Микель Рейна
Огни в море
Что будем делать?
Вцепившись в перила террасы и не отваживаясь даже вздохнуть, Гарольд и Мэри-Роуз остолбенело смотрели на окружавшую их морскую гладь. Их сад с гортензиями, засыпанная гравием дорога, утес, Сан-Ремо… Все исчезло. Перед ними лежало море, километры и километры воды, сливавшиеся на горизонте с акварельносеребристым рассветом.
– Что… случилось? – заикаясь, вымолвила МэриРоуз.
Гарольд смотрел на нее, не находя слов. Лицо его побледнело, а вытаращенные глаза были полны ужаса и непонимания. Все вокруг представлялось лишенным смысла, разум изо всех сил сопротивлялся увиденному. Но ощущения казались более чем реальными: морской бриз наполнял легкие, зарождающийся солнечный свет согревал щеки, а под ногами колыхался деревянный настил.
– Этого не может быть… – прошептала Мэри-Роуз, делая шаг назад.
Каждый вздох ей давался с трудом, казалось, все тело протестует против этой новой реальности.
– Наверное, я еще сплю. Или окончательно сошла с ума…
– Нет, Рози, мы не спим. И не сошли с ума.
– Ну и как тогда все это понимать? – Она махнула рукой в сторону горизонта. – Как, по-твоему, мы здесь очутились?
Гарольд присмотрелся к плещущимся около крыльца мелким волнам и прикинул, что от скалы осталось не более полуметра суши, покрытой лужами и зелеными ошметками газона.
– Утес… – заговорил Гарольд.
– Что утес?
– Утес рухнул. А мы вместе с ним, Рози.
– Наверняка есть другое объяснение. Такого бы никто не пережил.
Гарольд бросил взгляд на три ступени, некогда соединявшие террасу дома с садом. Ступив на первую из них, он почувствовал, как дерево заскрипело под его ногами.
– Что ты делаешь?! – завопила Мэри-Роуз.
Гарольд сделал еще один шаг и вновь посмотрел на то, что осталось от сада. При мысли о невероятной глубине, лежащей буквально в полуметре от них, он вздрогнул. Одна часть рассудка велела ему немедленно возвращаться назад, на крыльцо, к жене. Не испытывая ни малейшей уверенности в том, что он делает и выдержит ли его оставшийся кусок скалы, он все же шагнул вперед и ступил на землю.
– Гарольд, ради Бога! Это же так опасно! Ты упадешь! – в страхе кричала Мэри-Роуз.
Гарольд обернулся к ней и подбодрил взглядом.
– Не бойся!
– Я и не боюсь!
– Боишься.
– Ладно, боюсь. Что мне еще остается? – ответила она, оглядываясь вокруг и театрально всплеснув руками.
– Если мы хотим найти ответы, то придется поискать их, – ответил муж, протягивая ей ладонь.
Мэри-Роуз уцепилась за нее и, шагнув на землю, на миг прикрыла глаза. Ей казалось, что в любую секунду камень просядет под их весом и они окажутся в воде. Но этого не случилось.
Гарольд мелкими шажками двигался вдоль края скользкой, покрытой илом скалы. Мэри-Роуз следовала за ним, прилагая все усилия, чтобы не споткнуться, но то и дело с опаской поглядывала в бездонную морскую синеву – вода плескалась в нескольких сантиметрах от их ног.
Дойдя до конца фасада, Гарольд заглянул за угол и с удивлением обнаружил, что с этой стороны скала расширялась. Мэри-Роуз слегка расслабилась и перестала с такой силой цепляться за руку мужа.
По всей земле валялись желтые доски облицовки и обломки кровли. Гарольд посмотрел наверх и увидел, что лопнувший посередине стальной трос все еще свисает с крыши, покачиваясь на морском ветру. Волосы на его голове зашевелились, когда он представил себе, какую чудовищную нагрузку принял на себя этот трос, чтобы порваться, как обычная бечевка. Супруги осторожно продвигались дальше, обогнув второй трос – тот одним концом по-прежнему крепился к крыше, а другим уходил в морские глубины.
