Modest Kozlovsky
Розовая Витальность
– ОТВАЛИТЕ ОТ МЕНЯ! – кричал толстый парень, низкого роста.
Это был их одноклассник Дональд, над которым остальные ученики из класса, кроме нескольких девочек и самих двух друзей, издевались, начиная еще с самого начала средней школы.
– Молчи жирнючая скотина, а то снаружи все подумают что ты опять черным дилдаком в жопу долбишься – с этими словами, главный среди толпы, задира Вацлав, схватил пенал с канцелярскими принадлежностями своей жертвы.
– Да сколько можно нести этот бред?! – истерично закричал ограбленный.
Под общие одобрительные возгласы Вацлав влез на подоконник и выкинул пенал в форточку.
– УЛЕТЕЛО! К твоим друзьям голубцам! – прокомментировал свой поступок обидчик.
Раздался массовый издевательский хохот и улюлюканье.
– Ты говоришь о быдло? По сравнению с этим стадом, мои подружки просто безобидные дурочки—простушки – в полголоса, презренно говорил Иллар, так, чтобы его слова слышал только друг – посмотри на них, они словно животные. Если вдуматься, за что они все эти годы не дают ему покоя? Ты и сам знаешь. Только лишь из—за мягкотелости и нерешительности Дональда дать хоть какой—то отпор. Из—за его внешнего вида. Из—за…
Иллар прервался и задумался. Он с отвращением наблюдал подобные зрелища все эти годы, но не вмешивался в них, чтобы самому не попасть под такой беспощадный буллинг. Они с Клайдом всегда держались особняком от общей компании. Однако последние пару лет, Герой испытывал чувство стыда за свое бездействие. Иллар знал, что этот полный парень очень способный, особенно в технической сфере. Он быстрее всех решал примеры по математике и задачи по физике, при том, несколькими способами. До 7—ого класса он был отличником. Но Илларион помнил, как все переменилось с наступлением пубертанта. Поводом для травли послужило то, что Дональд не давал списывать. От чего злые подростки, с седьмого по восьмой класс, при каждой возможности, рвали его работы и тетрадки, загоняя в долги по учебе. В конечном итоге они его сломали, и он даже иногда делал кому—то из них домашние задания, в ущерб своей успеваемости. Но издевательства продолжались. Если бы Герой еще тогда, в седьмом классе вступился за Дональда. Если бы объяснил ему, как постоять за себя, то возможно… Возможно за ним бы не закрепились все его унизительные клички и прозвища, которые тот тащил на себе незаслуженным клеймом все эти годы. Возможно, он мог бы сейчас спокойно учиться и получить свой заслуженный красный аттестат, так несправедливо потерянный, ведь учителя закрывали глаза на то, что твориться среди школьников. Администрации школы было важно, чтобы никакая негативная информация не утекла вовне, о том, что что—то не так, дабы это не бросало тень на организацию. Они переживали за свой имидж. И поэтому никаких действий, по предотвращению таких ситуаций, не принималось, даже внутри самой школы. Самое не справедливое во всем этом было то, что Вацлава имел оценки лучше, чем Дональд, в дополнение к этому многие учителя считали его «воспитанным ответственным мальчиком». В то время, как последнего они упрекали за то, якобы тот обленился и сам виноват, что «скатился».
– Помню, как они и к тебе лезли – прервал паузу Клайд
– А я помню, как ты пытался даже наладить с ними контакт, но когда тебя не было, в твою сторону столько стремных, во всех смыслах, рофлов летело, за спиной – парировал Иллар.
– Представляешь, какой Дональд зашоренный теперь будет, после школы
– Может быть поэтому у нас в Федерации «утечка мозгов»? – начал рассуждать Герой – если даже с самой школы у нас присутствует такое отношение к тем, кого большинство надменно называет «ботанами», а таких гиперактивных бабуинов, как Вацлав, ставит в пример. Не удивительно, что лучшие люди бегут, либо, оставшись здесь умирают никем, спиваются, старчиваются.
