Мэри Ройс
После предательства
Глава 9
Сменив промокшую одежду на сухую, плетусь на кухню и, пока Литвинова вместе с сыном в ванной, наливаю себе стопку джина и быстро опрокидываю в себя. Будто, черт возьми, это решит проблему в виде бывшей, свалившейся мне на голову на ночь глядя.
Ну или хотя бы снизит раздражение, которое с момента ее появления покалывает в каждом сантиметре моей кожи.
Я задумываюсь над тем, чтобы снять Литвиновой номер и отправить ее туда на такси, но меня останавливает ребенок и позднее время. Какие бы у нас ни были отношения с ней, с моей стороны будет просто по-скотски выставлять их ночью за дверь. К тому же Марку давно пора спать. Поэтому я обещаю себе завтра разобраться с проблемой их жилья, а сегодня все оставить как есть.
Ополоснув стопку, убираю ее на место вместе с початой бутылка алкоголя. Затем открываю холодильник, долго смотрю в него, пытаясь найти в нем что-нибудь для ребенка, но в конце концов закрываю.
Я практически не ем дома, и холодильник почти стерилен, как и большая часть квартиры, в которую за последний год я прихожу только переночевать.
Покачав головой, достаю из кармана спортивок телефон и открываю приложение доставки, но меня останавливают тихие шаги босых ног по паркету.
Я отрываю взгляд от экрана и натыкаюсь на обнаженные длинные ноги, правую Юля кокетливо ставит на носок.
Разумеется, штаны Литвинова предпочла проигнорировать, натянув на себя только мою футболку.
Я знаю, к какому типажу женщин относится моя бывшая. Это акула, которая оттяпает предложенную руку вместе с головой. Поэтому ее находчивость особенно раздражает.
– Марк будет что-нибудь есть? —поднимаю руку с телефоном. – Я закажу доставку.
– Нет, мы перекусили… перед тем как к тебе поехать.
Нахмурив брови, я еще несколько секунд держу телефон перед собой, а потом коротко киваю и убираю в карман.
– Тогда ложитесь на мою кровать, я посплю на диване в гостиной.
Литвинова закусывает губу и делает шаг к обеденному столу – единственной преграде, отделяющей нас друг от друга.
– Ты можешь лечь с нами, – ее тонкий голос может одурачить кого угодно, но только не меня. – Мне немного неловко, если ты будешь спать на диване. Это… кажется, неудобно?
– Нет, это, кажется, нормально, Юль. Я предпочел бы спать один.
Она медленно кивает и опускает взгляд, заставляя чувствовать себя полным засранцем.
– Не усложняй, пожалуйста. Мы не семейная пара и никогда ею не будем, у нас общий ребенок, но в нашем случае, – я взглядом указываю на пространство между нами, – этого недостаточно.
Она острее прожигает меня своими раскосыми глазами. Они горят кучей эмоций, но я не собираюсь копаться в них.
– Да, я поступила подло. Я бросила тебя в непростой период, но это не значит…
– Непростой период? – перебиваю ее, немного повысив тон. – Юля, иди спать. Я не хочу устраивать ссор.
Литвинова раздраженно перекидывает мокрые волосы на одно плечо.
– А я прошу тебя задуматься о том, что мы еще можем все исправить. Я была молода и наивна, я ошиблась, я понимаю твои чувства и уважаю их, но это все в прошлом, – она поднимает руки в примирительном жесте. – Теперь мы оба другие, и у нас есть замечательный сын, ради которого мы можем постараться все наладить.
Мой взгляд заставляет ее заткнуться, и она закрывает рот, проглотив остаток слов.
– Иди укладывать сына. Завтра мы решим проблему с жильем.
Юля стискивает челюсти, проклиная меня одним только взглядом. Если бы им можно было нанести физическую боль, она бы без рук отвесила мне пощечину.
Но вместо этого она разворачивается и уходит, бросая себе под нос, какой же я упертый баран.
Невесело усмехнувшись, качаю головой и сдавливаю нижнюю губу зубами.
Господи, эта женщина олицетворяет мою худшую сторону. Она каждый раз твердит мне, чтобы я задумался о сыне, но именно о нем я и думаю, когда напоминаю его матери, что между нами ничего быть не может.
Это действительно в первую очередь лучше для ребенка, потому что я не хочу Марку такое же детство, как было у меня.
