Михаил Задорнов
Энциклопедия всенародной глупости
Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав.
Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя.
Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.
© Задорнов М. Н., 2016
© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016
***
Забавные истории, из которых состоит эта книга…
Да и практически вся наша жизнь
Россия – это бесконечная степь, посреди которой лихой человек.
П. Я. Чаадаев
Никогда ничего не замышляйте против России – на любую нашу хитрость они ответят своей непредсказуемой глупостью.
О. фон Бисмарк
Хохот – голос души
Вместо предисловия
Наши далёкие предки утверждали: «Глупый да малый говорят правду». Не думаю, что пословица эта подойдёт к каждой истории из моей новой книги «Энциклопедия всенародной глупости». Но уверен – проверить стоит! Особенно если такая проверка сулит возможность похохотать не только над собой, но и над обитателями некоторых заморских стран…
Начал писать и вдруг подумал: а ведь не подходит к этой книге традиционное вступление «От автора»!
Во-первых, предисловия к энциклопедиям никто не читает.
А во-вторых, авторство этой книги я разделяю со всеми своими читателями и зрителями, теми, кто присылает на мою электронную почту свои забавные случаи из жизни. (Так что все присланные мне истории помечены специальным значком ©. Правда, не факт, что после некоторых поправок авторы вообще узнают свои тексты…)
Поэтому вместо традиционного предисловия я предлагаю вам начать знакомство с главным автором «Энциклопедии» и его соавторами сразу с забавных историй, из которых состоит эта книга… да и практически вся наша жизнь.
***
Известному человеку нелегко ходить по улицам, заходить в магазины. Обязательно кто-нибудь узнает, подойдёт и потребует рассказать что-нибудь смешное.
В этом отношении женщины менее опасны. Увидев популярного человека, они обычно взмахивают руками, как курочки крыльями, и, кудахча, радостно выкрикивают:
– Ой, первый раз вас видим живым!
Как будто обычно они нас, популярных, видят только дохлыми.
Однажды я не выдержал и спросил:
– И как я вам живой?
– Гораздо лучше!
Мужчины более меркантильны. Они, как правило, берут за пуговицу, чтобы ты не убежал, и требуют рассказать им немедленно что-то очень смешное. Но бывает и хуже. Подойдёт этакий амбал, возьмёт сразу за две пуговицы и пробасит:
– Сейчас я тебе сам смешное расскажу!
В таких случаях можно «попасть» надолго. Так что впредь будешь ходить в кепке и в очках со стёклами величиной с теннисную ракетку.
А бывает и наоборот! Когда рассказанным хочется поделиться с читателями или со зрителями, настолько эти «истории на ходу» из народа оказываются смешными!
Так вы наш!
Одесса. Весна. Типичная одесситка, похожая на большую снежную бабу, которая подтаяла и оплавилась от солнца с боков, остановила меня на улице. По её виду нетрудно было догадаться, что настроена она решительно.
– И скажите хоть раз честно, как всё-таки ваша настоящая фамилия?
Мне надоело уже отвечать на этот вопрос. Поэтому я просто вынул визитку и показал ей, чтобы она убедилась, что Задорнов – это не псевдоним.
Правда, на русском языке у меня визитки не было. Остались только на английском. Я вообще не знаю, зачем я их напечатал. Они никому не нужны. Так, для банального форса. На визитке, естественно, было написано латинскими буквами Mikhail Zadornov, а в скобках указана профессия – Writer. Что, как несложно догадаться даже тем, кто учился в школе на тройки, означает по-русски – писатель.
«Снежная баба» с изумлением смотрела то на меня, то на визитку, словно сличала моё лицо с фамилией. Потом спросила с явной претензией:
– Шо такое у вас написано в скобках?
Нашему человеку иностранное слово лучше произносить медленно, как бы вбивая его в подсознание, по буковкам.
– Р-а-й-т-е-р! – произнёс я сверхвнятно, со свойственной себе, отработанной годами сценречью.
Впервые за время нашей беседы она приветливо мне улыбнулась:
– А-а-а, так, значит, всё-таки вы наш!
– Нет. Райтер – означает писатель.
