Михаил Веллер
Россия и рецепты
Хрущевская либерализация пошла дальше, чем сама собиралась – как всегда бывает при мощной многоэтажной бюрократии системы, доводящей начинания до абсурда и противоположности. Решив дать подышать всем – не забыли и «национальные расцветы». Титульные нации республик, к которым высокомерно относилась русская метрополия, в свою очередь прищемляли русских в республиках: нациям объяснили, что они должны чувствовать себя прекрасными. Интернационализм и расцвет всех наций совмещались только в директивах Политбюро.
То есть. Хрущевско-брежневская советская власть дала нациям дышать, чтобы с облегченным дыханием они лучше работали в системе и на систему. Они обрели дух и стали дышать против системы. Национальная гордость невозможна без каких-то подразумеваний национальной свободы – имела это в виду предварительно Москва или нет.
Языки, культуры, фестивали национальных искусств, обязательная квота нацкадров в вузах и на руководящих должностях – обозначили рост самосознания наций и стихийное противопоставление себя другим. Импульс к расколу страны по нацпризнакам усилился.
Это во-первых. А во-вторых, все внутрисоюзные национальные границы были нарезаны таким образом, чтобы все имели претензии к соседям. До поры до времени это дополнительно сцепляло империю: только Большой Брат в Москве принимал жалобы и имел власть повлиять на соседа и не дать разгореться конфликту. Большой Брат как гарант мира и безопасности – не то война на границах. Но это же «сцепление» усиливало общее недовольство наций в Союзе и заставляло мечтать о восстановлении территориальной справедливости. А раз она невозможна в Союзе – значит, возможна только без Союза, так примерно получается.
Разделяй и властвуй – хороший и верный принцип, но даже он не действует бесконечно. Настанет час – и эта пограничная сцепка загрохочет, как фугасы.
23. Вот он, вот он – лысый и обаятельный: к нам пришел Горбачев и заговорил без бумажки!
И он был прав, он был прав! Борьба с пьянством по итогам первого года дала прирост производительности труда почти на 13 %! Безо всяких дополнительных вложений в экономику! Ведь нахрюкивались до остекленения прямо за станками!
Виноградники вырубили? Бюрократия, лес рубят – щепки летят. Казна бабок недополучила? И что? Этих бумажек всегда допечатаем. Стал расти денежный навес? Пусть растет, сквозь него не каплет. Работаем-то больше и лучше, производство-то растет, вот это главное и определяющее. А рубли наши – талоны в хозяйскую лавку, это условные деньги, они ничего не значат.
Кооперативы разрешили? И хорошо, и правильно. Все командные высоты мы сохранили за собой – а народ пусть работает больше, товары производит. Труд – он источник и база богатства государства.
Книги опубликовали запрещенные, фильмы с полки сняли? И правильно: пар выпустим, а довольный народ лучше работает и лояльнее к системе.
…Но прав оказался кремневый сталинец, покойный Михал Андреич Суслов: «Если мы это напечатаем, то прекратит существовать Советский Союз». Он далеко не был глуп. Он был истинный человек Системы.
24. Денежный навес выметал рынок и дезориентировал, разрушал работу Госплана: невозможно спланировать, чего сколько надо для потребления, все летит в бездонную дыру.
Пустые полки магазинов озлобляли население, снижали стимул к работе (а для чего пахать), восстанавливали против государства и вели к росту коррупции («блат»).
Гнали самогон из всего и травились сивухой пуще прежнего.
Богатеющие кооператоры стали экономически независимы от государства. А оно было построено на государственном рабстве: ты пашешь только на систему и кормишься только от ее милости. Роль государства во внутренней жизни пошла вниз.
Народишко поехал поглазеть за границу и ужаснулся своей нищеты – обзавидовался ихней роскоши. На хрен нам такое государство?
Книжки-киношки развращали умы: вот сколько зла у нас! Вот как на самом деле! Вот сколько запрещенных шедевров! Ребята, а правильно ли у нас все устроено? Риторический вопрос: все считали, что неправильно. Но одно дело считать, а другое – выходить на демонстрацию. И не сажали.
25. Что произошло? А вот что:
Любое возбуждение неустойчивой системы повышает ее энтропию.
Так звучит вариант одного из следствий Второго начала термодинамики.
