Надежда Ровицкая
Дар
– Сова – символ мудрости. Вы для меня, как эта мудрая, терпеливая птица, – протягивая Илоне подушку, произнесла та давняя пациентка. Майя, так её звали.
Брать подарки Илона считала неэтичным, но то был случай особый, они работали над затянувшейся глубокой депрессией Майи больше четырех лет, неустанно искали причину, но долго не могли её нащупать. Мозг Майи упорно блокировал любые детские воспоминания до девяти лет, а чутье подсказывало Илоне, что корень зла таится именно там. Ни единой зацепки, ничего, что могло бы облегчить задачу… То был трудный, извилистый путь, продвигаться по которому приходилось медленно и крайне осторожно. Шажок за шажком. Илона призвала и использовала бабулин огонёк, но и он не ускорил процесс, разве что помог пациентке довериться, позволил ей открыться и без оглядки отдать себя в чуткие руки Илоны. Излечившись, ощутив, наконец, вкус к жизни, Майя сама сделала вышивку, потратив на это не одну неделю и Илона позволила себе принять подарок.
С тех пор все свои переживания Илона делила не только с Никой, но и с подушкой. Шёлк, неоднократно орошенный слезами, неизбежно пострадал, потерял первоначальный вид, но Илону это ничуть не расстраивало. Даже наоборот, пятна пережитых страданий наделяли сей предмет душой, делали его дороже и ближе. Чуть только щипало в носу, рука Илоны сама собой тянулась к подушке.
– Мне так нравится Сергей! – призналась Илона Нике, – Так нравится, что даже страшно. Кажется, такого со мной ещё не было. Хотя было все…
– Вот и радуйся! Наслаждайся! – лукаво улыбнувшись, посоветовала Ника, на глазах у которой Илона не раз теряла возлюбленных и параллельно росла как специалист.
К тому времени, как в лифт вошёл Сергей, подруги уже многое успели, Илона создала себе твёрдую, завидную репутацию прекрасного профессионала, появилась солидная клиентура, они переехали, без сожалений оставив в прошлом первый кабинет, где все начиналось.
Сеансы Илоны в разы поднялись в цене, зарплата незаменимой, верной Ники была такой, какой не предложили бы ни в одном другом месте, но некоторые вещи остались неизменны…
– Я очень боюсь, что все будет… Ты не хуже меня знаешь, как это у меня бывает…
– Так, прекращай! Я ничего не хочу, слышать! – резко прервала подругу Ника.
-И все же…Я хочу сказать, что сейчас я чувствую что-то новое…
– Нет! Нет! Нет! – Ника вскочила и пулей выскочила из кабинета, чтобы спуститься в кафе на первый этаж и спокойно выпить ароматного травяного чая. В сотый, тысячный раз выслушивать то, что заранее уготовила себе Илона, не было никакого желания.
Много лет наблюдая за Илоной, Ника так и не смогла разгадать её. Как можно так хорошо понимать других, так тонко их чувствовать, так эффективно им помогать, и в тоже самое время не уметь помочь себе?!
Ника видела как работает Илона. Её присутствие было неприемлемо, но иногда Ника подсматривала и подслушала, о чем Илона, разумеется, не догадывалась. Буквально открыв рот, затаив дыхание и позабыв обо всем на свете, Ника слушала голос Илоны. Он завораживал её, расслаблял, уносил туда, где Ника ясно чувствовала запахи цветов, спелой малины и свежего хлеба. Это было так ярко, так необычно и так удивительно, что Ника едва ли не поклонялась подруге в такие минуты. Но сеанс заканчивался, и магия рассеивалась. Начав работать вместе, постепенно узнавая подругу, становясь все ближе, Ника со временем увидела Илону, лишенную таинственного флера, без прикрас. Разочарованию Ники не было предела. Она сама себе не верила и без устали поражалась метаморфозам, происходившим у неё на глазах. Чувства, что испытывала Ника, боролись и противоречиями друг другу.
– Ты, Илона, тряпка! Размазня! – вслух отчеканила Ника, пристально глядя на себя в зеркало, висевшее в кабине лифта, – Если бы твои пациенты знали об этом, к тебе бы никто никогда не пришёл! Никто и никогда! Но они не узнают! – Ника подмигнула своему отражению и пожала плечами.
