Морган Райс
Перед рассветом
Эми вцепилась в руку Кейт, пытаясь не дать ей сорваться. Она протащила Кейт мимо Мэдисон и её противных подружек.
Кейт знала, что Мэдисон узнает её и поймёт, что она всё слышала. Она обернулась через плечо и взглянула на сестру. Когда их глаза встретились, Мэдисон выглядела слегка шокированной. В остальном, было не похоже, чтобы она чувствовала себя виноватой. Секунду спустя она просто отвернулась и снова переключила внимание на друзей.
Кейт поплелась на урок, чувствуя себя хуже, чем когда либо в жизни.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Кейт кое-как высидела первые два урока, хотя настроение её нисколько не улучшилось. Когда прозвенел звонок на ланч, она вздохнула с облегчением, потому что могла наконец-то побыть с подругами.
Кейт со своими девчонками стояла в очереди в переполненной столовой и пыталась не слишком присматриваться к еде. Выбирать было особо не из чего. Николь, как вегетарианке, приходилось сложнее всего – сегодня она нашла для себя только картофельные вафли и бобы. У Дины и Эми дела обстояли получше – они взяли курицу "тикка масала" с рисом. Кейт карри показалось слишком жирным, а вот Дина, хоть и была крупноватой, об этом не волновалась, благодаря высокому росту и хорошим пропорциям. Эми была тощей, как палка, и могла есть всё что угодно, не прибавляя ни грамма. Для Николь же лучшей диетой служила её привередливость.
В конце концов Кейт остановилась на салате. Хоть она и знала, что материнские упрёки по поводу её лишнего веса были надуманными, иногда ей казалось, что, если бы она сбросила всего пару фунтов, мать бы стала с ней помягче.
"Слушай, подруга, – сказала Дина, заглянув Кейт в тарелку, – только не говори мне, что это и есть твой ланч. Блин, у тебя же день рожденья! Возьми десерт!"
Кейт заняла своё место за столом.
"Вообще-то, Тони пообещал, что купит мне кексик, если увидит за ланчем", – похвасталась она.
Девочки ухмыльнулись и многозначительно переглянулись. Кейт почувствовала себя глупо из-за того, что проболталась.
"О боже", – выдохнула вдруг Николь.
Они разом прекратили хихикать и огляделись, чтобы понять, что такого она увидела.
В столовую только что неспешно вошёл сногсшибательный парень.
"А, – сказала Кейт, тут же отвернувшись, – это Илай. Новенький в выпускном классе, перешёл к нам с месяц назад. Мэдисон о нём рассказывала".
"Этот красавец ходил по школе целый месяц и ни разу не попался мне на глаза?" – протянула Николь с ноткой разочарования в голосе. Он будто её загипнотизировал, и она не могла отвести от него глаз.
Казалось, Дину он тоже впечатлил.
"О, да. В нём есть что-то от Леонардо ДиКаприо в "Титанике".
"Только он задумчивый", – прошептала Николь. "Мрачный и задумчивый".
Кейт решила взглянуть ещё раз. Илай был потрясающе хорош собой, но, судя по тому, что Мэдисон рассказывала матери, он держался особняком. Его нельзя было увидеть в компании. Мэдисон пыталась втянуть его в свой круг, когда он только перевёлся, месяцем раньше, но он не поддался. Мэдисон расценила это как высокомерие, и с тех пор считала его фриком, не стоивши её внимания.
Он и правда был весьма скрытным. Кейт видела его в столовой в первый раз. Сан Марко была большой школой, но и Илай был не из тех, кто может легко затеряться в толпе. Кейт гадала, почему она не видела его чаще.
"Что там мы говорили на счёт выпускного? Я беру свои слова обратно", – выпалила Николь. "Я бы бросила вас не раздумывая, если бы могла пойти с ним!"
Все рассмеялись. Все, кроме Кейт. Она смотрела на Илая, на то, как он прокладывал себе путь сквозь толпу. Его походка была такой лёгкой, что казалось, будто он парит над полом. Он двигался так грациозно, будто каждый шаг был частью танца. Это завораживало.