В переводе на разговорный русский это означает:
Если ты еле держишься на песчаной осыпи – не пытайся вылезти: от любого движения ты будешь сползать вниз.
(Осенью 2001 года, соседствуя местами с Михал Сергеич Горбачевым за одним круглым столом по глобалистике, я не преминул сообщить ему это: он кивнул согласно, но из легкости согласия понимание не последовало.)
Нельзя прикасаться к еле стоящему карточному домику, даже с благой целью укрепить конструкцию: рассыплется.
Не грей дыханьем то, что дышит на ладан.
Если бы – о, если бы! где ты, где ты, сослагательное наклонение родной до боли истории! – в аппарате Горбачева оказался хоть один человек, прилично осведомленный в истории и политологии, а также философии и систематике, всего этого шумного и слоеного бреда могло бы не быть. Но политики не знают термодинамики, историки не знают философии, а президенты обычно лучше всего знают, как дойти до вершины власти, а потом им уже некогда…
26. А что можно было вообще сделать?
Сценарий первый. Осторожно, неторопливо, равномерно закручивать все гайки, ослабшие за время брежневского и постбрежневского разгильдяйства. Ничего более не меняя. Система протянула бы еще десять-двадцать лет, а может и побольше.
Сценарий второй. Затянув гайки (осторожно, см. выше), нейтрализовать оптимальными способами ключевые фигуры военно-промышленного комплекса и снизить военные расходы, перекинув кадры и ресурсы в мирные отрасли. Это путь к угасанию системы, но срок тут возможен длительный – лет тридцать существования, или сорок, скажем. Почему путь к угасанию? Потому что без военной сверхдержавности СССР все равно долго жить не мог, см. п. 21.
Сценарий третий. Опять же затянув гайки (да чтоб иметь резерв времени!) – в тайне, обстоятельно и всесторонне, проработать проект серьезного реформирования Союза, причем с учетом варианта его демонтажа: этапы, детали, условия. И приступить – по плану и крепко держа власть в руках.
Н у, как сказал один великий грузин, «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны». А как сказали многие французы, «Господь Бог дает штаны тому, кому не дает зада». Преимущества работы аналитика заключаются в том, что задний ум, которым все крепки, для него является рабочим и основным, и он извлекает опыт из ошибок других, зато с другими им и делится.
27. Но кроме факторов субъективных, которые в истории и политике скидывать со счетов нельзя, есть ведь и объективные. И не только системные. Но и – природные: стихийные, космические.
Век прошел, как Чижевский строил свои графики солнечной активности и выводил соответствия ее пиков землетрясениям, морам, войнам и прочим катаклизмам. Тысячи лет – как мудрецы халдейские, полагая наш мир проекцией и отражением мира Высшего, Небесного, пытались читать в движениях звездных сфер грядущие на Земле события. В годы социальных потрясений годовые кольца на срезах деревьев шире обычного. Комету, великий мороз или сушь, небывалый урожай или неурожай всегда полагали к событиям крупным и чреватым катастрофами.
Взорвался Чернобыль. Сгорели два пассажирских поезда в низине, наполненной вытекшим из трубопровода газом. Затонул в ясную погоду прямо у порта лайнер «Нахимов». И едва ли не впервые в истории столкнулся теплоход с поездом: «Суворов» воткнулся в мост, и проходящие вагоны обрушились на палубу.
Каждому из случаев находятся конкретные объяснения и причины. Однако все вместе они показывают – повышение уровня экстремальных событий. Дыма без огня не бывает. Повышение энергетики окружающей среды. Выбросы энергии в катаклизмы.
В чем тут дело – наука толком не в курсе. В чем первопричина энергетических всплесков – есть лишь гипотезы, и все неполные, недостаточные, хромые. Но соответствие социальной энергетики и природной имеет место и подмечено давным-давно. Жрецы, которые пытались по природным признакам определить успех или неуспех общественных затей – были не вовсе неправы в своих поисках и толкованиях предзнаменований. Направление мысли верное, а старались как могли.
Спитакское землетрясение. До общей кучи. Раз случайность, два случайность, три случайность. Граждане, дальше уже закономерность.
Есть профессия, включающая в себя мгновенную реакцию на экстремальные и непредсказуемые вводные: летчик-испытатель. Рефлекс на неожиданное, нежелательное, непонятное событие, последовавшее за каким-то действием – тут же совершить обратное действие, постаравшись тем самым вернуть все в исходное положение.
