Морвейн Ветер
Владыка сумеречной башни
– Вампиры. Два десятка. Как будто мало им было господина Тауфина! Охрана уже почти добила их. С вами всё в порядке, Госпожа Ингрид?
Ингрид, уже полностью взявшая себя в руки, подошла к Бальдеру и взяла его под руку.
– Всё в порядке, господа, – сказала она и мягко улыбнулась, как подобало Хранительнице. – На нас напали, но господин Бальдер показал себя настоящим воином. Его серебряное оружие принесло смерть проклятой нежити. Прошу вас, уйдём отсюда туда, где мы сможем спокойно переждать атаку.
Гомон стал затихать. Воины один за другим покидали гостиную.
Раймон сидел на полу, прислонившись к сиденью дивана спиной, и ждал, когда Ингрид подойдёт к нему и что-то скажет. Может, не скажет, ведь рядом этот благородный придурок, и Ингрид нужно отстаивать его честь. Может, хотя бы посмотрит с благодарностью – Раймон понял бы самый короткий взгляд.
Ингрид вышла молча. Всё так же поддерживая под руку насмерть перепуганного жениха.
*М. Лермонтов. Тебе, Кавказ, суровый царь земли
Глава 7. Семья
Плечо Раймон перевязывал сам – никто, кроме Ингрид, никогда не лечил его, а обращаться к Хранительнице Раймон не имел ни малейшего желания.
Мысль об уходе терзала полуэльфа всё сильней. И всё же уйти не прощаясь он не мог. От одной мысли, что он никогда больше не увидит растрёпанную косу с серебристыми прожилками и детскую улыбку на нежных губах, становилось тоскливо. Раймон не мог понять, что ему делать снаружи, если Ингрид останется здесь.
Впрочем, чем больше он представлял грядущий разговор с Ингрид, тем яснее понимал, что это дурацкая идея. Ингрид никогда ничего не обещала – по крайней мере, ему. Она всегда чётко обозначала, кто она, и кто Раймон. «Мой подарок» говорила она, и в этом звучало «моя вещь». И если раньше её слова казались обычной игрой, то теперь только слепой не понял бы их смысл.
Раймон никак не мог заставить себя забыть свои первые встречи с Ингрид. Казалось, Ингрид с тех пор совсем не изменилась. Разве что стала выше на пару дюймов. Она так же улыбалась, так же говорила и так же трепала его по щеке.
Раймон невольно вспомнил, как Ингрид учила его читать. Она не смеялась, хотя могла бы. Как выяснили они с Ингрид потом, они были ровесниками, но если Ингрид уже неплохо знала основные науки, то Раймону предстояло, по крайней мере, освоить алфавит и арифметику. Вряд ли кто-то из наставников стал бы возиться с приёмышем – только Ингрид интересовала его судьба. Она защищала Раймона от братьев в меру своих сил. Порой Раймону было страшнее наблюдать, как Ингрид пытается загородить его своим хрупким телом, чем ввязаться в драку самому.
Всё это никак не вязалось со странным и чужим взглядом, который встретил Раймона несколько часов назад. И ещё больше не вязалось с ложью – Раймон понял бы и не удивился, если бы Ингрид присвоила себе их общую победу. В конце концов, именно её магия спасла Раймона. Но Бальдер не сделал ничего – ровным счётом ничего – чтобы заслужить похвалу.
И какой бы дикой не казалась мысль о вечной разлуке, Раймон не мог заставить себя снова обратиться к Ингрид.
Полуэльф не спал всю ночь, а к утру его дилемма разрешилась – по этажу пошли слухи, что к стенам башни приближается войско вампиров. В первую секунду слова об этом пробежали по телу Раймона горячей волной. Драка была тем, что требовалось ему в этот миг больше всего. Хотелось избить кого-то до полусмерти, а может, и самому испытать такую боль, которая заставила бы забыть обо всём.
Следом пришло запоздалое сожаление – теперь его уход уже не зависел от Ингрид. Бросить родню перед битвой и всю жизнь казниться своим предательством он не мог.
Мысль о забвении понравилась Раймону особенно, и когда он снова услышал перешёптывания, горячая волна оформилась в осознанную идею. Он мог держать клинок. Его учили драться. И своим мечом он мог выплатить последний долг тем, кто стал его семьёй.
