Мэри Лю
Warcross: Игрок. Охотник. Хакер. Пешка
3
Я все еще помню тот самый момент, когда Хидео Танака изменил мою жизнь.
Мне было одиннадцать. Отец умер всего за несколько месяцев до этого. Дождь барабанил в окно спальни, которую я делила с четырьмя другими детьми в приюте. Я лежала в постели, снова не в силах заставить себя встать и пойти в школу. Неоконченное домашнее задание лежало поверх одеяла с прошлой ночи, когда я заснула с пустыми страницами перед глазами. Мне снился дом, как папа готовит нам яичницу и блинчики, утопающие в сиропе, и его волосы переливаются от блесток и клея. Его громкий, знакомый смех наполняет кухню и летит через открытое окно на улицу. «Bon appetit, mademoiselle!»[1] – восклицает он со своим мечтательным выражением лица. А я вскрикиваю от восторга, когда он заключает меня в объятия и взъерошивает мне волосы.
Потом я проснулась, и эта сцена из прошлого растворилась, оставив меня одну в чужом, темном, тихом доме.
Я лежала неподвижно в постели. Не плакала. Я не плакала ни разу с самой смерти папы, даже на похоронах. Мои непролитые слезы заменил шок, когда я узнала о его накопившихся долгах. Узнала, что он годами играл в азартные игры на онлайн-форумах. Что он не лечился в больнице, потому что пытался вернуть эти долги.
Так что я провела это утро так же, как и все остальные за последние пару месяцев – в тумане тишины и неподвижности. Эмоции уже давно исчезли в пустоте и мгле моей души. Я все время смотрела в никуда: на стену спальни, на доску в классе, на содержимое моего ящичка, на тарелки с безвкусной едой. Мой табель успеваемости был морем красных чернил. Постоянная тошнота убивала аппетит. Кости на локтях и запястьях особенно выпирали. Темные круги под глазами замечали все, кроме меня.
А какая мне была разница? Мой отец умер, а я так устала. Может, туман в груди разрастется, станет гуще и однажды поглотит меня, и я тоже умру. Так что я лежала, свернувшись калачиком, и смотрела, как дождь стучит в окно, ветер наклоняет ветки, и гадала, когда в школе заметят мое отсутствие.
Часы-радио, единственная вещь в комнате помимо кроватей, были включены. Их подарил приюту благотворительный центр. У моих соседок руки не дошли выключить его, когда прозвучал будильник. Я слушала вполуха новости о состоянии экономики, протестах в городах и деревнях, перегруженности полиции и их попытках сдерживать преступность, эвакуациях в Майами и Новом Орлеане.
А потом началось. В часовом специальном выпуске говорили о мальчике по имени Хидео Танака. Ему было тогда четырнадцать лет, и он только стал центром всеобщего внимания. Понемногу программа привлекла и мое внимание тоже.
– Помните мир незадолго до смартфонов? – спрашивает ведущий. – Когда мы балансировали на краю больших перемен, когда технологии уже вроде как и существовали, но еще не были массовыми, и понадобилось революционное устройство, чтобы подтолкнуть нас к сдвигу? Так вот, в прошлом году тринадцатилетний мальчик по имени Хидео Танака снова толкнул нас к смене парадигмы. Он сделал это, когда изобрел тонкие беспроводные очки с металлическими дужками и выдвижными наушниками. Но не поймите меня неправильно. Они непохожи ни на какие предыдущие очки виртуальной реальности, которые выглядели как гигантские кирпичи, примотанные к лицу. Нет, эти ультратонкие очки называются «НейроЛинк», и их так же легко носить, как и обычные. У нас в студии последняя модель, – он делает паузу и надевает очки, – и мы заявляем, что это самая сенсационная вещь, которую мы когда-либо видели.
«НейроЛинк». Я уже слышала о них в новостях. Теперь я слушала подробное описание.