Все то время, что герои разговаривали, в другом конце класса происходила какая—то возня. Постепенно, произошла эскалация этого межличностного (вернее сказать «между личностью и ордой») конфликта и началась непродолжительная борьба.
– ЧООООО СУУУУКАААА?!! – завопил вождь табуна и с силой ударил кулаком в живот Дональда, не отпускавшего свой рюкзак. Потерпевший согнулся, упал на пол, ударившись головой о ножку парты, и скорчился от боли. Нападавший же, потеряв равновесие, так же упал, от чего пришел в дикую ярость.
– Саньчоооууууссс! Стой на шухере! – скомандовал Вацлав своему «протеже», обратившись к нему по «погоняло», как в их среде было принято. После чего, вскочив, с размаху пнул лежачего по коленке. Раздался сильный крик. Гнев охватил Иллариона, но разум говорил, что ситуацию уже никак не исправить, а ему самому еще год предстоит терпеть их присутствие.
– Как ты думаешь, кем эти человекоподобные твари хотят стать в жизни, какой путь они для себя выбрали? – с отвращением в голосе спросил Илларион
– Вертухаями и мусорными полицаями – мгновенно ответил Клайд
– Верно. Я слышал, как они обсуждали это на прошлой неделе – подтвердил Герой – язык насилия, единственный им доступный. Если бы сейчас они услышали то, что я говорю тебе, пусть даже узнали бы про это через несколько лет, то думаешь они задумались бы? Стали бы они задаваться вопросом о том, правильно ли они поступали, издеваясь над такими же подростками? Спросили бы себя о том, что возможно могли нанести кому—то психологическую травму на всю жизнь? Или они, как и раньше, решили бы тупой силой объяснить мне, что это я не прав?
– Чувак, что ты начал—то? Просто забей на них. Не они единственные такие…
– Это и пугает…
Несколько мгновений поразмыслив, Герой произнес:
– Знаешь почему они нападают толпой? Потому что ответственность за совершенное размывается между всеми. Так и в обществе. Никто не рождается плохим человеком изначально. Но чем хуже социальные условия, тем больше преступлений и нищеты. Общество по итогу ловит преступников и изолирует, но оно не хочет брать на себя ответственность. Потому что она, эта самая пресловутая ответственность, размыта между всеми людьми, где каждый может сказать: «Да, этому не повезло в жизни, но я же тут ни при чем. Почему меня это должно волновать, тем более, почему я должен страдать от его действий?» – как, будь то, или просто плохое отношение и манеры человека, в силу соответствующего воспитания, или уже преступление. Нетерпимость и нежелание понять другого. Эгоизм – вот корень зла. Основа человеческого уродства. Проклятие, свойственное каждому из нас.
На удивление внимательно выслушав друга, Клайд, по окончанию этих слов, отвел взгляд от Иллара и чуть склонил голову, видно обдумывая речь. Ничего не ответив, должно быть за неимением возражений, он продолжил залипать в свой смартфон.
Илларион вспомнил, как в 7—ом классе, несколько раз Вацлав приставал и к нему. В этот год ему также довелось натерпеться унижений от всей этой компании. Потому он прекрасно понимал отчаянную ситуацию Дональда. Ведь одно дело, когда тебя устроили такую «прожарку» один раз. Но совсем другое, когда эта несправедливая ментальная экзекуция продолжается день ото дня и ты вынужден раз за разом слышать эти полузвериные вопли и просто омерзительные слова, частично состоящие из тюремного жаргона. Словно пытка каплей3, сводящая с ума. Под конец того года, будучи в полном отчаянии и подавленный, вероятно близкий к нервному срыву Илларион даже всерьез думал об убийстве… Впервые в своей жизни, он серьезно задумывался о том, чтобы лишить человека жизни. Он уже мысленно составил план, как подкараулит «царя зверей» ночью во дворах, возле его дома. Представлял, как ударит исподтишка несколько раз ножом, а затем сбросит тело, словно мешок фекалий, как тому и подобает, в канализационный люк, находящийся неподалеку от места преступления, где тому было бы самое место. А затем он сжег бы одноразовую одежду и выкинул оружие преступления в пруд. Тем самым, не оставив после себя, никаких следов содеянного. Однако этому коварному плану так и не суждено было сбыться, но не только из—за страха. Здравый ум взял вверх над желанием мести и к Иллариону пришло осознание, что ради такого существа не стоит рисковать собственной свободой, а по факту жизнью.
