Мила Романова
Там, где живут облака
Москвичка. (Зоя)
Зоя ненавидела свое прошлое и никогда о нем не рассказывала. Откровенно говоря, она также сильно ненавидела и свое настоящее. И совсем не верила в светлое будущее. Увы, так уж сложилось в ее жизни.
Родилась в глухой деревне в Калужской области. Когда ей исполнилось пять – умерла мама. Это и было самым ярким воспоминанием ее детства. Сначала она, конечно же, ничего не понимала. Соседка баба Таня занавесила черными платками единственное в доме зеркало и сервант с посудой, в котором тоже была зеркальная полка.
Она все плакала и причитала:
– На кого ж ты, Ниночка, кровинушку свою оставила…она же попадет без тебя.. – и гладила Зою по голове.
Потом в дом пришли чужие люди. Они начали что-то делать, ходить по дому, трогать мамины вещи. Маленькая Зоя ничего не понимала. Ей было очень страшно, поэтому иногда она пряталась под кровать, где и находила ее сердобольная баба Таня.
– Иди ребятенок, поешь…некому теперь смотреть за тобой.. – и снова начинала плакать и причитать.
И действительно, некому, ведь родственников у них в деревне не было. А отец, который и в лучшие дни редко бывал трезв, теперь запил «по-черному».
Потом в дом принесли странный черный ящик, в котором она увидела маму. И почему-то мама лежала тихо-тихо, совсем не двигалась. Зоя несколько раз подходила близко, и когда никто не видел и не слышал, тихо звала ее. Но мама не откликалась. Она не подзывала Зою к себе, не обнимала ее за плечи, как раньше, не читала ей сказки.
Чужие люди приходили в дом. Они останавливались возле ящика, в котором лежала мама, плакали и причитали, а потом неизменно гладили Зою по голове. Ей это скоро надоело, и она спряталась в сарае.
Случайно услышала, как баба Таня говорила второй соседке Любаше:
– Ниночка-то наша верующей была. Ее мамка сильно в Бога верила, в церковь ходила. А Нина, как вышла замуж за этого коммуниста-ирода, так только горе горькое и знала…Знаешь Любаш, думается мне, что нужно батюшку позвать из соседней деревни. Пусть отпоет покойницу…
– А вдруг Иван засерчает? – спрашивала Любаша тихим голосом.
– Теперь ему, ироду такому, уже все равно. Пьет который день, не просыхает…
В тот же день в доме появился странный человек в длинном черном платье, с бородой и большим крестом на шее. Тогда Зоя впервые увидела священника.
Он пел какие-то странные песни, размахивал чем-то, от чего исходил дым с удушливым запахом и ходил по комнате. А мама по-прежнему лежала в черном ящике и не двигалась. И тогда впервые в ее детское сердце пришел страх. Она не знала, да и не могла знать, как это случилось, но только именно тогда она почувствовала себя очень маленькой, слабой и беззащитной. Этот страх прочно поселился в ее сердце на многие годы….
А потом было десять страшных лет жизни с отцом. Он напивался почти каждый день: иногда просто засыпал, а иногда начинал ее воспитывать. Хватал ремень и бегал за ней по комнате.
Однажды он ее все-таки догнал. И побил очень сильно. Все тело ее невероятно болело, но не это было главное. Именно в тот момент сломалось и исчезло то светлое, наивное и чистое, что еще было в ее душе. Она собрала вещи и ушла к бабе Тане…
Отец приходил и просил вернуться. Сначала она молчала. Раз, два, три…
– Дочка, пожалей ты его – вмешивалась баба Таня – пропадет ведь совсем без тебя…
Зоя молчала, но домой не шла. Однажды он пришел и попросил у нее прощения. Наверное, не потому, что осознал, что натворил, а просто потому, что «гудела» вся деревня, да и жить самому, управляться с домом и хозяйством было нелегко. Но она промолчала, глядя на стену, мимо его головы и осталась у бабы Тани.