Долгое время для создания достоверного мира виртуальной реальности нужно было воспроизвести его в мельчайших подробностях. На это уходило много денег и усилий. Но какими бы качественными ни были эти эффекты, все равно можно было понять, присмотревшись, что это не реальность. Выражение человеческого лица едва заметно меняется тысячу раз каждую секунду, листик на дереве колеблется тысячи раз – миллионы мельчайших деталей, которые существуют в настоящем мире, но не существуют в виртуальном. Вы подсознательно знаете это – и что-нибудь насторожит вас, даже если вы не осознаете, что именно.
Поэтому Хидео Танака придумал более простое решение. Чтобы создать безупречно реалистичный мир, не нужно рисовать самую реалистичную и детализированную 3D-картинку.
Вам лишь нужно заставить аудиторию поверить, что этот мир – настоящий.
И угадайте, кто лучше всего справится с этим заданием? Ваш собственный мозг.
Когда вы видите сон, то каким бы странным он ни был, вы верите в его реальность. Объемное звучание, высокое разрешение, панорамные спецэффекты. Но в действительности вы ничего из этого не видите. Ваш мозг создает для вас целый мир без помощи технологий.
Так что Хидео Танака создал лучший в мире нейрокомпьютерный интерфейс. Пару тонких очков. «НейроЛинк».
Когда вы их надеваете, они помогают мозгу воспринимать звуки и внешний вид виртуальных миров как настоящие, неотличимые от реальности. Представьте себя в том мире – взаимодействие, игру, разговор. Представьте прогулку по самому реалистичному виртуальному Парижу или отдых на точнейшей симуляции пляжей Гавайских островов. Представьте себе полет по фантастическому миру драконов и эльфов. Что угодно.
Одним нажатием кнопочки сбоку «НейроЛинк» можно переключать, словно поляризационные очки, между настоящим и виртуальным мирами. Когда вы смотрите через них на реальный мир, вы видите виртуальные объекты, парящие над настоящими предметами и местами. Драконов, летающих над улицами. Названия магазинов, ресторанов, имена людей.
Чтобы продемонстрировать, насколько круты эти очки, Хидео создал игру, прилагающуюся к каждой паре. Игра называлась Warcross.
В Warcross’е все достаточно просто: две команды сражаются друг с другом, стараясь захватить артефакт другой команды (светящийся драгоценный камень), не уступив свой собственный. Невероятно зрелищной игру делают именно виртуальные миры, в которых проходят эти битвы – каждый из них такой реалистичный, что, надевая очки, вы словно сразу же оказываетесь в другом месте.
Из радиопередачи я также узнала, что Хидео, родившийся в Лондоне и выросший в Токио, сам научился программировать в возрасте одиннадцати лет. «В моем возрасте». И немного времени спустя он с помощью матери-нейробиолога создал свои первые очки «НейроЛинк» в отцовской мастерской по ремонту компьютеров. Родители помогли с деньгами на создание тысячи таких очков, и он начал рассылать их людям. Тысяча заказов превратилась за одну ночь в сотню тысяч. А потом в миллион, десять миллионов, сто миллионов. Инвесторы звонили с ошеломляющими предложениями. Начались судебные разбирательства из-за патента. Критики спорили о том, как технология «НейроЛинк» изменит повседневную жизнь, путешествия, медицину, военный сектор, образование. Поп-песня «Подсоединяйся» Фрэнки Дена стала главным хитом прошлого лета.
И все – все! – играли в Warcross. Некоторые играли очень много, создавая команды и сражаясь часами. Кто-то играл, просто расслабившись на виртуальном пляже или наслаждаясь виртуальным сафари. Другие же играли, расхаживая по реальному миру в очках, демонстрируя своих виртуальных ручных тигров или населяя улицы любимыми знаменитостями.
Независимо от того, как люди играли, Warcross стал стилем жизни.
Мой взгляд переместился с радио на страницы с домашней работой на одеяле. История Хидео оживила что-то в моей груди, прорвавшись через туман. Как мальчик всего на три года старше меня смог покорить мир? Я оставалась на месте до конца передачи, пока не заиграла музыка. Я пролежала там еще целый час. Потом медленно села и протянула руку к задачнику.