– Петушок решил гребешок расправить?! Твое дело шестерить, опущенеч! – неистово продолжал беситься Вацлав, склонившись над, по—прежнему находившемся на полу парнем, у которого от боли выступили слезы.
– Ладно Вадя, прекрати – сказал кто—то из его братии.
– Ну да, это уже слишком, а если мусорнется? – добавил из толпы другой.
– Ладно … – опомнился смутьян и положил портфель Дональда на место – Хрррр… пфу! – плюнул «победитель» на поверженного.
Снова раздался смех гиен.
Половина учебной недели прошла по—обычному серо. Наступил октябрь. Первое число месяца выпало ровно на центральный день недели – четверг. В этой день у Героя была встреча с 3—ей девушкой, Светой. Назначенная на 5 часов вечера, возле ее дома, где последнюю всегда дожидался Илларион.
Не смотря на свое «полудепрессивное» состояние, Иллар, подходя к месту, умело вошел в привычный ему образ непринужденной спонтанности, демонстрирующей ум и постироничное настроение. Проникнув во внутренний двор и оказавшись уже совсем близко возле нужного дома, в поле видимости Героя попала девушка. Это была Света. Девушка лет 17, невысокого роста, худая, со светло—карими глазами и каштановыми волосами, ранее заплетенными в две косы, но сейчас постриженные под каре. Одета она была в мешковатые клетчатые брюки, малиново—красных тонов и темный застегнутый плащ—дождевик, опускавшийся до колен. Руки были в глубоких карманах. Света стояла напротив подъезда, на небольшой открытой местности за лавочкой, где они часто сидели и целовались, когда Герой провожал свою спутницу до дома. На все еще живой, но еле видимой зеленой траве под ее ножками все было усеяно красно—желтыми оттенками листьев. Не смотря на этот очаровывающий вид, Иллара охватило предубеждение: появилось беспокойное ощущение, вкупе с чувством опасения.
«Никогда раньше, она не выходила заранее. Да и стоит она в очень необычном месте, не говоря уже про прическу и в целом, не естественный для нее, зажатый вид».
Мгновенно проанализировав всю эту ситуацию, что в свою очередь, хоть и смутило героя, он тем не менее уверенно направился к девушке. На пол пути она его наконец заметила и было видно, что на лице, вместо свойственной ей обычно открытой на все зубы улыбке, появилось выражение растерянности.
– Привеееет – начал Иллар, попытавшийся с ходу обнять девушку, но та сделала шаг назад, повернувшись в пол оборота.
– Я не хочу – коротко сказала Света, уставившись себе под ноги
Повисла неловкая пауза. Герою стало очевидно, что что—то происходит.
«Это не похоже на ее обычную обиду» – заключил герой, за время знакомства успевший изучить реакцию своей подруги.
– Тебе идет новая прическа – прервал молчание банальной фразой парень.
– Ну спасибо. Я решила сделать ее, когда у меня была истерика из—за тебя.
– Истерика? Не помню чтобы мы ссорились.
Разъяснений не последовало.
«Да, это не похоже на обиду, но я уже у нее однажды видел такую реакцию…» – начал капаться в своей памяти Иллар. «Это было, когда она готовила мне подарок—сюрприз…» Вдруг Героя озарило, словно вспышкой: «Такое поведение ей свойственно, когда она пытается что—то скрыть!». Догадка была верной, попавшей в самую точку. Но слишком поздно… Раздался цокот каблуков. Мгновенная ассоциация возникла в мыслях: «Звук, как от шагов… вот черт!».
Развернувшись на 180 в сторону дома, Герой увидел, как из подъезда вышли его девочки: Олеся, уверенно широкими шагами щеголявшая впереди, уже по асфальту дороги возле дома, и Наташа, робко спускавшаяся еще по небольшой лестнице, идущей от дверной площадки. Лицо Олеси было словно застывшим, глаза блестели. Глаза Наташи, на короткий момент поднявшей голову и встретившись взглядом с Героем были словно пустые.
