Надежда Волгина
Любовь на осколках измены
Глава 9
А чего ты от меня хочешь? – чуть не крикнула я вслед Стасу, благо, он раньше успел выскочить из кухни, хлопнув дверью.
Что же мне делать? – это вопрос зародился следом. Наверное, уже в сотый раз за сегодняшний день. И сколько бы я ни задавала его себе, ответа не находила.
Я не могу уйти из дома, потому что в таком случае потеряю не только мужа, но и сына. Теперь я понимала отчетливо, что Глеб останется с отцом, хоть и не встает на его сторону открыто.
И я не могу остаться, иначе рискую потерять себя. Не достаточно меня еще унизили? И сколько я еще смогу вытерпеть подобного к себе отношения?
Не дождется Стас, чтобы я вела себя как раньше! Никаких ужинов я ЕМУ больше готовить не собираюсь. Никаких глаженных рубашек, брюк… Больше ничего, что можно хоть с натяжной отнести к заботе о муже. Формально я перестала считать себя его женой, как только застукала с секретаршей. Но! Какое-то время точно я вынуждена существовать под одной с ним крышей. Ради Глеба.
И в чем я теперь не сомневалась, так это в том, то начать нужно с себя. Я обязана устроиться на работу как можно скорее. Ну а остальные проблемы буду решать поступательно.
На этой почти оптимистичной ноте я и отправилась в ванную. Мне необходимо было смыть с себя весь негатив, а накопилось его немало.
Горячая вода помогла, как это случалось всегда. Стоя под упругими струями, я мысленно приговаривала, что вместе с водой с меня стекает и всё остальное. Грубость и пренебрежение Стаса. Нежелание сына понять меня. Униженность, которую испытывала… Отныне я не должна подпускать к себе все эти эмоции, иначе они меня сломят.
– Опа! – раздался совсем рядом мужской голос, и я распахнула глаза, смахивая с лица воду. – Да ты… красотка!..
На меня совершенно голую бесстыже глазел Лёлик – сожитель матери Стаса. Он стоял в дверях ванной и пялился, пока я не сообразила схватить со змеевика полотенце и прикрыться.
– Совсем обалдел?! Пошел вон! – заорала я на этого взрослого дебила.
Накаченный, с лица красавец, а в голове пустота. Альфонс, одним словом, хоть ему уже и лет, кажется, сорок три. Но матери-то Стаса без малого шестьдесят уже. Что может прельщать зрелую женщину в таком мужчине?
– А ты разве не специально оставила дверь открытой?
– Ты тупой? Я сказала, закрой дверь с той стороны!
– Лёлик, ты где?..
Её только не хватало. Рядом с этим глазеющим появилась свекровь. Как только она увидела меня, так сразу же ее лицо вытянулось и побледнело. Я даже испугалась, что она сейчас грохнется в обморок.
– А… что тут происходит? – лепетала она, глядя то на меня, то на Лёлика.
Мое терпение лопнуло. Я вылезла из ванной, грубо втолкнула Лёлика в коридор, что тот аж чуть не упал, и захлопнула перед их носами дверь, не забыв на этот раз про щеколду. Ну не было у меня привычки запираться в ванной. Шло это из прошлой, счастливой жизни. И ни разу, ни у кого даже мысли не возникло войти ко мне без стука.
Омовение я закончила очень быстро, а вот покидать относительно спокойное убежище долго не решалась. Но сделать это пришлось. И естественно, меня ждали разборки.
– Твоя жена еще и шлюха! – такими словами встретила меня свекровь в гостиной.
Обращалась она к Стасу, который смотрел телевизор. Лёлик же с невозмутимым видом листал какой-то журнал, сидя в кресле.
– Мама, не передергивай, – раздраженно бросил Стас, ни на кого не глядя.
– Нет ты послушай, сын, – заговорила свекровь громче. – Она же специально не заперла дверь ванной…
– А вы? – перебила ее я. – Что вы с этим… – мазнула я взглядом по Лёлику, – делаете тут?
– А мы, милочка, пришли к вам искупаться, – надменно вздернула Лариса Денисовна подбородок. – У нас отключили горячую воду. Не в тазах же нам мыться. Но если бы я знала, что тут такое творится…
– Тут ничего не творится, – и во второй раз я не дала ей договорить. Не только слушать, но и смотреть на нее сейчас было неприятно. Только такая женщина могла вырастить такого сына. – И в следующий раз я настоятельно вам советую дожидаться горячей воды у себя дома.
