Надежда Игоревна Соколова
Наследство черной вдовы
Глава 7
Не возьмешь моего румянца,
Сильного, как разливы рек.
Ты охотник – но я не дамся,
Ты погоня – но я есмь бег.
Не возьмешь мою душу живу,
Так на полном скаку погонь
Пригибающийся, и жилу
Перекусывающий конь аравийский…
Марина Цветаева. «Не возьмешь моего румянца»
– Ронара, – ну как же без врача? Он, похоже, решил сопровождать меня повсюду и постоянно попадаться на глаза. Знать бы еще, для чего ему это нужно, – я, как ваш личный врач, собираюсь сопровождать вас к императорскому двору.
И смотрит прямо, вызывающе, чуть вздернув подбородок, мол, попробуй откажи. Я в своем праве.
– Насколько я помню, вы замковый врач, а значит, обязаны находиться…
– Пусть едет, Селенира.
И этот тут, появился, будто из-под земли вырос. Эти двое что, следят за каждым моим шагом?
– Как угодно, – раздраженно дернула я плечом, обошла мужчин по широкой дуге и начала подниматься по мраморным ступеням лестницы.
На этот раз до спальни я дошла успешно. Закрыв дверь на замок, я раскрыла книгу, достала тетрадку, села в кресло, открыла с первой страницы. Дневник. И причем, похоже, продолжение.
«5 апреля. Он снова ходит за мной, то и дело попадается на глаза, язвит по случаю и без, старается казаться грубым и бесится каждый раз, когда я улыбаюсь кому-то, кроме Шарона. Артар по рождению, он как будто назло мне заигрывает со служанками, пытается заставить меня ревновать. А я… Я должна снова ложиться в постель к нелюбимому мужу и притворяться любящей женой. Я не хочу ребенка. Не хочу, чтобы мои дочери росли в тех же условиях, что и мы с Кладирой. Муж скоро умрет, я чувствую это. Третий. Уже третий. И мне снова придется ехать к императору, чтобы сделать очередной выбор.
10 апреля. Он оказался рядом, когда я поранила руку при падении с лошади. Замковый врач? Нет, мое личное проклятие. Его прикосновение обожгло. Я упорно не смотрела в его глаза. А он… Он нес какую-то чушь о необходимости отдыхать, о чем-то еще, не особо существенном, и не хотел выпускать мою руку из своей. Да и я не особо настаивала. Дура. Он – артар. Да и проклятие… Мы не можем… Ох, сердце, что же ты делаешь…
17 апреля. Умер муж. Во сне остановилось сердце. Я ничего не почувствовала. Шарон настоял, чтобы я не ехала на обряд погребения, поехал сам. Я осталась в спальне, укутанная в траурный наряд. Он… Он пытался войти. Стучал. Звал по имени. Я заперлась и молчала, не отвечая на его просьбы. Завтра я снова займусь подготовкой к ритуалу. Мне нужно бежать отсюда как можно скорей, бежать, пока я еще в своем уме. Бежать, пока я еще способна приказывать своему сердцу.
20 апреля. Сегодня – день поминок. Жена по традиции должна отдать часть себя, чтобы помочь мужу с переходом за Грань. Что ж, мне на руку все это. Я отдам. Не себя. Как же я устала. Надеюсь, там, куда я попаду, мне станет легче».
Записи обрывались. Я отложила дневник в сторону, закусила губу. Спасибо за малодушие, Селенира. Ты испугалась своего сердца, а я теперь должна расхлебывать заваренную не мной кашу.
Книжечка оказалась чем-то вроде сборника заклинаний. По крайней мере, я посчитала именно так: незнакомый язык, геометрические фигуры, рисунки жутких псов с тремя головами и пятью хвостами. Прямо мануал для начинающего чернокнижника. С опаской отложив вещицу в сторону, я повертела в руках ключ, не нашла, куда его вставить, и решила забрать вместе с печаткой с собой. Может, при дворе или в пути получу нужную информацию.