Тревога и смятение охватили Иллариона.
«Все раскрылось. Значит не просто так Света выманила меня именно сюда, они ждали. Это заговор. Все было спланированно. Теперь это уже я оказался в роли жертвы, не зная, что они замыслили сделать»
Цокот прекратился. Девочки шли уже по траве. Сильный порыв ветра растрепал их волосы, сделав похожими на самых настоящих яростных валькир.
«И что теперь? Бежать? От девочек?? Ну нет, это просто смешно» – чуть ухмыльнувшись, подумал Иллар – «Это будет очень интересный опыт. К тому же, я сам виноват. Я был слишком не осмотрителен. Да и очевидно заслужил их гнев. Пусть делают что хотят, я не побегу» – цинично заключил Герой и, не отводя взгляда, ждал приближения неминуемого.
Размашистая пощечина прилетела в левую щеку, оставив отпечаток и чуть повернув голову в противоположном направлении. Олеся, словно хищник, впилась глазами в парня.
«Не думал, что она может так сильно ударить»
Девочки обступили Героя со всех сторон.
– Ты же понимаешь, что ты сволочь?! – взяла первое слово рыжий судья.
Илларион смотрел на нее, не отображая ни единой эмоции и не издавая ни звука, однако его волнение выдавало слегка учащенное дыхание, словно он за столом в казино, пытается изобразить «покер—фейс».
– Ты подонок!!! – вынесла она свой вердикт. После этих слов Олеся наклонилась и сняла один из своих каблуков на шпильках. Вслед за ней, Наташа развернула из—за плеч свой рюкзак и достала из него, так же, один их своих каблуков, которые она редко надевала. Развернувшись в пол оборота к Свете, Иллар увидел, как из—за пазухи плаща, та тоже достала каблук на широкой платформе. Каждая крепко держала обувь со стороны носка.
– Все тайное, рано или поздно, становится явным – отстраненно произнесла белесая девочка.
На Героя тут же посыпались удары от этих женских «орудий», от чего тот тут же попытался прикрыть голову, блокировав руками большую их часть. Девочки били остервенело, со всего размаху. Каблук на платформе был самым тяжелым, Света наносила им удары со спины, особенно удачным был один, угодивший точно в щеку, оставив на ней ссадину. Шпилька Олеси, которой Герой опасался больше всего, защищая глаза, очень больно один раз попала в область темечка и другим попаданием рассекла левую бровь, после чего на лицо полилась кровь. Только Наташа била не сильно, не стараясь попасть в голову, ударяла по плечам. Именно она в конце концов закричала:
– ХВАТИТ! – девочка рухнула на колени и заревела. Избиение остановилось. Света, разомкнув кольцо, подбежала к упавшей и обняла ее, став успокаивать.
– Вали отсюда, скотина! Пошел! – наклонив корпус, по боевому, чуть вперед скомандовала Олеся.
Герой, с окровавленным лицом опустив одну руку и второй зажав место ранения, стал отступать назад. Голова кружилась. Смотреть было трудно. Развернувшись, и уже было начав движение, за спиной он услышал слова:
– Я же тебя любила… Я доверилась тебе!.. – сказанные с отчаянием, сквозь слезы, дрожащим голосом.
Илларион быстро пошел прочь.
Герой передвигался по безлюдной окраине, делая сильный крюк, лишь бы его, избитого, с уже запекшейся на лице кровью, не увидел кто лишний.
Впервые за долгое время он испытывал сильнейшее чувство раскаяния. Ему казалось, что из всех этих девочек, именно Наташа, с которой он, как и с Олесей, все же успел переспать, меньше всего заслуживала такого отношения. А вернее сказать, совсем того не заслуживала. Герой задался вопросом:
«Почему я так поступаю с ними? Потому что, они этого заслуживают…» – тут же ответил он самому себе, и, закурив, погрузился глубоко в собственные мысли.