"-Удивительное создание! Просто удивительное!" – подумала она об Илоне и хмыкнула.
Несмотря на легкое презрение, а иногда и гадливость, Ника восхищалась и была искренне благодарна Илоне, поскольку как практикующий, самостоятельный психолог могла бы рассчитывать лишь на самое малое, а в качестве правой руки знаменитой подруги, имела все, о чем не могла и мечтать.
А Илона, меж тем, подошла к окну, что занимало почти всю стену от пола до потолка, и бросила взгляд на огромный бездушный город, по улицам которого ходил Сергей, её первая настоящая, большая любовь, первая страсть, от которой слабели ноги, а сердце билось так часто, что хотелось его осадить.
"– Пусть он будет со мной. Пусть будет только мой" – шёпотом произнесла Илона и закурила.
Сомнения мучили её неотступно, изводили, выматывали, лишали сил.
Однако что-то в ней привлекало-таки Сергея, невзирая на то, что был он явно из тех, кто женским вниманием не обделен. И через два месяца, и через полгода, и через год, и через три, Сергей по-прежнему звонил, приезжал, дарил цветы, предлагал выпить кофе, приглашал в театр, на прогулку, в джазовый клуб. И самое главное, он хотел ее. Ни явная некрасивость лица, ни короткие ноги, ни широкие бедра никак на его желание не влияли. Будучи с ним, Илона ощущала себя королевой. Но лишь до тех пор, пока он был рядом. Сергей тихо, проникновенно говорил: – Ты красавица! Ты редкая красавица! – и смотрел на неё так, что Илона ему верила и все то, что мучило её, отступало.
"Возможно, он видит то, чего не вижу ни я, ни другие" – предполагала Илона, глядя на себя в большое зеркало после того, как дверь за любовником закрывалась.
Подобно наивному ребёнку, она ждала чуда, на долю секунды верила, что зеркало вдруг покажет ей другую Илону. Ту, которая появлялась с приходом Сергея и жила лишь в его воображении. – Ты очень талантлива и так успешна! Ты стоишь невероятно дорого! Это очень круто! Ведь ты нашла себя и заняла свое место, – восхищённо изрёк Сергей как-то вечером, с аппетитом поглощая приготовленный Илоной ужин.
– Спасибо! – поблагодарила Илона, чьи щеки от удовольствия вспыхнули огнём.
– За что?! – удивился Сергей, – Я же тут абсолютно ни при чем! Но меня это очень, очень заводит! Чем выше ты взлетаешь, тем больше меня тянет к тебе! – признался он и потащил её в спальню.
Сергей называл себя трейдером и проводил у компьютера по несколько часов. Преимущественно по ночам, он колдовал над бесконечными таблицами и непонятными столбцами сухих цифр в то время, как начинались торги на Нью-Йоркской, Токийской или Лондонской биржах.
Сколько и как именно Сергей зарабатывал, Илона не знала. Он ничего ей не говорил, кроме как:
– Ни о чем не волнуйся, мы никогда не будем нуждаться.
Илона не волновалась. Совсем. Более того, ей было все равно, есть ли у Сергея деньги. Это не имело для неё никакого значения.
Иногда Сергей одалживал у неё не слишком большие суммы, кои всегда без напоминаний возвращал. – Я, конечно же, мог бы взять деньги в банке, но зачем? Ты же против? Тебе же это не понравится? Ты обидишься и не потерпишь. Я прав? И потом, ты знаешь, что я верну? – он произносил это так, словно делал ей одолжение, шёл навстречу.
Илона давала ему взаймы с готовностью и радостью, ибо таким образом, лишний раз чувствовала себя нужной и полезной.
В первый же год Илона купила любимому дорогие часы, несколько брендовых галстуков, рубашек и свитеров из кашемира. Покупая Сергею подарки, она получала такое удовольствие, что не вполне понимала, кого же хочет порадовать на самом деле; его, или себя?
"Всё, он бросит меня совсем скоро… Если не завтра, то через неделю" – тем не менее, думала Илона довольно часто.
Через два года она подарила ему машину. В один из самых обычных будних дней, в перерыве между двумя пациентами, Илона поддалась внезапному порыву и отправилась в автосалон.