Вот только меча у Раймона больше не было – почти все его вещи отобрали, когда он отправлялся на этаж для прислуги.
Впрочем, Раймон почти не сомневался, что Беллу сейчас будет нужна любая помощь.
Поднявшись, Раймон вышел в коридор. Со всех сторон слышался топот ног. Слуги носились по башне, создавая безумную карусель из пляшущих в воздухе цветных тканей.
Раймон добрался до лестницы и стал подниматься вверх. Как он и рассчитывал, охраны у дверей на этажи не было – сейчас всех куда больше волновала предстоящая оборона башни, чем оборона собственных спален.
Раймон остановился у дверей в зал собраний и замер, не в силах заставить себя повернуть ручку. Только раз визит в это место принёс ему благие вести – в самый первый день, когда его принимали в семью. С тех пор его приводили на самую верхушку башни только чтобы наказать. Да ещё, пожалуй, в тот раз, когда Белл объявил о новых порядках.
Зал стал для него дурной приметой, и входить туда не хотелось почти физически – но решение было принято.
Раймон опустил пальцы на массивную рукоятку и медленно повернул. Петли скрипнули, и лучи рассветного солнца, искажённые цветными витражами, упали ему на лицо.
Послышались тихие голоса.
Нет. Всего один голос.
Раймон замер, вслушиваясь. Говорил Белл. Говорил совсем не так, как мог бы говорить перед войском – в его голосе не было пафоса, только колкий лёд и отрывистые интонации человека, который всегда спешит.
– Все уже знают? – спросил он.
– Слухи расползаются быстро, – колокольчиком прозвенел спокойный голос леди Айниры.
– Проклятье, – почти выплюнул Белл.
Наступила тишина.
– Надо было торопиться. Где Ингрид? Она успела дать согласие на брак?
– Бальдер остался ей доволен. Но официальной помолвки не было.
– Всё равно… нужно послать гонцов в дом Саламандры. Пусть Ингрид попросит своего жениха о помощи.
– Нужно, – согласилась Айнира. – Ещё лучше, если она отправится сама. Я не думаю, что ей откажут. Но на это нужно время. А Ингрид могут убить по дороге.
– Само собой. Этого мы допустить не можем. Но и лишних воинов сейчас нет.
– Белл… – Раймон проклял себя за глупость, но сил молчать не было, и он шагнул навстречу повернувшимся к нему лицам.
Айнира выглядела удивлённо.
Белл смотрел с привычным презрением.
– Белл, – повторил Раймон увереннее. – Дозволь мне проводить Ингрид. Ты знаешь, дерусь я отлично. А для ссор сейчас нет времени.
– Ссор? – Белл приподнял брови. – Было бы странно, если бы я ссорился с прислугой, когда у моих стен войско врага.
Раймон сжал кулаки, заставляя себя сохранять терпение.
– Белл, я не хочу, чтобы с Ингрид что-то случилось. Ты сам сказал, воинов мало, будет глупо…
– Не тебе судить о моих решениях, – отрезал Белл.
– Белл! – одёрнул его похолодевший голос леди Айниры, но Белл не обратил на неё внимания.
– Хорошо, – сказал Раймон, опуская голову. Спорить сейчас было глупо, что бы ни мнил о себе Белл, – по крайней мере, дай мне меч, чтобы я мог сражаться за свой дом. Не потому, что признаёшь меня… потому, что я должен отплатить за кров и еду. Не ради меня, а ради жизни нашей семьи.
– У тебя нет семьи.
– Белл! – повторила Айнира легче, и Белл резко обернулся к ней.
– Леди Айнира, сообщите о моём решении Ингрид. Помогите ей собрать самое необходимое и отправляйтесь вместе с ней. Уверен, вдвоём вы сможете укрыться сумраком и добраться до цели. Времени на споры нет, леди Айнира, – добавил он настойчивее, заметив, что Айнира собирается возразить.
Айнира покачала головой. Бросила последний, полный сожаления, взгляд на Раймона и, подобрав юбки, торопливо отправилась прочь.
– Почему? – спросил Раймон, чувствуя, что почти не владеет голосом. – Почему, Белл?
– Потому что так будет лучше для Дома.