Вот это вот гребаное заблуждение, что расти лучше в полной семье, настолько, блядь, глупое, что приводит меня в бешенство, стоит только подумать об этом. Ни хера не лучше, если его родители не пылают любовью друг к другу, ну или хотя бы испытывают уважение и понимание. У нас с Юлей нет ни одного пункта, который дал бы надежду на светлое будущее. Так что это заранее провальная мысль – что она якобы может еще что-то исправить.
И не оставляет же попыток добиться своего, не получая от меня в ответ ничего, кроме раздражения или равнодушия. И дело не в том, что я хочу ей отомстить или причинить боль в ответ на ее прошлые поступки. Нет. Все гораздо проще. Она просто перестала меня волновать как женщина. И ее дефиле передо мной в одной футболке не вызвало во мне ничего, кроме отторжения.
Прочистив горло, я бросаю взгляд на ночной вид из окна и, постояв так бездумно еще несколько минут, иду в кладовку, чтобы достать оттуда запасное одеяло и подушку.
Прежде чем лечь на диван, бросаю взгляд на дверь, которую Юля оставила приоткрытой, и осуждающе цокаю языком.
Упав на спину, устремляю взгляд в зеркальный потолок и изучаю в нем свое отражение, заодно замечаю телефон Яси на столике.
Меня посещает еще одна мысль заглянуть в него и утолить свое чертово любопытство, но я лишь закрываю глаза, делаю глубокий вдох и закидываю руку за голову, стараясь просто тупо заснуть.
Посреди ночи меня что-то будит.
Я чувствую только пульсирующее тепло, разливающееся по всему телу, и понимаю, что дышу чаще, чем обычно.
Я разлепляю веки под сдавленный хриплый стон, смотрю в пустоту, пытаясь проснуться, и неожиданно осознаю, что стало причиной моего пробуждения, но в следующую секунду очередное влажное движение на моем члене снова заставляет закрыть глаза.
– Блядь… – выдавливаю с трудом.
Нервно сглатываю и, опустив взгляд, вижу копну темных волос, раскиданных по моему животу, волнами вздымающихся и опускающихся от ритмичных движений.
Твою, сука, мать!
Прикрываю глаза и делаю глубокий вдох, прежде чем мне удается найти в себе силу воли и остановить эту…
Сжав челюсти, шиплю сквозь стиснутые зубы и, схватив Литвинову за волосы, сжимаю их и так сильно дергаю вверх, что она с криком выпускает мой член.
Воздух в комнате в считанные секунды становится густым и тяжелым, застревая по пути к легким.
С трудом дыша, я все еще сжимаю ее волосы в кулаке, испепеляя яростным взглядом. Физическая реакция тела искрит, и мозг спросонья хреново соображает.
Литвинова трактует мое замешательство по-своему. На ее лице появляется торжествующая улыбка, и она, облизнув влажные губы, снова тянется к моему полутвердому члену, но я отталкиваю ее и рывком сажусь на диване.
Плечи взрываются от напряжения, которое клубится во мне острым жаром.
Я судорожно сглатываю и провожу пятерней по волосам, сжимая затылок.
– А раньше тебе нравилось, – с горечью хмыкает она и поднимается на ноги.
– Пошла вон, – хрипло выдыхаю я, ощущая, как разгорающаяся злость выжигает неуместное возбуждение и мой член становится мягким…
Глава 10
На часах пять утра.
Я больше не ложился.
После дерьмовой ночи меня не спасает даже контрастный душ и двойной американо.
Дверь в мою спальню закрыта, и я несказанно этому рад.
Обидел ли я своей резкостью Юлю или нет, мне абсолютно по хер.
Если бы она осталась и предприняла еще хоть одну попытку что-то сделать, я бы, черт возьми, придушил ее.
Мне хочется придушить и себя, потому что на одно жалкое мгновение я едва не поддался, едва не решил позволить ей довести дело до конца, но это скорее были иррациональные мысли из-за здоровых реакций мужского организма.
Я, блядь, должен попасть в Книгу рекордов Гиннесса за то, что отбросил чью-то влажную мечту от своего члена, будто она была мусором. У меня сложилось именно такое ощущение. Мусор. Грязь. Будь она умной – давно бы поменяла тактику, но вместо этого Юля предпочитает продолжать падать в моих глазах.