– Я понимаю, что вы писатель, но фамилия ваша – Райтер. Да? А Задорнов – псевдоним. Я всегда так думала!
Моя голограмма
Если меня узнают на улице, задают одни и те же вопросы:
– А вы не боитесь, что вас посадят?
– Как власти относятся к тому, что вы говорите?
– Кто ваша жена?
– Есть ли у вас дети? А вы уверены, что всех их знаете?
Но вот один вопрос оказался совершенно нестандартным, я запомнил его на всю жизнь.
За час до концерта на набережной Ялты меня окружила толпа весьма интеллигентных, хотя и по-плебейски обгоревших людей.
Интеллигентами я называю тех, кто не может в наше время заработать больших денег, потому что у них ещё есть совесть, сохранилась от советского воспитания. Многим не хватает денег купить билеты на концерт.
В Ялте гастроли залётных «звёзд» и «звездушек» каждый день. Как правило – попса. Увидеть знаменитостей хотят все. Правда, многие образованные люди после концертов попсы уходят разочарованными.
Вот такая разочарованная обгоревшая российско-украинская толпа окружила меня на набережной. И одна женщина с наивной внешностью преподавателя родной речи в начальных классах в сердцах спросила:
– Ну хоть вы-то сегодня не под фонограмму будете выступать?
– Нет, не под фонограмму, под голограмму!
Девочка с цветами
На одном из концертов в Питере во время первого отделения восторженная зрительница из первых рядов послала свою дочку лет четырёх на сцену подарить Задорнову цветы.
Девочка была в сарафанчике и с бантом больше, чем её голова. Поэтому, когда она поднималась на сцену с цветами, весь зал сразу обратил на неё внимание. Одного её мама не учла: откуда четырёхлетняя девочка может знать, кто такой Задорнов? Хорошо ещё, знала, что такое сцена.
Кстати, сцена в Октябрьском зале широкоформатная. Я стою у микрофона посередине и не вижу, что происходит с флангов. Только чувствую, что-то не то. Уже несколько минут я читаю смешной рассказ, а зал не реагирует.
Оказалось, девочка с цветами вышла на сцену и ушла за кулисы – искать Задорнова. И весь зал заинтригованно ждал, когда она вернётся…
Юмор с бородой
Путешествуя по Алтайскому краю, я долго не брился. Люди перестали меня на улицах узнавать, и это мне понравилось. Вскоре оказалось, что сервис у нас в России не такой вежливый, как я думал, пока меня узнавали. Мне стали грубить в магазинах, толкать в очередях, игнорировать, если я обращался к прохожим с вопросом, как мне пройти туда-то… Я снова стал человеком! Нашим человеком!!!
В Сочи подошёл к стоящему у прилавка холодильнику с мороженым, открыл створку, хотел выбрать что-нибудь повкуснее.
Подскочила продавщица, точь-в-точь из далёкого совдеповского «тёточного» сервиса, и, оскорблённая моей самостоятельностью, начальственно взвизгнула:
– Что вы тут своими ручонками сучите?
Давно я подобного не слышал! Даже забыл, как отвечать! В далёкие 70-е, когда с этими оборотами мы сталкивались ежедневно, я любил с улыбкой отвечать: «С таким характером могла бы быть и покрасивее!» После такого ответа сервисные тётки, как правило, немели, пытаясь понять: комплимент это или оскорбление?
С тех пор я стал намного старше, да и борода обязывала. Недаром все святые на Руси носили бороду. Продолжая разыгрывать этакого смиренного старца, с интонацией волхва на капище я объяснил ей, что выбираю мороженое и что, если она будет любезна, поможет мне, то я буду ей бесконечно благодарен…
Пока я сплетал все эти слова в одну изысканную вежливость, она по голосу потихоньку начала меня узнавать, насторожилась и стала пристально в меня всматриваться, как бы сличая голос с лицом. Что-то всё равно у неё в голове не срасталось. Тем не менее, уже гораздо мягче, хотя всё ещё скрипуче, осторожно поинтересовалась:
– Это вы? Или не вы?
– Ну… в какой-то степени… А что?
– Сказали бы сразу, что это вы, я бы вам не грубила!