Если говорить о спасении гос. системы – после Спитака следовало задуматься, ужаснуться, спохватиться, заморозить реформы и попытаться без резких движений вернуть все в исходное положение. Кто знает: был шанс.
28. Карабах. Карабах показал: гайки отвернуты до уровня социального развала. Это был даже не предупредительный сигнал – это было явственное начало конца.
Сценарий первый: спасение системы. Аресты самых беспокойных. Показательные и жестокие процессы. Репрессии на местах. Пропагандистская кампания: кровожадные националисты пытаются покуситься на священные устои нашего общего дома, СССР. Вкачать туда денег, построить квартиры, ввезти продукты, раздать ордена. Все довольны, и чтоб никто не смел пикнуть.
Сценарий второй: реструктуризация системы. Внимательное отношение, комиссия авторитетных историков и этнологов, рассмотрение взаимных армянско-азербайджанских претензий: успокоить, обещать, разобраться, планировать. Совать блага и льстить Азербайджану, найти формы компенсации ему – Карабах же перевести под Армению, поскольку он таки ейный. Да – создается прецедент пересмотра внутренних границ: и слава Богу, они все взрывоопасны (см. п. 22 «во-вторых»). Разрабатываем механизм пересмотра внутренних границ, строим десятилетние и двадцатилетние планы, выпускаем пар из горячих голов, затягиваем и тормозим этот процесс, и всем обещаем все хорошее, причем конкретно обещаем. А там – э, кто там на двадцать лет вперед все предскажет. Может, вообще военное положение за этот период случится.
Сценарий третий: развитие второго – готовим демонтаж системы. Комиссии, сроки, условия, учет всех интересов, прения, консультации, аргументы за и против, назначения отдаленных сроков, подсчет экономических эффектов, учет британского и французского опыта и т. д. Максимум разумности и цивилизованности в подготовке.
Был избран наихудший вариант – вариант страуса: спасение положения методом сования собственной головы в песок. А политик должен понимать: если он сунет голову в песок – быть ей в корзине с отрубями, подставленной к политической гильотине. Горбачев пытался объяснить враждующим сторонам и наблюдающим, что ничего не происходит и не должно происходить, все неплохо, а проблему они выдумали.
Пошла первая из внутрисоветских войн. А Центр отвернулся. Закуривай, ребята: финиш.
29. Разгон демонстрации в Тбилиси со знаменитыми малыми саперными лопатками показал: система уже не система, а дерьмо; вариант 1905 и 1917 года. Ни прислать льстивого и дипломатичного эмиссара и договориться миром – ни расстрелять демонстрацию, а миру явить через пропаганду правоту свою и провокационное негодяйство преступников-сепаратистов. Луи XVI вместо Наполеона.
30. Если система не может уничтожить несколько десятков или сотен явных, открытых, бескомпромиссных, упорных, храбрых врагов, позволяя им устраивать в тюрьмах голодовки и выходить после отсидок на свободу, продолжая свое дело, – система сгнила. Вариант начала XX века повторился в 70-е—80-е. То, что сами тюремщики уже не верили в лозунги системы и даже сочувствовали подчас заключенным – лишнее свидетельство сгнилости системы.
31. Знаменитый Съезд Советов был актом прямого самоубийства системы. Слишком велик был разрыв между декларативной и реальной политикой государства, между интересами системы и интересами ее монады, конкретного человека в окружении личного быта. В условиях неустойчивейшего равновесия; в условиях сползания к развалу; в условиях сохранности всей структуры тоталитарного государства – это означало сознательно пускать события вразнос и прокладывать кораблю путь на дно.
Намерение таким образом оздоровить систему, сделать ее эффективнее, задействовать ей в поддержку лучшие умы и неиспользованную энергию масс, изыскать таким образом «внутренние ресурсы» системы на уровне возможностей народа – было актом непонимания сути и законов государства как такового, актом политической безграмотности.
Расчет на то, что «командные высоты остаются за нами, и мы будем направлять энергию в нужное нам русло» не мог оправдаться. В условиях гнилости системы поощрять права человека – означает придавать их противоречию интересам системы неконтролируемый, разрушительный характер. Все попытки тоталитарных государств «вдруг» и «не меняя системы» сделать жизнь своих граждан свободнее и лучше быстро кончались революционным свержением системы: приотпущенный из котла пар сносил крышку.