В этот момент он обернулся, как если бы почувствовал, что за ним наблюдают. Их взгляды встретились, и Кейт испытала неизвестное ей прежде чувство. Её будто ударило молнией, и каждое нервное окончание в её теле загорелось огнём.
Группка младшеклассников возникла у стола Кейт и загородила ей вид.
Когда они прошли, Илай уже исчез.
Кейт вытянула шею, надеясь увидеть, как он выходит за дверь, к которой направлялся, но от его и след простыл. Можно было подумать, что он растворился в воздухе.
"Девчонки, – обратилась Кейт к своим смеющимся подружкам, – вы это видели?"
Они непонимающе переглянулись.
"Видели что?"
"Илая. Он был там секунду назад, а потом исчез".
Она снова посмотрела на то место, где он только что стоял. Не может быть, чтобы он сумел выйти из столовой так быстро.
"О, Илай", – сказала Николь сквозь смех, театрально прижимая руку к сердцу. "Я буду драться с тобой за него", – повернулась она к Кейт с притворной ревностью. "С кулаками, вырыванием волос, царапаньем и прочими женскими штучками".
Девочки опять прыснули со смеху, но Кейт было не до веселья. Её взгляд застыл на том месте, где стоял Илай, а в голове крутилось множество вопросов.
Что она сейчас видела?
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Кейт вместе с подругами брела по многолюдным коридорам, погружённая в собственные мысли. Другие девочки не понимали, что её так потрясло, и всякий раз, когда Кейт настаивала на том что Илай буквально испарился у неё на глазах, они находили этому какое-то разумное объяснение. Она устала убеждать их, и ушла с ланча раздражённой.
К концу учебного дня у Кейт начало громко урчать в животе – она так и не съела ничего, кроме несладкого йогурта, салата и пары конфет из коробки, подаренной Диной. После нервного утра, скоростного заезда на велосипеде и загадочного исчезновения Илая, она осталась совсем без сил, и у неё кружилась голова.
Она забрала велосипед со стоянки и поехала домой, на этот раз не спеша – в её состоянии ничего не стоило попасть в аварию. Школьная сумка, набитая учебниками и подарками друзей, была непривычно тяжёлой и делала поездку ещё утомительней.
Солнце в три часа дня уже не так жгло, а с океана доносился прохладный бриз. Вдалеке виднелись горные пики в парке у каньона Гремучих Змей. Это было одно из её любимых мест. Она наслаждалась природой, её красотой и тишиной. По выходным ей нравилось взбираться повыше и думать о жизни. Там она вспоминала, что мир огромен, и что её родной дом – лишь крошечная часть того, что ей предстоит увидеть на своём веку.
Но удастся ли ей когда-нибудь повидать мир? Какая жизнь её ждёт без колледжа? Мысль о том, что она застрянет в Калифорнии ещё на год и будет убрать в домах богачей, как её мать, и ходить за ней тенью, была для Кейт невыносимой. Это было несправедливо! Почему она должна зарабатывать деньги на учёбу Мэдисон? Мэдисон не была и вполовину такой усердной, как Кейт. Она и в колледж-то собралась только для того, чтобы знакомиться с парнями.
Кейт решила, что ей нужно будет найти способ тайком откладывать часть заработка, чтобы накопить на билет на самолёт на Восточное Побережье и в один прекрасный день просто исчезнуть. Это был отчаянный план, но что ещё она могла сделать?
Кейт настолько углубилась в свои размышления, что не заметила скопление людей впереди на дороге, пока едва не въехала в одного из них. В толпе она узнала старшеклассников из своей школы. Они заняли тротуар и часть дороги, что-то кричали и беспорядочно толкались. Кейт хотела было объехать их, но вдруг обратила внимание на фигуру в самой гуще этого хаоса – парня, которого остальные пинали ногами и перебрасывали друг другу, как футбольный мяч. У парня были тёмные волосы и изящные черты лица. Кейт узнала в нём Илая.
