Морган Райс
Заряд доблести
Глава пятая
Гвендолин открыла глаза, чувствуя, что мир движется вокруг нее, и постаралась понять, где она находится. Девушка увидела, что мимо нее проходят огромные красные арочные ворота Силесии, увидела тысячи воинов Империи, которые удивленно смотрели на нее. Она заметила шагающего рядом с ней Штеффена, увидела небо, которое подпрыгивало вверх и вниз. Гвен осознала, что ее куда-то несут. Она находится в чьих-то руках.
Вытянув шею, Гвен увидела сияющие напряженные глаза Аргона. Она поняла, что ее несут Аргон и Штеффен, и все трое они открыто шли через ворота Силесии, мимо тысяч воинов Империи, которые расступились перед ними и застыли на месте, глядя на них. Их окружало белое свечение, и Гвендолин почувствовала, как она погружается в некий защитный энергетический щит в руках Аргона. Она поняла, что друид произнес своего рода заклинание, чтобы удержать всех этих воинов на расстоянии.
В руках Аргона Гвен ощущала покой и защиту. Каждая мышца в ее теле изнывала от боли, она была истощена и не знала, сможет ли она идти, если попробует. Ее веки трепетали, пока они шли, и она наблюдала за миром, который проплывал мимо нее обрывками. Она увидела часть обрушившейся стены, рухнувший парапет, сгоревший дом, груду щебня, увидела, как они пересекают двор, подходят к дальним воротам на краю Каньона, как они проходят через эти ворота, у которых воины тоже расступились. Когда они добрались до края Каньона, до покрытой металлическими шипами платформы, когда Аргон встал там, и платформа опустилась, принимая их вглубь нижней Силесии. Когда они вошли в нижний город, Гвендолин увидела дюжины лиц – встревоженных добрых лиц силесианцев, которые смотрели ей вслед так, словно это было представление. Они все бросали на нее удивленные и взволнованные взгляды, когда она продолжала спускаться к главной площади города.
Когда они добрались до площади, вокруг них собрались сотни людей. Подняв глаза вверх, Гвендолин увидела знакомые лица – Кендрика, Срога, Брома, Колька, Атмэ, дюжин воинов Серебра и Легиона, которых она узнала… Они собрались вокруг нее, на их лицах в лучах утреннего солнца читалось страдание, когда из Каньона начал кружиться туман и холодный воздух обжег ее кожу. Девушка закрыла глаза, пытаясь заставить все это исчезнуть. Ей казалось, что она является экспонатом на выставке, и чувствовала себя подавленной до глубины души. Гвен чувствовала себя униженной. Ей казалось, что она подвела всех этих людей.
Они продолжали идти мимо всех присутствующих, через узкие улочки нижнего города, через очередной арочный проход и, наконец, подошли к небольшому дворцу нижней Силесии. Гвен то и дело теряла сознание, когда они вошли в великолепный красный замок, поднимаясь по лестницам, проходя по длинному коридору через очередной высокий арочный дверной проем. Наконец, открылась небольшая дверь, и они вошли в комнату.
Комната была тусклой. Она напоминала большую спальню с древней кровью с балдахином посредине. Недалеко от нее в древнем мраморном камине ревел огонь. В комнате находилось несколько слуг, и Гвендолин почувствовала, как Аргон поднес ее к кровати и осторожно положил девушку на нее. Как только он это сделал, у кровати собрались десятки людей, которые встревоженно посмотрели на нее.
Аргон отошел, сделал несколько шагов назад и растворился в толпе. Гвен поискала его взглядом, несколько раз моргнув, но больше не видела его. Друид ушел. Она почувствовала отсутствие его защитной энергии, которая обволакивала ее подобно щиту. После того как Аргон исчез, она ощутила холод и беззащитность.
Гвен облизнула свои потрескавшиеся губы, и минуту спустя девушка почувствовала, как ее голову подперли сзади, поставили под нее подушку, а к ее губам поднесли кувшин с водой. Она все пила и пила, осознав, какую сильную жажду она испытывала. Девушка подняла глаза вверх и узнала женщину, которая стояла перед ней.