Увеличить вольности всех рабов разом, без наличия надежной стражи, – означает провоцировать их на разграбление имения и убийство хозяев. А вся структура тоталитарного государства основана на предельном подчинении всех людей интересам системы. И чуть дай им воли – они полагают и мечтают, что вообще без этой системы они будут жить куда лучше. Свои обиды, бедность и унизительные лишения они приписывают прежде всего государству: ты даешь нам милость? хорошо; а лучше бы тебя вообще придушить.
Потом приходят нищета и анархия, но этого масса предвидеть не в состоянии – в том числе и интеллигентская, творческая ее часть.
32. Мне всегда представлялось несомненным, что единственным приемлемым вариантом для перехода СССР в цивилизованную демократию был вариант Франко-Пиночета. Это означает:
A). Власть держит события под контролем. Для этого ей необходимо быть сильной. Это прежде всего. Иначе невозможно. Иначе – анархия, беззаконие, казнокрадство, коррупция, повальное мошенничество – каждый, кто силен, жаден, хитер, подл, нагл, умен, храбр – присваивает себе столько власти, сколько сможет, и использует ее в личных интересах, безнаказанно попирая права других – всех, кто слабее, глупее, порядочнее, беззащитнее, менее предприимчив, более придерживается морали, не так стремится к деньгам и власти любой ценой.
B). Демократические институты проектируются и создаются заранее. Без авралов и суеты, обстоятельно и компетентно, с учетом всего, что можно учесть, когда тебя еще не давят нужды сегодняшнего дня, которые нельзя отложить на завтра, а то все рухнет. Автомобиль проектируют в лаборатории и создают на заводе – а не посередь дороги, когда раздолбанный вконец старый развалился под тобой при езде сколько можно вперед. И до поры до времени эти институты держат без действия. Пока не будет готово все. Потому что они созданы не для нынешней системы, а для будущей: в нынешней только деформируются, исказятся.
C). Разрабатывается план постепенного и предельно щадящего перевода государства на новые рельсы. Насколько представляется вообще возможным.
D). Поскольку «дураку нельзя полработы показать», а критиковать легче, чем создавать, и все это любят, средства массовой информации весь этот период абсолютно подконтрольны государству и работают в поддержку его действий. Издержки этого единомыслия неизбежны – но вред меньший, чем от оппозиционного противодействия государству в переходный (сравнительно рискованный и неустойчивый) период.
E). А вот когда новая система в основах готова, и законодательная база имеет исполнительные механизмы, и экономика в новом режиме набирает обороты, и законным образом избирается парламент, и включаются демократические свободы – диктатор уезжает на дачу и выращивает капусту: пенсия.
33. Эмиграция и утечка мозгов. Кризис системы.
34. Национальные столкновения и погромы в Закавказье и Средней Азии. Адекватной реакции Центра не следует. Развал.
35. Перевод партийных денег в коммерческие структуры и за рубеж. Вынос ценностей из горящего дома.
36. Партийные боссы становятся коммерсантами. КПСС по сути деидеологизирована и стала партией власти: антураж непринципиален. Париж стоит обедни. Госструктуры оставляют позиции, обеспечивая себе новые.
37. Небывалый в истории подъем тиражей печатной продукции. Все жадно читают и обсуждают горячо. Это означает: большой избыток имевшейся и возбудившейся энергии людей не востребован к конкретным делам имеющейся системой. Несоответствие суммы энергий отдельных людей – и способности системы эту энергию воспринять и направить в своих интересах. Это зловещий, роковой признак кризиса системы и его аспект. Структура и без того ветхой системы тесна массе, как школьная форма – второгоднику.
38. Дипломатическое лавирование и уклонение от личной ответственности за крутые действия – в таких условиях дает только отрицательный результат. Президент Горбачев не имеет жесткой программы действий и жесткой ясной цели по укреплению и консервации системы. Компрометировать себя жесткими заявлениями и действиями не считает возможным.
Вильнюсская телебашня – пробная акция с возможностью уклониться от ответственности и сдать исполнителей. Провал. Распад усиливается.