"Эй!" – закричала Кейт, надавив на тормоза. "Оставьте его в покое!"
Один из верзил обернулся к ней, хмурясь. "Езжай мимо, соплячка", – сказал он зло. "Не думаю, что твой парень хочет, чтобы его спасала девчонка".
Тогда Кейт получше присмотрелась к Илаю. Футболка у него на плече была разорвана, у него не было шансов в этой драке, и он, казалось, смирился со своей участью. Когда другие мальчишки, не замечая Кейт, снова принялись его избивать, он не сделал ничего, чтобы защититься.
"Илай!" – крикнула ему Кейт. "Дерись!"
Он бросил на неё такой взгляд, будто видел её впервые в жизни, и ничего не предпринял. Она не понимала, в чём дело.
Но Кейт не собиралась бросать Илая в таком положении только из-за глупого стереотипа о том, что девчонки не должны вступаться за парней. С велосипедом она была быстрее их, и к тому же она могла использовать его как таран.
Она сорвала с себя рюкзак, тяжёлый и разбухший от учебников, размахнулась им и бросилась в толпу хулиганов. Первый удар рюкзака пришёлся одному из них в спину.
"Эй!" – вскрикнул он, спотыкаясь. "Отвали, больная!"
Он не выглядел слишком испуганным, но Кейт надеялась, что он просто пытается сохранить лицо перед друзьями.
Возможно, нападать на банду старшеклассников с одной только сумкой и велосипедом было глупо, но Кейт не думала, она просто поддалась инстинкту, как гусыня, которая защищает своих птенцов. Она заступалась за Илая перед хулиганами так, как Мэдисон должна была заступиться за неё перед их матерью-тираншей.
Кейт с удвоенной силой нажала на педали и на полной скорости помчалась на парней, заставляя их разбегаться в разные стороны.
"Кто эта поехавшая?" – спросил один верзила другого, отскакивая с её пути.
"Похожа на сестру Мэдисон", – ответил тот. Вид Кейт, размахивающей рюкзаком, заставил его расхохотаться.
"Ну и жесть", – прокомментировал первый. "А Мэдисон горячая штучка. Эта, наверное, приёмная?"
Их грубость разъярила Кейт ещё больше, и она снова ринулась в атаку. Она так огрела рюкзаком одного из парней, что тот пошатнулся и сбил с ног другого. Вместе они повалились в пыль.
Чтобы совсем не ударить в грязь лицом, обидчики Илая постепенно начали расходиться, как кучка детей, которые бросают своё мороженое из-за назойливой осы. Очевидно, Кейт испортила им развлечение, и они решили, что оно того не стоит.
Кейт тяжело дышала от усилий и возбуждения. Адреналин тёк у неё по венам и дарил чувство триумфа. Она проводила уходящих парней сердитым взглядом, а потом обернулась к Илаю.
Но его и след простыл.
"Эй!" – окликнула его Кейт. Меньшее, что этот идиот мог сделать, это остаться и поблагодарить её.
Она огляделась по сторонам, стараясь понять, где он скрылся. Но чем дольше она искала его, тем яснее ей становилось, что он не мог так быстро скрыться из виду. На этом участке дороги не было никаких домов или магазинов, куда он мог зайти, только скалистая площадка с одной стороны и отвесный обрыв, под которым виднелись крыши улицы внизу – с другой. Куда он делся?
Щурясь от солнца, она осмотрелась снова, но безрезультатно. Затем, у подножия холма, она разглядела силуэт. Илай – она не могла спутать его походку ни с чьей другой – грациозно удалялся прочь. Как ему удалось оказаться так далеко в такой короткий срок? Кейт с радостью списала бы эту странность на адреналин, который исказил её восприятие времени, но в глубине души она чуяла что-то неладное. Всё произошло в точности также, как и в столовой. Илай, судя по всему, имел способность перемещаться со сверхчеловеческой скоростью.