После признания во мне «звезды» она была настолько любезна, что позволила самому выбрать мороженое. Но когда я уходил, всё-таки переспросила для своего будущего спокойствия ещё раз:
– Извините, но это действительно были вы?
Ей хотелось ещё раз убедиться, что она не зря пять минут сдерживалась и не грубила. А то вдруг не я? Тогда ж вся вежливость – впустую!
***
Благодаря бороде и неузнаваемости я мог хоть иногда услышать о себе правду. Встречал гостей перед собственным концертом у парадного входа в зал «Октябрьский» в Петербурге.
Мимо проходила пара. Он и она. С билетами. Должен заметить, что по всей России женщины – гораздо более благодарная аудитория, чем мужчины. Они с удовольствием ходят на концерты. В любом зале среди зрителей всегда больше женщин. И смеются они радостнее и искреннее.
Мужики полконцерта сидят недовольные, с таким видом: эх, сейчас бы пивка попить! Особенно в начале концерта недовольны мужчины, которых силком затащили жёны.
Пара, которая проходила мимо меня, принадлежала именно к таким. Она тянула на мой концерт своего мужа, как мама ранним утром невыспавшегося сынишку в школу. Он упирался и почти хныкал:
– Ну куда ты меня ведёшь? Ну надоел он мне! Понимаешь, на-до-ел! Каждый день по телевизору эту рожу показывают…
С этими словами он упёрся как вкопанный неподалёку от меня, естественно, меня не узнавая. Я решил его поддержать:
– Да придурок он просто, этот ваш Задорнов!
Мужик разулыбался во всю ширь своего пролетарского лица.
– Видишь, – показал он на меня рукой жене, – мужик правильно говорит! Придурок он!
***
Однажды ко мне за кулисы пришла женщина, центнер с двумя гаками, зубов немного, а волос и того меньше. Говорит:
– Ты меня узнаёшь?
Я завис, смотрю на неё:
– О-о… Ну…
– Что – ну?
– Ну да…
– Чего – ну да, мы за одной партой с тобой сидели.
Кстати, я учился в школе в Риге, и вот недавно рижские журналисты провели опрос, чтобы узнать, кто учился с Задорновым в одном классе.
Оказалось – 2503 человека.
И это только те, которые сидели со мной за одной партой. Не парта, а набережная Москва-реки какая-то…
Смотрю я на эту женщину и думаю: боже мой, неужели и я в глазах одноклассников так же выгляжу? Я себя в зеркало каждый день вижу, а её-то – нет. Она вдруг говорит:
– Ты рубль у меня украл в первом классе.
Нормально? Злопамятная баба какая! Проценты, что ли, решила получить с тех пор?
***
Мне пришлось всё-таки для узкого круга отметить свой юбилей. Один человек в сердцах высказал мне такое пожелание, после которого я завис конкретно:
– Чтобы тебя всегда окружали, Миша, такие же люди, как ты сам.
Но уж я-то себя знаю! Поэтому спрашиваю:
– Это пожелание или проклятие?
***
Давным-давно в затянувшейся молодости я тоже звездил. Популярность пришла ко мне поздно. Но от этого, так же как от наркотиков, башню сносит в любом возрасте. Недаром есть современное слово «звезданутый». Меня вовремя приземлил один пожилой гаишник на Рублёвке.
В начале 90-х мы ехали из Подмосковья в Москву на моей машине с писателем Василием Аксёновым. Аксёнов не знал ничего о моей популярности. Он несколько лет прожил в Америке. Меня помнил по Дому творчества писателей в Коктебеле как сына известного советского писателя Николая Задорнова. Я из последних сил сдерживался, чтобы не похвастаться, кем я стал за последние годы. Полноценной звездой!
Нашу машину остановил гаишник с лицом типичного советского милиционера, из которого перестройка выбила главную основу жизни – марксистско-ленинское мировоззрение.
«Сейчас Василий удивится, когда увидит, что мент узнает меня и попросит автограф», – подумал я и высунулся из окошка как можно заметнее для гаишника. Но гаишник посмотрел на меня как учёный-зоолог на обыкновенную дрозофилу:
– Вы что мне своё лицо выставляете? Мне документы нужны. Пожалуйста, предоставьте документы.