Вывод не сделан. Аналогичным образом Горбачев надеется извлечь пользу из того, что стало «августовским путчем»: чем бы ни кончилось, я ни при чем, а укрепится либо система и с нею моя власть, либо моя власть за счет отмежевывания от жестких «горе-перестройщиков-реставраторов». Эдакая шахматная вилка. (Но совсем не о таких политических шахматах говорил Наполеон.)
39. Августовский путч. Система предъявила свой труп для опознания. Ни один силовой узел больше не является узлом ее структуры. Средства давления на узлы со стороны верхушки власти отсутствуют.
В очередной раз попытка повернуть вспять уже необратимый процесс лишь ускорила его: возбуждение неустойчивой системы повысило ее энтропию. Тронули, подтолкнули, чтоб не валилась, – и развалилась вообще.
40. Почему не удался августовский путч? Потому что была нарушена или не учтена большая часть законов переворота. Что говорит о некомпетентности в первую очередь Председателя КГБ тов. Крючкова. Уж ему эти вещи знать полагалось. Тем самым уже отмечаем первый фактор: заговорщики – идиоты: система уже не могла выдвигать во власть способных и компетентных людей: заурядности, ходом вещей выдвигаемые для консервации существующего положения вещей, которому они способствуют своей безынициативностью и боязнью резких движений – не годятся именно для резких движений. Революция выдвигает – учителей, маргиналов, адвокатов, торговцев, лейтенантов, но министров, сделавших основную карьеру в застой – никогда. Только Мюнхгаузен вытащил сам себя за волосы.
A). Не был обезглавлен вероятный противник. Ни Ельцин, ни Руцкой, ни Хасбулатов не были никак нейтрализованы. Члены парламента и правительства Российской Федерации не были арестованы, взяты под домашний арест, интернированы и т. п. Легитимная и популярная российская власть осталась на свободе.
B). Не были заняты имеющиеся и вероятные помещения этой власти – в первую очередь тот же Белый дом, доступ к ним не был блокирован.
C). Не было реального управления силовыми структурами – армией, КГБ, МВД. Безоговорочная дисциплина уже отсутствовала. Личная популярность министров в подчиненных ведомствах отсутствовала. Идейная преданность родной советской власти отсутствовала. Страх отсутствовал.
D). Не было продекларировано внятной, убедительной, популистской, выглядящей безусловно хорошей и правильной программы «нового курса» – жалкие потуги о дачных сотках.
E). Отсутствовала эффективная пропаганда. Никакой пиар кампании. Телевидение вызывало недоверие и слезы. Популярные деятели искусства, культуры, науки в сторонниках не выступали. Лозунги, слоганы, тезисы, призывы – отсутствовали. Приличные материалы в газетах «за» – отсутствовали.
F). Отсутствие инициативы с самого начала – и отдача всей инициативы противнику. Пассивная и пораженческая тактика выжидания неизвестно чего и запоздалые безуспешные попытки договориться с армейскими и спецчастями.
G). Допущение безнаказанной контрпропаганды.
H). Отсутствие с самого начала убедительной демонстрации силы.
I). Отсутствие переворотчика с личной харизмой. Мерзкие совковые рожи, всем давно обрыдшие и не вызывающие симпатий и доверия.
J). И никаких конкретных популистских заявлений по конкретному и мгновенному улучшению жизни как сотрудников силовых ведомств, так и населения вообще.
Шайка идиотов. Ни страху нагнать, ни прельстить, ни дело сделать. Это был заговор пожилых чиновников сдохшей системы, которые были способны служить системе, пока она дышит. Но уже не дышала.
41. И однако предположим, что переворот удался бы. Сумели, арестовали, усидели. Что дальше?
СССР просуществовал бы еще сколько-то лет. Немного. Запад стал бы додавливать экономически и доламывать идеологически.
Сценарий первый: Северная Корея. Изоляционизм и тоталитаризм. Рост научно-технического разрыва от Запада. Продолжение «звездных войн» и торговые санкции. Коллапс, ослабление, невозможность удержать национальные окраины, где растет недовольство. Развал.
Сценарий второй: Китай. Сохраняя командные высоты, переводим страну на новые рельсы, поднимаем экономику, постепенно и осторожно демократизируем некоторые стороны жизни. Как бы коллективно-пиночетовский вариант. Черт. Еще на десятилетия это мог бы быть совсем не плохой вариант. Но Пиночета среди несимпатичной шестерки недоумков не было. Совсем не так выглядел генерал Аугусто, и совсем не так он действовал…
Но. Но. У гекачепистов было достаточно времени, чтобы заблаговременно разработать – в общих чертах, стратегически, на десяток страниц – хорошую программу. И двое суток, чтобы ее обнародовать и убедить кого можно в ее правильности, благотворности, перспективности. Так этого они тоже сделать не сумели.