– Я не об Ингрид, Белл. Не хочешь доверять мне её – позволь идти в бой вместе со всеми. Это моя семья. Не тебе решать, так это или нет. Я не могу прозябать в погребе вместе с горничными и калеками, когда дом моего отца тонет в крови!
– Он не твой отец, – Белл рванулся вперёд и вцепился пальцами в воротник Раймона. – Запомни раз и навсегда, полукровка. Ты не его сын – и никогда им не был. У Тауфина было два сына. Один погиб как герой. Один остались жить. Тебя. Не было. Среди них.
Раймон не нашёл, что ответить. Глаза Белла сверкали почти осязаемым безумием.
Полуэльф с трудом отцепил пальцы брата и сжал, жалея, что не может сломать тонкие косточки одним движением. Ярость клокотала у самого горла, заполняла грудь тугим чёрным комом.
– Значит, вы – не моя семья? – спросил он тихо.
Несмотря на боль, Белл холодно улыбнулся и покачал головой.
– И я не должен защищать вас до последней капли крови, как учил меня наставник?
На секунду в глазах Белла промелькнуло недоумение, а в следующий миг Раймон выпустил его руку.
– Ты сказал, – бросил он, развернулся на каблуках и, не оглядываясь, пошёл прочь.
Ингрид встретилась ему двумя этажами ниже. Раймон не сразу узнал непривычно взволнованное лицо.
– Раймон? – Ингрид попыталась опустить руки на грудь полуэльфа, но тонкие запястья внезапно оказались отброшены прочь. – Раймон, Айнира сказала, вы с братом ругались.
– С братом, – повторил Раймон медленно. – Нет, с братом я не ругался.
– Хорошо, – Ингрид с облегчением выдохнула. – Я улетаю в дом Саламандры за помощью. Ты пойдёшь со мной.
Раймон медленно поднял брови. Всё, что он видел, происходило будто бы не с ним. Будто кто-то другой занял его тело, а он парил наверху в тёмном облаке злости и наблюдал за происходящим со стороны.
– Некому чистить твою виверну в пути?
Ингрид нахмурилась.
– Мне не нравится то, что ты говоришь. И я не собираюсь тратить время на уговоры.
– Этого не потребуется.
– Хорошо. Тогда жди меня внизу, у стойла, – Ингрид повернулась к двери, собираясь вернуться в спальню.
– Я ухожу, Ингрид.
Пальцы Ингрид замерли на костяной рукоятке, и она медленно обернулась.
– Уходишь? Куда?
– Не куда, а откуда. В трущобах было честнее, чем здесь.
– Ты не посмеешь, – Ингрид чуть приподняла бровь и холодно улыбнулась.
– Посмею, Ингрид.
– Ты не бросишь дом на краю гибели!
Раймон ничего не ответил. Притянув Ингрид к себе, он сделал то, что хотел сделать уже давно – впился жадным поцелуем в губы сестры, сминая, поглощая, проникая так глубоко, как хотел этого сам. Ингрид сопротивлялась лишь в первые секунды, а затем быстро сдалась и впустила настырный язык, позволяя подчинить себя, но не подчиняясь до конца.
Раймон отпустил её и оттолкнул в сторону. Говорить не хотелось. Он спокойно пошёл вниз, не обращая внимания на суету и крики прислуги. У него не было оружия, а за стенами башни ждал враг, но в эти минуты Раймону было всё равно – жить или умереть.
***
Ингрид стояла перед зеркалом, разглядывая платье из белого шёлка, подпоясанное серебряной цепочкой. Руки её были разведены широко в стороны, а двое слуг с булавками колдовали над одеждами, предназначенными для свадебного торжества.
Хранительница не обращала на них внимания. Она внимательно изучала своё лицо. На лбу между бровями залегла неприятная морщинка, и это ей не нравилось – отец приобрёл свои первые морщины, когда ему было далеко за четыреста, а у Ингрид противная складочка вылезла уже теперь, когда ей едва перевалило за сто.
Бальдер часто подшучивал, что во всём виноват дурной нрав невесты – впрочем, получив в ответ ледяной взгляд, замолкал и пытался замолить вину поцелуями.
Ингрид вовсе не считала себя капризной. Просто Бальдер часто не мог принять решения сам, и постоянная ответственность частенько угнетала Хранительницу – но она смирилась и старалась радоваться тому, что будущий супруг готов исполнить любое её желание.