Иллепра, королевская целительница. Она посмотрела вниз своими наполненными тревогой карими глазами, давая Гвен воды. Целительница пробежала по ее лбу теплой материей, убирая волосы с ее лица. Она положила руку ей на лоб, и Гвен почувствовала, как через нее проходит исцеляющая энергия. Ее веки отяжелели и вскоре глаза закрылись против ее воли.
* * *
Гвендолин не знала, сколько времени прошло, когда она снова открыла глаза. Она по-прежнему ощущала усталость и не могла сориентироваться. Сквозь свои сны она слышала голос, который продолжал звучать и сейчас.
«Гвендолин», – произнес кто-то. Она услышала, как этот голос эхом раздавался в ее голове, спрашивая себя, сколько раз ее позвали по имени.
Девушка подняла глаза вверх и увидела Кендрика, который смотрел на нее. Рядом с ним находились ее брат Годфри, Срог, Бром и несколько других воинов. С другой стороны стоял Штеффен. Ей было невыносимо видеть выражения их лиц. Они смотрели на нее так, словно она была предметом жалости, словно она вернулась из царства мертвых.
«Сестра моя», – сказал Кендрик, улыбнувшись. Она услышала тревогу в его голосе. – «Расскажи нам, что произошло».
Гвен покачала головой – она слишком устала, чтобы все подробно излагать.
«Андроникус», – произнесла она хриплым голосом, который больше походил на шепот. Девушка прокашлялась. – «Я пыталась… сдаться… в обмен на город… Я доверяла ему. Глупая…»
Она снова и снова покачала головой, и по ее щеке побежала слеза.
«Нет, ты благородная», – поправил сестру Кендрик, сжимая ее руку. – «Ты самая храбрая среди всех нас».
«Ты сделала то, что сделал бы каждый великий правитель», – сказал Годфри, делая шаг вперед.
Гвен покачала головой.
«Он обманул нас», – сказала она. – «…И он набросился на меня. Он приказал МакКлауду наброситься на меня».
Гвендолин не могла с собой бороться – произнося эти слова, она начала плакать, не в силах сдерживать слезы. Она знала, что ее поведение не подобает правителю, но ничего не могла с собой поделать.
Кендрик крепче сжал ее руку.
«Они собирались убить меня…», – сообщила девушка. – «…но Штеффен меня спас…»
Все присутствующие в комнате мужчины посмотрели на Штеффена, который преданно стоял рядом с ней, склонив голову, с новым уважением.
«То, что я сделал, было слишком мало и слишком поздно», – скромно ответил он. – «Я выступил один против многих».
«Все равно ты спас нашу сестру, и за это мы всегда будем перед тобой в долгу», – сказал Кендрик.
Штеффен покачал головой.
«Я перед ней в большем долгу», – ответил он.
Гвен заливалась слезами.
«Аргон спас нас обоих», – заключила она.
Лицо Кендрика помрачнело.
«Мы отомстим за тебя», – пообещал он.
«Я беспокоюсь не о себе», – сказала Гвен. – «Я волнуюсь о городе… о людях… о Силесии… Андроникус… он нападет…»
Годфри похлопал ее по руке.
«Не волнуйся об этом сейчас», – сказал он, выходя вперед. – «Отдыхай. Позволь нам обсудить эти вещи. Сейчас ты здесь в безопасности».
Гвен почувствовала, что ее глаза закрываются. Она не знала, бодрствует она или спит.
«Ей нужно поспать», – сказала Иллепра, делая шаг вперед, ограждая девушку.
Гвендолин смутно слышала все эти слова, ощущая, как она все глубже и глубже погружается в сон, то теряя сознание, то приходя в себя. В ее голове мелькали образы Тора, а потом и ее отца. Она с большим трудом различала, что было реальным, а что являлось сном, и слышала только обрывки разговора над своей головой.
«Насколько серьезны ее раны?» – послышался голос – возможно, Кендрика.
Гвен почувствовала, как Иллепра пробежала своей ладонью по ее лбу. И затем, перед тем как ее глаза закрылись, она услышала последние слова, принадлежащие Иллепре:
«Раны на теле не тяжелые, милорд. А раны, нанесенные ее душе, засядут глубоко».