С неба упали первые капли осеннего дождя.
Илларион вспоминал, как раньше, еще в садике ему нравилась блондинистая девочка Августа. Первая влюбленность. Но он, как это обычно бывает, так ее стеснялся, что боялся подойти и заговорить. Однажды случился забавный случай, когда дети играли: девочка подошла сама, первая. Видимо, в шутку она предложила ему поцеловаться и маленький Иллар, недолго думая, резко коснулся своими губами ее губ. Должно быть, со стороны это выглядело очень нелепо. Августа опешила от такого и тут же убежала.
Это был первый поцелуй Героя, с той, кто ему по—настоящему сильно нравилась.
То ли знак судьбы, то ли шутка, но так вышло, что в младшей школе они попали в один класс. Очень часто, после школы, идя домой, он замечал, как Августа, сворачивая в своем направлении, оборачивалась и смотрела на него. На уроках, он так же часто ловил на себе ее взгляд. Эти игры в «гляделки» длились всю младшую школу. Должно быть, он ей тоже нравился. Однако, мысли об этом, еще сильнее вводили в смущение маленького мальчика. Он ожидал, что, когда—ни будь она подойдет к нему снова сама, первой. Видимо она ждала того же. Но годы шли, а этого так и не произошло. В начале средней некоторых ребят из их класса «Б» расформировали по другим, и она попала в класс с литерой «А». Именно тогда, от него ускользнула девочка, нравившаяся все эти годы, и именно тогда к ним определили того самого Вацлава. С этого момента, до сих пор спокойная атмосфера класса, сменилась на гнетущую. Однако не все было потеряно.
*Flashback* (темный) [+]
Год ХХ11
Как—то раз, в 7—ом классе, когда подросткам было лет по 13, Клайд позвал Иллара на первую для них «вписку», куда последний не был приглашен, считавшийся «ботаном». Место это было квартирой как раз той самой девочки, Августы. Илларион, не зная про это, поначалу не хотел идти, но услышав имя той девочки, ради того, чтобы снова увидеть ее, решил все же попасть на это «мероприятие». И тогда его друг и еще один парень из класса, с которым на тот момент Герой хорошо общался, решили без предупреждения, привести Иллара. Несмотря на то, что Иллариона не ожидали там увидеть, ведь никто с ним почти не общался и особо не знал, его, тем не менее, приняли без лишних вопросов. Квартира была двухкомнатной. В компании было около 10—12 человек, примерно одного возраста, с равной долей мальчиков и девочек. Стоит отметить что среди присутствующих был и Вацлав. Подростки пили слабоалкогольный напиток, популярный в то время среди молодежи, «Блюз—зеро», похожий, как сначала показалось Герою, на лимонад. Из—за высокого содержания сахара привкус алкоголя почти не чувствовался. Из колонок звучала клубная музыка и поначалу всем было весело, но уже к середине вечера многие изрядно напились. Начался настоящий кавардак и неразбериха. Илларион помнил, как будучи пьяным, сидя с Клайдом в коридоре, на входном коврике среди обуви, они говорили о том о сем. Вдруг в центр комнаты ворвался Вацлав, его «штормило». За ним бежали девочки и кричали «тазик!». Пьяный подросток, наклонившись, попытался сдержать рвотный позыв руками. Его обильно вырвало, от чего отлетая от его рук фонтаном во все стороны, блевотина разлетелась по комнате, накрыв близ находящихся девочек и парней. После такого зрелища Иллар и Клайд решили ненадолго выйти, пройтись по округе, не желая прерывать свой разговор. А когда вернулись, то заметили, что половина гостей стояла за углом дома. Подойдя туда, Илларион увидел пьяную, зареванную, сидящую на Асфальте Августу, прислонившуюся к стене дома и трердящую о том, что мама ее убьет, когда узнает. Тогда Иллариону она показалась жалкой, во всех смыслах этого слова. Он стоял и смотрел на нее, как бы свысока всей этой, воистину грязной, ситуации. Она, встретившись с ним взглядом, лишь произнесла «так странно, что ты здесь».