Возможно, с ее предыдущими ебарями такие фокусы и прокатывали, но не со мной, когда меня раздражает одно ее присутствие или то, как она дышит, делая даже из этого шоу. Но опять же – ее попытки соблазнения только бесят.
Не знаю, каким чудом я сдержался сегодняшней ночью и не выставил Литвинову на хрен из своей квартиры, но сейчас ей и правда лучше не показываться мне на глаза, потому что я хочу уехать и сделать вид, что этой ночью она не бросила мне под ноги остатки своей гордости.
Я надеваю рубашку и принимаюсь застегивать пуговицу за пуговицей снизу вверх, но мои пальцы замирают на верхней, когда замечаю в отражении Юлю.
Она покусывает нижнюю губу, мнется за моей спиной, будто раздумывает над своими дальнейшими действиями, но сегодня ей не стоит испытывать мое терпение.
Застегиваю последнюю пуговицу рубашки и снимаю с вешалки пиджак, после чего Юля все-таки начинает говорить:
– Демид… я бы хотела извиниться. Не знаю, что на меня нашло…
– До вечера меня не будет, – перебиваю ее, припечатывая тяжелым взглядом в отражении. – Если что-то будет нужно – пиши. Наличку я оставил на кухонном столе – купишь еды. Запасные ключи в прихожей.
Юля слабо улыбается, медленно перебирая свои волосы.
– Спасибо.
– Насчет квартиры с тобой свяжется агент, скажешь предпочтения по району, и тебе предложат варианты.
Я набрасываю пиджак и поворачиваюсь к ней, поправляя лацканы.
– И очень прошу тебя, Юля, не борзей.
Это последнее, что я говорю ей и, обойдя, выхожу из квартиры. Надеюсь, я не пожалею о том, что оставляю эту сумасшедшую одну.
К черту. Я больше не хочу думать о бывшей.
За последнее время ее стало слишком много в моей жизни. Настолько, что я уже покрываюсь зудящей сыпью от одной мысли о том, что вечером мне опять придется с ней встретиться. Но я предпочитаю сосредоточиться на предстоящем дне.
Господи, я еще никогда не испытывал такого облегчения, покидая свою квартиру.
На улице моросит, середина сентября, но бабье лето как-то обошло Питер стороной.
Стряхнув с плеч капли, забираюсь на сиденье и завожу машину. Зачем-то снова достаю из кармана телефон Яси и вижу на нем еще больше уведомлений, но меня они не касаются. Еще несколько минут я верчу ее айфон в руке, а затем блокирую и убираю обратно во внутренний карман пиджака.
Мне не стоит слишком долго думать над этим, иначе мой моральный вектор изменит направление. А я не хочу такого.
Горький смешок срывается с губ, и я трясу головой в каком-то неверии.
Сегодня я отдам этот чертов телефон его хозяйке и окончательно попрощаюсь с возможностью зацепиться хоть за что-то, что могло бы приблизить меня к девушке, которую я абсолютно точно не намерен отпускать.
Возможно, я отказываюсь от идеи заглянуть в ее телефон, потому что это слишком легко и скучно. В Ярославе меня всегда привлекало нечто более сложное, разумеется, после ее дразнящей красоты. Сейчас же я чувствую себя маленьким мальчиком, который упрямо хочет вскрыть свою любимую игрушку и разобрать на детальки самостоятельно.
Я хочу разобрать ее напускное равнодушие и добраться до той самой Ярославы, которая жаждала моей наглости, как любимого лакомства, и не могла ее себе так просто позволить.
Как и я. Но именно это и стало нашим центром притяжения.
Я, конечно, не исключаю, что за три года все могло измениться не в мою пользу, но меня это мало останавливает. Правда, если я пойму, что у нее в новой жизни есть что-то действительно серьезное, то, возможно,возьму самоотвод. Но только если там, в новой жизни, у нее есть по-настоящему стоящее. А не так, как было с Максом.
Покачав головой, я трогаюсь с места и включаю дворники, чтобы убрать мутные разводы с лобового стекла.
Мне требуется пятнадцать минут, чтобы дозвониться до своего риэлтора и попросить об услуге, и еще двадцать, чтобы добраться до парковки у конгресс-холла.
Когда выхожу из машины, дождя уже нет, и я спокойным шагом добираюсь до холла.
Поднимаюсь на лифте до нужного этажа и вливаюсь в ритм большого муравейника.