Она вернулась через месяц. Сама. Отцу сказала сквозь зубы:
– Еще раз тронешь – не прощу…
Хотя, конечно же, слукавила. Потому как не простила его до конца и в этот раз. А еще так и не смогла простить ему маму.
Когда ей исполнилось пятнадцать, отец вдруг слег. С каждым днем ему становилось все хуже и однажды он не смог встать с кровати.
– Это инсульт. Похоже на то – сельский фельдшер не мог поставить точный диагноз – нужно ехать в районную больницу.
Но ехать в больницу отец наотрез отказался.
– Сколько мне отпущено, сколько и проживу…
Прожил он три года. И эти годы Зоя потом сравнивала с тюремным заключением. Она ненавидела отца и свою деревню, она ненавидела эти ежедневные заботы, которые отнимали все ее время. Однако, именно тогда она впервые почувствовала свою силу. Это была сила, которую обретает жертва, сама превращаясь в палача…
Когда хоронили отца, она была очень спокойна и собрана. Не испытывала никаких эмоций. Ни печали от потери, ни радости от избавления. Стояла на краю могилы и думала о том, что есть вещи страшнее смерти… Безвыходность, беззащитность… Лежать в постели, так как лежал он и ждать, что кто-то о тебе позаботится… Она сама частенько в последнее время мстила ему за прошлое, забывая покормить, переодеть, помыть…
Священника на похороны не пригласили. Отец был коммунистом и атеистом. Она его не любила и не жалела. Однако, именно, стоя на краю могилы вдруг вспомнила похороны мамы…и бородатого священника… Именно после его появления стало легче…
Потом, она помнила это всегда и именно в тот момент, когда в очередной раз жизнь норовила «пойти под откос» она впервые пошла в церковь.
Идею Царствия небесного приняла сразу, а вот сострадание и христианская любовь остались для нее тем, что она отвергла не разбираясь…
После школы поехала в Москву искать счастья. Вступительные в экономический вуз провалила. Еще бы, она ведь последние три года и не училась толком. Пошла работать на завод. Получила место в общежитии. В одной комнате жила с общительной девушкой из Чернигова по имени Оксана. Оксана не скрывала, что приехала в Москву, чтобы удачно выйти замуж. «Удачно», по Оксаниным понятиям это было наличие у будущего мужа машины, квартиры, дачи и, конечно же, возможности московской прописки для нее, Оксаны.
Скоро Оксанина мечта сбылась, и она из общаги на окраине города переехала в трехкомнатную квартиру на Пушкинской.
«А чем я хуже?» – подумала Зоя и стала внимательно смотреть по сторонам.
Со Славой познакомилась на соревнованиях по волейболу. Как-то случайно он с ней заговорил, потом провел домой. Зое Слава не понравился: слабый и нерешительный. Однако, она сразу поняла: партия- то, что нужно. И вскоре стала москвичкой.
Но это тоже не принесло ей счастья. Она с явным пренебрежением и долей превосходства теперь относилась ко всем приезжим, и это было единственное, что доставляло ей удовольствие.
Образование так и не получила, с мужем жили, как чужие, рождение сына не добавило близости между ними, зато внесло определенное напряжение.
С годами она стала ненавидеть все, что ее окружало, а особенно тех, кто был успешнее, моложе, красивее. Она вдруг осознала, что тело начало меняться, незаметно приходила старость…
В пятьдесят осталась вдовой. Муж тихо умер в одной из московских больниц во время сердечного приступа. Сын женился. И, о, ужас! На девушке из провинции, обыкновенной продавщице, которая приехала поискать счастья в столице и стать москвичкой. Так же, как сама Зоя когда-то.. Но принять это она не хотела и не могла. Как так, в ее московскую квартиру пропишется какая-то лимита.