На следующем углу, перед задним крыльцом, полоска суши опять расширялась. Но, как и раньше, перед ними во все стороны простиралась водная гладь – не было видно ни острова, ни береговой линии. Одно лишь море.
Обогнув последний угол, Гарольд застыл на месте. Около этой стены сохранился весьма приличный кусок земли, единственное место, еще хоть как-то напоминавшее о былом великолепии сада: катастрофу пережили несколько бесплодных виноградных лоз и пара-тройка поникших гортензий.
Мэри-Роуз выпустила руку мужа и подошла к гортензиям. Она убрала обломки черепицы, придавившие несколько соцветий, хотя и понимала, что вряд ли можно помочь кустам, когда вся почва пропитана морской солью.
– Как дом смог выдержать падение с такой высоты? – спросила Мэри-Роуз, выпрямляясь. – И как вышло, что мы еще живы?
Гарольд подошел к краю суши и попытался оценить глубину, на которую скала погрузилась в море.
– На самом деле меня беспокоит вовсе не это… – пробормотал Грейпс.
– А что же?
– Разве непонятно? – Он наклонился и провел пальцами по камню. – Наш дом может плавать – как это возможно?
В этот миг прямо перед ним из воды поднялся огромный пузырь воздуха и пены. Дом содрогнулся, словно опять оказался висящим над обрывом. Гарольд стоял у самой кромки воды и потерял равновесие. Он едва не упал, но успел ухватиться за край скалы. Острый скол камня рассек ему левую руку, тело пронзила резкая боль. Из раны тут же начала хлестать кровь, стекая в воду и делая ее алой.
Мэри-Роуз поспешила к мужу и обняла его.
– Ты ранен! – воскликнула она, увидев кровь.
– Да ерунда, царапина.
– Вовсе не царапина, – возразила Мэри-Роуз, рассматривая его руку.
Гарольд чувствовал, как отдается в глубоком разрезе прямо посередине ладони каждое биение сердца; кровь начала стекать по запястью и оставила пятна на пижаме Мэри-Роуз.
– Сожми ладонь покрепче, надо идти в дом и обработать рану.
Супруги добрели до последнего угла и вновь оказались у главного крыльца. Едва они начали подниматься по ступенькам, как дом опять задрожал. Вокруг клочка суши забулькали пенные пузыри, вода словно вскипела.
Гарольда одолели мрачные предчувствия.
– Надо спуститься в подвал! – воскликнул он.
– Сначала нужно остановить кровотечение.
– Не уверен, что у нас есть на это время, Рози!
Гарольд распахнул дверь, и они вошли в темный дом. Здоровой рукой он подхватил с пола фонарь и стал пробираться к полуоткрытой двери подвала сквозь лужи и завалы коробок, мебели и битого стекла. Мэри-Роуз поспешила за ним, отобрала фонарь и зажгла его. Гарольд толкнул створку, и они начали спускаться.
Слабый свет, идущий от входной двери, еще достигал первых ступенек ведущей в подвал лестницы. Они были мокрыми и скользкими, а снизу потянуло солью, будто на морском берегу.
На середине лестницы им пришлось остановиться. К своему ужасу они обнаружили, что стоят по щиколотку в воде, – до этого уровня в подвале плескалось море.
– Мы тонем? – дрожащим голосом спросила МэриРоуз.
– Похоже, что да.
Потоп
Книги, обломки мебели, коробки с упакованными в них вещами, какие-то бытовые приборы… Сотни предметов, загромождавших подвал, сейчас вольготно плавали по темно-зеленой воде, поднявшейся до середины стены.
– Надо найти пробоину, откуда поступает вода, – произнес Гарольд.
Он тут же забрал фонарь из рук Мэри-Роуз и начал осматривать угрюмую поверхность воды в поисках какого-нибудь завихрения или водоворота, указывающего на течь.
– Столько всего плавает, что ничего не видно… Надо очистить пространство.
Гарольд спустился на пару ступеней и оказался по колено в воде. Острая боль пронзила ладонь, когда на рану попала соленая жидкость. Стиснув зубы, Грейпс со свистом втянул воздух; нельзя было терять ни минуты. Вытянув руку, он стал хватать все, до чего мог дотянуться: доски, пустые банки из-под краски, размокшие картонные коробки, листы бумаги с расплывающимися чернилами… Каждый предмет Гарольд передавал жене, а она бегом поднималась по лестнице и сваливала их на полу в прихожей.