*_*
Год ХХ15
[Данная сцена, либо конкретный текст: описание, фраза, слово — скрыты, по причинам несоответствия морально-общественным нормам и/или законодательству Российской Федерации]
Х_Х
*Flashback* [—]
«Почему я должен соблюдать какую—либо нравственность, если ее не соблюдает почти никто? Почему я должен верить в Любовь и стремиться любить, если любую может просто вот так грязно в туалете взять каждый быдлан. Почему я должен жалеть их чувства, когда они плюют на мои? Имеют ли они право требовать того, чего хотят? Могут ли говорить о нравственности, но оправдывать свой образ жизни фразами, по типу: „у меня тогда не было отношений и это не считается“? – Как же это двулично…»
Однако мыли о Наташе все не выходили из головы. Герой думал, что, если определенно две его подружки заслужили такого отношения, поскольку сами не лучше относились ко многим другим людям, то вот Наташа… он знал, что по несправедливой иронии, пострадала единственная, самая невинная из всех этих девочек, которая никогда ни к кому не относилась так мнительно с предубежденностью, как остальные его пассии, никого не обижала и даже больше, проявляла сострадание. Незаслуженно причиненная боль именно ей, давила на совесть и задавала насущный вопрос:
«Чем я лучше? И будет ли справедливым судить тех, кто несправедливо осуждает других, Справедливо—ли применять к таким, их же методы и ставить себя собственно выше их чувств, выше их боли?»
Дождь был не сильным, но шел уже достаточное время, чтобы образовались небольшие лужицы и, зажженная сигарета Иллариона, о которой тот совсем забыл, неся в пальцах, потухла от очередной капли, не успев полностью истлеть. Герой шел уже в отстраненном мини—парковом зеленом квадрате, как вдруг услышал откуда—то сверху звонкое «МЯУ!». На нижней ветке березы сидел обмокший серый котенок и голубыми глазами. Он пристально, словно с надеждой, смотрел прямо на Героя. Прямо под ним, у ствола дерева стояла девочка, должно быть лет 15—17 на вид, в желтом дождевике, держащая на поводке беспородную собаку средних размеров, которая, хоть и видела маленькую фигуру хвостатого, однако никакой агрессии по этому поводу не проявляла, а лишь только смиренно сидела у ноги, с интересом наблюдая за поведением кота, задрав голову вверх, подобно своей хозяйке. Иллар подошел ближе.
– Что тут происходит?
– Мы с Любашей гуляли и она заметила этого грязнулю под лавочкой. А тот как шуганет на дерево, болван!
– Должно быть он испугался твоей псинки – разумно заметил парень.
Девочка закатила глаза.
– Ну и пусть тогда сидит там, дурень. Пошли Любовь моя.
Девочка, чуть дернув собаку за поводок, пошла вместе со своим питомцем дальше. Герой уставился наверх.
– Ну и как мне тебя снять? По деревьям я лазать не умею. Раздалось несколько раз повторяющееся «МЯУ—мя—я—я—у». Не придумав ничего лучше Иллар протянул руки наверх ближе к котенку и позвал его:
– Кыс—кыс—кыс – «покыскал» Герой. К его удивлению это подействовало. Котенок немного перетоптался на месте и прыгнул, растопырим лапы в разные стороны, ровно в руки Иллара, ловко поймавшего его.
– Ты тоже оказался никому не нужным?
– М—я—я—яу! – громко раздался утвердительный ответ.
Парень тут же убрал дрожащее тельце за пазуху. Котенок был действительно очень грязный.
– Ничего страшного, я бы все равно стирал одежду – весело сказал он своему новообразовавшемуся спутнику и застегнул пальто. Чуть повозившись в руках парня и обтеревшись об одежду, котенок устроился поудобнее, перестав дрожать. Присмотревшись внимательнее, Иллар заметил клок белой шерсти.
– Забавно будет, если, когда я отмою тебя, ты окажешься белым – ободрительно заметил Герой – К тому же, ты так смело прыгнул ко мне в позе снежинки, словно умеешь летать. Пожалуй я назову тебя Призраком – заключил он.