Вскоре появился маленький внук. Но этот факт только еще больше разозлил Зою. Она поставила замок в свою дверь и обыкновенная стандартная двухкомнатная малосемейка превратилась в комуналку. С сыном она почти не разговаривала, с невесткой не разговаривала вообще. Если ребенок за стенкой громко кричал, она просто включала музыку или делала погромче телевизор.
После того, как ушла на пенсию, стала путешествовать. Экономила пенсию, да и от мужа остались кое-какие накопления.
"Пожить как люди, для себя"– так размышляла она.
Однако страх, тот, который проснулся в детстве, заставлял искать выходы… И она искала. Сначала, конечно же, в православии. Ходила в храмы, ездила в паломнические поездки по святым местам. Но это давало временное облегчение и успокоение. После возвращения в Москву все постепенно возвращалось снова, и страх становился еще сильнее. Может причина была в том, что она не до конца верила? Не могла открыться и принять Иисуса всей душой?
Однажды в руки попала удивительная книга про Тибет. Она прочитала ее за ночь. И решила: нужно срочно ехать на Тибет и идти кору вокруг горы Кайлас. Это как раз то, что нужно.
Сказано – сделано. Она нашла группу и вместе с ней поехала на Тибет. Но кору пройти не смогла. Ее сняли с маршрута и вернули в Дарчен.
Через год поехала снова. И снова история повторилась. Было странно, что тренированная, полная сил женщина, которая легко переносила все тяготы похода, после первого дня коры вдруг сдувалась, как воздушный шарик и дальше идти не могла.
– Зоя, Вам нужно возвращаться. Вы не сможете пройти перевал. Ведь Долма-Ла – почти шесть тысяч метров над уровнем моря – уговаривал ее инструктор.
И она соглашалась с ним, вытирая на лице злые слезы…
Этот раз был третьим. И последним. Так она решила для себя.
Зоя открыла глаза. Вокруг было темно, лишь желтый глаз большой луны заглядывал в незастекленное окно, прокладывая лунную дорожку и приглашая за собой.
Вылезла из спального мешка, встала. В комнате было холодно и сыро. Вышла в коридор, побрела до туалета. Того самого, над которым так смеялась Тата.
– Зоя – услышала. Повернула голову. Возле мужской комнаты стоял Егор.
– Что не спишь? – спросила.
– Не знаю, не могу никак уснуть. Вот вышел пройтись. А ты как?
– Нормально – ответила. Ей не хотелось продолжать разговор, хотелось спать.
– Слушай…– Егор понизил голос – я спросить хотел… Ты же уже была в горах. Вот Аська заставляет нас лекарство пить от горняшки… Может не нужно? Как думаешь? Не сторонник я пить всякую гадость…
– Да, я тоже не буду. В прошлый раз пила. И в позапрошлый. А кору не прошла. Кстати!…– она подняла палец вверх – а может в этом все дело?
– Ты думаешь? – Егор был рад, что нашел соратницу.
– Не знаю. Но все может быть.
– Только Асе этого знать не нужно – вид у Егора стал заговорщицким.
– Не нужно – подтвердила Зоя – меньше знает – крепче спит.
Утром все встретились за завтраком. Зоя обратила внимание, что группа разбилась на компании, Зоя это назвала для себя – "кружки по интересам".
Митя сидел рядом с Ланной и, как Зое показалось, между ними происходила какая-то алхимия, совершенно непонятная для окружающих. Но Зоя была наблюдательна. Она заметила и нежные прикосновения Мити и красные щечки Ланы. Рядом с ними сидела Тата. Она пыталась поддерживать с ними разговор и эти двое нехотя откликались. Вера вместе с Бхолой и Максом о чем-то увлеченно беседовали на другом конце стола. Ребята-непальцы тоже держались вместе, они накрывали на стол. Ася что-то обсуждала с Марой. Зоя подошла и села рядом с Егором.
– Ну что же – начала Ася – сегодня после завтрака пробный выход в горы. Надеюсь, лекарство от горняшки начали принимать все?