Кейт не вполне понимала, что заставило её погнаться за ним. Может, в семнадцать лет она больше не могла терпеть от людей столько дряни. Она считала, что заслужила хоть немного благодарности за то, что так подставилась из-за него. Ко всему прочему, пока она махала рюкзаком, коробка конфет от Дины раздавилась, и теперь вся подкладка была перепачкана вытекшей розовой помадкой, а на томике "Ромео и Джульетты" образовалось липкое пятно на всю обложку.
Кейт покатила за Илаем. Дорога была долгой и местами очень крутой. Ей не оставалось ничего другого, кроме как пригнуться к рулю и позволить гравитации мчать её к подножию. Обычно Кейт ездила медленно и осторожно, не гоняясь за острыми ощущениями, но теперь наслаждалась свистом ветра в ушах, летя вниз так быстро, как только было возможно.
"Стой!" – крикнула она, когда подъехала на достаточное расстояние, чтобы докричаться до Илая.
Он растерянно обернулся. В момент, когда их глаза встретились, она снова ощутила прилив странных эмоций. У Илая был очень глубокий и пронзительный взгляд, который будто хранил какую-то тёмную тайну. Если глаза действительно можно считать зеркалом души, то душа Илая казалась не по возрасту взрослой, даже старой.
Ошеломлённая непонятными чувствами, Кейт зажала тормоза на руле. Загвоздка была в том, что она ехала быстрее обычного, велосипед её был старым, а тормоза – изношенными, и они сработали с опозданием. Она практически летела над землёй, с бешеной скоростью приближаясь к концу тропинки, за которой, как она с ужасом осознала, пролегала скоростная трасса.
Сердце Кейт колотилось в груди. Она понимала, что не сумеет вовремя остановиться, и что её несёт прямиком на шоссе.
Время для неё невыносимо замедлилось, и Кейт, беспомощно вцепившись в ручки руля, успела миллион раз повторить в голове единственный вывод, к которому пришла – через несколько секунд она умрёт. Её велосипед промчался мимо знака "стоп", бесполезные тормоза визжали, и запах жжёной резины щекотал ей ноздри. Затем она пересекла дорожную разметку и выкатилась в транспортный поток.
Уголком глаза Кейт заметила, что на неё несётся туристический фургон. За лобовым стеклом она увидела округлившиеся от страха глаза водителя – и тут же ощутила удар.
Тело Кейт впечаталось в фургон. Боли она не почувствовала, но по оглушительному треску поняла, что-то сломала. Вероятно, всё сразу.
Водитель отчаянно сигналил, пока Кейт перекатывалась по капоту. Она ещё видела, как её велосипед взлетел в воздух и затем рухнул вниз, разлетевшись на мелкие кусочки. Вслед за ним, с ещё более громким треском, головой вперёд, на дорогу упала и сама Кейт.
Чёрные пятна застлали её глаза. Она ощутила немоту в теле и металлический запах крови.
Но боль так и не пришла. Кейт поняла, что всё плохо. Плохо, что она не шевелится и ничего не чувствует.
Голова Кейт перекатилась на бок, и она увидела вдалеке блеск океана. Будто из глубины очень длинного туннеля, до её ушей доносились гудки машин, хлопки дверей и чьи-то крики. Пахло бензином, резиной, горячим металлом и чем-то палёным.
Внезапно, посреди всего этого хаоса, возникло лицо Илая, и она почувствовала, что он взял её на руки. Он что-то говорил, но она не разбирала слов. Лицо его было искажено паникой.
За миг до того, как отключиться, она увидела, как у него изо рта показались клыки. Она не могла ни пошевелиться, ни даже закричать, но ясно ощутила укол в области шеи и струйку горячей жидкости, покатившейся вниз.
Затем она погрузилась во тьму.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Кейт очнулась под равномерный электронный писк. Звук показался ей весьма подходящим для загробного мира, в котором она, несомненно, оказалась. Вскоре к первому звуку добавился ещё один – визг резины по гладкому полу, а затем Кейт ясно ощутила движение вперёд.