По мере того как освобождалась поверхность вблизи от входа, Гарольд углублялся все дальше и, наконец, спустился по трем последним ступеням на дно подвала. Когда ледяная жижа достигла талии, у него перехватило дыхание. Он постоял пару секунд, приходя в себя, но тут же побрел дальше по новоявленному бассейну, спотыкаясь о затонувшие обломки.
В конце концов поверхность воды очистилась; промокнув до нитки, Гарольд пустился в обратный путь, неся последний предмет – маленький пустой винный бочонок.
Не успел он подняться на первую ступеньку, как дом содрогнулся от очередного толчка. Вода вокруг Гарольда забурлила и начала неумолимо стаскивать его вниз, а по всему подвалу всплывали и лопались огромные пузыри.
– Дай мне руку, быстрее! – закричала Мэри-Роуз, торопливо спускаясь в воду.
Бочонок выскользнул из пальцев Гарольда и, увлекаемый пенным течением, стал быстро удаляться по водоему, в который превратился подвал.
Промокшие насквозь супруги изо всех сил цеплялись за перила, с трудом преодолевая ступеньку за ступенькой. Сейчас их отделяло от воды пять ступеней, затем уже шесть, семь… Но вода неуклонно прибывала, грозя полностью затопить подвал. Однако внезапно толчки прекратились, пузыри исчезли и течь остановилась.
Все тело Мэри-Роуз сотрясала крупная дрожь, то ли из-за мокрой одежды, то ли от ужаса перед потопом. Гарольд же, казалось, не чувствовал холода; он взглянул на свою ладонь – кровь так и не остановилась. Здоровой рукой он крепко зажал рану и постарался сосредоточиться на самом важном: остановить прибывающую воду.
– Нельзя терять ни минуты, – промолвил Гарольд, вновь спускаясь на одну ступеньку, но внезапно замер на месте.
При свете фонарика он начал разглядывать винный бочонок, который некоторое время назад выскользнул у него из рук, а теперь плавал где-то в центре подвала. Вода к этому времени успокоилась; гладкую поверхность нарушала лишь легкая качка. Но именно это движение потихоньку, словно невидимой силой, подталкивало вперед деревянную посудину.
– Ты видишь?! – завопил сеньор Грейпс, указывая на медленно приближающийся бочонок.
– Что это я должна тут увидеть? – поинтересовалась Мэри-Роуз, не сводя глаз с бочонка.
– Смотри, значит, тут есть течение, раз он плывет к нам. Следовательно, вода поступает с противоположной стороны. – Гарольд провел примерную траекторию лучом фонаря и заключил: – Выходит, течь за стиральной машиной.
Вместе они спустились вниз, погрузились в воду по грудь и, преодолевая встречное сопротивление, добрались до угла, где стоял комплект из стиральной машины и сушилки. Гарольд взялся за один край, Мэри-Роуз – за другой.
– Толкаем на счет три, ладно? – произнес Гарольд.
Мэри-Роуз кивнула, опустив руки в воду и цепляясь сведенными от холода пальцами за стенку машинки.
– Раз… два… три!
Изо всех сил они толкнули агрегат вперед, но сдвинуть его удалось лишь на пару сантиметров.
– Еще раз! – приказал Гарольд.
Они опять напряглись и толкнули блок из стиральной и сушильной машин, на этот раз сумев немного отодвинуть его от стены. Слабые мышцы Мэри-Роуз горели огнем, она уже не ощущала холода.
– Еще чуть-чуть!
Гарольд уперся ногой в стену, и с последним рывком злосчастные машинки наконец-то сдвинулись с места.
Даже не дав себе времени восстановить дыхание, Гарольд проскользнул в образовавшуюся щель и наклонился, чтобы на ощупь исследовать стенку. Над водой виднелась лишь его голова. Но сколько он ни искал, ему не удавалось найти ничего необычного.
Светя фонариком, Мэри-Роуз невольно следила за бурлением воды, которая медленно, но неуклонно продолжала подниматься.
– Придется нырять, – произнес сеньор Грейпс.
