bannerbannerbanner
Подлецы

Надежда Тэффи
Подлецы

Полная версия

Ах, многое могла бы я вам рассказать об этих «подлецах».

Вот, например, жил в нашем городе один помещик Колышев. Человек богатый, но рыло – прямо, что говорится, естественное. Пузатый, нос трубой, вечно рот разинут, и язык набекрень. И целые дни за дамами бегал. Пойдет в ресторан – там уже его четверо ждут. Пойдет в кафе – там пятеро в окошко высматривают, не идет ли.

– Позвольте, так ведь это выходит, что дамы за ним бегали, а не он за ними?

– Ну знаете, так все повернуть можно. Если этот негодяй просит, умоляет, заклинает прийти, так, конечно, не у всякой женщины хватит духу отказать.

Ну-с так вот, прицелился этот самый Квазиморда к одной нашей барыньке, к Поленьке Окурко. Поленька была так себе, легкомысленная дамочка. Ну да она этого и не скрывала. Она прямо говорила: «Э, что там!» Очень была искренняя, свежая душа.

И вот прилип к ней этот гад, чтобы поехала она с ним за границу, что он всяких подарков накупит, а если она ему будет верна три месяца, так он в ее пользу завещание сделает. И даже намекнул, что у него порок сердца, значит, в том смысле, что завещание не пустой райский звук.

Ну Поленька подумала, посоветовалась со своим парикмахером и решила ехать. Три месяца не такой долгий срок, вытерпеть еще можно, а там, бог даст, он от путешествия переутомится, и завещание вступит в законную силу.

Ну и поехала.

Поехала она, и как раз так вышло, что и я тоже отправилась за границу, в Венецию. Остановилась в отеле, смотрю на дощечке: «Синьор Колышев». Ага, думаю, вот они, наши, где. И комната оказалась на том же коридоре.

Ну, Поленька, как только узнала, что я здесь, сейчас же ко мне прибежала.

Она хотя и была легкомысленная, но я ей очень симпатизировала. Что ж, думаю, одинокая женщина перебивается как может. Человек она искренний, простой.

Расспросила ее, как она себя чувствует.

– Заграница очень мне, – говорит, – понравилась. Такие здесь все душки, ходят чистенькие, глазками помаргивают совсем на особый манер, не как у нас. А тут, – говорит, – вчера какой-то совсем бурый человек приехал, вроде арапа. Ну, такой интересный, что прямо смотрю на него разиня рот, а что делать – не знаю. Не знаю, как арапу полагается улыбнуться, чтобы он русскую душу понял.

– Ну а как же, – спрашиваю, – ваш урод, прилично себя ведет?

– Нет, – говорит, – урод мой форменный негодяй. Клялся, божился, сулил золотые горы, а всего-то гор, что купил в Вене три пары чулок, а в Триесте платяную щетку да зубную щетку. Чего-то его в Триесте на щетки расщедрило, от жары, что ли. Только и всего. Да и то платяной щеткой сам пользуется, еще, пожалуй, отберет.

– Вот, – говорю, – негодяй! Ну а насчет завещания что слышно?

– Все повторяет, будто если три месяца выдержу, так все мое. Только ревнует, шпионит, дыхнуть не дает. Прямо беда!

Ну я ее как могла успокоила – три месяца, конечно, срок большой, но четыре недели уже пронесло благополучно.

– Хоть и шпионил как черт, да не поймал.

– А разве, – спрашиваю, – было на чем ловить?

– Ну знаете, – говорит, – такой негодяй все может в дурную сторону повернуть.

Ну вот, живем мы в этом самом отеле, но встречаемся нечасто. У меня свои знакомые, а с этим уродом, признаюсь, не очень и стремилась видеться.

И вот как-то ночью, только что собралась я свечку погасить, вдруг дверь распахивается и влетает эта самая Поленька и – можете себе представить – в одной рубашке.

Рейтинг@Mail.ru