Прошло почти тридцать лет с тех пор, как была отбита атака на башню Синего Дракона. Тогда согласие на брак пришлось давать поспешно, и так же поспешно провели ритуал помолвки – а затем сразу же отправились на битву. Зато уж свадьбу Ингрид хотела провести по своему вкусу. С самой границы привезли её любимые цветы. Все девушки дома Саламандры плели венки, чтобы раздать их гостям. Все, кого знала Ингрид, были приглашены, и Бальдер ни разу ей не возразил. Будущий супруг мог бы стать пределом мечтаний, но почему-то день ото дня вино казалось Ингрид горьким, а в сердце поселилась тоска. Она скучала по чему-то, что давно утратила. По свободе, по синему небу, по ветру и верному спутнику, который всегда мог подхватить её и заслонить собой.
От этих воспоминаний становилось ещё горше, но забыть то смутное чувство Ингрид не могла, и это заставляло её хмурить брови и срывать злость на слугах.
Вот и сейчас, устав от однообразной позы, она прикрикнула на нерадивых портных, затянувших примерку, и выставила всех вон.
Ингрид подошла к окну. Шёл дождь. Сплошной стеной с неба лила вода. Странная погода для середины лета, и Ингрид очень надеялась, что к утру дождь закончится, не решившись испортить ей свадьбу.
Хранительница приникла лбом к стеклу, вглядываясь в непривычный рисунок деревьев за окнами чужой башни. Здесь, в обители Саламандры, было больше скал, и сами здания врастали в каменистые кряжи, разукрашивая их причудливым узором.
Сейчас серые глыбы были скрыты водой. Ни звезд, ни луны не было видно за густой пеленой туч, и только редкие всполохи молний освещали горный пейзаж.
Раймон всегда любил такие ночи. Он редко давал понять, что что-то нравится ему лично, всегда выбирая то, что предпочитала Ингрид. Но вот эти дождливые летние ночи, которые случались в их краях совсем нечасто, струи воды повсюду и буйство ветра в кронах деревьев… Он не мог удержаться и выходил во двор, чтобы долго стоять, распахнув объятия навстречу бушующему небу. Ингрид не ходила с ним, но ей казалось, что в такие минуты Раймон улыбался. Улыбки его были так же редки, как эти безумные ночи.
– Раймон, – прошептала Ингрид и закусила губу. Как никогда ясно она ощутила свою тоску.
Очередной зигзаг осветил темноту ночи и исчез.
Ингрид прищурилась. Глаза наверняка лгали ей, но на секунду Хранительнице показалось, что там, под окнами, до боли знакомая фигура стоит, распахнув объятия небу.
Ингрид опустила ладонь на стекло, силясь дотянуться до темноты и ощутить мираж пальцами.
Ещё один всполох вырвал свистящий вздох из её груди. Фигурка стояла всё там же, а рядом с ней – массивная тень виверны под чёрным седлом.
– Раймон, – выдохнула Ингрид громче и, не желая испытывать судьбу, бросилась к выходу, за двери, по коридорам и лестницам, вниз, за ворота…
Хранительница замерла, разглядывая такое знакомое и незнакомое существо.
Казалось, Раймон стал выше. Шире стали его плечи, укутанные чёрным плащом. Вместо привычной простой рубашки Ингрид с трудом разглядела во мраке имперский камзол и закусила губу, чтобы не закричать.
– Раймон… – Ингрид протянула руку, мечтая и не решаясь прикоснуться к призраку своего прошлого.
Раймон молчал. Под глазами его тоже залегли морщины, а взгляд стал тяжёлым, будто одетым в доспех.
Но он пришёл к ней – в этом не могло быть сомнений. Что ещё делать Раймону на земле Саламандры? И Ингрид бросилась на шею к названному брату, покрывая поцелуями его лицо.
Раймон не двигался. Он оттаивал медленно, но, в конце концов, его руки сомкнулись на спине Ингрид и прижали её к груди.
– Ингрид, – произнёс он, когда поцелуи иссякли, и эльфийка отстранилась. – Тебе идёт… это платье.
Ингрид стиснула кулаки, не зная, куда спрятать белоснежные складки свадебного наряда.