Это была домашняя работа по информатике. Первым заданием было найти ошибку в простом трехстрочном коде. Я вчитывалась в него, представив одиннадцатилетнего Хидео на своем месте. Он бы не валялся, уставившись в пустоту. Он бы решил эту задачу, и следующую за ней тоже, и следующую…
Эта мысль вызвала в памяти картину: отец сидит на моей кровати и показывает обложку журнала с двумя одинаковыми, на первый взгляд, рисунками. Читателю предлагают найти отличия между ними.
«Это задание с подвохом, – сказала я ему тогда, скрестив руки на груди. Я всматривалась в каждую деталь обоих изображений. – Рисунки выглядят абсолютно идентичными».
Папа лишь усмехнулся и поправил очки. В его волосах еще виднелись следы краски и клея после экспериментов с тканями в тот день. Позже мне придется помочь ему вырезать склеенные пряди. «Присмотрись, – ответил он. Потом вынул карандаш из-за уха и взмахнул им над изображением. – Представь картину на стене. Даже без измерения инструментами ты видишь, что она висит неровно, совсем чуть-чуть. Ты просто чувствуешь это. Не так ли?»
Я пожала плечами: «Думаю, да».
«Люди на удивление чувствительны к таким вещам, – папа еще раз указал на обе картины перепачканными в краске пальцами. – Тебе нужно научиться смотреть на целое, а не на части. Расслабь глаза. Вбирай в себя всю картину целиком».
Я слушала, откинувшись назад и позволив глазам расслабиться. Только тогда я наконец заметила разницу – маленькую отметку на одном из рисунков. «Вот!» – в волнении воскликнула я, указывая на нее.
Папа улыбнулся мне. «Видишь? – сказал он. – К каждой двери есть ключ, Эми».
Я уставилась на задание, снова и снова прокручивая слова отца в голове. А потом сделала, как он советовал: откинулась назад и посмотрела на код целиком. Будто это была картина. Словно я искала что-то выделяющееся.
И практически сразу же увидела ошибку. Я потянулась за школьным ноутбуком, открыла его и напечатала правильный код.
Сработало. «Привет, мир!» – заявила программа на моем экране.
По сей день я не могу толком описать, что испытала в тот момент. Я увидела на экране, как мое решение сработало. Я поняла, что с помощью всего трех строчек текста могу управлять машиной и заставить ее делать то, что я захочу.
Шестеренки в моем мозгу, ржавые от горя, внезапно снова начали вращаться – требовать новых задач. Я решила вторую, третью. Я продолжала решать все быстрее и быстрее, пока не закончила не только домашнюю работу, но и весь учебник. Туман в моей душе рассеялся, обнажая живое, бьющееся сердце.
Если я могла решать такие задачи, значит, я могла что-то контролировать в своей жизни. А если я могла что-то контролировать, почему бы не простить себя за задачу, которую я никогда не смогла бы решить… или за человека, которого я никогда не смогла бы спасти? У всех свои пути к просветлению. Таков мой путь.
В тот вечер я впервые за многие месяцы доела свой ужин. Начиная со следующего дня я сосредоточила все свои силы на изучении всего, что только могла найти о коде, Warcross’е и «НейроЛинке».
А что касается Хидео Танаки… С того самого дня я помешалась на нем, как и весь мир. Я смотрела на него, боясь мигнуть, не в силах оторваться, словно он мог начать новую революцию в любой момент.
4
Мои очки старые и поношенные, далеко не новейшего поколения, но работают они хорошо. Я надеваю их, и плотно прилегающие наушники отсекают шум машин и шагов на лестнице. Наша скромная квартира, а с ней и все мои переживания уступают место тьме и тишине. Я выдыхаю облегченно, хотя бы на какое-то время покинув настоящий мир. Перед моими глазами разгорается неоновый голубой свет, и я оказываюсь стоящей на холме, смотрящей вниз на городские огни виртуального Токио, который легко мог бы сойти за настоящий. Единственное напоминание о том, что я нахожусь в симуляции, – окошко, парящее в центре моего поля зрения.