* * *
Когда Гвен снова проснулась, то услышала звук потрескивающего огня. Она не знала, сколько времени прошло. Девушка несколько раз моргнула, оглядывая тусклую комнату, и увидела, что толпа разошлась. Единственными оставшимися в комнате людьми, были Штеффен, сидящий на стуле у ее кресла, и Иллепра, которая стояла над ней, прикладывая мазь к ее запястью, и еще один человек. Это был добрый старик, который бросал на нее тревожные взгляды. Она почти узнала его, но память ее еще была неясна. Она чувствовала себя такой уставшей, словно не спала уже много лет.
«Миледи?» – произнес старик, склонившись над девушкой. Он держал что-то большое в руках, и, бросив взгляд на этот предмет, Гвен поняла, что это книга в кожаном переплете.
«Это Абертоль», – сказал старик. – «Твой старый учитель. Ты слышишь меня?»
Гвен сглотнула и медленно кивнула, лишь слегка приоткрыв глаза.
«Я ждал несколько часов, чтобы увидеть тебя», – сказал он. – «Я увидел, что ты зашевелилась».
Гвен медленно кивнула, вспоминая. Она испытывала благодарность за его присутствие.
Абертоль склонился над ней и открыл свою большую книгу, и девушка ощутила ее вес на своих коленях. Она услышала хруст тяжелых страниц, когда он начал листать книгу.
«Это одна из тех немногих книг, которые я спас», – сообщил Абертоль. – «До того, как сожгли Дом Ученых. Это четвертая летопись МакГилов. Ты читала ее. Внутри скрыты рассказы о завоеваниях, победах и поражениях. Разумеется, там есть и другие истории. Истории о ранениях великих правителей – о телесных и душевных ранах. Обо всех мыслимых ранах, миледи. И я пришел для того, чтобы сказать тебе – даже лучшие мужчины и женщины страдают от самого невообразимого обращения, травм и пыток. Ты не одна. Ты всего лишь песчинка в колесе времени. Есть бессчетное количество других людей, которые страдали даже больше тебя, многие выжили и стали великими правителями».
«Тебе нечего стыдиться», – сказал Абертоль, схватив ее за запястье. – «Вот что я хочу сказать тебе. Никогда не стыдись. На тебе нет никакого позора – только честь и мужество за то, что ты сделала. Ты являешься великим правителем, которого только видело Кольцо. И это ни в коем случае не умаляет этого факта».
Тронутая его словами, Гвен почувствовала, как по ее щеке потекла слеза. Именно эти слова ей и нужно было услышать, и она была так благодарна за них. Логика подсказывала ей, что Абертоль прав.
Тем не менее, эмоционально она все еще переживала этот кошмар. Где-то в глубине души девушка не могла избавиться от ощущения, что она испорчена навсегда. Она знала, что это неправда, но именно это и чувствовала.
Абертоль улыбнулся, протягивая книгу поменьше.
«Помнишь ее?» – спросил он, откинув обложку в красном кожаном переплете. – «Это была твоя любимая книга на протяжении всего твоего детства. Легенды наших отцов. Здесь есть одна особенная история, которую я захотел прочитать тебе, чтобы помочь тебе провести время в безделье».
Гвен была тронута этим жестом, но больше не могла выносить. Она грустно покачала головой.
«Спасибо», – поблагодарила девушка хриплым голосом, в то время как по ее щеке побежала другая слеза. – «Но я не могу слушать ее прямо сейчас».
На его лице появилось разочарование, после чего старик понимающе кивнул.
«В другой раз», – сказала Гвен, чувствуя себя подавленной. – «Мне нужно побыть одной. Не могли бы вы оставить меня, пожалуйста. Все вы», – произнесла она, обернувшись и посмотрев на Штеффена и Иллепру.
Они все поднялись на ноги и склонили свои головы, после чего развернулись и поспешили выйти из комнаты.
Гвен чувствовала себя виноватой, но не могла остановить это. Ей хотелось сжаться в комок и умереть. Девушка услышала шаги в комнате, услышала, как за ними закрывается дверь и, подняла глаза вверх, чтобы убедиться в том, что осталась одна.