– Всеее…– Митя крикнул громко и за всех.
– Точно? – Ася внимательно на всех посмотрела – Ребята, это не шутки. Это горы.
– Не думаю, что среди нас есть неосознанные люди – ответил Бхола.
– Надеюсь – Ася внимательно посмотрела на Зою, а потом на Егора.
Зое стало не по себе. Ей казалось, что Ася ее видит насквозь.
– У нас из неосознанных только Макс. Это он свою сумку на границе забыл – язвительно заметил Егор.
– Мы сейчас не про сумку говорим, а про лекарство – остановила его Вера.
Но Егор не собирался сдаваться:
– А я говорю вообще об осознанности. И об ответственности. Ведь это ротозейство могло иметь для всей группы печальные последствия.
– Последствий нет. Проехали уже. А вот если кто не будет принимать лекарство, точно может иметь печальные последствия. В том числе и для всей группы – Вера дала понять, что тема закрыта.
Прогулка в горы понравилась всем. Яркое солнце и чистое голубое небо. Облака казались совсем близко, вот только подняться на ту гору и можно достать их рукой.
На большом автобусе приехала группа паломников из Индии. Видимо они, также адаптировались к высокогорью и готовились к священной коре. Вся группа была в одинаковых куртках и Мара ,смеясь, заметила:
– А помните в фильме "Полосатый рейс" Лановой говорит:"красиво плывет та группа, в полосатых купальниках"? Вот и у нас. Посмотрите. Красиво идет, толпой. Группа в красных куртках.
– Ну, тогда уже группа в красных купальниках нужно говорить по аналогии – заметил Митя.
– Вы себе это только попробуйте представить. Особенно вон ту толстую женщину… И в купальнике…– добавил Макс. Все дружно засмеялись.
После обеда решили погулять по узким улочкам Ньялама. По дороге встретился местный супермаркет, решили зайти, посмотреть на ассортимент. Возле магазина остался только Митя, он достал сигареты и закурил.
– Трава, наркотики, девочки…– вдруг услышал он рядом на плохом английском.
– Не понял – Митя почти ничего не видел, только чувствовал рядом запах немытого человеческого тела смешанного с запахом сырости, плесени и табака. Ему даже дышать стало тяжело.
– Что вам нужно?– услышал он голос Таты рядом. Она спрашивала на своем безукоризненном английском.
Ответ Митя не услышал.
– Что там было?– спросил.
– Парень какой-то из местных. Видимо предлагал тебе девочек – Тата хихикнула – тут парочка этих красоток стояла рядом, присматривались к тебе. Душистые… до невозможности.
– Да, это я как раз почувствовал. В конюшне приятнее пахнет…
В это время несколько крупных капель дождя упало на землю. Гай вышел из магазина, куда ходил вместе с группой.
– Быстрее по машинам! Поехали в гостиницу!
– Почему?– из магазина выскочила перепуганная Ася – что случилось?
– Ничего – ответил Гай – но сейчас начнется дождь. А они здесь обильные и продолжительные. Нужно быстрее возвращаться.
В большой общей комнате гостиницы горел очаг, и было тепло и уютно. Протап сварил горячий суп.
– Такой суп мы будем кушать теперь каждый день – говорил он ребятам, когда они, собравшись все за столом, с удовольствием ужинали.
– Почему?– спросила Мара – что за суп такой волшебный?
– Он не волшебный – улыбнулся Протап – он чесночный. Его нужно кушать для разжижения крови. На высокогорье это очень важно. А сейчас, с каждым днем мы будем подниматься выше и выше.
– Я согласна! – сказала Мара – супчик что нужно…
– Ну не знаю – Тата поджала губы – боюсь, что долго кушать такую пищу я не смогу. Мой желудок не выдержит…
– А я вообще есть не хочу – тихо добавила Лана.