Я настойчивее повертел лицом в разные стороны. Не узнал в фас, может, признает в профиль. Профиль у меня запоминающийся. На флюгер похож.
– Что вы вертитесь? Документы давайте!
Надо же, совсем деревянный попался. Придётся намекнуть:
– Может, вам билеты на концерт прислать? Юмор-то любите?
Гаишник сначала не решался, но потом всё-таки не смог сдержаться и выдал совершенно искренне и громко, чтобы все слышали, в том числе и Аксёнов:
– Думаете, я вас не узнал? Узнал! Просто я вас терпеть не могу! Такие, как вы, страну развалили!
С тех пор, как только мне хочется снова хоть немного позвездить, шикануть лицом-брендом, почувствовать себя ВИП-персоной, гламурным эксклюзивом, я вспоминаю этого гаишника, и его незабываемое лицо каждый раз возвращает меня к реальности!
За этого гаишника я до сих пор иногда молюсь.
***
У меня в Испании гид был из местных. Есть, конечно, и русские экскурсоводы очень хорошие. Но я же для них – популярный человек, и они, вместо того чтобы рассказывать, начинают задавать вопросы: «А как там Пугачёва с Галкиным?» Откуда я знаю! Я хочу Париж посмотреть. Я вообще молодожёнами не интересуюсь. Или: «Кто отец у дочери Киркорова?» Поэтому я взял в экскурсоводы испанца.
Поначалу мы с ним нормально ходили – Альгамбра, Севилья – здорово! Но постепенно он начал напрягаться, потому что заметил: как только русские туристы меня видят, начинают шушукаться, потихоньку бегут ко мне и начинают со мной фотографироваться. Он завис конкретно.
Думает: это что же за пожомканный плейбой такой? Не выдержал, спросил. Я дал адрес сайта. Он зашёл в «ютьюб», увидел концерты, тысячи хохочущих людей. Очень был впечатлён.
Так меня зауважал – на следующий день из испанца превратился в японца. Вот забавно, по-русски ни слова не знает, а говорит: «Я так смеялся, когда ваши концерты смотрел!»
***
У меня тоже есть свой фрагмент небесного ошмётка. И меня развели в лихие 90-е! Я даже приехал тогда в обсерваторию.
– Можете мне показать звезду, которую назвали моим именем?
«Учёные» так смутились:
– Ой, ваша звезда улетела из нашей системы. Вернётся через четыреста лет. Ждать будете?
– Я бы, конечно, подождал, да дел много, некогда. Покажите хотя бы запись о ней. Под каким номером она значится?
Показали. Видел собственными глазами. Называется «Светило Зад-48/21».
Я вас так люблю!
В Новосибирске перед началом одного из концертов к авансцене подошла моделеобразная девушка с букетом роз. Девушка эффектная. Как я когда-то говорил – модель человека.
Я не знаю, чем поливают этих красавиц с высотными ногами, что они так вырастают, только, стоя перед авансценой, она была такого же роста, как я на сцене. Розы, как и она, тоже были длинноногие.
Я понял: если не возьму у неё эти цветы, то не смогу начать концерт, поскольку весь зал будет смотреть на неё, а не на меня. Что, собственно, на меня смотреть? Раз посмотрел, и хватит. Она же была вызывающе хороша. Я подошёл к авансцене, протянул руки, чтобы взять цветы, и в тот же момент понял, насколько опасна бывает любовь русской женщины. Но было уже слишком поздно…
– Я вас так люблю! – сказала она и со всей энергией недолюбленной русской женщины сжала мои руки вокруг роз.
Я не только весь концерт помнил о её любви, но ещё пару дней после.
Теперь, думаю, те читатели, которые не знали, кто такой Михаил Задорнов, по крайней мере, заинтригованы. И могут приступать к чтению Энциклопедии, в которой речь пойдёт, несмотря на название, о вполне серьёзных вещах.
Понаблюдайте, над чем смеются ваши приятели, коллеги на работе, и вы многое о них узнаете: что им дорого, что их тревожит, чем они живут и чего не понимают…
Ведь хохот – это голос души.