Колёса, – подумала она. – Я на тележке.
Вслед за слухом к ней вернулось обоняние, и в ноздри ударил запах стерильности – смесь отбеливателя и стирального порошка.
Значит, я не умерла, – сообразила она. – По крайней мере, пока.
Кейт почувствовала какой-то посторонний предмет у себя в горле, и ещё один, впивающийся ей в руку. Это было не больно, но раздражало. Она попробовала поднять руку, но ничего не вышло. Сверху до неё доносилось какое-то невнятное бульканье, будто люди говорили сквозь толщу воды. Несколько секунд спустя её сознание ещё немного прояснилось, и она стала различать отдельные слова.
"Это чудо", – сказал незнакомый ей голос.
"Никогда не видела, чтобы после таких ранений выживали", – подхватил другой.
"Посмотрим, удастся ли получить согласие от её родителей на дополнительные исследования", – снова вступил первый голос. "Когда скорая её забирала, у неё была ровная линия вместо пульса, а потом, ни с того ни с сего, она снова начала дышать. Даже дефибриллятор достать не успели".
Кейт гадала, сколько времени прошло после её столкновения с фургоном. Привезли ли её в больницу только что или она долгие годы пролежала в коме? От этой мысли она запаниковала. Что, если она попала в аварию в день своего семнадцатилетия, а очнулась только на тридцатый день рожденья? Или сороковой? Или восьмидесятый?!
Она занервничала ещё больше, представив, как снова увидит Эми, Дину и Николь – замужних и с детьми. Она знала, что ей повезло выжить, но предположение о том, что жизнь прошла мимо неё, заставило её вздрогнуть от ужаса.
Весь этот вихрь эмоций, как ни странно, помог ей собраться с силами и приподнять веки.
"Она просыпается", – заметил кто-то.
"Это не возможно. Она в медикаментозной коме".
"Сами посмотрите!" – настаивал первый голос. "Она только что открыла глаза, чёрт возьми!"
По тону их разговора Кейт поняла, что тут было что-то неладно. Скорость и сила столкновения, угол, под которым она упала на землю, треск её черепа об асфальт – она абсолютно точно, стопроцентно должна была погибнуть.
Эти голоса, рассуждавшие о том, что произошло нечто противоречащее всем законам логики, усилили её панику ещё больше. Она заморгала, и постепенно её взгляд сфокусировался. Над ней, на фоне блестящих белых плит потолка, склонились доктора и медсёстры. У них были растерянные лица.
Кейт хотела спросить, что произошло, но язык не слушался. Во рту что-то мешало.
Тогда она протянула руку и попыталась схватить одного из докторов за халат. Она заметила, что из руки у неё торчит какая-то игла с трубкой – вероятно, капельница – и её затошнило. Она терпеть не могла иголки и шприцы. На руке рядом с иглой были также видны следы засохшей крови.
Кейт поняла, что после аварии прошло совсем немного времени. В противном случае, медсёстры бы отмыли кровь. И они бы не бежали сейчас по коридору, изо всех сил толкая каталку. Если бы она пролежала в коме много лет, то очнулась бы в какой-нибудь палате, забытая всеми, среди пыли и паутины.
Тот факт, что она не пропустила половину жизни, немного успокоил Кейт, но выражения лиц докторов её всё-таки тревожили.
В конце концов ей удалось дотянуться и ухватить одного из докторов за рукав. Он взглянул вниз на руку, смявшую ткань его халата, и побледнел так, будто увидел привидение. Он поднял глаза и уставился на санитара.
"Вы же сказали, что у неё все кости раздроблены".
Санитар тоже посмотрел на руку Кейт.
"Так и было", – ответил он.
Доктор резко остановился, будто не мог справиться с шоком и идти дальше. Процессия с каталкой оставила его позади.