– Завтра… – выдавила она и тут же разозлилась, услышав в собственном голосе вину.
– Знаю, – Раймон кивнул.
– Где ты был? Где ты был раньше?
Раймон усмехнулся без всякой радости.
– Помнишь, ты сказала, что мне нечего тебе предложить?
Ингрид отвела взгляд. Она помнила. Она вела себя как трусиха – и знала это сама.
– Я искал… что предложить, – Раймон замолчал на секунду. – Надеюсь, особняка в Гленаргосте будет достаточно, чтобы ты в меня поверила?
Ингрид молчала, и Раймон продолжил.
– Ты будешь представлена ко двору Императора. Никогда не будешь знать ни нужды, ни чужой власти. Я не буду ограничивать тебя ни в чем, и ты будешь моей единственной.
– Я должна ответить сегодня?
– Завтра будет поздно.
Ингрид молчала.
Глава 8. Дорлифен
Свеа сидела в плюшевом кресле, вытянув ноги к огню. Грязь на ботфортах медленно подсыхала и кусками обваливалась на паркет. Уже больше часа она мечтала стянуть с себя ненавистные, насквозь промокшие сапоги и растянуться на кровати, не думая ни о политике, ни о своих сомнительных знакомых.
Уже почти час Данаг, непонятно отчего решивший, что его касаются дела на западном фронте, доказывал ей, что она неправильно ведёт войну. Безусловно, полководец, который уже две сотни лет не мог выкурить дроу из их нор, знал, о чём говорил.
– Данаг, – повторила Свеа упрямо и невольно вздохнула, потому что мысль эту под разным соусом преподносила собеседнику уже не первый раз, – я даже спорить не хочу о том, каковы наши шансы пробить защиту сумрачных. Это сложный вопрос, в котором нужно учитывать очень много вероятностей. Я лично считаю, что мы позарились на слишком большой кусок. Но это не имеет никакого отношения к тому, что я обязана продолжать войну. Обязана, Данаг, какой бы глупой она ни была. Я понимаю, чего ты хочешь. Чтобы мы перебросили войска в Сумрачные горы.
– Нет, не понимаешь, – попытался отрезать Данаг, но мягкий голос Свеа продолжал литься в пространство, как ни в чём ни бывало.
– Ты говоришь об этом не с тем вампиром, вот что я пытаюсь тебе объяснить. Не я решаю, будет ли продолжаться война. Моё дело – вести её как можно лучше.
– Войну на юге удалось остановить.
– Даже не говоря о том, что Рамангу едва не посадили на кол за своеволие, он отчитывался перед императором – я буду отвечать перед своим сиром. Хочешь что-то изменить, говори с ней.
Свеа тряхнула мокрыми волосами и уставилась на Данага в упор.
Наместник восточной провинции был сиятелен и ухожен – как всегда. Хрустальный бокал в его тонких пальцах искрился рубиновым вином, длинные чёрные волосы были безупречно гладкими, так что ни одна прядь не пушилась и не выбивалась в сторону. Камзол из синего бархата лежал идеальными складками, обтекая волной брызги белоснежного жабо.
Свеа вздохнула.
Сама себя она чувствовала промокшей кошкой. Это чувство посещало её слишком часто в последние недели. Три месяца прошло с тех пор, как был взят Дорлифен, и за эти три месяца она провела в полуразрушенном дворце бывшего губернатора не больше пяти ночей. Почти всё время приходилось проводить на передовой, а теперь ещё и редкие вечера, когда выдавалась возможность вернуться в Дорлифен, оккупировал Данаг. Наместник то ли хотел от неё чего-то, то ли попросту не знал, чем себя занять в отсутствие войны. Первое время его общество даже казалось Свеа приятным – Данаг не был слишком уж прожженным интриганом, и рядом с ним можно было говорить вслух многое из того, что Свеа опасалась произнести в семье. Однако вскоре – поняв, видимо, что Свеа сочувствует его идеям, Данаг начал вести откровенную пропаганду ненасилия, причём такую, за которую кто-то менее могущественный вполне мог бы быть сожжён на солнце.