К тому же не секрет, что благодаря шутке может разрешиться давний конфликт, а может и возникнуть новый. Поэтому, разделив книгу на два полюса: «Они» и «Мы», я хотел утвердить читателя в мысли, что нет ничего благотворнее умения человека, будь он русский или американец, в первую очередь смеяться над собой! А уж потом…
Приятного чтения!
Ваш Михаил Задорнов
Глава 1
Мы
Господь Бог распределяет души на небесах: эта – в рай, эта – в ад, а эта… слишком много грешила, её обратно – в Россию.
Наша жизнь удивительно парадоксальна. Порой то, что происходит в реальности, невозможно описать даже в юмористических рассказах. И тем не менее давно, в начале 80-х, я решил попробовать. Тогда я ещё работал инженером в Московском авиационном институте…
Вскоре профессиональные артисты начали читать мои миниатюры со сцены. Но ведь существовала цензура, и многое, что было в текстах, они просто пропускали. Тогда на некоторые вечера стали приглашать меня.
Однажды Виктор Веселовский, заведующий отделом сатиры и юмора «Литературной газеты», позвал меня на съёмки очень популярной в те времена телепередачи «Вокруг смеха», которую вёл он сам и замечательный пародист Александр Иванов. Если в этой передаче ты выступал и имел успех, на следующий день тебя уже знала вся страна.
Помню, я сидел в зале рядом с Булатом Окуджавой. Очень волновался, наблюдал, как он реагирует на происходящее. И вдруг произошло непредвиденное. Булат Шалвович уже выступил, а Геннадий Хазанов ещё не приехал. И тогда Веселовский, зная, что я могу выступать часов пять кряду, пригласил меня на сцену просто потянуть время.
Тогда-то я и решил рассказать зрителям истории, которые со мной приключались в жизни, забавные ситуации, которые мне приходилось наблюдать. А тут как раз со мной произошёл забавный случай: я должен был ехать из Риги в Ленинград, пришёл на перрон, а первых трёх вагонов нет…
После выхода этой передачи я «проснулся знаменитым». Мне даже приходилось слышать, как женщины в очереди в магазине пересказывали друг другу историю двух девятых вагонов… Молодёжь эту историю ещё не знает, а люди моего поколения уже забыли, поэтому по праву начинаю «Энциклопедию всенародной глупости» с неё и тех приключений, которые практически всегда сопровождают любые путешествия по России.
Девятый вагон
Я должен был из Риги вечерним скорым поездом номер 15 выехать в Ленинград. Пришёл на вокзал. У меня был билет во второй вагон. Подхожу к поезду – а первых трёх вагонов в составе нет! Человек девяносто в растерянности ходят по перрону с чемоданами, сумками и билетами, выданными в первые три вагона. Многие уже по нескольку раз прошли вдоль всего состава, пересчитав его вагоны. Но тщетно! Первых трёх вагонов нет ни в начале, ни в конце, ни в середине состава. Не могут найти и бригадира поезда. Никто из проводников не знает, где он.
Как человек, имеющий отношение к «Клубу 12 стульев» «Литературной газеты», я пошёл к начальнику вокзала и гневно спросил:
– Где бригадир пятнадцатого поезда?
Он мне ответил:
– В первых трёх вагонах.
Тогда мне этот ответ даже не показался смешным. Начался нешуточный скандал. Часть пассажиров кое-как расселили по остальным вагонам, другой части поменяли билеты на следующий поезд. С грехом пополам все добрались до Ленинграда.
Однако, когда я вернулся из Ленинграда в Москву, гнев мой не остыл, как часто бывает в таких случаях, по прошествии времени я написал фельетон в «Литературную газету». Через месяц из Риги поступил ответ с извинениями и перечнем фамилий людей, получивших выговоры за эту «накладку».
Но самое интересное, что из Киева пришло письмо от одного возмущённого читателя: «Это всё ерунда по сравнению с тем, что произошло со мной и моей женой на железной дороге. Прошу срочно выслать корреспондента. Не пожалеете!»