Наконец-то Кейт почувствовала, как каталка завернула за угол и остановилась. Вокруг неё суетились доктора и подключали к ней кучу приборов, издававших монотонный писк. Её осматривали и ощупывали со всех сторон. Так или иначе, с каждой минутой к ней возвращался контроль над разными частями тела.
Она опять попыталась заговорить, но какая-то штука в её горле по-прежнему мешала. Она подняла руку, нащупала кусок пластика у рта.
"Эй-эй-эй", – один из докторов мягко отвёл её руку в стороны. "Без неё ты не сможешь дышать. Оставь как есть".
Кейт послушалась.
"Давайте увеличим дозу пропофола", – предложил один из докторов. "Риск отёка мозга пока сохраняется. В коме повреждения будут меньше".
"Ей уже ввели максимальную дозу", – возразил другой.
"Значит, кто-то ошибся", – не сдавался первый. "Санитар, по-моему, не понимал, что говорит. Наверное, и записал неправильно. Не может быть, чтобы эта девочка была сейчас под максимальной дозой".
"Хорошо, как скажете".
Кейт почувствовала щекотание на сгибе руки – ей снова поставили капельницу. По телу у неё тут же разлилась странная усталость, как как во время скучного фильма. Но на наркоз было совсем не похоже.
Врачи переглядывались между собой.
"Кажется, попалась испорченная партия препарата", – заключил первый доктор. "О господи, займитесь этим, ладно? Нам только очередного судебного иска не хватало".
Один из докторов ушёл, и рядом с Кейт осталось всего двое.
Один из оставшихся нагнулся к ней и посветил фонариком ей в зрачки.
"Ты принимаешь наркотики?" – спросил он.
Кейт отрицательно покачала головой.
Врач, казалось, ей не поверил.
"Если ты сидишь на чём-то, что блокирует действие профопола, нам необходимо об этом знать. Амфетамины?"
Кейт снова покачала головой. Ей отчаянно хотелось избавиться от трубки в горле и ответить как следует.
Доктора обменялись беспомощными взглядами, не зная, что делать дальше. В этот момент в палату вошла женщина в костюме и направилась к каталке.
"Мы опознали девочку", – сказала она. "В рюкзаке был читательский билет. Кейт Росуэлл из старшей школы Сан Марко. Директор даст мне контакты родителей".
Доктора кивнули.
"С тем же успехом можно и саму её спросить", – сказал один из них, жестом указывая на Кейт, полностью пришедшую в сознание и терпеливо наблюдавшую за женщиной.
Та пришла в замешательство.
"Мне сказали, что её ввели в искусственную кому"
"Мы пытались", – ответил другой врач.
Потрясённые взгляды снова сошлись на Кейт.
"Дайте нам минутку".
Медики отошли.
Женщина обратилась к Кейт.
"Ты меня слышишь?" – спросила она.
Кейт кивнула.
"Тебя зовут Кейт Росуэлл, верно?"
Кейт кивнула ещё раз.
"Я Бренда Мастерс, социальный работник этой больницы. Тебе уже рассказали, что произошло?"
Кейт помотала головой. Но она не нуждалась в объяснениях. Она всё прекрасно помнила: и то, как в неё врезался фургон, раскрошив все кости в её теле, и темноту в глазах на пороге смерти. И Илая. Илая с обнажёнными клыками, впивающимися ей в шею.
"Типичные врачи", – со вздохом сказала женщина. "Им никогда не приходит в голову просто поговорить с пациентами". Бренда присела рядом с Кейт. "Тебя сбил фургон. Ты находишься в сельской больнице Санта Барбары. Я буду работать с тобой и твоими родителями, пока ты не поправишься. Не беспокойся, они очень скоро будут здесь".
Бренда потрепала Кейт по запястью.