Он набрал в грудь воздуха и скрылся из виду. МэриРоуз подошла поближе, сконцентрировав луч фонаря в том месте, куда погрузился Гарольд, но свет едва-едва, лишь на пару сантиметров, проникал под толщу воды.
На поверхность поднимались струйки маленьких пузырьков; Мэри-Роуз беспокойно вглядывалась в размытый силуэт мужа, едва различимый под взбаламученной водой.
Почти ничего не видя, Гарольд исследовал покрытый обломками утвари пол, а затем перешел туда, где половицы соединялись со стеной. И в этот момент он ощутил на лице приток ледяной морской воды. Вытянутой рукой он нащупал отверстие над плинтусом – круглую дыру, куда поместились целых четыре пальца. Пока он изучал размер пробоины, от хрупкой скальной породы отломилось несколько камешков, которые тут же всплыли наверх, подхваченные течением.
Легкие Гарольда пекло как огнем, и он вынырнул, чтобы глотнуть воздуха.
– Нашел что-нибудь? – спросила Мэри-Роуз.
– Похоже, что да, – задыхаясь, ответил Грейпс. – Прямо над плинтусом есть течь, пока не слишком большая, но вроде бы она расширяется.
Мэри-Роуз стало дурно. В свете фонарика она с ужасом обнаружила, что вода поднялась еще на одну ступень.
– Слушай, не хочу тебя пугать, но вода прибывает…
– Мы должны любой ценой заткнуть пробоину.
Прежде всего они сняли закрывающие иллюминаторы доски. Свет, заливший подвал, позволил оценить истинный масштаб потопа.
Не теряя времени, они начали лихорадочно шарить в воде в поисках ящика с инструментами, и Мэри-Роуз удалось обнаружить его под разорванной занавеской, некогда закрывавшей кладовку.
Гарольд насыпал в карман горсть гвоздей, вручил жене молоток, прихватил снятые с окон доски и направился к стене.
– Когда буду внизу, подай мне молоток.
Мэри-Роуз не успела и слова сказать, как Гарольд нырнул.
Снова ощупав стену, он нашел дыру. Несколько камушков оцарапали ему щеку. Он схватил доску, прижал ее к пробоине и достал гвоздь из кармана. Через мгновение он увидел руку жены – она протягивала ему молоток. Приняв инструмент, Гарольд попытался ударить по шляпке гвоздя.
За всю жизнь ему пришлось приколотить не одну тысячу досок, но делать это под водой не доводилось ни разу. Молоток казался неподъемным, бессильные удары едва достигали цели, отдаваясь звоном в голове. В легких почти не оставалось кислорода, и он выскочил на поверхность. Доска тут же отвалилась.
– Скажи, чем тебе помочь? – взмолилась МэриРоуз.
– Постарайся ногой прижать доску к стене.
Он вновь нырнул с доской и молотком, на этот раз ему не составило труда найти дыру. Мэри-Роуз опустила ногу в воду и с силой прижала к стене доску, а Гарольд успел ее приладить и тут же, без промедления, начал забивать в нее гвоздь.
На этот раз стальное острие прошло сквозь дерево и встретило сопротивление: гвоздь дошел до скалы. Гарольд всплыл, чтобы набрать воздуха, и снова нырнул. Он яростно колотил молотком; когда оставалась лишь пара ударов, чтобы загнать гвоздь, дерево начало вибрировать, а по краям заплаты вскипели фонтаны пузырей, словно пар из-под крышки кастрюли. Доска оторвалась и уплыла, по пути оцарапав неструганным краем лицо Гарольда. Ему пришлось опять подняться на поверхность.
– Я давила изо всех сил, но все напрасно! – огорченно пожаловалась Мэри-Роуз.
Под их ногами фундамент ходил ходуном. Вода лилась уже потоком, вокруг кружилась тысяча обломков, нещадно толкая и задевая супругов. Тонкая струйка потекла с потолка. Они взглянули вверх и обнаружили, что снаружи вода поднялась уже до середины иллюминаторов.
– Нас поджимает время! – вскричал Гарольд, снова нырнул, и жена потеряла его из виду.