Поскольку ничего конкретного он не написал, корреспондента высылать не стали. Подобных писем в редакцию ежедневно приходит множество. Но когда я по делам поехал в Киев, всё-таки захватил с собой это письмо и как-то вечером зашёл к его автору. Чем, думаю, чёрт не шутит. Всё-таки он написал: «Не пожалеете!» И я не пожалел!
Если в Риге не было трёх вагонов, то к составу в Киеве присоединили два девятых вагона! Пассажиры, у которых были билеты в девятый вагон, естественно, сели в первый из них. Потому что все нормальные люди с детства знают: девятый вагон идёт сразу после восьмого. И никому в голову не может прийти, что после девятого вагона окажется снова девятый. Состав трогается, удивлённая проводница второго девятого вагона идёт к бригадиру поезда и говорит:
– Мой вагон пустой!
– Какой вагон? – спрашивает бригадир.
– Девятый.
– Странно. Наверное, опять что-то в кассах напутали! – удивляется бригадир и даёт на следующую станцию радиограмму: «Продать билеты в девятый вагон».
На следующей станции поезд стоит три минуты. Пассажиры, которым продали билеты в девятый вагон, тоже оказались людьми нормальными и, как только объявили посадку, дружно ринулись в первый девятый, он ближе всего к вокзалу… Проводница, у которой уже все пассажиры попили чаю и легли спать, в ужасе от такого количества двойников, никого не пускает и говорит:
– Тут какая-то ошибка, товарищи! У меня только два свободных места. Остальные бегите к бригадиру поезда. Он в первом вагоне. Пускай он вас расселяет по другим вагонам. Причём бегите скорее, а то поезд сейчас тронется.
С сумками и чемоданами возмущённые пассажиры наперегонки бегут к первому вагону, в котором их встречает очень удивлённый бригадир:
– Вы откуда, товарищи, в таком количестве?
– Из девятого вагона. Там все двойники.
Бригадир понимает, что он чего-то не понимает. Но не понимает, чего именно он не понимает. Впрочем, разбираться некогда. К тому же у людей законные билеты. Поэтому он быстренько расселяет всех в первые вагоны на свободные места, после чего облегчённо вздыхает и даёт разрешение поезду трогаться.
В это время проводница второго девятого вагона, который по-прежнему пустой, идёт к бригадиру и говорит:
– Мой вагон пустой.
– Как?! – спрашивает бригадир, думая, что он сходит с ума.
Вместе с проводницей он идёт вдоль состава и обнаруживает, что у него два девятых вагона! Тогда бригадир понимает, что произошло. Он опять с облегчением вздыхает, возвращается в своё купе и даёт на следующую станцию радиограмму: «Отцепить девятый вагон».
Дело было ночью. Те, кто отцеплял, тоже оказались людьми нормальными, умеющими считать до девяти. Поэтому, повозив состав по частям туда-сюда, они отцепили первый девятый вагон и отвезли его на запасной путь. О чём немедленно сообщили бригадиру. Бригадир в третий раз вздохнул с облегчением, дал команду отправлять поезд и стал готовиться ко сну.
В это время проводница второго девятого вагона, который по-прежнему пустой, снова идёт к бригадиру и говорит:
– Мой вагон пустой!
Я не знаю, попал в сумасшедший дом после этого рейса бригадир поезда или нет. Мне эту историю рассказывал пассажир, ехавший с женой в первом девятом вагоне.
Поздно ночью он вышел в тамбур покурить. Курил, курил… Думает: «Что-то мы долго стоим». Выглянул в окошко – а ни спереди, ни сзади вагонов нет. Не говоря уж об электровозе. Вокруг степь. Голая. И холодно освещает запасной путь полная луна.
Пока он рассказывал мне эту историю – как будил пассажиров, как все они повыскакивали, в чём были, как вместе пытались сообразить, что случилось и где они сейчас, – я так неприлично хохотал, что рассказчик обиделся и сказал:
– Я не вижу в этом ничего смешного. Мы все в этом вагоне ехали по туристической путёвке в Болгарию!
***
Мерно подрагивает на стыках спальный вагон. Тиха украинская ночь. Все уже спят. Вдруг открывается дверь из соседнего вагона, и в коридоре раздаётся истошный женский визг:
– Хрусталь! Кому нужен хрусталь?