Меньше всего на свете Кейт сейчас хотела видеть свою семью. Они, конечно же, найдут какой-нибудь способ свалить на неё всю вину. Скажут, что она выжила из ума, раз не поменяла вовремя неисправные тормоза, или что она слишком быстро ехала вниз с холма. Кейт сразу же представила себе, как мать будет её отчитывать. В худшем случае она и вовсе обвинит Кейт в том, что та решила привлечь к себе внимание, потому что Мэдисон поступила в колледж или потому, что ей не досталось именинного торта. Тысячи мыслей одновременно мелькнули у Кейт в голове, и на глаза её навернулись слёзы.
Бренда слегка нахмурилась. "Ты не хочешь, чтобы твои родители сюда приходили?" – спросила она.
Кейт покачала головой, и по её щеке скатилась слеза.
Женщину насторожило такое откровение. У неё в голове не укладывалось, почему семнадцатилетняя девочка, чуть не погибшая в аварии, не хотела оказаться в кругу семьи. Очевидно, ей не доводилось знать никого похожего на Росуэллов.
"Ты делала что-то, чего тебе не разрешают?" – мягко спросила Бренда. "Если ты думаешь, что они будут сердиться на тебя, уверяю, что это зря. Они обрадуются, что ты в порядке".
Кейт снова покачала головой. В том то и дело, что их злит не то, что она делает или не делает, а само её существование.
Слёзы полились ручьём.
"Мы обязаны оповестить твоих родителей", – сказала женщина. "По закону ты ещё ребёнок". Затем её голос смягчился: "Кейт, я спрошу у тебя кое-что важное, и хочу, чтобы ты всерьёз обдумала свой ответ. Кивни, если ответ на мой вопрос "да", и покачай головой, если "нет". Кейт, твои родители плохо с тобой обращаются?"
Кейт сглотнула, и горло, натёртое трубкой, заболело. Как же ей хотелось кивнуть! Но она в своей жизни не сталкивалась с насилием – по крайней мере, в том смысле, который женщина имела в виду. В любом случае, она и сама так не считала. Но разве насилие – это непременно побои? Или запрет на нормальную еду, беспочвенные придирки и игнорирование дня рождения тоже к нему относились? Кейт не была до конца уверена. Она отдавала себе отчёт в том, что один кивок сейчас мог бы положить начало длинной цепочке событий, что её, возможно, забрали бы от родителей и отдали в семью, где её не презирали бы и даже отправили бы в колледж, но ей нужно было думать и о Максе тоже. Она не могла позволить себе нанести ему такую травму, ведь он был ещё ребёнком.
Она отрицательно покачала головой.
Женщина кивнула, по-видимому, удовлетворившись ответом. Она, должно быть, решила, что Кейт была обычным глупым подростком, сбежавшим из дома. Что она отправилась на поиски приключений, чуть не угробила себя и теперь пыталась избежать наказания.
"Я им позвоню", – сказала женщина, вставая и разглаживая юбку.
Она ушла и Кейт осталась одна. Трубка в горле сводила её с ума. Оно невыносимо чесалось. К тому же, ей безумно хотелось вернуть себе способность говорить, что бы спросить у кого-нибудь, где Илай. Она помнила, как он сжимал её в своих объятьях. Почему он не приехал в больницу вместе со "скорой"? Это ведь он её вызвал.
Кейт привстала на больничной койке и наконец-то смогла осмотреться в палате. По соседству с ней лежало много других пациентов, казавшихся спящими, и Кейт поняла, что все они находятся в коме, как полагалось и ей самой. Её привезли в это отделение в расчёте на то, что она не проснётся, пока предполагаемый отёк мозга – или что там ещё – не спадёт. Только вот её тело не воспринимало никаких медикаментов.
Вдобавок к этому её кости срослись. Так сказал врач. Все кости в её руке – локтевая, лучевая, плечевая – были переломаны и раздроблены во время удара, но она почему-то не ощущала боли. Вообще-то, обе её руки прекрасно шевелились. Она специально повращала кистями перед собой и проверила каждый палец. А почему бы не… она поднесла руку ко рту, нащупала опротивевший кусок пластика и потянула.
