Прогнивая в пыли,
Потушил фонари.
О вечном.
Написать бы о вечном,
Да сомкнуты плечи
В унылой чете.
Рассказать бы о прошлом
На практически сложном
Твоём языке.
Подожгли бы мосты
Непростых ожиданий,
Развели бы костры.
Да устроили б пляски
Под материнске сказки
О дневной суете.
Логарифмы.
не плачь дитя о жизни логарифмах,
то покалеченных отребьев нагота..
наброском ляжет безобразие в сих рифмах
колейдоскопом наслоится и чета
о смысловых фракталах и диковенных узорах
нет тяги говорить, то оскверняет слух,
несправедливость в неестественных отборах
подломит даже самый сильный дух
и дети подземелья, лишенные простора,
научившись выживать среди руин,
создали собственное гетто со "свободой воли"
употребляя вместо каш – амфетамин
Огни беспредела.
Несут меня вдаль огни беспредела,
Любовной тоскою маня,
Морозною ночью душою согрела
мелодия тактов броня.
В ночи, у бездны морского обрыва,
Вблизи пустых городов,
Виднеются жизни прошедшей массивы
Отражением боли зрачков.
Проносится вихрем короткое время,
Как утренний лепет зари.
И ясным почерком жизни поэма
Оставит позади пустыри.
Надежда останется в звездных каскадах,
В улыбке далеких камет.
Любовью согреется лучик в лампадах,
Зажженый от твоих сигарет.
Ясный месяц.
Ясный месяц предстал перед мраком ночи,
Собой воссияв.
Красный молодец встав, задул огонь свечи,
Повелел почивать.
Та девица украдкой смотрела в окно,
Где сияла звезда.
Прочитала на небе, что судьбой суждено
Быть им вместе всегда.
Подойдя, тот обнял голубку свою
И унес на кровать,
Песнь любви воспевал подобно соловью
Им не станем мешать
И услада ночи растопила сердца
На фракталы грез,
Двое вместе и до конца,
Где не будет ни капли слёз.
Пролог.
посмертный жизни пишется пролог
предсказывал о том пророк
что мерзко обошёл нас всех игрок
что до сказаний про мирские счастья,
то лишь попытка вымысла участия
мол вот спасение во дни ненастья,
не тронут и тебя возможные напастья
на перепутье сей четы для мертвеца
манифестным кличем наглеца
отправлено письмо гонца
о весточке конца
«долой самодержавие,народность,
покажите свинопасную покорность»
межстрочно кинув как собакам кость,
до хруста пожирая «ломанную трость»
скриптами зазомбировав народ