– Мяу – уже вполне спокойно и как бы снова одобрительно ответил «собеседник».
Илларион понадежнее зафиксировал в руках компаньона, максимально спрятав того от дождя в пальто и пошел дальше, прямиком в сторону дома, не обращая внимания на лужи.
Эпизод 4 (Светло—Темный)
Всю ночь, Иллариону пришлось выхаживать и отмывать кота, который по итогу действительно оказался белым. И вот наступила пятница. Синяков и кровоподтеков на лице не было, но ссадины были заметны. Герой, приняв душ, выпил стакан дешевого зернового виски и лег спать под утром, вместо того, чтобы отправиться на занятия в школу. Около трех часов дня по полудни раздался звонок телефона. Звонил лучший друг Героя – Сириус.
– Здорова, братан! Слушай, как смотришь на то, чтобы прикатить сегодня в Екбейри? Мы, к 9—ти, с Савьером, пойдем в «Пристанище Розовых Кошек», ты мог бы составить нам компанию. А то как—то давненько не пересекались.
Теперь, когда у Иллара больше не осталось девочек и освободилось значительное количество времени, более не было причин, отказываться от таких заманчивых предложений. Он быстро собрался, сменив одежду на чистую, более подходящую к тому месту, куда его позвали: бледно—розоватую рубашку с полосатым бело—черным галстуком. И, сказав своему дедушке, с которым он жил вместе на коттедже, чтобы тот позаботился о котенке, вызвал такси. Однако эти слова были просто формальностью и излишней мерой, в виду любви родственника к животным.
Приехав на городской автовокзал и взяв билет до Екбейри, Илларион прождал микроавтобус около 20 минут, после чего все же покинул свой небольшой городок.
Путь был не близкий, через город Заводной, с 20—ти минутной остановкой там. Суммарно, на всю поездку затрачивалось около 4—ех часов. Все это время Илларион тратил, прослушивая аудиокниги. За окном медленно проплывал панорамный пейзаж, большую часть которого составлял лес. Маршрут проходил через несколько населенных пунктов, либо рядом с ними. Когда микроавтобус оказывался в такой местности, то по внешнему виду зданий и общему состоянию улиц этих мест, они казались еще хуже, чем даже самый неблагоприятный, пригородный район города, где жил Герой. От чего думалось, что ему даже от части повезло. Хотя, конечно, около трех четвертей населения Федерации жило в городах. Преимущественно городах на западе. И конечно, в городах—мегаполисах, одним из которых, 3—им в списке, был Екбейри.
Наконец, прибыв на место, Иллар решил проехать на метро до центрального района, куда ему и было нужно. Основной «движ» происходил ночью именно там. Смеркалось. Ночной город постепенно зажигал свои многочисленные огни, разных цветов.
Стоило только выйти с территории северного автовокзала, как сразу же перед взором открывалась картина «муравейника». Город словно закипал: все люди передвигались быстро, почти так же, как Илларион. Трафик машин был настолько большим, что в различных частях города образовывались пробки, особенно заметно это было в час—пик с 6 по 9 утра и с 5 по 7 вечера в будние дни. В пятницу же это условное вечернее окно во времени расширялось. Вдалеке, из бизнес—центра мегаполиса возвышались силуэты многоэтажек.
На выходе к Герою подошел человек южной наружности, с бородой.
– Давай подвэзу, куда тибэ нада? – чуть с характерным акцентом сказал тот. Видимо жил он здесь уже довольно давно. Это был один из так называемых «бомбил» – нелегальных таксистов. Илларион отказался. Подходя к метро он сделал звонок Сириусу.
– Привет Сириус.
– Привет, рад тебя снова слышать, после стольких лет – гипер—иронизируя ответил тот.
– Хотел спросить, все как обычно? Сначала у тебя, а потом уже все вместе «на дело»? – услышав знакомый голос и слегка воспрянув от воспоминаний прежних таких походов, в ожидании предстоящих событий, уточнил Илларион.
– Все верно, братишка. Подгоняй.