Для начала посещаю несколько презентаций, затем слушаю выступления своих спикеров. Это отличная возможность рассказать о себе профессиональной аудитории, повысить имидж наших спортивных центров, а статус спонсора дает отличную возможность использовать площадку в рекламных целях. Ну и никогда не будет лишним наладить прямые контакты, расширить клиентскую базу и установить выгодные партнерские отношения.
Но когда среди всего этого в какой-то момент на периферии моего зрения вспыхивает, как солнце, копна светлых волос, я машинально поворачиваю голову в ее сторону и забываю обо всем.
Ярослава идет ко мне, и мои нервные окончания становятся чувствительней, но ее перехватывает организатор мероприятия, вынуждая остановиться и обратить на него внимание.
Я окончательно утрачиваю интерес к своему собеседнику, который по совместительству является партнером и руководителем международного конгресса массажистов. Киваю в нужных местах, якобы поддерживая беседу, а сам то и дело выворачиваю шею, чтобы оценить, как элегантно Яся выглядит в брючном костюме: от изгиба ее тонкой шеи, до носков острых туфель.
– Демид, так вы присоединитесь к нам на обеде?
– М-м?
Я возвращаю взгляд к своему собеседнику, натягивая извиняющуюся улыбку.
– Простите, я бы с удовольствием, но вынужден отказаться. У меня немного другие планы.
Мужчина кивает с пониманием.
– Само собой. Такая женщина, как Ярослава Евгеньевна, интригует, – озвучивает он свои наблюдения. А меня по нервам внезапно стегает какое-то острое чувство – они знакомы. Зудящее, неприятное, оно напрямую связано с тем, чему я отказываюсь давать определение. – Если хотите, приходите на обед вместе.
Мужчина хлопает меня по плечу и, кивнув, уходит. Я едва успеваю ответить ему безрадостной улыбкой, потому что за секунду до этого понял, что упустил Ярославу из виду.
Но, выйдя из аудитории, уже в узком коридоре меня настигает цокот шпилек, я останавливаюсь и неспешно поворачиваюсь на пятках, чтобы встретить вьюгу, несущуюся ко мне навстречу с головокружительным сладким ароматом и острым стальным взглядом. Великолепное сочетание.
– Скажи, что мой телефон у тебя, – ее твердые слова разбиваются о меня, прежде чем она оставляет между нами маленький зазор воздуха.
Это вызывает у меня горячую ухмылку.
– Допустим.
– Тогда какого черта ты не мог принять вызов?! Я звонила с ресепшена вчера и сегодня!
– Ну во-первых, у тебя стоит беззвучный режим, а во-вторых, я посчитал грубым нахальством лезть в твою личную жизнь.
Она прикрывает глаза и вскидывает руки, будто сдерживается, чтобы не придушить меня.
– Ты даже не представляешь, что со мной творилось, – она протягивает ладонь. – Верни, пожалуйста.
Я открываю рот, но она затыкает меня одним только взглядом.
– Не беси, Серов. Верни телефон, пока я еще контролирую себя.
Вскидываю бровь, закусывая нижнюю губу. Но увидев, как вздымается ее грудь и как взволнованно бегают глаза по моему лицу, я теряю удовольствие продолжать дразнить ее. Она явно не в том настроении, и это вызывает кислый привкус. Поэтому протягиваю айфон, и Яся, буквально вырвав его у меня из рук, тут же принимается судорожно просматривать уведомления.
Затем прикладывает ладонь ко лбу и прикрывает глаза, выругавшись себе под нос. А потом, будто меня и нет, разворачивается и отходит на пару шагов, чтобы сделать звонок. Ее фразы звучат отрывисто, и я не могу понять, кому она звонит и отчего бледнеет.
– Хорошо. Я буду на связи. Если что, ты знаешь, что делать. – Яся тяжело переводит дыхание. – Я выезжаю сегодня ночью. Да. Нет, не нужно меня встречать. Нет, Леш, я сама доеду, сказала же!
Она сбрасывает и еще минуту стоит спиной ко мне, приводя себя в порядок. А у меня под кожей уже пульсирует осознание, что там есть какой-то Леша, который готов встретить ее.
Но я напрасно жду, что она повернется и хотя бы поблагодарит меня, вместо этого Яся поправляет пиджак, волосы и идет совершенно в другую сторону. Вот тогда мое терпение начинает трещать по швам. Я срываюсь с места, хватаю ее за локоть и вталкиваю в первый попавшийся кабинет.