Трубка начала выходить у неё из горла. Было очень противно, но Кейт продолжала тянуть, пока не избавилась от неё окончательно. С удовольствием сделав первый самостоятельный вдох, она бросила трубку на пол.
На очереди была капельница в руке, раздражавшая ничуть не меньше. Кейт сорвала пластырь и выдернула иглу из кожи. На месте прокола выступила капелька крови, и она инстинктивно слизнула её.
Без трубок и проводов Кейт почувствовала себя намного лучше и смогла трезво оценить ситуацию. В её теле появились какие-то новые ощущения, но неприятными она бы их не назвала. Нигде ничего не болело. Теперь, когда трубка больше не мешала, единственный дискомфорт ей доставляло урчание в животе. Она смертельно проголодалась. Может, это была нормальная реакция организма на пережитый стресс?
Кейт ощупала себя с ног до головы через тонкую больничную рубаху. Всё было на месте. Кейт даже стало жалко одежду, которую санитары наверняка срезали в поиске несуществующих ран. Но… как так вышло, что она себе ничего не повредила? Не сломала рёбра, не пробила лёгкие? Ни один орган не пострадал. Это было необъяснимо.
Тут она заметила, что её рюкзак привезли в палату вместе с ней. Под книгой от Эми, измазанной растаявшими конфетами Дины, на самом дне, нашёлся её мобильный телефон. Кейт никогда не покупали смартфонов, в отличие от Мэдисон, поэтому ей доставались дешёвые, но очень надёжные трубки. К счастью, эта пережила аварию.
Кейт схватила телефон и написала Эми. Отчасти, потому что её имя было первым в телефонной книги, отчасти – потому что она была её самой близкой подругой из всех троих.
Меня сбила машина. Всё хорошо. Найди Илая, пжлст.
Она нажала "отправить" и начала ждать. Через несколько секунд пришёл ответ.
ЧТО?!?!?!?!?!
Кейт вздохнула. Очевидно, Эми не поверила, что с ней всё в порядке. Она набрала ещё одно сообщение.
Серьёзно, ничего страшного. Ничего не сломала. Пжлст, пжлст, пжлст найди Илая.
Эми ответила мгновенно.
Ты совсем чокнулась!! Где ты?
Кейт с раздражением отложила телефон. Ей необходимо было отыскать Илая и спросить его, что происходит. Она не сомневалась, что уж он то мог объяснить.
В этот момент в палату снова вошли врачи. Они привели с собой новенького – авторитетного пожилого мужчину с седыми волосами, который сразу деловито направился к Кейт. Увидев, что их пациентка как ни в чём не бывало сидит на кушетке, дыхательная трубка валяется на полу, а иголка от капельницы болтается на стойке, все остановились, как вкопанные.
"Это что, розыгрыш?" – спросил седоволосый доктор.
Остальные энергично замотали головами. "Я был с ней, когда её выносили из кареты "скорой помощи". Фельдшер сказал, что у неё не было пульса, но потом она начала дышать", – сказал один и медиков.
"Ей вкололи две дозы пропофола", – добавил другой.
"И почему она в таком случае сидит, а не лежит?" – спросил пожилой доктор.
Кейт надоело, что они обсуждают её между собой вместо того, чтобы поговорить с ней напрямую. Она пережила жуткую катастрофу, а из неё сделали какую-то цирковую диковинку.
"Привет", – нарушила она молчание и с облечением обнаружила, что пластиковая трубка не повредила ей связки. "Думаю, мне уже лучше. Можно мне пойти домой? Не вижу смысла волновать родных".
Она собралась было встать, но врачи её остановили.
"Подождите. Мне жаль, но мы не можем вас выписать, пока не проведём исследования. У вас может быть повреждение мозга".
"Уверена, что ничего подобного у меня нет", – возразила Кейт. "Хотите, расскажу алфавит в обратном порядке или что-то в этом роде?"
Седоволосый доктор потрясённо переглянулся с коллегами. В конце концов он задал вопрос, который вертелся у всех на языке:
"Кто ты?"
