Мэри Кенли
Лучший друг
Энни не сразу поняла, но сестра быстро вышла из комнаты с коллекцией и вернулась в розовую гостиную. Там, на каминной полке, рядом с часами, стоял такой же аккуратный стеклянный «гробик» с куклой.
Рейчел уставилась на неё недвижимым взглядом, а Энни выдохнула:
– А, я и забыла про неё! Эта кукла… Твой подарок от бабушки.
Пальцы Рейчел сжались в кулаки:
– Ага, подарок… Карга словно подачку мне кинула. Она подарила мне эту куклу, но не разрешила играть с ней и вытаскивать из стекла. Чёртова ведьма… Когда я попыталась ослушаться её, она заперла меня в подвале с тараканами!
Конечно, Рейчел прекрасно помнила тот день. Она ведь правда обрадовалась, когда бабушка вдруг показала ей эту куклу и даже выложила её из коллекции…
«– Это твоя кукла, Рейчел. Тебе стоит с ней подружиться. Однако, дружить вы будете на расстоянии. Тебе не разрешается вытаскивать её из колбы»
– Ну… Ты же знаешь, она относилась к куклам по-особенному, – осторожно пробормотала Энни. Она не хотела в этом признаваться, но, тогда она жутко завидовала Рейчел. Конечно, до той поры, пока не выяснилось, что кукла принадлежит ей лишь номинально, – эй, что ты делаешь?!
Рейчел сделала решительный шаг вперёд и уцепилась за дверцу персонального стеклянного гробика куклы. Она открыла её и достала тот подарок, который дразнил её долгое время, а после победоносно встряхнула куклу в воздухе.
На самом деле, это далеко не лучший экземпляр из коллекции Аделаиды. У этой фарфоровой малышки каштановые, вьющиеся волосы и пустые серые глаза. На голове маленькая чёрная шляпка, а одета она (кажется) в костюм для верховой езды. Да уж, а ведь когда-то эта кукла казалась Рей самым желанным трофеем.
– Рей, ты… – Энни испытала почти религиозный благоговейный ужас от этого вида. С детства они настолько привыкли видеть красивых кукол бабушки взаперти, что сама мысль о их беспрепятственном освобождении доставляла Энн дискомфорт.
– Прекрати пучить глаза. Старуха мертва и никто нас теперь не накажет. Мы взрослые, Энни, давно уже взрослые! Я просто положу эту клячу на кресло. Она ведь моя «подруга», – Рейчел саркастично хмыкнула и небрежно бросила куклу на подушку.
Бесцветный взгляд её уткнулся в потолок. После этого Рей ушла, а Энни, запнувшись, всё же приблизилась и аккуратно усадила куклу, поправив её мягкие кудряшки. Да, так будет правильнее.
***
Ночью в этом доме так темно и страшно. Кажется, будто тени за окном оживут в любой момент… Я ворочаюсь и не могу уснуть. Да и стоит ли спать в таком состоянии?
Ноги касаются пола. Я иду вперёд, беспорядочно шарю руками по стенам, нахожу в них трещины и представляю: как оно выглядит при свете дня?
В этом старом доме никогда не бывает тихо. Если прислушаться и замереть – почувствуешь, как тебя заполняет чернота, как ты захлебываешься в ней, будто уходишь камнем на глубину, где нет даже рыб, и только голодные глаза всё смотрят и смотрят…
Я не хочу об этом думать. И всё же – если закрыть глаза, можно услышать… Лёгкие шаги. Постукивания. Хлесткий удар ветки по окну. Завывание ветра.
Слишком много звуков. Нет долгожданной тишины. Это делает меня неспокойной…
Это делает меня настороженной. Я чего-то боюсь? Мне кого-то стоит бояться? Я не знаю.
Продолжаю идти, не в силах заснуть. Заглядываю в комнату наугад – о, не стоит, нельзя потревожить чужой сон. Такое размеренное дыхание… Я завидую. Кому-то в эту ночь, в таком доме спится сладко.
Не мне.
***
—Ты… Плохо выглядишь, Рей, – наконец, решается сказать Энни за завтраком. Конечно, она и сама долго не могла заснуть вчера, но вот сестра казалась реально измождённой. Под её веками пролегли тёмные круги, карие глаза казались воспалёнными от недосыпа.
– Сама знаю. Чёртово зеркало не щадит моё самолюбие, – неприязненно скривилась Рейчел и широко зевнула, – я очень плохо спала… Постоянно просыпалась от любого шороха. Мне казалось, что вокруг пляшут тени, что чёртова старуха жива и просто… Обезумела, поджидая нас где-то тут.