Гарольд опять приладил доску, но молоток в другой руке мешал ему удерживать заплату в нужном положении. Мелкие камешки скользили по лицу, уши заложило от назойливого бурления пузырей. Внезапно рядом с ним появился какой-то силуэт, и в тот же миг доска встала на место. Это Мэри-Роуз тоже нырнула вниз и теперь изо всех сил прижимала доску к стене.
Гарольд полез в карман за гвоздями, но их там не оказалось. В отчаянии он начал шарить по полу, даже не заметив, что в раненую ладонь вонзился кусок стекла.
Мэри-Роуз, напрягая все мышцы, упиралась в пол, чтобы удержать доску, но ей уже не хватало воздуха.
Гарольд почти потерял надежду, как вдруг нащупал на полу горку гвоздей. Подняв их, он схватил молоток и из последних сил начал колотить по шляпкам. Уши заложило от оглушительного бульканья пузырей, так что ударов молотка он не слышал. В лицо полетела еще горстка камешков.
Наконец Гарольду удалось надежно забить стальной гвоздь. Отложив молоток, он тронул жену за плечо, показывая, чтобы она выплывала наверх.
Подъем занял чуть больше времени, чем раньше, а когда они всплыли, то головой стукнулись о стропила потолка.
Им даже не потребовалось никаких слов. Прежде чем снова нырнуть, супруги обменялись долгим взглядом, будто предчувствуя, что этот раз – последний.
Набрав полную грудь воздуха, они опустились под воду. Пузырьки и камешки еще продолжали просачиваться через незакрепленный край доски. Мэри-Роуз снова прижала заплату, а Гарольд взял молоток и начал один за другим забивать гвозди, которые на сей раз держал в руке осторожно, как драгоценные золотые слитки. Мало-помалу стальные острия плотно вошли в скалу и пузыри исчезли.
Гарольд и Мэри-Роуз поднялись на поверхность и улыбнулись друг другу. К лестнице уже пришлось плыть. Дом скрипел, словно страдая от боли. Супруги Грейпс добрались до двери, поднялись по последним трем оставшимся сухими ступеням и только тогда перевели дух.
Другие голоса
Супруги Грейпс уже несколько часов вычерпывали воду из затопленного подвала. Это походило на попытки осушить море при помощи наперстка. Они даже не тратили силы на разговоры, пока не заметили, что уровень затопления потихоньку снижается – сантиметр за сантиметром, ступенька за ступенькой. Уходила вода, вместе с ней уходил и свет; утро перешло в день, день в вечер, и вот уже незаметно подкралась ночная тьма.
– Думаю, на сегодня достаточно, – еле слышным голосом вымолвил Гарольд.
Мэри-Роуз застыла с тазиком в руках, глядя на черную воду. Половина подвала еще была затоплена, но положение уже не казалось столь безнадежно отчаянным. Можно было предположить, что если дом оставался на плаву с целиком залитым подвалом, то теперь, когда его вес уменьшился, он продержится и дальше. Мэри-Роуз бросила взгляд на мужа, и, не обменявшись ни словом, супруги начали подниматься по лестнице. Каждый шаг резью отзывался в мышцах ног, рук и спины, напоминал о бессчетном количестве рейсов, когда они носились вверх-вниз с полными тазами. Тяжелее всего МэриРоуз дался проклятый ушат: пока она его таскала, у нее как никогда в жизни разболелись почки. Гарольд тоже вымотался, но усталость не шла ни в какое сравнение с болью в руке, горевшей огнем от соли, кристаллизовавшейся в ране.
Поднявшись в прихожую, супруги остановились: непонятно, куда идти, и совсем непонятно, что делать дальше. Знакомые предметы обстановки сдвинулись с места и казались неузнаваемыми, катастрофа на всем оставила свой отпечаток. До этого момента Грейпсы не сознавали, до какой степени пострадал их дом.
С промокшими ногами, при свете фонарика они побрели вперед, в надежде найти свободный уголок и, наконец, отдохнуть. В гостиной высились горы сломанных стульев, картонных коробок, книг и штор, изодранных в клочья осколками стекла. Уже не было сил, чтобы отодвинуть буфет, подмявший под себя столь вожделенный диван.