Добро пожаловать назад, [не указано]
Уровень 24 | К430
Потом эти две строчки исчезают. [не указано] – это, естественно, не мое имя. В своем взломанном аккаунте я все еще могу бродить как анонимный игрок. Когда я сталкиваюсь с другими игроками, они видят случайно подобранный ник.
Оглянувшись, я вижу свою комнату пользователя, украшенную различными логотипами Warcross. Обычно у этой комнаты две двери: «играть» и «посмотреть на игру других». Однако сегодня есть и третья дверь, над которой парит надпись:
Игра церемонии открытия Warcross’а
Прямая трансляция
В настоящей жизни я постукиваю пальцами по столешнице. В тот же момент очки реагируют на движение пальцев, и появляется виртуальная клавиатура. Я ищу Киру в каталоге игроков. Сразу же нахожу, связываюсь с ней, и несколько секунд спустя она принимает мое приглашение и появляется рядом. Как и у меня (и у большинства игроков), ее аватар выглядит как усовершенствованная версия ее настоящей. На ней несколько крутых предметов экипировки из игры, которые она купила: сверкающая нагрудная пластина, пара рогов.
– Пойдем, – говорит она.
Я иду вперед, протягиваю руку и открываю третью дверь. Меня ослепляет свет. Я щурюсь, а сердце знакомо подскакивает в груди, когда рев невидимых зрителей заглушает все остальные звуки. В наушниках включается саундтрек. Я оказываюсь на одном из миллионов парящих островков и смотрю вниз на самую красивую долину в моей жизни.
Просторные зеленые равнины переходят в кристально-голубую лагуну, окруженную высокими утесами и гладкими отвесными скалами с покрытыми зеленью вершинами. Шумят водопады, устремляясь вниз по скалам. Присмотревшись, я понимаю, что это не просто скалы, а огромные скульптуры, изображающие победителей прошлого турнира. Солнечные лучи пляшут по долине, рисуя светлые пятна на равнинах, в то время как парящие острова отбрасывают на нее свои тени. Стайки белых птиц перекликаются, пролетая над нами клином. Сквозь дымку вдалеке виднеются башни замка на утесе. Еще дальше, ближе к линии горизонта, в воздухе плавают величественные океанские существа, похожие на скатов. По коже пробегает дрожь, словно сам воздух наэлектризован.
Даже подобранный для этого уровня саундтрек величественный, полный оркестровых струнных и мощных барабанов, окрыляющий мое сердце.
Поверх этого громкий голос отдается эхом по всему миру: «Добро пожаловать на игру церемонии открытия Warcross».
Тихий «дзынь» – и прозрачный пузырь появляется перед глазами:
Вход в церемонию открытия!
+150 очков. Дневной счет +150
Уровень 24 | К580
Потом он бледнеет и исчезает. Награда за просмотр этой игры – 150 очков, и они помогли бы повышению моего уровня… только вот я взломала эту версию Warcross’а. Жаль. Если бы я играла как нормальный человек, я б уже была, наверное, на 90-м уровне. Но я все еще на уровне 24.
– Они всегда делают все на высоте, правда? – голос Киры заставляет меня выйти из задумчивости. На ее лице восхищение.
Я улыбаюсь, глубоко вдыхаю и раскидываю руки в стороны. А потом прыгаю со своего парящего острова. И лечу.
Внутри все обрывается, ведь мозг верит, что я действительно в тысячах метров над землей. Я кричу от восторга, паря над равниной, музыка подзадоривает меня. Для официально соревнующихся игроков есть ограничения: некоторые миры позволяют игрокам летать или плавать под водой, а в других тебе нужно повиноваться законам гравитации. Но вот простым наблюдателям можно свободно бродить по этому миру и делать что угодно. Нам запрещено как-либо изменять его или мешать игрокам. Хотя игроки нас не видят. Они слышат лишь подбадривающий или разочарованный рев, а также выкрики судьи.
