приготовлю.
– Некогда нам отдыхать, у нас вторая смена сегодня, – проговорился Шульгин.
– Как – вторая смена? – удивилась Эльза.
– Эх ты, товарищ Шульгин, язык у тебя словно помело, – огорчился Абаз, косо посматривая на своего коллегу.
Шульгин демонстративно пошлепал легонько себя по губам. Смущенная Эльза вышла из кухни. В это время веселый парень с кепкой набекрень заигрывал с девчатами, занимающимися поклейкой обоев в детской комнате.
– Ты, Соколова, зря мою любовь отвергаешь. Она же высокая, чего тебе с этими воробьями на одной ветке делать? – стоя возле табуреток, на которых стояли девушки, спрашивал Трошкин.
– Ох, Колька, узнает Воробьев о твоей высокой любви и накрутит тебе уши! – смотря сверху на Трошкина и разглаживая пузыри обоев, отвечала длинноногая подруга Соколовой.
– Я же шучу, Светик. Да и как он узнает, в первую смену ведь трудится, неужели ябедничать будешь?
– Ты бы лучше, Трошкин, шел ребятам помогать. Нечего тебе тут в бабском коллективе делать, –
возмутилась Соколова, опередив с ответом свою подругу.
– Эх вы, а еще товарищи, женщины, комсомолки, – почесывая затылок, Трошкин направился к входным дверям квартиры, возле которой уже собралось несколько мужчин в ожидании команды Льва Степановича Шульгина.
– Степаныч, долго там еще? – выкрикнул с коридора один из мужчин.
– Девчатам осталось пару пузырей разгладить. Можете начинать таскать, – скомандовал Шульгин.
Абаз направился вслед за остальными мужчинами, оставив Шульгина и Сергея тет-а-тет.
– А ты чего не с ними?
– Генерал живот не позволяет, – поглаживая себя по животу, в шутливой форме отвечал Шульгин.
– Понятно…
Закончив со столом, Сергей попросил Шульгина помочь ему его перевернуть. Кряхтя и охая, Шульгин все же помог Сергею поставить стол на ножки. Чуть отдышавшись, Шульгин спросил Сергея, познакомился ли он уже с кем-нибудь из своих сверстников.
– Времени нет совсем. Еще нужно успеть прочесть внеклассную литературу. Я ведь к тому же родителям с переездом помогаю. А что до ребят, успею еще, да и учебный год на носу – в школе со всеми и познакомлюсь.
– Вот что, Серега, если тебе вдруг станет скучно, обращайся, я тебе тут местные достопримечательности покажу.
– Да ведь город еще совсем молодой, все только строится. Чего тут кроме стройки-то показывать?
– Город-то, может, и молодой, только вот место это старое. Здесь деревня раньше была, в которой твои предки жили.
– Отец рассказывал как-то, но, честно говоря, я не слишком внимательно его тогда слушал. Мне все эти истории не слишком интересны, в них, как по мне, слишком много отсебятины.
– В общем, смотри сам, наше дело – предложить.
– Это почему же Лев Степаныч о себе во множественном числе заговорил?
– Так ведь я о себе и о своем «запорожце» говорю.
– С каких это пор машина стала считаться одушевленным предметом?
– Любая вещь, если с душой сделана, сродни человеку.
– Сентиментальность все это. Поставь десять станков перед тобой и спроси, какой из них с душой, а какой без души, – ответить не сможешь.
– Пока они стоят не работая, то, конечно, ответить не смогу, а ты их включи, заставь стальное сердце застучать – вот тогда и посмотрим, отвечу ли я на твой вопрос или же промолчу!