Глава 11
Захлопнув дверь, я быстро окидываю взглядом помещение – это комната снабжения.
Внимание тут же возвращается к Ясе, ее светлые волосы бьют меня по лицу, когда она устремляется на выход, будто я, блядь, позволю ей снова ускользнуть от меня.
Я ловлю ее за локоть и притягиваю к себе.
Ярослава ахает и упирается ладонями мне в грудь. Вскинув подбородок, она впивается в меня острым взглядом. Ее зрачки расширяются.
– Что ты делаешь? – шипит она, выпуская метафорические коготки.
– Тоже самое хочу спросить у тебя, – парирую, скрывая гнев.
Она поджимает губы. Ее дыхание тяжелеет, привлекает внимание к округлостям груди, которые не в силах скрыть даже чопорный пиджак.
– У меня через час лекция. Я буду тебе признательна, если ты оставишь свои варварские наклонности при себе и не будешь отвлекать меня от работы.
– Работы, да? – даю волю своему скептицизму. – Поэтому ты так торопишься?
Яся открывает рот, но я продолжаю с циничной ухмылкой:
– Даже не останешься на официальное закрытие.
– Я… – Она упрямо сжимает губы, понимая, что я подслушал часть ее разговора, но остается невозмутимой. – У тебя у самого много дел. Не стоит отвле…
Немного выйдя из себя, заставляю Ясю оборваться на полуслове, сильнее сжав пальцы на ее локте.
– Какого черта ты ведешь себя как сука?
– Демид, я не в настро…
Но я затыкаю Ярославу поцелуем, втягивая ее нижнюю губу в рот вместе с ошеломленным вздохом.
– Всю душу мне вымотала, – сдавленно произношу и, запустив руку ей в волосы, сжимаю их и углубляю поцелуй, погружая язык внутрь.
Она пытается что-то сказать, но мне все равно. Я с гребаным наслаждением забираю себе то, что эта девушка излучает собой.
Ее тело прижимается к моему своими мягкими изгибами, и это ощущение вырывает из моей груди стон.
Не прекращая яростно целовать ее сладкие губы, толкаю к стене. Прижимаюсь к ней, одной рукой удерживая Ясину голову, второй соскальзываю по талии вниз и сдавливаю бедро. Хочу впечатать всю ее в себя. Заставить прочувствовать ее то, что она со мной делает.
Я не останавливаюсь, даже когда она глубоко вдыхает и впивается ногтями мне в плечи, в безуспешных попытках оттолкнуть. Или притянуть к себе. Ее кроет так же, как и меня. Она то отвечает мне, то борется со мной и с чувствами, овладевшими ею.
Я ощущаю это в каждой вибрации, сотрясающей Ясю вместе с моим поцелуем.
– Блядь, – рычу я и облизываю ее губы. – Ты тоже это чувствуешь. Чувствуешь нас, – с твердостью заявляю и вновь срываю дыхание с ее губ, наслаждаясь пьянящей близостью.
Я целую Ясю снова и снова, не отрываясь, пока в легких не заканчивается кислород.
Каким-то чертовым образом мне удается разорвать этот дикий, пробирающий до костей, поцелуй.
Задыхаясь, я прижимаюсь лбом к ее лбу, обхватываю нежное лицо и провожу большим пальцем по губам, оттягивая нижнюю и вырывая из нее слабый вздох.
– Прекрати бежать, Яся. – Касаюсь носом ее носа. – На этот раз я не отпущу тебя.
– Почему? – ее голос звучит настолько уязвимо, что у меня дергается щека. – Почему ты это делаешь? Между нами ведь ничего не было.
Вот это ее «ничего» дергает меня не за те ниточки.
– Это то, в чем ты убеждаешь себя, да? – мое резкое дыхание смешивается с ее жалкими попытками отдышаться. Но Яся все равно продолжает по-детски упрямиться. Трясет головой, давит на мои плечи, требуя пространства. А потом прерывисто шепчет:
– Приезжать сюда было ошибкой…
– Почему, черт возьми?
Она дергается и замирает. И продолжает упрямо молчать, пока ее личные демоны не вырываются наружу, вытаскивая на поверхность вопрос, сбивающий меня с толку к чертовой матери.
– Ты смог полюбить своего сына?