Но Гвен удивилась, увидев, что это не так – здесь находилась одинокая фигура, стоявшая в дверном проеме, прямая, с идеальной осанкой, как всегда. Она медленно и величаво подошла к Гвен, остановившись в нескольких футах от постели девушки, бросая на нее ничего не выражающий взгляд.
Ее мать.
Гвен удивилась, увидев, что перед ней стоит бывшая Королева, величественная и гордая, как всегда, глядя на нее обычными холодными глазами. В ее взгляде не было сострадания, что заметно выделяло ее среди прочих посетителей.
«Почему ты здесь?» – спросила Гвен.
«Я пришла, чтобы увидеть тебя».
«Но я не хочу тебя видеть», – ответила девушка. – «Я никого не хочу видеть».
«Меня не волнует, чего ты хочешь», – произнесла ее мать холодно и самонадеянно. – «Я твоя мать, и у меня есть право навещать тебя, когда я пожелаю».
Гвен почувствовала, как ее старый гнев по отношению к матери вспыхнул с новой силой. Королева была последним человеком, которого она хотела видеть в этот момент. Но она знала свою мать и знала, что та не уйдет, пока не выскажет то, что у нее на уме.
«Тогда говори», – сказала Гвендолин. – «Говори и уходи, оставь меня одну».
Ее мать вздохнула.
«Ты этого не знаешь», – начала она. – «Но когда я была молода, когда была твоей ровесницей, то подверглась такому же нападению, что и ты сегодня».
Пораженная Гвен посмотрела на королеву. Она и понятия об этом не имела.
«Твой отец знал об этом», – продолжала мать. – «Но его это не волновало. Он все равно женился на мне. В то время мне казалось, что вся моя жизнь закончилась. Но это не так».
Гвен закрыла глаза, чувствуя, что по ее щеке побежали новые слезы, пытаясь отгородиться от этого разговора. Она не хотела слушать историю своей матери. Ее мать слишком поздно решила проявить свое сострадание по отношению к ней. Неужели она надеется на то, что может просто вальсировать здесь после стольких лет резкого обращения и предлагать сочувственную историю в надежде на то, что отношения можно восстановить?
«Ты закончила?» – спросила Гвендолин.
Ее мать сделала шаг вперед.
«Нет, я не закончила», – твердо произнесла она. – «Ты теперь Королева, и пришло время вести себя соответственно», – сказала мать твердым, как сталь, голосом. Гвен услышала в нем силу, незнакомую ей прежде. – «Ты жалеешь себя. Но каждый день повсюду женщины страдают от гораздо худшей участи, чем твоя. То, что произошло с тобой, – ничто в ходе жизни. Ты меня понимаешь? Это ничто».
Ее мать вздохнула.
«Если ты хочешь выжить и чувствовать себя уютно в этом мире, ты должна быть сильной. Сильнее мужчин. Мужчины получат тебя – так или иначе. Дело не в том, что происходит с тобой, дело в том, как ты к этому относишься. Как ты реагируешь на это. Вот над чем у тебя есть контроль. Ты можешь сломаться и умереть. Или ты можешь быть сильной. Вот что отличает девочек от женщин».
Гвен знала, что ее мать пытается помочь, но сердилась на нее за отсутствие сострадания в том, как она это делала. И она ненавидела, когда ей читали лекции.
«Я ненавижу тебя», – сказала ей Гвендолин. – «И всегда ненавидела».
«Я знаю об этом», – ответила мать. – «Я тоже тебя ненавижу. Но это не значит, что мы не можем понять друг друга. Я не хочу твоей любви. Я хочу, чтобы ты была сильной. Этим миром не правят слабые и напуганные люди, им правят те, кто в бедственной ситуации качают головой, словно ничего не произошло. Ты можешь упасть и умереть, если хочешь. Для этого есть много времени. Но это скучно. Будь сильной и живи. Живи по-настоящему. Стань примером для других. Потому что однажды, я уверяю тебя, ты в любом случае умрешь. А пока ты дышишь, ты можешь также и жить».
«Оставь меня одну!» – крикнула Гвендолин, не в силах больше слышать ни слова.
Ее мать бросила на нее холодный взгляд, затем, наконец, после бесконечной тишины, развернулась и важно вышла из комнаты, захлопнув за собой дверь.