Я лечу сквозь парящие острова, словно призрак, направляясь как можно выше, пока не оказываюсь на максимальном удалении от земли. Тогда я разворачиваюсь и бросаюсь вниз, как метеор. Наконец я приземляюсь на один из парящих островов, и как раз в этот момент выкрики зрителей смешиваются с голосами комментаторов игры в моих наушниках, словно я слушаю их по радио.
– Пришло время ежегодной игры церемонии открытия! – восклицает один из них. – Мы собрались здесь сегодня вечером, чтобы посмотреть на это выступление звезд перед началом сезона соревнований. В дальнем углу – команда «Альфа» под предводительством Эшера Винга! А в ближнем углу – команда «Бета», возглавляемая Пенном Вачовски!
Наконец появляются игроки на противоположных краях скопления парящих островов. Я улетаю от Киры и направляюсь поближе, чтобы лучше их рассмотреть.
Правила требуют, чтобы аватары официальных профессиональных игроков Warcross’а были похожи на них настоящих – без безумных модификаций, которые применяют другие пользователи, а также все члены команды должны быть одеты в один цвет. Команда «Альфа» – в синем. Вот длинноногая блондинка Джена в синих облегающих доспехах Warcross, текстура драконьих чешуек подобрана под этот уровень. Она один из самых молодых игроков – ей всего восемнадцать, как и мне, и она из Ирландии. Пока я смотрю на нее, Джена перебрасывает волосы через плечо и упирает руки в боки. Ее серебряные нарукавники сверкают на солнце, как и одинаковые ножи, пристегнутые к бедрам. Публика криками выражает свое одобрение.
На парящем острове рядом стоит Макс. Макс – сын миллионеров, выпускник Гарварда. Его роль в Warcross’е – Боец, потому что он сильный и мускулистый. Его цель – сражать других игроков, а не охотиться за артефактом. В свои двадцать восемь лет он самый старший игрок в турнирах этого года. На его плечах огромные и громоздкие доспехи, такие отполированные, что отражают небо и резко контрастируют с его темной кожей.
Еще есть Эшер, капитан команды, стоящий дальше всех от меня. Изначально он был известен лишь как младший брат Дэниела Бату Винга, актера и каскадера, но теперь Эшер сам стал звездой благодаря Warcross’у. У него густые светло-русые волосы, почти белокурые, а глаза ярко-голубого цвета, такого же, как и лагуна под ним. Темно-сапфировые доспехи дополнены стальными пластинами на плечах и кожаными ремнями на руках и талии.
Он дерзко улыбается, скрещивает руки на груди и выкрикивает вызов команде противников на другой стороне игрового поля, что приводит зрителей в экстаз. Когда я переключаю очки, чтобы взглянуть на аудиторию в «Токио Доуме», то вижу, как они выкрикивают его имя и машут светящимися палочками. «Женись на мне, Эшер!» – написано на фанатских плакатах. Эшер говорит что-то по внутренней связи своей команде. Над его головой парит сверкающий голубой бриллиант. Это артефакт команды.
Ведущая начала официальный ритуал перед стартом: она зачитывает текст о спортивном поведении и честной игре. Пока она говорит, мое внимание переключается на команду «Бета». Они все одеты в красное, разумеется – в ежегодной игре-открытии всегда играют синие и красные. Над головой Пенна, капитана «Беты», переливается красный артефакт. Они с Эшером ухмыляются друг другу, и выкрики зрителей звенят еще громче.
В моих наушниках ведущая завершает свою речь уже традиционным напоминанием о цели игры для зрителей-новичков.
– Помните, команды, у вас только одна цель – захватить артефакт команды противника, прежде чем они захватят ваш!
Каждый игрок поднимает правый кулак и дважды бьет себя в грудь – стандартный ответ-соглашение с правилами. Затем все на мгновение будто замирает.
– На старт! – кричит комментатор. Толпа подхватывает. – Внимание! Марш!