В столовой положение дел тоже не внушало особого оптимизма: стеклянная горка вдребезги разбилась, впечатавшись в стену; под щепками и осколками громоздились стулья, правда ни у одного не уцелели ножки. Так что супругам не оставалось ничего иного, как из последних сил потащиться на кухню.
Посреди груды битой посуды, луж воды, искореженной мебели и электроприборов Мэри-Роуз удалось обнаружить исправную табуретку, которой она обычно пользовалась, чтобы добраться до верхних полок. Она наконец выпустила из рук тазик и тяжело рухнула на сиденье. Гарольд тоже бросил свое ведерко и пошел дальше, светя себе фонариком. Борясь с подступающим отчаянием, он принялся копаться в хламе, чтобы найти хоть какое-нибудь питье, и нашарил графин – правда, воды там оставалось совсем на донышке. Рядом с МэриРоуз обнаружилась старая радиола. Гарольд разгреб мусор, уселся на нее и поставил фонарь на пол. Узкий луч уперся в потолок, и в помещении стало немного светлее. Слышался лишь легкий шум прибоя; деревянная обшивка дома поскрипывала в такт набегающим волнам.
– Бери, – Гарольд протянул графин жене.
Мэри-Роуз с трудом удержала графин. Оценив ничтожное количество воды, она лишь пригубила, чтобы смочить пересохший рот, и вернула остаток Гарольду, который осушил сосуд до самого донышка.
– Завтра спущусь в подвал и наберу воды из бака, – пообещал он.
Мэри-Роуз лишь кивнула, слова давались ей с трудом. Гарольд тяжело вздохнул. До этого момента он даже не замечал, насколько они вымотались, как измождены их лица и в каком плачевном состоянии находится жилище. Прическа Мэри-Роуз напоминала воронье гнездо, а мокрая пижама была заляпана пятнами крови из раны Гарольда.
Грейпс отставил пустой графин, но тут его внимание привлекло нечто необычное. На дне одного из тазов еще плескалось немного воды из подвала, а на ее поверхности что-то плавало. Гарольд поставил тазик на колени, и в этот миг его полумертвое от усталости сердце лихорадочно забилось.
– Не может быть… – пробормотал он про себя.
– В чем дело? – забеспокоилась Мэри-Роуз.
– Думаю, я понял, почему мы не утонули… – отвечал Гарольд.
Мэри-Роуз скептически посмотрела на мужа и перевела взгляд на тазик, который с таким удивлением изучал Гарольд. Там оставалось некоторое количество воды и несколько камешков, отлетевших от стены утеса. Как она ни старалась, ей не удавалось найти смысла в словах мужа.
– Тут ведь только вода да камни…
– В этом-то все и дело, – он пристально смотрел на жену. – Ты знаешь что-нибудь о происхождении острова Брент?
От этого вопроса Мэри-Роуз окончательно впала в растерянность. Она слишком устала, чтобы играть в загадки.
– Это как-то связано с плавучестью дома? – с легким раздражением поинтересовалась она.
– Это вообще все объясняет! Во всяком случае, мне так кажется. – Гарольд сделал паузу и продолжил: – Брент – это остров вулканического происхождения. Холм в его центре – потухший вулкан, а наш утес образовался в результате накопления множества слоев раскаленной лавы, которая впоследствии застывала и разрушалась эрозией.
– Ну да, это всем известно, поэтому всегда и считалось, что почва Сан-Ремо такая плодородная.
– Но помимо плодородности, – произнес Грейпс, вынимая камешки из воды, – вулканическая порода способна удерживать внутри пузырьки воздуха, как в капсуле, что придает ей значительно более интересное свойство…
Он наклонил тазик так, чтобы вся вода стекла на один край, и бросил в нее камешки.
– Они не тонут! – воскликнула Мэри-Роуз, с удивлением наблюдая, как камешки гордо плывут по миниатюрному морю.
– Именно так!
– То есть ты хочешь сказать, что скала, в которую сейчас врос наш подвал, поддерживает дом и не дает ему утонуть? В смысле, что мы можем держаться на воде, как пробка?
Гарольд с улыбкой кивнул. Слава богу, он начал хоть что-то понимать из невероятных событий сегодняшнего дня.