А чего они хотели? А они хотели оставить все, что еще можно, так, как было раньше. А вот это уже задание для дефективных детишек.
Они были плотью системы, частью системы, олицетворением системы. И у них было время на обдумывание решений. И они показали, что на лучшее не способны.
«Если бы» – это формальный, абстрактный, теоретический подход: он вычленяет основную видимую часть конструкции события и манипулирует с элементами этой части, складывая их в иные комбинации и показывая, какую еще конструкцию можно построить из этих самых элементов. Но. Но. Он отрывает рассматриваемую часть события от множества других частей, на которых эта рассматриваемая часть базируется, с которыми кровно и неразрывно связана, продолжением которых является. Теория айсберга примерно. Мы гипотетически варьируем поступок и его следствие – рассматривая их вне всего процесса, частью которого они являются и в рамках которого только и возможны. Вот что означает «история не бывает в сослагательном наклонении». (Не надо путать это с детерминизмом как предопределенностью ценных связей, – это объемный анализ в противопоставление формальному.)
Итого: это все, на что еще была способна система. Аут.
42. А строго говоря, никакого «августовского путча», никакой «попытки переворота» вообще не было.
Переворот продекларировали, номинально обозначили – но не стали производить. О каком «путче» речь?
Шесть высших лиц правительства решили «временно отстранить» президента, поскольку его действия стали идти во вред государству. Все.
Почему-то снятие Хрущева и замена его на Брежнева, что сделали в свое время опять-таки высшие лица государства, никто никогда «переворотом» не называл. Хотя причины, механизм действия и планы были аналогичны. Разборки в дворцовом аппарате. Расхождения во взглядах на курс страны.
Танки на улицах? Так было принято при всех сменах генсеков, начиная со смерти Сталина. На всякий случай. Для пущей безопасности. Да после смерти Брежнева все части КГБ, вплоть до курсантов региональных школ, летели самолетами в Москву и в штатском заполоняли все улицы и перекрестки – и только после этого следовало официальное оповещение о смерти. Передача власти – момент бережный, вроде транспортировки взведенной мины, меры предосторожности необходимы.
Но эти танки, вкупе с торопливой критикой горбачевских действий и неловкими попытками «кинуть кость народу» в виде дачных участков, подействовали на демократизированные массы, как красная тряпка. А-а-а! – путч, хунта, переворот, реакционеры, опять в совок нас совать! Идиотская затея с объявлением «ГКЧП», с введением чрезвычайного положения – вызвала революционный протест.
Гекачеписты спровоцировали августовскую революцию, которой без них еще долго могло не быть. Ельцину следовало наградить «великолепную шестерку» орденами «За заслуги перед Отечеством» I степени.
Попытавшись защитить себя и просто тормознуть процесс – без крови, насилия, репрессий, изменений чего бы то ни было в государстве – система сделала резкое движение и ускорила свой развал.
Уж тогда следовало просто устроить инфаркт экс-президенту и ничего не менять на первых порах – постепенно подсыпая песок в подшипники демократам и всесторонне готовя ужесточение курса. Ума не хватило.
43. Почему так легко развалился в Беловежской Пуще СССР?
Потому что были многочисленные и влиятельные люди, которые хотели его ликвидации и расчленения в своих интересах. Практически все республиканские руководства становились государственными, самостоятельными, повышали свой статус, возможности, роли. Руководители республиканских силовых ведомств автоматически становились министрами.
И не было практически никого, кто отождествлял бы свои интересы с сохранением СССР настолько, чтобы предпринять хоть какие-то противодействия; чтобы приложить к этому хоть малейшие личные усилия и пойти хоть на малейший личный риск.
Председатель КГБ Белоруссии взвесил мысль об аресте Ельцина, Кравчука и Шушкевича за проведение антигосударственного заговора. И кто ему скажет за это спасибо? И поддержит ли его Горбачев, избегающий любой твердости в позиции? И не выставят ли его же крайним, не отдадут ли на съедение? Если у него не выйдет – конец ему, тюрьма как минимум. А если и выйдет? – боссы потом опять договорятся, а ему так и так хана. Да пошли они все к черту.