В абсолютной тишине Гвен начала плакать и не могла остановиться. Больше чем когда-либо она хотела, чтобы все это просто исчезло.
Глава шестая
Кендрик стоял на широкой площадке на краю Каньона, глядя на кружащийся туман. Пока он смотрел вдаль, его сердце внутри разбивалось на осколки. Его разрывало на части, после того он увидел свою сестру в таком состоянии, и он чувствовал себя опустошенным, словно это он подвергся нападению. По лицам всех силесианцев он видел, что они считали Гвен кем-то большим, чем просто правителем. Они все считали ее членом семьи. Они тоже были подавлены. Словно Андроникус причинил боль им всем.
Кендрику казалось, что это он во всем виноват. Он должен был понимать, что его младшая сестра сделает нечто подобное, зная, насколько храброй и гордой она является. Он должен был понимать, что Гвен попытается сдаться до того, как у кого-нибудь из них появится шанс остановить ее, и он должен был найти способ предотвратить это. Кендрик знал характер своей сестры, насколько она доверчива, знал ее доброе сердце. Кроме того, будучи воином, Кендрик лучше, чем она, знал жестокость некоторых руководителей. Он был старше и мудрее ее, и ему казалось, что он подвел сестру.
Кендрик так же считал себя виноватым во всем этом. Эта ужасная ситуация была непосильной ношей для одного человека, недавно коронованного правителя, шестнадцатилетней девушки. Она не должна была нести на своих плечах тяжесть всего этого в одиночку. Такое весомое решение было бы сложным даже для него самого – или даже для их отца. Гвендолин сделала все от нее зависящее в сложившихся обстоятельствах и, возможно, поступила лучше, чем смог бы любой из них. Кендрик и сам понятия не имел, как справиться с Андроникусом. Никто этого не знал.
Рыцарь подумал об Андроникусе, и его лицо покраснело от гнева. Это был правитель без морали, без принципов, без человечности. Кендрику было ясно, что если все они сейчас капитулируют, их всех постигнет та же участь – Андроникус убьет или обратит в рабство каждого из них.
Что-то изменилось в воздухе. Кендрик видел это в глазах всех мужчин и почувствовал это в самом себе. Силесианцы больше не собирались просто выживать и защищаться. Теперь они хотели отомстить.
«СИЛЕСИАНЦЫ!» – проревел голос.
Толпа притихла и посмотрела вверх. В верхнем городе, на краю Каньона, глядя на них, стоял Андроникус в окружении своих приспешников.
«Я даю вам шанс!» – прогремел он. – «Приведите Гвендолин, и я позволю вам жить! В противном случае я пролью на вас огонь на рассвете, такой сильный огонь, что ни один из вас не выживет».
Он сделал паузу, улыбнувшись.
«Это очень щедрое предложение. Не думайте слишком долго».
После этих слов Андроникус развернулся и ушел прочь.
Все силесианцы повернулись и посмотрели друг на друга.
Вперед вышел Срог.
«Дорогие силесианцы!» – крикнул он огромной растущей толпе воинов. Кендрик никогда прежде не видел его таким серьезным. – «Андроникус напал на нашего лучшего, нашего самого дорогого правителя. Дочь нашего любимого короля МакГила, великую Королеву по праву. Он атаковал и каждого из нас. Он попытался поставить пятно на нашей чести, но вместе этого запятнал только свою собственную!»
«ДА!» – крикнула толпа, мужчины зашевелились, каждый из них схватился на рукоять своего меча с огнем в глазах.
«Кендрик», – сказал Срог, повернувшись к нему. – «Что ты предлагаешь?»
Кендрик медленно заглянул в глаза всех стоявших перед ним мужчин.
«МЫ АТАКУЕМ!» – крикнул он, чувствуя огонь в своих венах.
Толпа одобрительно крикнула в ответ. Она становилась все плотнее и плотнее, в глазах присутствующих мужчин читалось бесстрашие. Кендрик видел, что каждый из них был готов сражаться не на жизнь, а на смерть.
«МЫ УМРЕМ КАК МУЖЧИНЫ, А НЕ КАК СОБАКИ!» – снова крикнул Кендрик.
«ДА!» – крикнула толпа в ответ.