Свеа неловко ёрзала в кресле, выслушивая очередную тираду о том, что Император занимает свой пост не по праву, вопрошала затянутое тучами небо, за что ей это всё, и всячески старалась сменить тему. Она постепенно начинала понимать, что привело Данага в Дорлифен – очевидно, он повздорил в Гленаргосте с кем-то из приближённых к трону и теперь отсиживался на самой окраине Империи. К счастью, в одиночестве. А впрочем, именно это одиночество, видимо, и стало для Свеа роковым – кроме неё Данагу в городе было попросту не с кем общаться.
Свеа нарочно кривила душой, пытаясь разозлить собеседника, когда намекала на его корыстные мотивы. Хотелось остаться в одиночестве и желательно немедленно.
Впрочем, Свеа быстро поняла, что мечтам её сбыться не суждено. Едва она закончила в очередной раз повторять прописные истины, как в гостиную постучали, и на пороге появился её адъютант, Алмонд. Алмонду было немногим больше двадцати, и Свеа почти не сомневалась, что мальчик приставлен к ней Ламией неспроста. Потому, едва встретившись со взглядом фиалковых глаз, она смолкла, ожидая объяснений.
– Простите, командор. В прихожей какой-то юноша. Он насквозь промок и явно давно уже не выбирался из болота. Он утверждает, что вы примите его.
Свеа свела к переносице тонкие брови.
– Должно быть, кто-то из разведчиков.
Вампирша поджала губы. Никаких отчётов она принимать уже не планировала, тем более они могли закончиться очередной поездкой на границу. И всё же откладывать такие дела не годилось.
– Наместник, – Свеа повернулась к Данагу.
– Я понял, – Данаг кивнул. – Не имею ни малейшего желания при этом присутствовать. Просто помните, о чём я вам говорил…
– Не любую войну нужно выигрывать, – произнесла Свеа в один голос с Данагом.
Данаг усмехнулся.
– Я рад, что вы меня всё-таки слушали.
Когда он вышел, у Свеа было одно желание – швырнуть дорогой кубок о стену, но она взяла себя в руки, решив, что ни кубок, ни стена такого обращения не заслужили.
– Пригласи, – приказала она, последним глотком допивая вино и с тоской глядя на свои грязные сапоги.
Потребовалась пара минут, чтобы незваный гость оказался в комнате. Выглядел он, в самом деле, неважно – впрочем, слово «отвратно» подошло бы больше. Криво обрезанные перепутанные волосы до плеч, вымазанное грязью лицо, некогда дорогая, а теперь изорванная в клочья рубашка. Плаща на парне не было, а сапоги выглядели не менее печально, чем собственные ботфорты Свеа. Теперь командор сильно сомневалась, что это разведчик – разве что бродил он по дорогам слишком долго и попал в неприятности.
– Алмонд, – окликнула Свеа адъютанта, поднимаясь с кресла, – как это понимать?
– Простите, командор, вы сами сказали…
– Твои вести срочные?
Незнакомец явно растерялся, не зная, что ответить.
– Дайте же ему сухую форму и что-то горячее, – продолжила Свеа, не дожидаясь реакции и обращаясь уже к адъютанту. – На улице ночь, и если только войско эльфов не стоит у моих ворот, все мы сможем подождать до утра.
Алмонд поклонился, демонстрируя готовность исполнить приказ, и потянул было пришельца прочь.
– Постой-ка, – произнесла Свеа, удивлённо хмурясь. Она шагнула вплотную к незнакомцу. – Ты не разведчик. Ты вообще не носферату. Что ты здесь делаешь?
– Раймон, – выдохнул гость, но Свеа нахмурилась лишь сильнее. – Раймон моё имя, – повторил пришелец торопливо. – Помните, тогда, у башни Синего Дракона, вы обещали, что примете меня…
Секунду Свеа пыталась справиться с недоумением, а затем повторила:
– Раймон…
Раймон ощутил, что ноги его подкашиваются, когда увидел спокойную светлую улыбку на лице почти незнакомой вампирши. Полуэльф не ел и не спал три дня и держался лишь на уверенности в том, что нужно добраться до города. Затем услышал имя Свеа и вспомнил короткое знакомство и опрометчиво данное обещание. Он не слишком-то рассчитывал, что вампирша, невольной жертвой которой он стал, вспомнит его – тем более, что последнее время его не помнили даже те, с кем он жил в одном доме. Но идти больше было некуда, и Раймон решил попытать счастья, а теперь, когда в глазах Свеа промелькнуло узнавание, силы окончательно оставили его.