– Но вес… – заговорила Мэри-Роуз.
– Необычайная волна жары, – прервал ее чей-то голос.
– Что ты сказал? – переспросила сеньора Грейпс.
Гарольд вскочил на ноги, уронив тазик; вода вылилась, а камешки разлетелись по полу. Он наклонился к радиоле, на которой до этого сидел, и прижал ухо к динамику. Четкий писк сигнала заставил его вздрогнуть.
– Я думал, она не работает… – промолвил Гарольд.
– Ну да, она же сломана, – уточнила жена.
В лихорадочном нетерпении Гарольд крутил ручку настройки, чтобы поймать сигнал.
– …после бури местные власти утверждают, что… шшш… тсс… шшш… – голос снова умолк.
– Крути ручку, быстрее! – воскликнула Мэри-Роуз.
Она тоже вскочила с места и опустилась рядом с мужем, припав к динамику и боясь пропустить хоть слово на фоне монотонного писка пустого сигнала.
– Шшш… два человека по-прежнему считаются пропавшими… тссс…
– Вот, вот! – завопила Мэри-Роуз.
– Шшш… надежда обнаружить… тсс… скорее всего… шшш… тсс…
Гарольд снова начал крутить ручку, пытаясь поймать нужную частоту, но безуспешно – на всех диапазонах слышался только резкий свист.
– По-моему, они говорили про нас, – сообщил Гарольд. – Нас ищут!
– Значит, мы вернемся в Сан-Ремо? – взволновалась Мэри-Роуз.
Гарольд улыбнулся; через секунду в хаосе помех снова появился звук. На этот раз играла музыка. Вначале как еле различимый фон, она постепенно приближалась, будто издалека, вскоре сигнал окреп, и мелодия скрипок и барабанов наполнила кухню.
– «Голубой Дунай» Штрауса, – ностальгически промолвил Гарольд.
Захваченные музыкой, они смотрели на радио как на чудо, словно изгнав память о чудовищных событиях сегодняшнего дня: можно было поверить, что ничего не случилось и они по-прежнему живут своей спокойной и надежной жизнью на острове. Но вот вальс закончился и зазвучал мягкий женский голос. Он был отчетливым, но почему-то, в отличие от других услышанных супругами голосов, понять его было невозможно.
– На каком языке она говорит? – растерянно спросила Мэри-Роуз.
Гарольд сосредоточенно старался разобрать слова, но ни одного не узнавал. Его измученный разум кипел от тысяч новых вопросов, остававшихся без ответа, но тут на фоне голоса зазвучала новая мелодия.
– Ведь не может быть, чтобы нас занесло так далеко? – прошептала Мэри-Роуз.
Улыбка сползла с губ Гарольда, лицо исказилось страхом и непониманием.
– Если бы мы были на корабле, то к этому времени успели бы изрядно отплыть от острова, – заговорил он отрешенно, погрузившись в раздумья. – Но сейчас… У дома ведь нет ни мотора, ни парусов…
– А вдруг мы уже так далеко, что нас перестали искать?
– Быть того не может! Алькальд наверняка задействовал план по спасению, это вопрос времени, скоро какое-нибудь судно заметит наш дрейфующий дом.
– Послушай… – голос Мэри-Роуз прозвучал еле слышно. – Думаешь, кто-нибудь способен предположить, что мы остались живы после падения с утеса? И даже если так, кто в здравом уме и твердой памяти поверит, что мы плывем по волнам на борту собственного дома?
В этот самый момент старый транзистор издал сильный треск и неразборчивый голос затих. Гарольд вновь принялся крутить настройки, нажимал на все кнопки, даже стукнул пару раз по приемнику, но все тщетно. Радио безнадежно молчало. Ни слабое звяканье посуды, ни потрескивание досок, ни мягкий шум моря не могли заполнить пустоту, звенящую в каждом уголке дома. Этот звук был слишком хорошо знаком супругам Грейпс, он сопровождал их уже долгие годы; с течением времени он ослаб, но всегда присутствовал рядом. Теперь он вновь обрел силу и оглушительно гремел в голове, отдаваясь во всем теле и перекрывая любую музыку: голос одиночества.
– Никто… – прошептал Гарольд.