– Стас! Ты это слышал?! – взвизгнула свекровь. – И ты ей позволяешь хамить мне?
– Мам, ты бы лучше со своим Лёликом разобралась, – усмехнулся муж. Похоже, его ситуация забавляла. – Кажется, твои прелести его уже не прельщают.
Боже! Прозвучало это так гнусно, что я не смогла и дальше находиться с ними в одной комнате. Слава богу, ничего из этого не слышал Глеб. Догадывалась, что сын опять сидит в своей комнате в наушниках. Но на этот раз я даже радовалась этому.
Не говоря больше ни слова, я удалилась в спальню. Я и раньше не считала свою свекровь ангелом, но сейчас окончательно поняла, что поведение ее не поддается никакой логике, что всё и всегда она делает вопреки чему-то или кому-то. А ее сын… да он ни капельки не уважает свою мать. Чего же мне ждать от него?
Я слышала, как еще какое-то время возмущалась Лариса Денисовна. Голоса Стаса почти не слышала. Лёлик, по всей видимости, тоже молчал в тряпочку. Но к словам свекрови я не прислушивалась – мне было совершенно все равно, что она там говорит. Понятно, что ничего хорошего, если речь идет обо мне. Но она и раньше так себя вела, только я старательно закрывала на это глаза. Больше я так поступать не буду.
Как же меня измучили все эти мысли, что целый день ходили в голове по кругу. Одни и те же вопросы, самокопание, попытки постигнуть истину. Надоело! До самого утра я больше решила ни о чем не думать. Завтра в девять я должна быть у Дины в офисе. Возможно, уже завтра моя жизнь изменится. Только вот беда, в перемены к лучшему я не верила. Ну не верила и всё тут.
Глава 10
– Мама, это правда? – влетел в спальню сын и замер передо мной.
– Что? – не поняла я.
– Что ты на Лёлика запала? – его глаза смотрели пытливо и с испугом.
– Нет, конечно, – невольно рассмеялась я. – Что за глупости? Ты услышал, что говорит твоя бабушка?
– Она на тебя сильно ругается.
– Знаю, – отмахнулась я. Что взять с влюбленной женщины в возрасте? – Это ерунда.
Глупости.
Мне хотелось рассказать Глебу все, что я думаю о его бабушке и о его отце. Но не могла.
Это только испортит и без того наши натянутые отношения. Он не поймет и не поверит.
Подростки недоверчивы…
– Вы разводитесь? – в который раз спросил Глеб.
– Не знаю, – в который раз ответила ему. – Правда, не знаю. Все сложно. Но мы с твоим папой постараемся найти правильное решение, – говорят, ложь бывает во благо. Вот и я зачем-то продолжала выгораживать мужа в глазах Глеба. Впрочем, если бы я попыталась рассказать сыну все, как есть, стало бы только хуже.
– Почему бабушка такая? – Глеб сел на край кровати.
– Какая такая? Почему у нее молодой друг? Ты об этом?
– Не друг, а любовник. Ты никогда не говоришь, как есть на самом деле, – насупился Глеб.
– Я не знаю об их отношениях, – снова соврала я. – Не хочу обижать твою бабушку грубыми словами.
– Любовник – нормальное слово. Так зачем ей Лёлик?
– Глеб, честно, не знаю, – прижала я руку к груди. – Наверное, у них общие интересы…
Ага, много у них общего!
– Да ладно! – усмехнулся сын. – Сказал бы я какой у нее интерес, но ты ругаться будешь.
Это что, маразм у нее начался?
– Я не психиатр, – вдруг улыбнулась в ответ. – Глеб, пожалуйста, не говори таких вещей. И так все в семье сложно…
– Значит, маразм, – понимающе кивнул Глеб. – Я так и понял. Ну ладно, когда она платья обтягивающие надевала и короткие, как девчонка. И красилась сильно. Хотела помоложе казаться. Смешно, конечно, но не страшно. А Лёлик это ненормально. Я у нее когда был, она его обнимает, даже целует. Противно… И мне велела называть ее не бабушка, а Лора.
Так ее этот придурок зовет.
– Глеб, я тебя очень прошу, не обсуждай это не с бабушкой, не с отцом. Пожалуйста.
– Да понял я. Поэтому и пришел к тебе. А если вы разведетесь… – Глеб замялся, – у отца что за женщина?
Вопрос больно резанул по сердцу. Подростки такие жестокие. Глеб даже не понял, как ранил меня этими словами.
– Это у него спрашивай, – в горле встал ком.