Представив себе Сергея за рулём сверкающего нового авто, Илона облизнулась как кошка и зажмурилась.
Дары Сергей принимал сдержанно, с большим достоинством, без ложной скромности. Как должное принимал, как нечто само собой разумеющееся.
Время шло, Сергей был рядом, и Илона не верила, что все это происходит с ней. Голова ее кружилась как в первые дни, от его поцелуев потели ладони, Илона часто чувствовала себя маленькой девочкой; терялась, не знала, как вести себя правильно.
Она не знала как и, главное с кем, проводит Сергей те дни, когда он не с ней.
– Мы с Бураном весь день провели за городом, – не вдаваясь в подробности, бросал Сергей невзначай.
На языке Илоны вертелись, саднили вопросы, задавать которые ни в коем случае не следовало, и Илона прикусывала язык. Впервые в жизни она не изводила мужчину подозрениями, спрятав свои переживания, оберегая их, не облекая в слова и упреки, коими щедро осыпала бывших любимых . Дожив до тридцати семи, ни разу не получив предложение выйти замуж, не прожив ни с одним мужчиной больше года, Илона так боялась потерять Сергея, что делала все для того, чтобы ему было комфортно с ней. Сергей словно бы поработил её, лишил чего-то очень значимого, но в тоже время наделил её тем, чего у неё никогда не было. Как-то очень незаметно, он стал центром и смыслом её жизни.
– Я бы очень хотела познакомиться с твоим Сергеем, – заявила Илоне мама.
– Прости, ма… Не знаю, не уверена. Ты же знаешь, как не везёт мне с мужчинами, – уклонилась Илона.
– Я разговаривала с Никой, она утверждает, что Сергей особенный и бояться тебе нечего. Вы вместе уже четвёртый год!
– Ника не знает о чем говорит! – возразила Илона, – Она видела его всего-то раза три-четыре …
Илона улыбнулась и обняла мать.
– Мамочка, поверь, как только я пойму, что с его стороны, это действительно серьёзно, то сразу же вас познакомлю!
– Ты стала, такой востребованной, помогла стольким людям! Я читала, что пишут о тебе в интернете! – с гордостью сказала мама, – Ну неужели ты не заслужила того, чтобы быть счастливой?!
– Разве можно "заслужить"?! Или "не заслужить"?! – возразила Илона.
"И почему, интересно, для того, чтобы быть счастливой, нам, женщинам, мало нас самих?" – подумала она в то же время, и вспомнила тёплые руки Сергея, то, как властно он обнимал её, привлекая к себе.
– Чтобы жизнь сложилась, женщине недостаточно успехов в работе, признания и денег, – словно бы прочитав мысли дочери, – назидательно промолвила мама, – только этого всегда мало… Нужно больше.
– Человеку любого пола, почти всегда мало. И неважно, что у него есть. – ответила на это Илона, – Такова наша суть. Желать того, чего нет.
Глава 6
Незадолго до Нового года у Илоны неожиданно появилась очень юная пациентка, работать с которой она поначалу категорически отказалась, ибо не занималась ни детьми, ни подростками.
– Это не мой профиль, – терпеливо объясняла Илона всем, кто интересовался.
Но дело было не в "профиле". Если бы Илона, была как любой другой, самый обычный, пусть и невероятно талантливый психолог, то не исключено, что изредка она принимала бы подростков. Состоятельные родители, желающие для своих чад самого лучшего, не раз обращались через Нику с вопросами о возможности проконсультироваться насчёт наследников. Илона неизменно отказывалась, хотя деньги ей предлагали баснословные. Обласканные детки не редко терзались страхами, страдали фобиями и разного рода зависимостями.