«МЫ БУДЕМ СРАЖАТЬСЯ ЗА ГВЕНДОЛИН! ЗА ВСЕХ НАШИХ МАТЕРЕЙ, СЕСТЕР И ЖЕН!»
«ДА!»
«ЗА ГВЕНДОЛИН!» – крикнул Кендрик.
«ЗА ГВЕНДОЛИН!» – крикнула толпа мужчин в ответ.
Толпа исступленно кричала, становясь все плотнее с каждый мгновением.
Крикнув последний раз, они последовали за Кендриком и Срогом, когда те повели их по узкой площадке все выше и выше к верхней Силесии. Пришло время показать Андроникусу, из чего сделано Серебро.
Глава седьмая
Тор стоял вместе с Рисом, О’Коннором, Элденом, Конвеном, Индрой и Кроном в устье реки. Они все смотрели на мертвое тело Конвала. В воздухе витало мрачное настроение. Тор и сам это ощущал, оно грузом давило ему на грудь, когда он смотрел на своего брата по Легиону. Конвал. Мертв. Это казалось невозможным. До сих пор, как помнил Тор, их было шестеро в этом путешествии. Он никогда и представить не мог, что их останется всего пятеро. Это заставило его ощутить свою смертность.
Тор вспомнил обо всех тех днях, когда Конвал был рядом с ним, вспомнил, что он сопровождал его на протяжении всего путешествия, с самого первого дня, когда Тор вступил в Легион. Он был для него братом. Конвал всегда поддерживал Тора, для друга у него всегда имелось доброе слово. В отличие от некоторых других молодых людей, он принял Тор как друга с самого начала. Тору было больно видеть его на земле мертвым, особенно в результате именно его, Тора, ошибки. Если бы он не доверился трем своим братьям, возможно, Конвал сегодня стоял бы здесь живой.
Тор не мог думать о Конвале без Конвена. Они были двумя идентичными близнецами, неразлучными братьями, которые всегда дополняли мысли друг друга. Он не мог себе представить ту боль, которую испытывал Конвен. Он выглядел так, словно потерял рассудок. Счастливый, беспечный Конвен, которого Тор когда-то знал, казалось, умер от удара.
Они стояли на краю поля боя, где все произошло. Вокруг них грудой лежали мертвые тела воинов Империи. Молодые люди застыли на месте, и никто из них не хотел двигаться дальше, пока они не похоронят друга надлежащим образом. В их распоряжении были меха воинов Империи, которые они сняли с них и обвернули ими тело Конвала. Они положили его тело – длинное, застывшее, лицом к небу – на небольшую лодку, ту самую, на которой они приплыли сюда. Похороны воина. Конвал уже казался таким застывшим, окостенелым и посиневшим, словно никогда и не жил.
Тор не знал, как долго они простояли там, каждый из них углубился в свои собственные печали, никто не хотел видеть, как уплывает тело. Индра прочертила над головой Конвала небольшие круги, напевая что-то на языке, который Тор не понимал, закрыв глаза. Тор понял, как сильно она заботилась о нем, когда девушка провела торжественную панихиду, и при звуке ее голоса он ощутил покой. Никто из молодых людей не знал, что сказать, и они все стояли там с мрачными лицами, храня молчание, позволив Индре вести службу.
Наконец, Индра закончила и сделала шаг назад. Вперед вышел Конвен, по щекам которого текли слезы, и опустился на колени рядом со своим братом. Он положил свою руку на руку брата, склонив голову.
Затем Конвен протянул руку и подтолкнул лодку. Она поплыла по тихим водам реки, после чего ее вдруг поднялось течение, которое медленно и осторожно понесло лодку прочь, словно прилив понял, что нужно делать. Лодка все дальше и дальше уплывала от группы молодых людей. Крон заскулил, наблюдая за ней. Из ниоткуда возник туман, поглотивший лодку. Она исчезла.
Тору показалось, словно его тело тоже погрузилось в загробный мир.
Члены Легиона медленно повернулись друг к другу и посмотрели через поле боя на местность за его пределами.
Позади них находилась преисподняя, из которой они вышли. С одной стороны простиралась большая равнина травы, а с другой – пустошь, суровая пустыня. Они стояли на распутье.