Спустя какое—то время, выдержав давку в метро, Герой достиг нужного места. Поднявшись на лифте до 21—ого этажа, где снимал квартиру Савьер, Иллар нажал кнопку входного звонка его двери. Почти сразу дверь открылась. Героя встречали два парня.
Савьер, сокращенно Савр, парень лет 24, среднего роста и телосложения, с русой челкой и серыми глазами. По манере общения кажущийся очень циничным, на первый взгляд, но в душе романтик. Главный заводила какой—нибудь безумной затеи.
Сириус, сокращенно Сир, парень, так же лет 24, высокого роста, крепкого телосложения, с черными волосами и темными глазами. Обладатель крайне высокого интеллекта и стратегического склада ума, со способностью убеждать.
Оба были одеты под стать дорогому клубному стилю, в белые заправленные рубашки. На ногах дорогие туфли, неизвестного Иллару бренда. Так же оба являлись обладателями природной харизмы, явно, не уступающей той, которая была у самого Героя.
– Твою мать, gangsta! Неужто ты здесь?! – громко произнес Савьер и поднял в воздух жест открытого рукопожатия. Обменявшись любезностями с дружескими объятиями Герой заметил, что его спутники необычно веселы.
– Вы уже выпили, верно?
– Ну так, сам понимаешь, чтобы угощать девочек нужны many. А такой способ не только позволяет сразу начать «охоту», но и заставляет к тому же печень начать заранее вырабатывать ферменты, расщепляющие алкоголь, что позволит перепить любую из цыпочек – раскрыл свою коварную схему Савьер.
На столе стояла уже наполовину выпитая бутылка крепкого рома. Компания подошла к столу, после чего Савьер снова налил напиток, но уже в 3 шота.
– ВОЗЬМЕМ ЭТО МЕСТО НА АБОРДАЖ! – начал Савьер.
– ЙО—ХО—ХО – поддержали оставшиеся.
Шоты зазвенели от легкого касания, после чего были опрокинуты в глотки и с характерным стуком поставлены на стол. Вечер начался!
Выстояв около 10—ти минут в очереди, без лишних вопросов миновав фейсеров и войдя в стрип—клуб, Герой сразу же обратил внимание на чуть сменившийся, с его последнего посещения, интерьер. Свет стал более редким, выборочно падающим на сцены, и двигающимися лучами освещал дорожки, между столиками в зале. Его оттенки преобразовались из клубных в более малиновые, нагонявшими эротику. Само помещение клуба было средних размеров, имелся длинный заполненный различным алкоголем бар, с 2—мя барменами, делящими стойку поровну и коридор с приватными комнатами, существующими по официальной версии для личных «приват—танцев».
На сцену, под ритмичную музыку вышла девушка, лет 25. Средневысокого роста, с явно выделяющимися женскими формами. Волосы ее были длинные, каштаново—рыжие, сочетающиеся по оттенку с глазами ярко—янтарного отлива. Сверху была накинутая короткая, до уровня талии серо—розоватая кофточка с глубоким вырезом, за которой был виден темно—малиновый бюстга́льтер, еле сдерживающий грудь. Казалось, словно он на целый размер меньше и вот—вот порвется. Юбочка была в цвет кофты и практически ничего не прикрывала. При малейшем движении она вздыбалась и, на этот короткий момент каждого шага, можно было видеть малиновые трусики, обтягивающие промежность очень плотно. На ногах каблуки на высокой подошве. Походка ее была уверенной, виляющей, вызывающей возбуждение. Начался танец. Девушка повернулась. Внимание мужчин сразу привлекли ее сочные ягодицы. Девочка стала извиваться в танце. Он был необычайно грациозен. В процессе с танцовщицы пропала верхняя одежда. Неожиданно ее подозвал жестом к краю сцены тучный мужчина средних лет и, отдернув трусики девушки, положил ей в область промежности три 4—ехзначные купюры. Девушка, выгнувшись прижалась к нему и тот что—то шепнул ей на ушко. После чего, отпрянув назад, на центр сцены, продолжила двигаться. Под конец выступления, знаменуемого ускоряющимся темпом музыки, она вскочила на шест и стала неистово крутиться нем в такт.