Да: еще за полгода до этого большинство граждан проголосовало за сохранение СССР. Но во-первых, это было «да» из положения личной безопасности, непричастности, невмешательства: «вообще и при прочих равных мы за, но упираться, бороться, рисковать чем бы то ни было не обещаем и не думаем». Во-вторых, с тех пор ГКЧП в августе сильно подпортило реноме СССР, но резко подняло авторитет Ельцина и верхушки Российской Федерации.
А кому было оказывать противодействие? Некому! И «тройственный союз» проехал на голубом глазу.
Наместники, губернаторы, диадохи, полководцы, местные вожди и князьки – всегда растаскивали империю на куски, как только достаточно ослабевала центральная власть.
Но в декабре 1991 это прошло легко на удивление: и ампутация не понадобилась, подпрыгни – и само отвалится. Достаточно оказалось легкого, невооруженного, даже озвученного невнятно толчка.
Классический пример распада изжившей себя, сдохшей системы.
Центростремительные силы иссякли. Центробежным и напрягаться не пришлось – разъехалось но швам.
44. И опять «А если бы?» – заговорщиков арестовали? Каков сценарий?
Наивероятный: Хасбулатов и Руцкой имели возможность воззвать к народу и армии, классифицировать действие Горбачева антиконституционным и нелегитимным, отдать противоположные приказы – и вероятнее были бы выполнены их приказы, нежели Горбачева, не имевшего на тот момент авторитета и реальной власти. О, за Ельцина против Горби народ мог еще раз побузить и слиться с армией в экстазе.
Арестовать весь российский парламент? Кто – Горбачев в декабре 91-го? Не смешите. Поезд ушел. Умерла так умерла.
Не забудьте: три прибалтийские государства уже отделились: и ничего страшного, и тихо, мирно, без всяких эксцессов и покуда без каких-то перемен в жизни людей. (Перемены пошли чуть позже.) Пошел процесс, пошел, бродяга.
Для ликвидации развального заговора нужна была другая центральная власть – сильная, решительная, убежденная. А система уже утеряла способность выдвигать во власть таких людей. А выдвигала эгоистов-карьеристов-конформистов, которые умели, хотели, могли лишь пользоваться теми преимуществами, которые получали в рамках системы на ее верху и ради этого были готовы и способны на любые компромиссы. Что и естественно для старых и ослабших систем.
Декабрь 91-го был логическим продолжением августа.
Н у, а если бы, все-таки, все равно, – арестовали троицу вместе с верхушками парламентов, подбросили благ сотрудникам-силовикам, закрутили масс-медиа? Возникла бы вероятность подъема национально-освободительных движений республик в форме гражданских войн. Уже была резня в Сумгаите, резня в Оше. Тот же развал, но с кровью. Или – с меньшей кровью, но позднее – но тот же черт.
Плюс опять же – санкции и давление Запада, подскок эмиграции и утечки мозгов, подъем оппозиционных настроений в массах, активизация разномастных партий, и кто-то обязательно призовет к курсу на вооруженное восстание, его вешать надо, а мировое общественное мнение не велит и грозит экономической блокадой.
Можно было потянуть срок и изменить условия развала, но уже нельзя было сохранить систему. Разъялась.
45. А что же «человеческий фактор»? Настроения и чаяния масс?
Через них системные законы и проявляются.
Чем жестче система – тем в большее противоречие с интересами отдельных людей она приходит.
Зажимает гайки – окаменевает: хуже работает, крошится.
Отпускает гайки – разбалтывается: идет к развалу.
Держаться оптимальной линии трудно.
Время собирать камни и время разбрасывать камни.
Страдая от анархии в слабой системе, люди хотят твердой руки. Страдая от зажима в жесткой системе, люди мечтают об освобождении из-под руки, ненавидя со временем все, что связано с этой системой.
Любая система раньше или позже «вырабатывает ресурс доверия» своих монад. Исчезает иллюзия, что система существует для их блага. Наступает и усиливается разочарование: мы строили, боролись, терпели лишения, а правят нами не те и не так, и устройство не отвечает нашим чаяниям.
Разочарование порождает новую иллюзию: если разломать эту систему, все будет гораздо лучше и даже вообще все будет хорошо.