Тор повернулся к Индре.
«Чтобы добраться до Неверсинк, мы должны перейти эту пустыню?» – спросил он.
Она кивнула.
«Другого пути нет?» – спросил он.
Девушка покачала головой.
«Есть и другие пути, но менее прямые. Вы потратите несколько недель. Если вы надеетесь отыскать воров, это ваш единственный путь».
Остальные члены Легиона долго и пристально смотрели на пустыню, находящуюся под палящим солнцем.
«Она выглядит неумолимой», – сказал Рис, подходя к Тору.
«Я не знаю никого, кто выжил бы, перейдя ее», – сообщила Индра. – «Эта пустыня огромна и наполнена враждебными существами».
«У нас недостаточно провизии», – сказал О’Коннор. – «Мы не справимся».
«Тем не менее, это путь к Мечу», – напомнил Тор.
«При условии, что Меч до сих пор существует», – вставил Элден.
«Если воры добрались до Неверсинк», – сказала Индра. – «Тогда ваш драгоценный Меч потерян навсегда. Вы рискнете своими жизнями ради мечты. Лучшее, что вы можете сейчас сделать, – это вернуться в Кольцо».
«Мы не повернем назад», – решительно заявил Тор.
«Особенно не сейчас», – добавил Конвен, делая шаг вперед. Его глаза горели огнем и горем.
«Мы найдем этот Меч или умрем, пытаясь», – сказал Рис.
Индра покачала головой и вздохнула.
«Я и не ожидала услышать от вас другой ответ, парни», – сказала она. – «Безрассудные до конца».
* * *
Тор шел бок о бок со своими друзьями по Легиону через пустырь, щурясь от палящего солнца, задыхаясь от неустанной жары. Он думал, что будет рад убраться подальше от преисподней, от ее вездесущего мрака, от невозможности видеть солнце. Но он ушел из одной крайности в другую. Здесь, в этой пустыне, не было ничего, кроме солнца – желтого солнца и желтого неба, все сияло вокруг него, и скрыться от этого было негде. У него болела голова, и он чувствовал головокружение. Тор еле волочил ноги, ему казалось, что он идет уже всю свою жизнь. Обернувшись, он увидел, что его друзья испытывают то же самое.
Они шли уже полдня, и Тор не знал, как они смогут продолжать идти вперед. Он бросил взгляд на Индру, которая натянула капюшон на голову, и спрашивал себя, права ли она была. Может быть, они поступали безрассудно, предпринимая эту попытку. Но молодой человек поклялся найти Меч. А какой у них выбор?
Пока они шли, их ноги взбалтывали облака пыли, которая кружила повсюду, отчего дышать было еще сложнее. На горизонте не было ничего, кроме высушенной на солнце грязи. Насколько хватало взгляда, все было равнинным. Не было ни малейшего проблеска строения, дороги, гор или чего-нибудь другого. Одна сплошная пустыня. Тору казалось, что они подошли к самому краю света.
Продолжая идти, Тор нашел утешение в одном – по крайней мере, сейчас, впервые он был уверен в том, куда они направляются. Он больше не полагался на милость трех своих братьев и их глупой карты. Теперь они слушали Индру, и он доверял ей больше, чем доверял им. Тор был уверен в том, что они идут в верном направлении. Он только не был уверен в том, что они выживут в этом путешествии.
Тор начал различать едва уловимый свист и, бросив взгляд вниз, он увидел, что песок вокруг него начал двигаться по кругу. Остальные молодые люди тоже это увидели, и Тор был сбит с толку, наблюдая за тем, как песок медленно собирался в круги, которые становились все интенсивнее у его ног, после чего вознесся в небо. Вскоре возникло облако пыли, поднимаясь от поверхности пустыни все выше и выше.
Тор почувствовал, что все его тело вдруг начало высыхать. Ему показалось, что из его тела была высосана каждая капля жидкости, и он ощутил острую потребность в воде. Никогда в своей жизни он не испытывал такой жажды.
Он в панике протянул руку, ощупывая свой мех для воды, после чего поднял его и брызнул воду в рот. Но как только он это сделал, вода перевернулась и пошла вверх, по направлению к небу, так и не коснувшись его губ.