Проснулся не я один. Первое, что пришло на ум, – приснилось! Однако крик повторился:
– Хрусталь! Свежий хрусталь!
Если есть свежий хрусталь, где-то должен быть не свежий, – пронеслось в голове спросонья. Я выглянул из купе: кто же в два часа ночи будет покупать хрусталь, даже если он свежий. Ещё было любопытно, как выглядит продавщица этого хрусталя. Какое у неё лицо? Знает ли она, что сейчас два часа ночи? Я не успел открыть дверь, как с другого конца коридора послышался не менее истошный крик проводницы:
– Ты чего орёшь? Все же спят!
Голос, отвечающий за хрусталь, принадлежал рыжекрашеной тётке. В руках у неё была корзинка со свежеукраденным с бывшего советского завода хрусталём.
– Так кто ж спит? – возмутилась она.
– Как – кто? – Проводница открыла какое-то купе, показала на человека, чуть ли не дёрнула его за ноги и заорала на него ещё громче рыжей:
– Скажи этой дуре, что ты спишь!
Почти из всех купе улитками повысовывали головы пассажиры. К удивлению всех, разбуженный не стал скандалить. Он даже купил у рыжей какую-то вазочку, практически не просыпаясь, рассчитался с ней. Она, довольная, с тем же криком перешла в соседний вагон. Улитки втянули головы в свои домики. Наш вагон снова стал мерно и тихо подрагивать на рельсовых стыках. Тиха украинская ночь…
***
Ехал в поезде в Вологду. В купе вошла проводница. Узнав меня, заулыбалась и радостно сообщила:
– Я вам сейчас по секрету… Только вы никому… У нас по поезду ночью ходят воры! Гы-гы-гы… – заразительно загыгыкала она, словно считала, что этой фразой меня сильно насмешила.
– Зачем вы мне это сказали? Да ещё перед сном?
– Потому что я вас особенно люблю и хотела предупредить, чтобы вы спали осторожнее.
– Интересно, это как – спать осторожнее?
Она наклонилась и зашептала мне на ухо, почти интимно, чтобы, не дай бог, ещё кто-нибудь не услышал. Ведь остальных она так, как меня, не любит, и они могут спать неосторожно.
– Вам надо на ночь изнутри замок закрыть на подстаканник! – И глазами показала на принесённый мне чай в оловянном с прорезями подстаканнике. – Я уйду, а вы попробуйте сейчас закрыться.
Она вышла. Я с восхищением удостоверился, что прорези подстаканника удивительно совпали с формой ручки на двери купе.
В ту ночь я спал, как рак-отшельник, закупорившись от всего внешнего мира, с радостным ощущением, во-первых, потому, что узнал в этой жизни нечто сокровенное, секретное, известное только избранным! А во-вторых, оттого, что все остальные в поезде, в отличие от меня, спали «неосторожно».
***
Когда-то давным-давно я работал на Курилах в ботанической экспедиции. Разнорабочим. Меня надо было перекинуть на другой Курильский остров, чтобы я подготовил место для лагеря до того, как туда прибудет ботаническая экспедиция.
Приехал в аэропорт. Впрочем, назвать это аэропортом можно с большой натяжкой. На поле – расстеленная металлическая сетка времён войны и небольшое деревянное зданьице, похожее скорее на российскую рюмочную. И самолёт под стать – этакий выкидыш кукурузника. Жара. Мы с моим коллегой ждём, когда механик разрешит самолёту лететь. Тот ползает по самолёту с кувалдой и чего-то старательно прибивает. То ли крыло, то ли хвост. Наконец ему надоело, он вытер пот с лица, спрыгнул с крыла, махнул рукой и говорит:
– Да ладно, летите!
Мы в то время были атеистами, молиться, к сожалению, не умели. Никогда не забуду, как это самолётное чудо, трясясь, как тарантас на колдобинах, разбегается по металлической сетке. Смотрю в окошко – от него отлетают какие-то гайки. А водила – да-да, это был не лётчик, а именно водила – успокаивает:
– Не волнуйся. Это лишнее! – И добавляет, обращаясь ко мне: – Ты, главное, дверь держи!