Мир сотрясается от рева невидимой аудитории, и облака в небе начинают двигаться быстрее. Гроза, черневшая на линии горизонта, приближается к нам с пугающей скоростью, молнии рассекают небо все ближе с каждой секундой. Во всех мирах Warcross’а чем дольше длится игра, тем сложнее становится.
В то же время над многими островами появляются яркие цветные шарики. Это бонусы – временные заряды суперскорости, крыльев для кратковременных полетов, универсальных защитных щитов и все в таком духе. В игре встречаются десятки различных бонусов, и постоянно добавляются новые. Бонусы низкого уровня (например, позволяющий прыгать выше) встречаются повсюду. Три таких я вижу поблизости. Но высокоуровневые бонусы (в частности возможность летать в течение всей игры) очень редки, и достать их сложно. Некоторые бонусы так ценны, что команда может отправить одного из своих игроков искать их до конца игры.
Бонусы могут стоить много денег в сообществе Warcross’а. В обычных играх собранные неиспользованные бонусы можно хранить в инвентаре игрока. Их можно обменять или продать другим игрокам. Ценные бонусы можно продать за тысячи койнов.
Warcross так хорошо прописан, что я никогда даже не пыталась украсть бонусы. Но недавно я нашла ошибку в системе безопасности, которая позволяет мне забрать что-то из аккаунта игрока в тот самый момент, когда он собирается это использовать.
Я осматриваюсь по сторонам, прикидывая, сколько могла бы выручить, стащив что-нибудь из этого на продажу. Но то, что я вижу, стоит слишком мало. Пятьдесят койнов за это, тридцать за то. Ради таких сумм точно не стоит взламывать самую большую игру и рисковать получить еще одну черную отметку в личном деле.
– Эшер делает первый ход в игре, – голос комментатора отдается эхом в моих ушах, – он дает Джене какие-то указания. По поводу захвата бонуса.
Конечно же, Эшер заметил кое-что прежде всех остальных. Он сначала смотрит на Джену, потом машет рукой в сторону шарика над высокой скалой на дальней стороне лагуны. Она не медлит; сразу же прыгает со своего парящего острова на другой, продвигаясь к скале. За ее спиной остров, на котором она только что стояла, рассыпается в пыль.
– Что-то привлекло внимание Эшера! – вставляет другой комментатор. – Ведь это серьезное решение – отослать одного из лучших игроков.
В то же время Эшер и его Боец Макс бросаются вперед. Другая команда уже вышла на охоту и мчится к ним. Каждый остров, с которого игрок перепрыгнул на следующий, рассыпается, так что шаги нужно как следует продумывать. Эшер и Макс двигаются как один, все их внимание приковано к Пенну. Они собираются атаковать его с двух сторон.
Я вытягиваю шею в направлении далекого объекта в попытке рассмотреть бонус, которым заинтересовался Эшер. Я вижу его. Бонус – мраморная сфера, такая красная, словно ее окунули в кровь.
– «Внезапная смерть»! – восклицание комментатора совпадает с моим вскриком изумления.
Действительно редкий бонус. «Внезапная смерть» может обездвижить любого выбранного тобой игрока до конца игры, так что он или она не смогут помогать своей команде. Никогда не видела, чтобы этот бонус использовался в игре во время обычных матчей по Warcross’у, и только пару раз он попадался в официальных турнирах.
Он, должно быть, стоит пять, а может, и все пятнадцать тысяч долларов.
Несмотря на размер, Макс быстрее Эшера. Он настигает Пенна первым и прыгает за красным артефактом над его головой. Пенн вовремя уходит в сторону. Остров, на котором оба стоят, начинает разрушаться, он не может выдерживать обоих. Пенн прыгает на следующий ближайший остров, но рука Макса уже сомкнулась вокруг его предплечья, и он с воплем дергает его назад. Пенн улетает в сторону. Он успел ухватиться за край острова и не свалился в лагуну. Там он висит, беспомощный и сбитый с толку. Зрители ревут, а индикатор жизни Пенна падает на несколько делений из-за удара Макса.