Раймон рухнул и уже предвкушал столкновение с твёрдым полом, но руки Свеа подхватили его, и он внезапно оказался в каком-то малюсеньком мирке, который успел позабыть – рядом трепетал камин, а его поддерживали и не давали упасть. Раймон облизнул губы, с недоумением вглядываясь в такое же удивлённое лицо вампирши.
– Простите, – Раймон попытался встать. – Вы испачкаете камзол.
Свеа фыркнула.
– Как будто тут ещё есть, что пачкать, – она подняла глаза на вампира, который проводил Раймона в покои хозяина. – Алмонд, отбой приказа. Одежда подождёт. Моя ванна готова?
– Почти час, командор. Скоро всё остынет.
– Хорошо. Принеси туда настой против простуды. Потом уже займёшься одеждой. И тут есть ещё целые комнаты?
– Солдаты расчистили западное крыло и устроили там зал для тренировок.
Свеа нахмурилась.
– Нет. Не пойдёт. Принеси в мой кабинет тюфяк и постель. Пока этого хватит.
Алмонд поклонился и вышел. Раймон непонимающе смотрел на свою благодетельницу.
– Всё это излишне… командор. Мне просто нужен был ночлег. И я могу идти…
– Я и даю тебе ночлег, – не слушая возражений и продолжая держать нежданного гостя на руках, она вышла из библиотеки, чудом уцелевшей во время битвы за город, и понесла его по коридору. Толкнув коленом одну из дверей, Свеа внесла полуэльфа в спальню и задумалась. Класть грязное и чужое существо на постель она не хотела. Поразмыслив, вампирша толкнула ещё одну дверь и внесла Раймона прямо в купальню, а затем, опустив его ноги на пол, осторожно прислонила юношу к стене.
– Раздевайся, – бросила Свеа, отворачиваясь и начиная расстёгивать собственный камзол.
– М… Командор? – Раймон опустил пальцы на ворот рубашки, но продолжать не спешил. Он никак не мог понять, чего хочет от него Свеа, и ему это не нравилось.
– Да не тяни, простудишься же, – сбросив собственный камзол и видя, что юноша стоит неподвижно, Свеа принялась сдирать с него изорванную мокрую ткань. – Дальше сам, – приказала она, когда на Раймоне остались только штаны и сапоги. – Лезь сразу в бассейн. Я не знаю, как у вас решается вопрос гигиены, но в этой чёртовой глуши горячая вода – это достопримечательность, так что нам придётся разделить её на двоих.
Раймон всё ещё не совсем пришёл в себя от такого неожиданного гостеприимства, но, поколебавшись немного, всё же выполнил оба распоряжения Свеа. Уже оказавшись по шею в воде, он снова едва не потерял сознание от нахлынувших приятных ощущений. Горячие волны плавно обтекали тело. Вода пахла чем-то свежим и густым, сосной и пихтой.
– Не утони, – на плечи юноши легли тёплые руки, и у самого уха прозвучал тихий смешок.
Раймону показалось, что он вот-вот растает в этих мягких ладонях, которые к тому же принялись разминать его затёкшие плечи и скользить по спине до самой поясницы.
– Командор… Свеа? – спросил он, заставляя себя приоткрыть один глаз. – Что вы делаете?
Рука Свеа как раз опустилась ему на живот.
Ещё один сухой смешок был ему ответом.
– Уймись. Насиловать не собираюсь.
Раймон покраснел и попытался отстраниться, но сил ему не хватило.
– Хочется верить…
Свеа продолжала оглаживать живот полуэльфа, делая вид, что не замечает возражений, а когда пальцы вампирши будто бы случайно скользнули ему между ног, Раймон тихо ахнул и замолк.
– Но я не прочь помочь тебе избавиться от усталости, – шепнула она у самого уха Раймона.
Тот рванулся последний раз, но, не добившись успеха, затих. Свеа была сильнее, но дело было даже не в этом. Её прикосновения были странными, мягкими и заботливыми, как касания матери. От них вовсе не хотелось убегать, и только разум настойчиво напоминал, что тело за спиной принадлежит почти незнакомому существу.