Когда – то давно ещё на первом курсе, Илона твёрдо решила, что детская и подростковая психология не для неё. Пользуя тот дар, коим владела, кропотливо и вдумчиво приручая его год за годом, и не планируя им пренебрегать, Илона все же отдавала себе отчёт, что до конца его не понимает, всей его силы и возможностей наверняка не знает. Более того, не уверена, что жизни хватит на то, чтобы все разложить по полочкам, окончательно разобраться и расставить точки. Пламя было своенравным, подчас непредсказуемым, насмешливым и даже подлым. Отнюдь не всегда Илоне удавалось найти контакт, почувствовать единение и уверенность. Иной раз её штормило, уводило куда-то в сторону. Случалось, не получалось ничего, огоньки лишь слегка приподнимали рыжие головы, потягивались, нежились, резвились, чтобы забавы ради в любую секунду опалить Илонины внутренности и пальцы почти нестерпимым жаром, а уже в следующее мгновенье вдруг присмиреть и действовать с ней заодно. Не будучи уверенной в том, что контролирует огонь, владеет им полностью, на сто процентов, Илона сторонилась детей.
Как знать, что может случиться?
Дети, чаще всего невинны и экспериментировать на них Илоне претило. Другое дело взрослые с их пороками, страстями, желаниями.
Что касается собственных детей, то тему материнства Илона для себя закрыла раз и навсегда. Мыслей о том, чтобы "родить для себя", она не допускала в принципе, а желающих делать это вместе так и не нашлось. Появилась было, замаячила тусклым светом надежда, но быстро исчезла, растаяла.
Однажды они с Сергеем сидели в ресторане, потягивали охлажденный Эльзаский "Рислинг", закусывая его разнообразными сырами и фруктами. Вечер был томным, неспешным, полным неги. Илона чувствовала себя такой счастливой, такой во всех смыслах сытой и до неприличия удовлетворенной, что из глубин её существа сам собой появился вопрос:
– Скажи, а ты хочешь детей? – глубоким, чувственным голосом спросила она.
– Илона, милая! – Сергей мягко взял её руку, сжал её крепко, а после поднёс к губам, – Ну какой из меня отец?! Верно! Никакой! Нет. Я никогда не хотел и не хочу детей. Меня не умиляют и не трогают эти бесполезные, требовательные, зависимые создания, пьющие кровь своих родителей и пожирающие их жизни большими ложками. Надеюсь, ты не собиралась сообщить мне, что беременна?
– А если да, то что? – Илона поморщилась и решительно забрала у Сергея руку. Затем сделала большой глоток из бокала, не отводя от любовника горящих, влажных глаз.
– Если да, – Сергей аккуратно вытер губы полотняной салфеткой, и прямо посмотрел на Илону, – то тебе придётся либо сделать аборт, пока позволяют сроки, либо растить этого ребёнка одной.
– Без вариантов? – хрипло уточнила Илона, понимая, что все уже сказано и вопрос её явно лишний.
– Без единого варианта, моя дорогая! Без единого! – ответил Сергей и откинулся на спинку стула.
Сергей прекрасно знал, как дорог Илоне, значительно дороже всех и вся. Его значение в жизни подруги переоценить невозможно, оно несравнимо с неизвестным каким-то, гипотетическим ребёнком. Сергей не ошибался. И поскольку ни от кого другого Илона детей не хотела, то, разумеется, решила, что матерью ей не стать. Тем более что возраст у неё был далеко не юный.
Бывали случаи, когда Илона не рассказывала пациенту о том, что узнала, когда добралась до его подсознания и раскопала-таки корень проблем. Некоторые воспоминания и опыт оказывались столь чудовищными, что их однозначно надлежало уничтожить, похоронить и навсегда лишить возможности заявить о себе когда бы то ни было. Недолго думая, Илона использовала огонек для того, чтобы человек бесповоротно забыл о том, что его что-то мучило. Она словно бы делала генеральную уборку, удаляла все то, что мешало жить, раздвигала тяжёлые пыльные шторы и впускала солнечный свет. Пациент просыпался, он ведая о том, что произошло, но чувствовал себя бодрым, полным сил и желания жить. Илона представлялось ему волшебницей, доброй феей из сказки, что разрушила сырые стены темницы. Однако игры с разумом опасны и непредсказуемы, чудо не происходило сразу. Действовала Илона очень аккуратно, неспешно, подобно саперу на минном поле или как если бы слой за слоем снимала с луковки шелуху.
– Ника, объясни этой женщине, что всем моим пациентам как минимум за тридцать, – потребовала Илона, после того, как настойчивая мамаша трижды записывалась на приём под разными именами.