Спрятав в комнате до отъезда свои находки, я направилась в библиотеку. Язвительное привидение было право: во мне текла простая кровь. Этикету меня не обучали, да и кто знает, как в этом мире положено приветствовать подобных себе? Заодно, может, узнаю, кто такие артары.
Библиотека встретила тишиной и покоем. Найдя на полке учебник по этикету, я погрузилась в мир танцев, поклонов и заученных движений. В принципе, запомнить правила поведения в высшем кругу труда не составило: и женщины, и мужчины при встрече должны были кланяться друг другу, скрестив руки на груди в знак мирных намерений. Танцы походили на наш вальс, с небольшими вариациями. За столом пользовались вилкой, ложкой и ножом. Наносили друг другу визиты в каретах и колясках, мужчины часто ездили на животных, напоминавших внешним видом лошадей, женщин на спины этой живности не пускали. Во время прогулок вели себя степенно и чинно, не шумели. В общем, классическая аристократическая верхушка.
Вопреки моим страхам, общество в учебнике описывалось как довольно демократичное. Представители аристократии довольно активно связывали себя узами брака с крупными бизнесменами, здесь именовавшимися торговцами. В провинции даже разрешалось заключать брачные союзы с буржуазией и зажиточными крестьянами. И все же здесь, как в любом обществе, существовал отдельный класс тех, с кем связываться не то чтобы не рекомендовалось. Любые официальные или неофициальные отношения с такими людьми порицались всеми, как аристократами, так и торговцами. Артары. Незаконнорожденные отпрыски любого семейства. Неважно, от каких родителей они произошли. Артары герцога не имели прав так же, как и артары крестьянина или буржуа. Да, они могли получить образование, их брали на службу, у них даже имелась своя собственность. Но. Никто и никогда в «приличном обществе» не стал бы делить с ними пищу за одним столом, заводить любовные отношения или относиться серьезно к клятве, данной кому-то из них. Этакая каста «неприкасаемых». Они вроде жили бок о бок с остальными людьми, но при этом негласно были исключены из общества.
«Надеюсь, больше мы за одним столом с артарами сидеть не станем», – вспомнила я слова военного, которого, как стало ясно из дневника Селениры, звали Шарон. Получалось, что и врач, и гонец были незаконнорожденными. И Селенира, родившись и прожив часть жизни в этом мире, стыдилась своих чувств к артару. А он, похоже, готов был заполучить ее чуть ли не любой ценой.
– Превосходно, – пробормотала я, отложив книгу в сторону, – еще только безумно влюбленного бастарда мне не хватало для полного счастья. И как прикажете выбирать жениха в столице, когда этот врач собрался сопровождать меня туда?
Глава 8
Оставим это. Обещать одно
Мне должен ты. Коль в жизни доведется
Нам встретиться еще – не должен ты
Глазом моргнуть. Вот долг твой. Понял?
Еще одно: нигде и никогда
Не смей разузнавать под страхом смерти
Моей – кто я. Еще одно: люби
Другую, нет – других, нет всех. Безумства —
Три совершила я в свой краткий век.
Ты – третье и последнее. – Довольно.
Марина Цветаева. «Оставим это. Обещать одно»
Обедала я в одиночестве, в своей комнате, сославшись на слабость и плохое самочувствие. Овощное рагу, хорошо прожаренное мясо, сырная нарезка, морс. Я жевала поданные блюда и пыталась уложить в голове полученную в библиотеке информацию. Слишком мало мне было известно об этом мире. Я до сих пор не знала, могу ли связать свою жизнь с кем-либо из представителей других рас. Как следует вести себя с ними, в книге тоже ничего сказано не было. Сведений о людях я нашла предостаточно. А те же эльфы, гномы, тролли и, как ни странно, вампиры, остались в тени. Я вообще слабо представляла себе жизнь с заносчивым эльфом или кровососом вампиром. Но, может, на них проклятие не распространялось? Или здесь не принять было смешивать кровь разных рас? В общем, сплошные вопросы, и ни одного ответа.
Сразу после обеда появился Шарон.