– А вот это уже плохо. Кушать нужно обязательно. Потому как признаки горняшки это: бессонница, головная боль и головокружение, отсутствие аппетита, сухость во рту и общая слабость…Ты лекарство пьешь?– Бхола посмотрел на Лану внимательно.
– Ой, забыла…
– Это никуда не годится. Еще кто-то забыл тоже?
Все промолчали. Зое было неловко. Врать она не умела, а правду говорить не хотелось, поэтому она встала из-за стола и стала расхаживать по комнате, разглядывая картины на стенах. Но красивыми эти картины назвать было нельзя: на них были изображены страшные существа.
– Кто это? – спросила она Гая.
– Где? А, это… Это драхмапалы – отвечал он.
– Кто- кто? – не поняла она.
– Драхмапалы- это защитники учения. Высшие существа, принявшие устрашающий облик для защиты знаний тибетского буддизма. Вот, например, Махакала. Посмотри, он втаптывает своими ногами в землю демонов, а в руках держит трезубец…А вот – Яматака- победитель бога смерти Ямы. На нем корона из черепов. А вот этот герой в тигровой шкуре – Хаягрива. Он защищает священные тексты…
– А вот этот… с телом змеи.. как его зовут? – спросила Зоя. Она была рада сменить тему. Это злополучное лекарство не давало ей покоя.
– Это Рахула – ответил ей Гай.
– Это Гневные Божества, да? – спросила Тата – я что-то читала об этом в интернете…
– Гневные Божества – это из книги мертвых – назидательно начал Егор – удивительные вы люди, приехали на Тибет и ничего элементарно не прочитали…
– А ты сам? Прочитал?– Вера, как всегда держала удар.
– Прочитал. Могу и вас просветить. И о Тибетской книге мертвых подробно рассказать.. – Егор светился от гордости.
– Бардо Тхедол – тибетская книга мертвых – это учение, которое ведет существ с любой кармой по тайному пути. Учение, которое дарует совершенное Просветление – Ася говорила тихо, однако все замолчали и повернулись к ней.
– И там в ней написано про этих Гневных Божеств?– также тихо спросила Лана.
– Там многое написано. После смерти душа сначала уходит в чистый свет. Потом, если она его не распознала, ей встречается пятьдесят два Мирных Божества. На это уходит первые семь дней, после трансформации смерти. На восьмой день, если душа не распознала этих божеств, она встречается с Гневными Божествами, которые пьют кровь. Их пятьдесят восемь…
– Это похоже на учение про мытарства – вырвалось у Зои.
– Про мытарства?– переспросил Митя.
– Да. В православии считается, что после смерти душа проходит препятствия на пути к престолу Бога для суда.
– Очень интересно!– у Мити загорелись глаза – никогда не интересовался православием. Но ведь схожесть налицо! Может в этом есть зерно истины? Ну, с научной точки зрения. Расскажи поподробнее.
Двенадцать пар любопытных глаз повернулись в ее сторону. Зоя немного засмущалась.
Она вспомнила, как первый раз пришла в храм. Тогда был сложный период в жизни. Уволили с работы, пошатнулось здоровье, да еще узнала, что у мужа есть другая. Казалось – полный тупик. Друзей нет, посоветоваться не с кем. Разве что Оксана, бывшая соседка по общаге. Но у Оксаны у самой был период что надо. Развод и раздел имущества. Оксане было не до ее проблем. И именно тогда она вспомнила мамины похороны… и как хорошо и легко стало после прихода священника…
В храме было прохладно, тихо и чисто. И именно таким она запомнила его навсегда. Потом, после, было много богослужений, праздников, исповедей, но именно первый визит остался в памяти. Она старалась. Регулярно посещала храм и воскресную церковную школу, много читала. Но христианское сострадание в ее душе так и не проснулось…
– Мытарства – это ступени страстей, которые существуют в материальном мире. Их всего двадцать. Душа проходит их с девятого по сороковой день после смерти. Душу ведут два ангела, а каждым из мытарств управляют бесы. Считается, что при жизни Ангел-хранитель, данный каждому человеку при крещении, собирает список добрых дел, совершенных человеком. На каждом мытарстве бесы предъявляют список грехов человеку, а ангелы – список добрых дел. Если грехов больше – душа отправляется в ад, а если больше добрых дел – переходит на новую ступень. На новое испытание. И так, пока не пройдет все двадцать. А после этого она приходит к Божьему престолу на окончательный суд.