Пенн Вачовски | Команда «Бета»
Жизнь -35%
Теперь в игру вступает Эшер. Он спрыгивает со своего острова как раз в момент его разрушения и выверенным движением приземляется на корточки на остров, за который цепляется Пенн. Остров сотрясается от удара. Эшер наклоняется, хватает Пенна за горло – тот еще не отошел от предыдущей атаки – и буквально вбивает его в землю острова, по которому расходятся трещины.
Вспышка голубого света кольцом окружает Эшера после атаки.
Пенн Вачовски | Команда «Бета»
Жизнь -92 % | ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Невидимая аудитория ревет, а комментатор кричит: «Пенн проигрывает! Если он не защитит артефакт своей команды, Эшер закончит эту едва начавшуюся игру…»
Пенн освобождает одну руку и выпускает бонус «Молния» в Эшера, прежде чем тот успевает нанести смертельный удар. Ослепительная вспышка света на мгновение поглощает Эшера. Он вскидывает руки вверх, но уже слишком поздно: бонус ослепил его на целых пять секунд. Его индикатор жизни падает на 20 процентов. Пенн бросается за артефактом Эшера. В последний момент Макс спасает их артефакт, схватив его первым, так что теперь он парит над его головой.
Толпа ревет – кто в поддержку, а кто в недовольстве. Я следую их примеру. Но я не могу перестать думать о бонусе «Внезапная смерть».
«Не делай этого».
– Отличный ход со стороны «Беты»! Пенн поработал над своей стратегией защиты! – комментатор перекрикивает шум толпы. Он говорит, а штормовые тучи уже добрались до нас, закрывая солнце. – Мы потеряли из виду Кенто, но он, кажется, охотится за Дженой. Оба направились за бонусом «Внезапная смерть»!
Нас накрывает сильный порыв ветра. Парящие острова начинает раскачивать в воздухе. Крупные капли дождя делают все скользким, и на ногах удержаться теперь сложнее.
Я устремляю внимание на Джену и Кенто, чьи маленькие яркие фигурки быстро приближаются к парящему над скалой бонусу. Потом я спрыгиваю с острова и лечу в их направлении. И вот я уже парю возле кроваво-красной «Внезапной смерти» и наблюдаю, как Джена и Кенто бросаются к ней.
Я сосредотачиваюсь на бонусе. Теоретически, если Джена или Кенто захватят «Внезапную смерть», я смогу взломать их аккаунты. Я смогу украсть «Внезапную смерть» прямо из их инвентаря. И тогда я смогу ее продать.
«Пятнадцать тысяч долларов».
Против моей воли голова начинает кружиться от возбуждения. Сработает ли? Никто и никогда раньше не взламывал даже обычную игру Warcross, что уж говорить об официальной игре чемпионата? Неслыханно. Я не знаю, смогу ли добраться до их аккаунтов так же, как и в обычных играх Warcross. Может не сработать.
Если меня поймают и арестуют, то теперь осудят как взрослую.
Нарушение закона только ускорило смерть отца. И уж точно не сделало мою жизнь легче.
Я остаюсь на месте, разрываясь на части, в горле першит от сухости.
А что если у меня получится его украсть? Это всего лишь бонус в игре, я никому не наношу вред. Да, я никогда не пробовала этот прием на такой арене Warcross’а, но вдруг сработает? Я могла бы перепродать его за тысячи. Я могла бы сразу получить деньги и отдать их мистеру Элсоулу, погасить свои долги. Это могло бы меня спасти. И больше я никогда не буду так делать.
Соблазн терзает меня. Интересно, так ли чувствовал себя отец каждый раз, включая интернет, чтобы сделать еще одну, последнюю, ставку.
Всего одну ставку. Один разочек.
Джена первой добирается до бонуса. Она успевает лишь смахнуть его с верхушки утеса, как Кенто уже бросается на нее.
Если я сейчас не приму решение, будет слишком поздно.