– Ты напрасно так строга к Лорану, – сообщил он, садясь в кресло. – В замке справится и Минир, у него достаточно опыта, хоть и нет образования. А ты не совсем окрепла. Да и в дороге может случиться что угодно.
Я, расслабленно лежа на кровати, удивленно вздернула брови:
– Ты действительно веришь в сказанное? Он не даст мне прохода в столице. О каком выборе женихов может вестись речь, если он будет преследовать меня? Да и не так уж и долго ехать…
– Пять дней – достаточный срок, – оборвал меня Шарон.
Армейская форма, идеально выглаженная, сидела на его фигуре великолепно. Даже сейчас, в годах, он оставался красавцем с правильными чертами лица, спортивной фигурой, четко знающий, что хочет. В молодости, наверное, у него не было отбоя от женщин. Что же он забыл здесь, в замке проклятого рода?
– И сколько мы пробудем в столице? – после прочитанного дневника я могла примерно представить, как повела бы себя в подобном случае Селенира. Она, похоже, была избалована мужским вниманием, а с Шароном вела себя, как с дядюшкой или опекуном. – Неделю? Две? Месяц? А он все время будет рядом. Зачем? К чему это?
– Мы обезопасим замок в наше отсутствие. Врага всегда надо держать при себе, Селенира. Ты забыла мои уроки.
Врага? Меньше всего этот настырный врач походил на врага. Я, конечно, не владела всей информацией, но не думала, что он стал бы заниматься партизанской деятельностью, дожидаясь моего возвращения.
– Выезжаем рано утром. Найди, чем занять себя в дороге. Мы не станем останавливаться так часто, как это было в прошлый раз.
Отдав приказ, как кому-то из своих солдат, Шарон поднялся с кресла и вышел, аккуратно закрыв дверь. Я откинулась на подушки. Прекрасно. Просто великолепно. Не успела освоиться в замке, как надо собираться в дорогу. «Найди, чем занять себя». Если бы я только знала, что нравилось Селенире… Если судить по находкам, она владела магией. В отличие от нее, я слабо себе представляла, что это и как с этим сосуществовать.
– Значит, возьму книги, – решила я, – Селениру, похоже, считают взбалмошной женщиной. Вот и буду оправдывать репутацию. Наберу талмудов, хоть смогу «занять себя» в дороге.
Пять дней. Жуть. Практически во всех романах фэнтези, которые я читала на Земле, у жителей других миров имелись порталы. В самом деле, удобно: шаг сделал – и на другой точке планеты. Здесь же… Трястись в карете пять дней…
– Чтоб ты машин боялась, Селенира, – от души пожелала я бывшей проклятой.
К ужину пришлось спускаться: Шарон успел заметить, что не так уж и плохо мое самочувствие, а значит, старая отговорка уже не подействовала бы.
Закрытое бархатное черное платье, как и положено вдове, украшенное черными же атласными лентами, с пышными рукавами и поясом того же цвета, я надела из вредности. Вдова? Отлично. Буду вдовой не только на словах.
– Селенира, – поморщился Шарон, увидев меня за столом, – прекрати. И не смей брать с собой подобные наряды.
– У меня недавно умер муж, – чопорно напомнила я ему, дожидаясь, пока служанка положит на мою тарелку овощной салат и филе местной рыбы.
– Совесть у тебя умерла, – сообщил Шарон, едва служанка отошла подальше, – могла бы давно забеременеть. Не пришлось бы постоянно у императора появляться. Что за детство, Селенира? Герцогству нужны наследницы. И ты прекрасно это знаешь.
«Ну да, – подумала я раздраженно, – это не ты хоронишь мужей, к которым вполне можешь привязаться».
– И тем не менее, – вспомнила я учебник по этикету, – я придерживаюсь траура. Сколько он там длится? От месяца вроде? А сколько прошло дней со смерти…
– Селенира!
Да что ж так кричать-то. Я аж вздрогнула.
– Прости, пожалуйста, – покаянно вздохнул Шарон. – Но эти твои отговорки… Хорошо, будет тебе месяц. Пять дней туда, пять – обратно. Останется две недели, чтобы выбрать жениха, пусть и в этих уродских платьях.
Насчет уродства одежды я могла бы поспорить: черный идеально шел этому телу. Настоящая черная вдова, этакая равнодушная паучиха, искусно оплетающая своей сетью всех одиноких мужчин.
Глава 9
Смеетесь! – В блаженной крылатке дорожной!
Луна высока.
Мой – так несомненно и так непреложно,
Как эта рука.
Марина Цветаева. «Осыпались листья»
Рано утром, когда еще и солнце не взошло, меня начала тормошить служанка:
– Ронара, ронара, проснитесь. Ехать пора. Ронара, ронар Шарон приказал…
– Чтоб его, этого Шарона, – я хотела было выразиться покрепче, но вовремя прикусила язык: не поймут. – Проснулась я. Не тряси.
Полчаса на водные процедуры, еще минут сорок на переодевание и легкий, по местным меркам, макияж, и вот уже я величаво спускаюсь по лестнице в холл, где меня ждут Шонар и Лоран.
Темно-коричневое, практически черное, длинное, полностью закрытое платье ясно давало понять каждому, что его владелица находится в глубоком трауре. Подведенные алой помадой губы, черные, как ночь, ресницы, немного румян на щеках, волосы, забранные под шляпку, черные перчатки на руках – в сочетании с бледной кожей походила я издалека на хрупкую фарфоровую куклу и вполне могла понять яркий огонь безумного желания, мгновенно вспыхнувший в жадных глазах врача. Сам он был одет в дорожный костюм – рубашка, штаны, камзол – все серого цвета. Стоявший рядом с ним Шарон, обряженный, как обычно, в военную форму, неодобрительно покачал головой при виде меня, но замечания делать не стал, вместо этого сообщил:
– Твоя карета – первая.
Я удержала удивленное выражение, так и норовившее появиться на лице. Первая? Сколько же их?
Как оказалось, четыре: первая – та, в которой я должна буду ехать с личной служанкой, вторая – полностью отданная для моего багажа, третья – для служанок, четвертая – для Лорана и его вещей. Шарон и несколько солдат собирались ехать верхом все время. На мой взгляд, это попахивало самоубийством, но спорить я не стала.
Коричневая карета оказалась чересчур громоздкой, больше напоминавшей мне гроб снаружи и довольно уютной внутри. Плотные темные шторки на окнах защищали от яркого солнца, мягкие удобные кресла, довольно широкие, позволяли спать во время поездки. Выдвижной столик мог послужить для принятия пищи в дороге. Я села рядом с окном и, отодвинув шторку, стала наблюдать за мелькавшими пейзажами. Ехали мы неспешно. Животные, запряженные в карету и внешним видом отдаленно напоминавшие лошадей, упорно тащили и людей, и скарб по мощенной камнем дороге. Я смотрела, как за окном сменяют друг друга поля, сады, деревеньки, и думала, что за всю мою жизнь это первое путешествие. Домоседка, я никуда не ездила на Земле, хоть и выбиралась изредка на природу в далекой юности. И понадобилось переселиться в чужое тело, чтобы понять, что выезжать из дома не так уж и страшно. И все же… Пять дней в карете, пусть и удобной… Я покосилась на дремавшую на соседнем сидении служанку, миленькую пухлую блондиночку лет восемнадцати, подавила вздох и вернулась к окну. Сама я чувствовала себя чересчур взбудораженной, чтобы попытаться уснуть. Ехать ко двору императора желания не было, выбирать нового мужа-смертника – тем более. Я не смогла найти в библиотеке текст проклятия, а без него попытаться обойти слова униженной нимфы было нельзя.
«Вот интересно, эти мужья, они составляют заранее завещание? Или их имущество по факту отходит роду Ломарских? Боже, о чем я думаю. Тут надо понять, как из ситуации выкручиваться, а я…» Мысли скакали в голове, словно резвые блохи. Нервозность начала проявляться и вовне: я барабанила пальцами по узкому подоконнику кареты, прикусывала губу. Были бы под рукой тарелки, чашки, вазоны, они давно научились бы летать. Я нервничала и уже не скрывала своего состояния.
Чтобы как-то отвлечься, я оторвалась от многочисленных полей и садов за окном, чуть подрагивавшими руками взяли сборник сказаний и легенд этого мира и заставила себя сосредоточиться на чтении.
Я надеялась найти в книге хоть слово о проклятии рода Ломарских. Но нет, здесь были истории о богах и героях, сказки различных рас, в общем, что угодно, кроме того, что я искала.
Зато я наткнулась на пару текстов, в которых рассказывалось о смешанных браках. Тролль и вампирша, гном и гоблинша, эльф и человеческая девушка. Если подобные браки существовали в реальности, я хотела бы взглянуть на потомство этих пар. Должна была бы получиться необычная смесь.
От чтения меня отвлекло бурчание живота. Отложив книгу, я потянулась. Остановки вплоть до вечера не предполагалось, а значит, придется есть в дороге.
– Алика, – позвала я проснувшуюся служанку, – доставай корзинку.
Как оказалось, есть в дороге не очень удобно, особенно, когда едешь в часто трясущейся карете, но возможно. Бутерброды с сыром и мясом слегка утолили голод и, как ни странно, уменьшили панику.
Успокоившись, я все же смогла уснуть, привалившись спиной к одному из сидений.
Длинные стеклянные лабиринты, из которых нет выхода, знакомые и незнакомые лица снаружи, со злорадством наблюдавшие за тем, как я безрезультатно мечусь из коридора в коридор, постоянные тупики, чудовища, протягивавшие ко мне свои лапы… Я искала и не находила выхода, кричала, плакала…
– Селенира, – позвало вдруг одно из чудовищ, – Селенира, проснись!
Меня чуть встряхнули, и я открыла глаза.
– Приехали, – сообщил Шарон, пристально глядя мне в лицо, – вытирай слезы и выходи. Переночуем на постоялом дворе.
Глава 10
Ты проходишь своей дорогою,
И руки твоей я не трогаю,
Но тоска во мне – слишком вечная,
Чтоб была ты мне – первой
встречною…
Вижу я по губам – извилиной,
По надменности их усиленной,
По тяжелым надбровным выступам:
Это сердце берется – приступом!
Марина Цветаева. «Ты проходишь своей дорогою»
На улице смеркалось. Солнце уже ушло за далекий горизонт, тьма медленно опускалась на землю, нежно укутывая ее толстым темно-синим покрывалом. В окрестностях двора не было слышно ни звука. В остатках дневного света мы всей компанией зашли внутрь.
Постоялый двор выглядел так же скромно, как его изображали в любых исторических фильмах: грубо сколоченная деревянная мебель, деревянная же стойка с хозяином двора за ней, под потолком развешены разнообразные пучки трав для приправ и связки овощей, окна занавешены простенькими ситцевыми занавесками в цветочек. В общем, ничего примечательного. Единственное отличие – шары под потолком. Если замок в основном освещался скупо, свет давали только факелы на стенах, то здесь свет шел из круглых матовых шаров, висевших под потолком. Насколько я поняла, «работали» они на магии. Оставалось только догадываться, почему такое же освещение не использовалось повсеместно в замке.
Я не особо следила за тем, что заказывал Шарон подбежавшему к нам и угодливо кланявшемуся трактирщику, невысокому мужчине средних лет, пузатому и лысому. Меня больше интересовала обстановка двора. Мы оказались единственными его посетителями, смогли выбрать столы для ужина и рассесться, как удобно. Не все, конечно. Лоран сидел со служанками. С излишне прямой спиной, застывшей на лице маской пренебрежения ко всем окружающим, он напоминал живую статую. Я как будто слышала скрип его зубов, хотя челюсти и не были сжаты. Его самолюбие страдало от того, что ни аристократы в лице Шарона и меня, ни солдаты не пожелали делить с ним пищу. Артар – позорное клеймо на всю жизнь. Тот, кого постоянно сторонятся люди любого класса. Думаю, и служанки отказались бы есть за одним с ним столом, если бы рядом не сидели мы с Шароном. Вряд ли для обитателей замка были секретом не до конца сложившиеся отношения между врачом и их госпожой.
– Селенира, – отвлек меня от размышлений Шарон, – поешь, тебе надо подкрепиться.
Я автоматически кивнула, все еще занятая своими мыслями.
– Селенира.
Я недовольно поморщилась.
– Мы с Аликой ели в карете. Я не голодна, Шарон.
– Да неужели? – насмешливо поинтересовался он. – И поэтому у тебя сейчас бурчит в животе?
Я покраснела. Мой желудок очень не вовремя решил опровергнуть мои слова.
Мясное рагу, густая вязкая каша, похожая по вкусу на тыквенную, сдобные булочки, стакан морса. Я ела, не ощущая вкуса. Усталость, страх перед будущим, недовольство сложившейся ситуацией и моей незавидной ролью в ней мешали наслаждаться ужином.
Все в таком же задумчивом настроении я поднялась в свою комнату, вымылась с помощью служанок в невысоком жестяном тазу, любезно предоставленном трактирщиком, переоделась в плотную длинную ночную рубашку и легла спать. Впрочем, уснуть мне не удалось: не успела я расслабиться и выбросить из головы мешавшие отдыхать проблемы, как по всему постоялому двору вдруг разнесся жуткий вой.
Подскочила я высоко, спасибо натренированному телу. Резко опустившись на кровать, ударилась всем, чем было можно, о жесткий каркас и, не сдержавшись, грязно выругалась. Вой повторился. По телу пробежал табун мурашек.
– Убью, – мрачно пообещала я сама себе, вставая с кровати и растирая руки, ноги и спину. В душе бушевал ураган эмоций: страх смешал с недовольством, раздражение – с любопытством. А еще хотелось собственными холеными руками попробовать придушить того, кто посмел нарушить сон моего сиятельства. В общем, в коридоре я оказалась, пылая жаждой мщения.
– Ронара, идите к себе, – Лоран, как будто дежурил у моей двери, появился мгновенно, перегородил дорогу: губы сжаты, глаза недовольно сверкают, одет по-дорожному. Он что, не раздевался еще? – Солдаты сами со всем разберутся.
Я хотела было ответить, но внизу раздались крики и шум.
– Ронара!
Я прищурилась:
– Вы же врач, нет? Так почему вы…
Вой повторился. Да что там вообще происходит?!
Оттолкнув в сторону явно не ожидавшего от меня такой прыти Лорана, я метнулась к ограждению: спускаться не стану, но надо же понять…
Наверху шары горели слабо, коридор был практически полностью погружен в полумрак. А вот внизу, в общем зале, все освещалось намного лучше. Пятеро стражников и Шарон окружили метавшееся в их кольце непонятное существо: высокое, сгорбленное, покрытое густой шерстью, оно тщетно пыталось вырваться, угрожающе шипело и изредка бросалось на мою охрану.
– Нестабильный оборотень опасен, ронара. Идите в свою комнату.
Лоран стоял за спиной, буквально дышал в затылок, четко проговаривая каждое слово, и от звука его голоса, немного хрипловатого, будто сильно натруженного, у меня бегали по телу мурашки не хуже, чем от воя оборотня. Да что там мурашки. Казалось, что каждый волосок на теле вставал дыбом, едва я слышала этот голос, причем так близко ко мне.
– Отойдите, – я заставила себя говорить спокойно, с безразличием. – Вы нарушаете мое личное пространство. Лоран!
Только после оклика он неохотно повиновался. Послышались шаги. Я считала. Один, два, три. Встал. Что ж, хоть так. Я повернулась и, стараясь держать дистанцию между мной и Лораном, направилась в свою комнату. Нестабильный оборотень. Боже, куда я попала…
В комнате я, закрыв дверь на защелку, обессиленно привалилась к стене. Вот и пойми, кто опасней: непонятный оборотень, воющий внизу, или сгорающий от страсти артар наверху. Селенира, ты трусливо сбежала, а я теперь понятия не имею, как выпутаться из этой ситуации!