Свеа закусила губу, наблюдая, как плавится тело полуэльфа в её пальцах. Парень был красив странной и непривычной красотой. Его лицо не было правильным, как лица эльфов, нос чуть длиннее, чем нужно, и скулы слишком высокие, да и волосы заметно портили картину, но ещё тогда, в яме, Свеа заметила, что к Раймону хочется прикоснуться. Тугие мышцы были натянуты и переливались под загорелой кожей. Они не делали юношу грубым, похожим на людей, но в нём была молодая, гибкая сила, как в юном деревце, гнущемся на ветру.
Но Свеа видела много красивых тел. Она давно уже не пыталась поиметь и съесть всё, что вызывало у неё симпатию. Раймон вызывал не только и не столько физическое влечение. Ещё там, в яме, Свеа неудержимо хотелось погладить его по щеке и поправить непослушные пряди волос. У полуэльфа был странный взгляд, которого Свеа не могла понять – будто у загнанного зверя… нет, у воина, который держал свой последний форпост в полном одиночестве. Раймон будто бы был готов ко всему и не удивлялся, когда жизнь встречала его в штыки. Там, в плену, он молча подставлял шею существу, которое вполне могло убить его, сломать пополам или разорвать на части. Никогда не кричал и не просил прекратить, хотя Свеа видела, как напрягается каждый раз его тело, когда готовится принять острые клыки. Она хотела прикоснуться к Раймону по-другому, но вампирша знала, что должна выжить. Жизнь одного маленького эльфа не стоит того, чтобы погиб весь её отряд. И всё же командор хотела, чтобы если это потребуется – Раймон пришёл именно к ней. Там, под землёй, она представляла, как однажды пригладит эти спутанные волосы и уложит мальчика спать – не на соломенной подстилке, обескровленного и ослабшего, а в тёплой постели, укрыв пуховым одеялом до самого подбородка.
– Раймон, – позвала Свеа, обнаружив, что юноша, похоже, совсем разомлел в её объятиях и отключился.
Вздохнув, погладила расслабленный пах, с которым так и не успела поиграть. Раймон лишь недовольно замычал во сне, вызвав новую усмешку.
– Командор, – из-за спины послышался кашель Алмонда. – Я принёс отвар.
– Спасибо, поставь, – ответила Свеа негромко, не желая будить свою добычу.
– Вы уверены, что вам нужен тюфяк в библиотеке?
Свеа бросила на Алмонда быстрый взгляд и чуть заметно улыбнулась.
– Нужен, – сказала она после паузы, – не надо его пугать.
– Тогда сейчас постелю.
– Знаешь, что… Не в библиотеке. В спальне. Не хочу, чтобы до него добрались солдаты.
Алмонд кивнул и вышел.
Свеа осторожно облокотила юношу о бортик бассейна и торопливо принялась оттирать собственное тело мочалкой. Закончив, она подтянулась на руках и выпрыгнула на мраморный пол. Вытащила за собой Раймона и вынесла обратно в спальню.
Всё уже было готово, и Свеа жалела лишь о том, что постель, которую она предлагала гостю, была не так уютна, как она представляла. И всё же она осторожно подоткнула одеяло, укрывая Раймона до самого подбородка.
Полуэльф приоткрыл глаза, когда Свеа уже собиралась встать и отправиться в собственную кровать.
– Командор?
Свеа мимолётно улыбнулась, снова опускаясь на пол рядом с тюфяком.
– Просто Свеа. Если не надумаешь поступить ко мне на службу.
Раймон заледенел на миг, и Свеа поняла, что промахнулась.
– Ты всё ещё любишь свою семью? – спросила она.
Раймон не ответил, только отвёл взгляд в сторону.
Свеа вздохнула, но решила, что не время для таких серьёзных разговоров, и мягко погладила Раймона по щеке.
– Извини.
– За что? – Раймон удивлённо посмотрел на неё. – Я очень благодарен тебе.
– Не за что. Я обещала, что помогу тебе, если понадобится. Я помню, что обязана тебе жизнью.
Раймон усмехнулся.
– Это ничего не значит. И я надеялся просто переночевать на конюшне.
– На конюшне спят лошади. Если бы мы были в Гленаргосте, я бы приказала приготовить тебе спальню, но город разрушен, и мои собственные покои целы только потому, что солдаты убедили меня занять единственную уцелевшую спальню.