Между нами повисает тишина, в которой напряжение скапливается как статическое электричество. Оно настолько осязаемо, что можно его коснуться и почувствовать физически.
Я отстраняюсь от Яси, но не убираю руки от ее лица, всматриваясь в стеклянные блестящие глаза.
Хмурюсь.
– Причем здесь это?
– Ответь! – тяжело дыша, требует она, прожигая меня прояснившимся взглядом и впиваясь в мои запястья ногтями.
Я быстро облизываю губы и сглатываю, почувствовав себя загнанным в угол.
Ярослава опускает глаза и качает головой, просит меня убрать руки.
– Отпусти… Пожалуйста, Демид… Мне лучше уйти.
Но я лишь крепче сжимаю ее лицо в ладонях, пытаясь понять, что в ее голове.
– Нет. Объясни мне, черт возьми…
– Но ты не поймешь! – голос Яси срывается, и я снова сталкиваюсь с уязвимостью в ее больших глазах.
Я втягиваю носом воздух. Поглаживаю пальцами ее напряженные скулы. И стараюсь говорить как можно мягче.
– Яся, я хочу понять. Почему ты так рвешься уехать? Почему не можешь быть со мной искренней? Я ведь уже показал тебе пример. Это несложно, черт возьми, если есть желание хоть как-то объяснить, что с тобой происходит… – я перевожу дыхание и снова прижимаюсь к ее лбу своим, но на этот раз она уворачивается и выбирается из моих объятий.
Яся отходит в сторону и, отвернувшись, собирает волосы на макушке.
– Я просто должна уехать. Сегодня. – Я вижу, как тяжело она вздыхает. – Будет лучше оставить все как есть. Я начала жить с чистого листа. Меня все устраивает. И хочу, чтобы так и продолжалось. С меня достаточно.
Твою мать! О чем она говорит?
Я чертовски злюсь и делаю шаг к ней, но в этот момент ее телефон оживает входящим звонком, и, когда она вынимает гаджет из кармана, на его экране я снова, блядь, вижу мужское имя. «Леша».
– Из-за него? – грубо бросаю я, Яся оборачивается и впивается в меня непонимающим взглядом. Я киваю на телефон. – Из-за него ты хочешь уехать?
Она хмурится, качая головой.
– Господи… что ты…
Я выхожу из себя, выхватываю у нее смартфон и тогда вижу на ее лице ужасающую панику.
– Верни… сейчас же!
Но я уже принимаю вызов и собираюсь поднести телефон к уху, но она тут же бросается ко мне, предпринимая отчаянные попытки отобрать у меня мобильный.
И прежде чем ей это удается, я ставлю разговор на громкую связь, и Яся не успевает остановить мужской голос, вырывающийся из динамиков.
– … Варю госпитализируют. – Она открывает рот, и из него вырывается лишь всхлип, но ее тут же спешат успокоить: – Яся, все норм… блядь… ситуация некритичная, но ребенка нужно поместить в стационар для наблюдения…
Нервно проведя пальцами по шее, она судорожно переключает динамик, прикладывает телефон к уху и отходит к окну.
– Ты же говорил, что операции можно избежать? —Затягивается пауза. – Господи, я… да, я поняла. Поняла! Я в порядке, ясно? – Она зачесывает волосы назад и выдыхает глухо: – В порядке.
Но она ни черта не в порядке.
Я вижу это по тому, как дрожат ее пальцы, стискивающие телефон до побеления костяшек, и слышу по ее тихому сломленному голосу.
– Я могу поговорить с ней? Хорошо, ладно, ладно… Я попробую поменять билет и выехать пораньше.
Она еще несколько секунд держит телефон прижатым к уху, а потом ее рука обессиленно повисает вдоль тела.
Я выдерживаю нужную паузу, дожидаясь, пока она вытрет лицо ладонями и повернется ко мне.
С минуту мы смотрим друг на друга, и то, что разгорается внутри меня, не поддается никакому объяснению. И я даже не могу понять в чем причина: в моем понимании ситуации или в том, сколько боли я вижу на лице Яси, которая вот-вот рассыплется на моих глазах.
Она молчит, паника в ее взгляде становится ярче, но есть что-то еще. Что-то неуловимое вызывает напряжение между нами и вокруг нас, и я чувствую, как мое сердце начинает сильнее долбить в груди.
– Это ребенок Макса?