– А если одинаково?– спросил Митя.
– Что одинаково?– не поняла Зоя.
– Ну, грехов и добрых дел. Тогда куда идет душа?
– Обратно на землю – вставил Макс и засмеялся.
– Не смешно – Мара жестко его одернула.
– Да, ладно мать, не кипятись… Извини, Зоя.
– Тогда проявляется Божье милосердие – продолжила Зоя – и душа продолжает путь. Бог всегда дает нам шанс.. – и вздохнула.
– А какие мытарства проходит душа?– снова спросил любопытный Митя, которому не терпелось выявить сходство в православном учении о мытарствах и знаменитой книге тибетского буддизма – Тибетской книге мертвых.
– Например, мытарство празднословия. Смех, хохот, безрассудные беседы…
–Оба-на…– присвистнул Митя – значит, мы сейчас по-черному грешим. А что еще? Это уже становится интересным…
– А еще, мытарство лжи – продолжила Зоя вслух, а сама вдруг подумала про злополучное лекарство – а потом мытарство осуждения и клеветы….
– Это как раз в тему – Лана посмотрела на Зою в упор. Куда делась ее кротость и слабость.
Зоя запнулась, но продолжила:
– Чревоугодие, леность, воровство, скупость, лихоимство, зависть, гордость, гнев, злоба, убийство, чародейство, блуд, прелюбодеяние, ересь, жестокосердие…
В комнате повисла тишина. Зоя замолчала тоже. Слышно было, как тикали в тишине часы, висящие на стене. Они, как будто отсчитывали, отмеряли, проверяли каждого… Тишина начала давить и угнетать…
– Кстати, анекдот – попробовал разрядить обстановку Макс – у одного священника украли зонтик. Он говорит своему помощнику: на воскресной проповеди я буду перечислять вслух грехи. Когда скажу – не укради! сделаю паузу. Смотри внимательно на прихожан. Кто замешкается, значит тот и украл. Проповедь прошла. Священник паузу не сделал. "Батюшка, Вы забыли сделать паузу"– сказал ему помощник. "Нет, сын мой"– ответил ему священник – "мне не нужно было делать паузу. Когда я дошел до.. – не прелюбодействуй…. я понял, где остался мой зонтик"…
Все продолжали сидеть молча. Никто не засмеялся.
– Все – решительно встала Ася- Пора спать. Завтра дорога в Сагу. Это двести пятьдесят километров горной дороги, плюс перевал Лалунг-Ла с высотой в пять тысяч метров над уровнем моря. Поэтому – отбой.
Все молча встали, и начали расходиться. Митя замешкался за столом.
– Давай я тебе помогу – Лана протянула ему руку. Он взял ее ладонь в свою и почувствовал нежные, чуть прохладные пальцы, мягкие подушечки, доверчиво открытую ладонь. Что-то внутри всколыхнулось, и он ощутил огромное желание притянуть эту девочку к себе, неистово целовать, а потом опуститься вместе с ней прямо здесь, посреди комнаты на пол. Наверное, это желание было как торжество молодости и жизни, которое поднялось подогретое разговорами о смерти…
Ася посмотрела на часы – почти полночь. Да, однозначно пора спать. Но почему-то не спалось. Часы немного торопились, и она подкрутила их. Эти часики подарил ей Олег, "большая любовь", которая почти закончилась. Асе было обидно, что все сложилось именно так. Ее творческий кризис был также связан с кризисом в отношениях. Она боялась этого расставания, поэтому всеми силами старалась эти отношения удержать. Золотые часики были его подарком на "их годовщину". Ася их никогда не снимала. Хотя, здесь, в горах, они смотрелись немного нелепо и неуместно. Она вздохнула и полезла в спальный мешок.