«Что происходит?» – крикнул Тор Индре, задыхаясь.
Девушка со страхом посмотрела на небо, скинув свой капюшон.
«Обратный дождь!» – крикнула она.
«Что это?» – выкрикнул Элден, жадно хватая ртом воздух, схватившись за горло.
«Это дождь, идущий вверх!» – крикнула девушка. – «Вся влага всасывается в небо!»
Тор наблюдал за тем, как остатки его влаги выстрелили вверх из его кожи, после чего стал свидетелем того, как сама кожа потрескалась и стала сухой, упав на землю подобно хрустящей корочке.
Тор упал на колени, схватившись за горло, едва способный дышать. Все остальные вокруг него делали то же самое.
«Воды!» – взмолился Элден рядом с ним.
Раздался громкий гул, напоминающий звук тысячи громов, и, подняв глаза вверх, Тор увидел, что небо почернело. Появилась одинокая штормовая туча, которая помчалась к ним с невероятной скоростью.
«ПРИГНИТЕСЬ!» – крикнула Индра. – «Небо опрокидывается!»
Она едва успела договорить, когда небо разверзлось, и вниз хлынула стена воды, сбивая Тора и его друзей с ног силой прилива.
Тор перекатывался снова и снова в волне воды, кувыркаясь бессчетное количество раз. Наконец, он всплыл на поверхность пустыни, и волна прокатилась мимо них. Следом прошел проливной дождь, и Тор, откинув голову назад, жадно пил воду, так же, как и его друзья, пока, наконец, не насытился.
Каждый из них медленно поднялся на ноги, тяжело дыша. Они казались избитыми. Молодые люди повернулись друг к другу. Они выжили. Когда потрясение и страх утихли, они расхохотались.
«Мы живы!» – выкрикнул О’Коннор.
«Это худшее из того, что может подготовить для нас пустыня?» – спросил Рис, счастливый от того, что он жив.
Индра мрачно показала головой.
«Вы рано празднуете», – сказала она. Девушка казалась очень встревоженной. – «После дождей появляются животные пустыни, чтобы напиться воды».
Поднялся ужасный шум и, посмотрев вниз, Тор с ужасом наблюдал за тем, как из песка появилась армия мелких существ, которые побежали к ним. Тор оглянулся через плечо и увидел озеро воды, оставленное дождем, и понял, что они стоят прямо на пути испытывающих жажду существ.
Десятки животных, которых Тор никогда в своей жизни не видел, мчались по направлению к нему. Это были огромные желтые животные, напоминающие буйволов, только в два раза больше, с четырьмя руками и четырьмя рогами, они бежали к ним на двух ногах. Эти животные забавно двигались, то и дело принимаясь бежать на четырех руках, после чего снова подпрыгивали на две ноги. Приближаясь к молодым людям, они рычали, их колебания сотрясали землю.
Тор вынул свой меч, и члены Легиона последовали его примеру, приготовившись защищаться. Когда приблизилось первое животное, Тор откатился в сторону с его пути, не бросаясь в глаза, надеясь на то, что оно просто пробежит мимо него и отправится к воде.
Зверь опустил голову для того, чтобы задавить Тора, но промахнулся, когда молодой человек откатился в сторону. К ужасу Тора, животное осталось недовольным – оно вернулось назад, охваченное яростью, и бросилось прямо на него. Казалось, что жажда убийства у него была сильнее жажды воды.
Когда зверь набросился снова, опустив свои рога, Тор прыгнул высоко в воздух и замахнулся своим мечом, отрубив один из рогов, когда зверь пробежал мимо. Животное истошно закричало, прыгнув на две ноги, и, развернувшись, зажало Тора и сбило его на землю.
Зверь поднял свои ноги и попытался затоптать Тора, но молодой человек откатился в сторону, после чего ноги монстра застряли в песке, подняв облако пыли. Он снова поднял их вверх, и на этот раз Тор поднял свой меч и вонзил его монстру в грудь.
Зверь снова пронзительно закричал, меч вонзился в него по самую рукоять, и Тор выкатился из-под него как раз вовремя, прежде чем зверь замертво рухнул на землю. Ему повезло – вес этого животного придавил бы его в земле.