Я двигаюсь инстинктивно. Мои пальцы в безумном темпе стучат по столешнице. Я поднимаю директорию игроков, ищу профиль Джены. В это время Джена сбрасывает Кенто с себя и изящно ныряет вниз, в лагуну. Оглушающий гром аплодисментов слышится сверху.
Наконец я нахожу имя Джены. В моем распоряжении всего несколько секунд. «Не делай этого». Но я уже это делаю. Появляется весь список ее виртуальных вещей. Я пролистываю его, пока не нахожу самый новый – «Внезапная смерть», светящаяся и алая.
Единственное слабое место, которое мне удалось найти в системе безопасности Warcross, – это маленькая заминка, когда игрок собирается использовать предмет. В ту долю секунды, когда предмет переходит из аккаунта в игру, он уязвим.
Мои пальцы дрожат. Передо мной Джена тянется к своему новому бонусу. В ее инвентаре я вижу, как он переливается золотым. Вот мой единственный шанс. Я задерживаю дыхание, жду – «не делай этого!» – и вбиваю одну-единственную команду как раз в тот момент, когда предмет покидает руку Джены.
По моему телу проходит дрожь. Я замираю. И, кажется, все в игре замерли.
Потом я замечаю, что Эшер смотрит прямо на меня. Словно он видит меня.
Я моргаю. «Это невозможно. Я же зритель». Но Джена тоже смотрит прямо на меня. Их глаза широко открыты. Только тогда я понимаю, что бонус «Внезапная смерть» официально появился в моем аккаунте. Я краем глаза вижу его в своем инвентаре.
«Получилось. Мой взлом сработал».
Но каким-то образом, успешно стащив бонус, я случайно попала в игру.
Слышится свисток судьи. Радостные крики зрителей превращаются в удивленный шепот. Я остаюсь на месте, не зная, что делать. В панике я набираю еще одну команду, пытаясь снова стать частью публики. Но бесполезно.
Все – игроки, ведущие, миллион зрителей – видят меня.
– Ты кто такая? – спрашивает Эшер.
Я просто смотрю на него в оцепенении.
Вспышка красного света поглощает сцену, и раздается вездесущий голос: «Тайм-аут, – громыхает он. – Ошибка системы».
Потом мой экран темнеет. Меня выкинули из игры обратно в мою комнату игрока с видом на виртуальный Токио. Двери в комнате исчезли. Бонус «Внезапная смерть» все еще светится в моем инвентаре.
Но как только я тянусь к нему, он исчезает. Они удалили его из моей директории.
Я срываю с лица очки. Откидываюсь назад на стуле и безумными глазами осматриваю комнату. Мой взгляд останавливается на Кире, сидящей напротив. Она тоже сняла очки и уставилась на меня с тем же выражением непонимания на лице, что и Джена.
– Эм, – шепчет Кира, – что ты сделала?
– Я… – я запинаюсь. Что-то в моих действиях, когда я залезла в аккаунт Джены, стерло мою анонимность. Я открыла себя. Я смотрю на стол. В голове шумит.
Кира откидывается назад:
– Я видела тебя в игре, – говорит она, – Эм… Эшер обратился к тебе. Он тебя видел. Они все тебя видели». Она всплескивает руками в потрясении. – Ты взломала игру!
Она вообще не понимает, в какие проблемы я только что влипла. Она думает, что это была случайность. Под моей разрастающейся паникой простирается океан сожалений. Я не знаю, что Henka Games делают, когда ловят хакера, но они точно запретят мне играть в Warcross. Меня отправят под суд за это.
– Мне жаль, – отвечаю я, все еще в тумане. – Может, они… не придадут этому большого значения…
Мой голос затихает. Кира вздыхает и откидывается на спинку стула. Некоторое время мы не разговариваем. После такого погружения в Warcross тишина в квартире кажется подавляющей.
– Ты умна, Эм, – наконец говорит Кира, встречаясь со мной взглядом. – Но мне кажется, что тут ты глубоко заблуждаешься.
И словно в подтверждение ее слов, мой телефон зазвонил.