– Слушай, Ась, а я много читала про Египетскую книгу мертвых – прозвучал из под одеяла на соседней кровати, тихий голос Таты – египтяне ее вместе с телом при погребении хоронили. А в Тибете также?
– Ну, тут нет такой традиции. Обычно ее читают над умершим сорок дней. Но я где-то видела информацию, что в некоторых случаях маленькие свитки тоже привязывали к телу..
– Девочки! Давайте спать, а? – подала голос Вера.
– Да, да, извини… – Ася замолчала.
Тата понизила голос:
– Это так интересно. Просто супер. Я обязательно мужу напишу. Ты мне еще про это расскажешь?
–Да, только позже. Сейчас давай спать.
– А я тебе про Египет расскажу тоже.
–Хорошо…
–Какое там у нас первое мытарство?– повысила голос Вера – празднословие? Ан-ну, цыц, сороки! Приказ от командира воздушного судна – всем спать….
Но Зое не спалось. Она лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок. Там было много трещинок, но в темноте их совсем не было видно. Однако это ничего не меняло: Зоя знала, что они там есть… А за окном завывал ветер, танцуя самбу между горных вершин, да крупные капли дождя барабанили по крыше…
Она увидела себя совсем маленькой девочкой. Такой как была тогда, когда умерла мама… Она стоит на перекрестке полевых дорог. Вокруг поля созревшей пшеницы с васильковыми и ромашковыми пятнышками, на горизонте – темной стеной стоит лес… Она идет по дороге совсем одна. Но ей ни капельки не страшно. Где-то рядом она чувствует присутствие чего-то родного и близкого. Как будто два ангела парят над ней… Вдруг на горизонте появляется человек… Он приближается к ней и очень скоро она узнает Славу.
Он стоит на обочине и смотрит на нее. В глазах мольба и призыв о помощи… Но она проходит мимо, не поднимая головы.
Она продолжает свой путь. Дорога ведет ее в лес, прямо в глухую чащу. И она идет туда смело. Вдруг прямо посреди дороги она опять видит человека. Он стоит, преграждая ей путь. Она подходит ближе и узнает отца. Он смотрит на нее незрячими глазами, тянет к ней руки. Вся его поза выражает отчаяние… Но она огибает его и идет дальше.
Лесная чаща становится совсем густой. Дороги больше нет. Она оказывается на поляне. Там, прямо посредине поляны стоит гроб, а в нем – мама… В это время она видит большую черную птицу, которая опускается
прямо на нее..
–Аааааа… – кричит маленькая Зоя – мне страшно!
–Жестокосердие – самый страшный грех и самое последнее испытание-мытарство – слышит она вдруг откуда-то сверху – учись прощать, пока ты там, на земле…учись сострадать, переживать, любить…
Черная птица опускается все ниже и ниже. Вот ее крылья уже закрыли все небо над ее головой. Вот она уже видит ее хищный клюв, острые когти и красные злые глаза. От страха она зажмурилась. И вдруг на ум приходит молитва: "Отче наш, иже еси на небеси. Да святится имя твое, да придет Царствие твое, Да будет воля твоя яко на небеси, так и на земли. Хлеб наш насущный дай нам днесь и прости нам грехи наши, яко и мы прощаем должников наших. Да не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого…"
Открыла глаза, и увидела себя на вершине горы, здесь на Тибете. Она стоит и смотрит вниз, удивляясь красоте открывшегося пейзажа. Спокойствие снова возвращается к ней.
– Учись…– вдруг слышит она снова голос с небес – учись сострадать, прощать и любить… Учись, пока еще есть время….