От Кунашира до Итурупа я держал правой рукой дверь, и мне впервые в жизни очень хотелось научиться молиться!
***
В первые годы после развала Советского Союза, когда старые порядки уже не работали, а новые ещё не появились, когда жизнь людей на бывшей территории Советского Союза напоминала беспорядочное движение ошалевших молекул, находящихся в объёме под излишним давлением, стюардесса в Днепропетровске решила успокоить бегущих по лётному полю пассажиров, которые боялись опоздать на самолёт. Господи, что же началось после того, как она выкрикнула на все лётное поле:
– Да не спешите вы так торопиться! Всё равно пятеро не полетят!
***
В 70-е годы со студенческим театром Московского авиационного института я попал на атомоход «Арктика». Ледокол стоял на рейде в порту Диксон. Все моряки и рабочий персонал сошли на берег. В магазинах их ждали товары по талонам: редкая по тому времени колбаса сервелат, а если повезёт, то и финские сосиски… А главное, возможность отчаянно напиться, чтобы, как считалось в то время, вывести из себя накопившуюся за время работы на атомоходе радиацию. Особенно ждали моряков на берегу конечно же местные диксоновские девчонки.
Нас же – агитбригаду, – наоборот, загрузили на судно! Поместили в одно большущее помещение, похожее по объёму на номер совдеповской гостиницы, рассчитанный на 10–12 человек. Я помню, в этой каюте была совершенно неаргументированная жара, как в предбаннике финской бани. Радиаторы разогрелись так, что на них можно было жарить яичницу.
Казалось, на всём ледоколе был только один человек, помощник капитана, который нас встретил и проводил до каюты.
– Видите, как сегодня холодно на улице, – сказал он.
Хотя выражение «на улице» было в данной ситуации совершенно не к месту. Потому что ближайшая улица находилась примерно за две тысячи километров. Дощатые тротуары вдоль диксоновских канав, с двух сторон мостовых, назвать улицами можно было с такой же натяжкой, как назвать валенки кроссовками.
– Зато видите, как у нас тепло внутри нашей «Арктики»! Это потому, что радиаторы обогреваются вторичной водой от реактора!
От его хвастовства захотелось поёжиться. Возникло ощущение, что вокруг летают быстрые нейтроны, пронзая насквозь всё вокруг, вплоть до наших туловищ. Ведь что бы там ни говорили о безопасности современного реактора, но сам реактор был тут, совсем рядом. Главное, очень хотелось пить. Из-под крана лилась обычная совдеповская рыжая вода в рыжую, как голова ирландца, раковину.
Похвастав другими достопримечательностями, вторичным контуром, квазидискретным континуумом и знанием биографии Гейгера – Мюллера, помощник капитана тут же исчез, как будто растворился в парах тяжёлой воды. Мы остались наедине с собственной жаждой и испугом от летающих вокруг нейтронов. Одни, в очень душной каюте. Я вышел в коридор в надежде встретить хоть кого-нибудь из рабочего персонала. Никого! Пустые коридоры, в которых впору было снимать финальную сцену голливудского триллера!
И вдруг… Смотрю, навстречу мне на четвереньках, опираясь сразу на обе стенки коридора, ползёт матрос, периодически прислоняясь, чтобы передохнуть. Я понял, что он уже не первые сутки выгоняет из себя радиацию народным методом. Чтобы он быстрее признал во мне «своего парня», я тоже встал на четвереньки и, тормоша «прислонютого» за плечо, громко и несколько раз повторил вопрос:
– Воду из-под крана пить можно? Воду из-под крана? Здесь? Пить? Можно пить воду? У вас? Из-под крана? Пить воду? А? А? А?
Матрос долго смотрел на меня, видимо соображая, кто я, зачем здесь и почему его отвлекаю. Мы стояли друг напротив друга на четвереньках, точь-в-точь как гиббоны в клетке. Не меняя позиции, я ещё пару раз повторил свой вопрос слово в слово. Наконец он что-то сообразил и, почти предсмертно шевеля губами, выдавил из себя:
