Надежда Игоревна Соколова
Приручить миллионера
Глава 1
– М-да, красавица, что уж там говорить, – пробормотала Валерия Андреевна Дорская, или Лера, как звали ее приятели и соседи, внимательно разглядывая себя с утра в зеркале в ванной. Волосы растрепанные, под глазами синяки, лицо помятое, как после длительного празднования. – Медуза Горгона отчаянно позавидовала бы. Вот что значит вторую ночь плохо спать.
Лера душераздирающе зевнула, перепугав, наверное, звуком всех мышей в подполе, и потопала из ванной на кухню. Надо было выпить кофе, как минимум одну чашку. Лучше, конечно, две, но кофе подходил к концу, а следующую пачку Лера могла купить только через три дня. Так что приходилось экономить.
Поставив чайник, Лера тоскливо посмотрела в окно. Там лил дождь, холодный, словно осенний. Хотя на самом деле на календаре был июнь. Но лишь только на календаре. Погода привычной жарой не радовала. Приходилось изредка подтапливать, чтобы не замерзнуть в доме. Заболеть Лера не могла себе позволить – аптека съедала слишком много средств.
Засвистел закипевший чайник. Лера засыпала кофе в старую фаянсовую чашку, налила кипяток, посмотрела на часы. Полдевятого. До предпоследнего в этом учебном году занятия оставалось ровно полтора часа. Последний будет через три дня. На нем Лера получит остатки денег и расстанется с учениками до сентября. Вопрос, на какие шиши тянуть до конца лета, она принципиально не рассматривала. Выкрутится как-нибудь. Не первый год.
Кофе, дешевый, растворимый, взбодрил не особо.
Еще раз зевнув, Лера начала приводить себя в порядок. Ученики испугаются, если увидят растрепой.
– Урок, урок, – вполголоса ворчала Лера, стоя под душем. – Вот зачем им этот урок, если мыслями они уже на заграничных пляжах и в море?! Сидят рассеянные, на часы постоянно смотрят. Но нет, урок!
Закончив ворчать, больше для проформы, чем действительно из-за недовольства, Лера вытерлась, придирчиво оглядела себя в зеркале и решила, что в рабочей одежде будет смотреться относительно нормально. Не красавица, конечно, но уже и не зомби какой.
В очередной раз зевнув, Лера в легком халате отправилась завтракать.
Яичница со свежими помидорами, два куска хлеба, один апельсин – все улетело в ненасытный организм.
– Хорошо, – пробормотала Лера, ставя посуду в мойку. – Теперь и поработать можно.
Компьютер привычно зашумел. Лера открыла окошко скайпа, настроила камеру.
Урок прошел быстро, практически незаметно. Ребенок на той стороне экрана немного оживился, когда Лера напомнила ему, что следующее занятие будет последним.
– Спасибо маме, что не заставляла меня учиться летом, – фыркнула Лера, выключив компьютер.
Дождь на улице прекратился. Засияло солнце, не такое жаркое, как обычно, но жить можно.
Голова болела жутко. Перед глазами плыло плотное серое марево. Уши словно заложило ватой.
Он застонал, громко, с надрывом. Так плохо ему давно не было.
– Эй, парень! – послышался рядом чей-то мужской голос. Проникая сквозь вату, голос разгонял ее, и слух постепенно возвращался. – Парень, ты как? Ты там жив?
Жив ли он? Не знает. Не уверен.
– Эй! Ты там не помирай давай! Я не хочу перед ментами отвечать! Парень!
Да с таким громовым голосом за плечом хочешь-не хочешь, а не помрешь. Не дадут.
Его потянули вверх, встряхнули, видно, приводя в чувство. Марево перед глазами рассеялось, хотя зрение четкость до конца не приобрело.
– Эй! Ты меня видишь?! – встряхнули еще раз. – Пальцев сколько?
– Я… – о! Он, оказывается, говорить умеет. – Не тряси… В глазах… все… как песком…
– Вот еще сотрясения здесь не хватало! Парень, «скорую»?
– Не надо… – марево наконец-то исчезло полностью. Он моргнул, приходя в себя.
– Тебя как звать?
Он прислушался к себе: ничего. Пустота. Ни единой мысли.
Глаза между тем жили своей жизнью. Они осмотрели дорогу с колдобинами впереди, затем перешли вбок, заметили оторванный кусок шеврона на плече джинсовой куртки: «…слав». Фиг его знает, что это означало. Но он ответил:
– Славик.
– Уже есть контакт.
Голос между тем переместился со спины вбок, затем вперед, и Славик увидел перед собой высокого седого мужчину на вид лет шестидесяти-шестидесяти пяти, одетого в темно-синие штаны и футболку.
– Я – Андрей, электрик местный. Ты, парень, кто такой? Не знаю тебя.
– Сейчас, – Славик зашарил по одежде, надеясь найти карманы, а в них – паспорт или кошелек с водительским удостоверением, хотя никакой машины поблизости не наблюдалось. Карман он и правда нашел. Внутри, в куртке. Только вместо паспорта там лежал кусок бумаги.
Вытащив его, Славик прочитал:
– «Валерия Андреевна Дорская. СНТ «Мечтатель», улица Фруктовая, 32», – и вопросительно посмотрел на электрика. – Есть тут такая?
– Валерия Андреевна? – переспросил тот. – Лерка, что ли? Ты к ней в гости?
Славик кивнул. Он понятия не имел, кто он, зачем приехал к этой Валерии Дорской, что вообще происходит, но решил разбираться с проблемами по мере их поступления. Сначала надо было дойти до Дорской. Славик был уверен, что ему жизненно необходимо к ней попасть. А вот почему – не знал.
– Ну пошли, – хмыкнул между тем электрик. – Провожу к Лерке. Тут недалеко идти.
Славик кивнул и медленно, аккуратно передвигая ноги, направился вслед за своим спутником.
Глава 2
Лера жила на даче примерно десять лет. Как закончила вуз, так и переехала, осела здесь, вместе с матерью. Городскую квартиру стали сдавать, плюс обе работали. Так и жили. С личной жизнью у Леры не заладилось. Мать твердила про венец безбрачия, – сама она родила Леру вне брака – практичная Лера только хмыкала и шарахалась как можно дальше от всяких ведьм, колдунов и прочих шарлатанов. Ее устраивало то, что было: работа, дом, дачный участок.
В свои тридцать три она открыто называла себя старой девой и посылала пытавшихся подкатить к ней соседей в далекое пешее путешествие. Она была твердо уверена: чем меньше привязанностей, тем проще жизнь.
Закончив занятие, Лера собиралась выйти в магазин, не столько за покупками, сколько прогуляться, подышать относительно свежим воздухом, когда сработал звонок, прикрученный на калитке.
– Ты, Лерка, вечно в небесах витаешь, – ворчал Андрей, местный электрик, занимавшийся звонком несколько лет назад. – Пусть уж звонок будет.
Лера плечами пожала: да пусть висит. Все равно ей по делу почти не звонили. Или мальчишки баловались, или к матери соседки заходили, поболтать. Но сейчас мать уехала к подруге, на море, Лера с соседками особо не общалась, кто ей мог звонить, понятия не имела.
Накинув на халат кофту, захватив ключи от калитки, Лера выглянула за дверь: у калитки стоял поминаемый недавно электрик. И какой-то бомж – рядом.
– Лерка, к тебе гости, – прокричал электрик.
Лера недоуменно нахмурилась: среди бомжей знакомых у нее не было. А выглядел незнакомый мужик издалека именно как бомж: грязный, оборванный, лохматый. Хорошо, если не пьяный.
Сойдя со ступенек, Лера подошла ближе.
– Валерия Андреевна Дорская – вы? – уточнил вместо приветствия «бомж».
Спиртным от него не пахло, говорил гладко. Вот только одежда оказалась измазанной в грязи, а лицо – все в ссадинах и синяках.
– Я. Добрый день, – Лера не спешила открывать калитку.
«Бомж» вытащил из кармана куртки бумажку, что примечательно, чистую, не мятую, протянул Лере:
– Адрес ваш?
Все еще слабо что-то понимая, Лера взяла протянутое, прочитала адрес, кивнула.
– А вы, собственно, кто такой? – уточнила она, подозревая розыгрыш.
– Я его у дороги нашел, в канаве, – вмешался электрик. – Грохнулся откуда-то, то ли с велика, то ли с мотоцикла. Ходит с трудом. Лерка, он твой гость, тебе с ним и возиться.
Электрик слыл известным трусом, жившим по принципу «Как бы чего ни вышло», это Лера знала отлично. Он даже на выборах не голосовал, боясь, что выберет не ту кандидатуру. Но врать не любил. Так что если сказал, что «бомж» пострадал недавно, а не живет так лет двадцать, значит, правда.
Лера посмотрела на бумажку в руке, на «бомжа», смотревшего спокойно и уверенно, не похожего на пьяницу, секунду-две поколебалась, потом достала из кармана ключи, открыла калитку:
– Ну проходите.
Электрик, не скрываясь, выдохнул с облегчением.
Трус.
Женщина, стоявшая у калитки, Славику не понравилась. Она была какая-то неухоженная. И вроде одета опрятно, и на лице отражаются мыслительные процессы, и даже черты лица правильные. А вот веяло от нее одиночеством. Такие как она, почему-то решил Славик, обычно живут в одиночестве. Максимум – с кошками. Ни грамма косметики на круглом лице, крупные серые глаза смотрят прямо, изучающе, будто решают, как правильно разделать тушу напротив, губы тонкие, что уже указывает на изворотливость и хитрость. Да что там лицо. Этой самой Дорской давно пора было сходить к парикмахеру, вон как заросла. Прически нет, стоит в халате, скрывающем полное тело, нечесаная. Славик заметил и пальцы, когда она потянулась открывать калитку. Ногти вроде чистые, а без маникюра. В общем, не женщина, а сплошное недоразумение.
В душе недоумевая, что он мог здесь забыть, Славик прошел по дорожке из гравия к высокому двухэтажному дому из красного кирпича.
– Проходите, – кивнула Валерия Дорская на деревянную дверь с широкими щелями.
Уже подозревая, что увидит, Славик зашел внутрь.
Типичный дачный дом его не удивил. Такая женщина, как Дорская, просто не могла жить нигде в другом месте. Ни в квартире, ни в особняке. Именно дачный дом. С беспорядком внутри. Особой грязи Славик не заметил, а вот вещи, лежавшие не на своих местах, ему в глаза бросились. Например, большой мясницкий нож, почему-то оказавшийся на подоконнике в коридоре.
Нерях Славик, как он сейчас понял, не любил. Что ж, уже хоть что-то. Может, он вскоре вспомнит и все остальное о собственной личности.
– Кухня прямо по коридору, – сообщил голос Дорской за спиной. – Только куртку в прихожей оставьте. Грязная слишком.
Славик снял куртку, повесил ее на крючок, вбитый в стену, видимо, для подобных случаев, дошел до кухни, удивляясь, почему нельзя поговорить в другом месте. Сев на видавший виды диван, покрытый цветастым вылинявшим покрывалом, он понаблюдал, как садится на обшарпанный табурет напротив Дорская.
– Итак, кто вы? И что вам от меня нужно? – неприветливо спросила она.
– То есть вы меня не знаете? – вместо ответа уточнил Славик.
По подоконнику за окном застучали первые крупные капли дождя. Славик подавил желание поежиться. Дождь, сырость, слякоть он терпеть не мог.
– Знаю? Вас? – голос из неприветливого стал холодным. – Вы что, издеваетесь?! Вы ввалились в мой дом с адресом на клочке бумаги, и теперь спрашиваете, не знаю ли я вас?!
– Значит, нет, – не особо вслушиваясь в негодование в ее голосе и вычленив для себя главное, расстроенно пробормотал Славик. – Видите ли, я совсем ничего не помню ни о себе, ни о… вас…
Глава 3
Лера чувствовала себя невероятно вымотанной. Последние дни дались ей тяжело, очень тяжело. К ней приезжали родственники, дальние, правда, и не особо любимые. Но все же родная кровь, куда против нее. Родственники эти жили в небольшом городке, там, где цены были высокими, а товары – не всегда качественными. И пару раз в год, на дорогом «джипе», родичи появлялись в гостях у Леры. Останавливались с ночевкой, на двое-трое суток, днем покупали в магазинах бытовую технику, одежду, драгоценности, в общем, что угодно, кроме продуктов, вечером развлекались, ночью доставали Леру разговорами.
Отправить их в квартиру она не могла – там жили уже который год постоянные квартиранты. Потому приходилось стелить на втором этаже, в плохо отремонтированных комнатах, терпеть болтовню женщин и сальные шутки подвыпивших мужчин. Там, где чужому человеку Лера давно заехала бы в физию, здесь нужно было улыбаться и молчать.
В этот раз родственники, трое мужчин и две женщины, приехали три дня назад, под вечер, вымотали все нервы Лере и уехали вчера, после обеда, опустошив ее припасы. Нет, конечно, они и свое на стол поставили: мясо, которое жарили во дворе Леры, спиртное, овощи, которые были куплены в городе. Но основная нагрузка легла на Леру. Ей пришлось доставать из подпола соленья, готовить борщ, картошку, покупать выпечку. А это все копеечка, которой Лера похвастаться не могла.
После отъезда родичей Лера вздохнула с облегчением и принялась за уборку. Мыла, убирала, раскладывала все по полочкам и шкафчикам до полуночи, спала мало, встала злая на весь белый свет.
И вот теперь, когда, после урока, она немного отдохнула и пришла в себя, судьба подбросила ей очередное испытание в виде идиота, который непонятно зачем появился на пороге ее дома и утверждал, что ничего ни о чем не помнит.
– В смысле не помните? – с трудом сдерживаясь, спросила Лера.
Дождь за окном перешел в ливень, а значит, в магазин сегодня точно было не выбраться.
– Очнулся в канаве неподалеку, в голове пусто, – последовал ответ.
– И? При чем тут я?
– Ваш адрес был у меня в кармане. Я посчитал, что мы с вами знакомы, может, у нас общее дело.
Звучало логично. Но измученная Лера плевать хотела на логику.
– Нет у нас никаких дел, – отрезала она, поднимаясь со стула. – Я вас вижу первый раз в жизни. До свидания.
– Вы меня выгоняете? – совершенно искренне изумился незнакомец. – На улицу?! Под дождь?!
Прозвучало это так, будто Лера отправляла его на мучительную казнь.
– Зонт дам, – ответила злобно она.
– Да там и под зонтом за минуту промокнешь. Я подхвачу воспаление легких, умру прямо здесь, у вашей калитки, и вы же виноваты останетесь.
«Ему в театре играть надо», – недовольно подумала Лера, глядя в честные карие глаза незнакомца.
Она понимала, что он прав, что в такую погоду выходить куда-то – самоубийство. Но он ее раздражал, жутко раздражал одним своим видом. Почему – Лера не могла понять, но своим предчувствиям привыкла доверять.
Дорская хотела его выгнать! Совершенно некоммуникабельная женщина! Сидела, смотрела на него, словно на последнюю сволочь, и даже поесть не предложила! Не то чтобы Славик согласился у нее есть, да и что вообще такая как она может приготовить?! Наверняка что-то очень жирное и вредное! Но уже одно то, что его собирались выгнать под ливень, поразило Славика до глубины души.
– Да там и под зонтом за минуту промокнешь. Я подхвачу воспаление легких, умру прямо здесь, у вашей калитки, и вы же виноваты останетесь, выдал он обиженно.
На несколько секунд в кухне воцарилась тишина. Даже мухи не жужжали.
– Вы на себя в зеркало давно смотрели? – внезапно сменила тему Дорская. – Одежда грязная, волосы растрепанные. Выглядите, как бомж.
Славик оскорбленно вскинулся: его называют бомжом?! Дорская между тем продолжала:
– Идите в ванную, разденьтесь, вымойтесь. Стиралка свободна, можете свои вещи постирать.
– И что тогда надену? – ядовито уточнил Славик.
– Я вам дам женский халат, чистый.
– Что? – не понял Славик. Он, мужчина, будет ходить по чужому дому в женском халате?!
– Или так, или можете уходить. Бомжи мне в доме не нужны.
Славик задохнулся от негодования. Да как она смеет! Дура! Он не бомж! От него нет ни малейшего запаха!
– Идете? – слегка насмешливо спросила Дорская.
Стерва! Она еще и издевается над ним!
– Давайте свой халат, – уходить на улицу, под кромешный ливень, Славику не улыбалось.
– Заходите в ванную, комната рядом, раздевайтесь. Я повешу на ручку двери с этой стороны.
Сказала и вышла.
Славик мысленно выругался, поднялся и, прихрамывая, отправился в «комнату рядом».
Ванная оказалась совмещенной с туалетом и выглядела так, будто в ней лет тридцать никто не делал ремонт. Старая сантехника, отвалившаяся плитка, щели в деревянном окне… В такой комнате Славик по своей воле точно никогда мыться не стал бы. И плевать, что чисто. Общее впечатление было отвратным. Как в заброшенном доме.
Сжав зубы, Славик начал раздеваться. Его бесила мысль о том, что нужно будет подчиниться требованиям хозяйки дома. Да и сама хозяйка его бесила. Но за окном бушевала непогода. И Славик закрыл на щеколду дверь, разделся полностью, с сомнением посмотрел на ванну, заставшую, наверное, еще окончание Великой Отечественной, и полез в нее. Ему действительно следовало вымыться. Но не в подобных же условиях!