– Я просто не знаю, как мне быть. С тобой остаться или с ним? – вдруг выдал Глеб. – Ты все время недовольная. А отец… Ему вроде как все равно, что происходит. Хорошо вроде как, не достает меня. А если у них ребенок родиться? Я ему не нужен буду? И отдаст он меня бабушке. А ей я буду мешать. У нее Лёлик. И где мне жить?
Про ребенка я вообще не думала. А ведь такое может случиться. Но и Глеб навертел страстей. Хотя в чем-то он прав. Отцу уже не до него. Бабушке тем более. А я с сыном не могу найти общий язык. Не получается, как ни стараюсь.
– Что бы я ни сказала, ты меня слушать не станешь, – посмотрела я в глаза Глеба. – Ты мне не веришь. Не знаю, почему, но не веришь.
– Просто ты всегда говоришь… занудно. Я и без тебя это знаю. А ты повторяешь снова и снова.
Может, так оно и есть. Со стороны виднее. Сложно достучаться до подростка.
– У вас в гимназии есть хороший психолог. Поговори с ним, – посоветовала я.
– Это бабушке надо к нему, – презрительно хмыкнул Глеб. – Я – нормальный.
– Психолог – не психиатр. Психолог помогает разобраться в ситуации, понять, что делать, как поступить правильно.
– Ты хочешь, чтобы я с тобой остался? – в лоб спросил Глеб.
– Конечно. Я же люблю тебя больше всех на свете, – едва сдержала слезы, навернувшиеся на глаза. – Но решать тебе.
– Я тебя тоже люблю. Только все так запутанно. Почему все не может быть, как раньше?
Когда я маленький был, мы все вместе в лес ездили. И на рыбалку. Помнишь?
– Конечно, помню, – вымученно улыбнулась в ответ. – Это было здорово.
– Так почему вы разводитесь? Почему у папы любовница? Из-за тебя?
– Может, я что-то не так делала, – призналась я. Может, и правда, дело во мне. – Но я всегда очень старалась, чтобы у нас все было хорошо. Не сумела… – снова чувство вины захлестнуло меня.
В развале семьи прежде всего виновата женщина. Не смогла удержать любовь, не смогла сохранить огонь страсти, стала скучной в постели… Так говорят… Но правда ли это?
– Вот видишь! – Глеб поднялся на ноги. – Ты всегда себя винишь. Я виновата, я не смогла…
А отец никогда так не скажет. Он все делает правильно. А ты – мямля! Поэтому все и развалилось. Не можешь ему сказать, что думаешь. Делаешь вид, что все хорошо. А все плохо!
– Глеб, если я буду ругаться, ничего не изменится, – попыталась возразить я сыну.
– Раньше надо было ругаться. А не улыбаться вроде как все хорошо, когда бабушка тебе гадости говорила. Я же это видел. Всегда видел. А ты гордишься тем, что никогда не огрызаешься. И что в этом хорошего? Это и правда из-за тебя все.
– Я не толкала твоего отца на измену! – не выдержала я.
– Да он просто сбежал от тебя! Потому что ты изображаешь то, чего нет. Тебе плохо – ты улыбаешься. Надо ругаться – ты молчишь. И всем вокруг говоришь, что у нас отличная семья. Зачем ты это делаешь?
Хороший вопрос, на который я не знаю ответа.
– Глеб, ты прав. Но я не умею по-другому. Не умела. Я изменюсь.
– Да поздно уже, – махнул рукой сын. – Раньше надо было меняться. Поэтому я не хочу с тобой оставаться. Опять будешь всем врать, что все хорошо. А все плохо! Очень плохо.
Глеб не выбежал из комнаты, не хлопнул дверью. Он вышел, тихо закрыв за собой дверь.
Сын взрослел на глазах. А я понятия не имела, как мне вести себя с ним. И как жить дальше.
Глава 11
Последние события настолько меня вымотали, что уснула я, как только коснулась головой подушки. Постелила себе на диване в гостиной – делить супружеское ложе со Стасом не планировала больше никогда.
Будильник завела на половину седьмого. Хотелось как следует привести себя в порядок, ведь предстояло мне первое в жизни собеседование с потенциальным работодателем. Ну, я очень надеялась получить сегодня работу. Даже мысли, что может не выгореть, не допускала. Ведь не зря же говорят, что наши мысли материальны.
Дина работала в центре города, и на дорогу, как я прикинула, уйдет не меньше получаса. Пятница, пробки, час пик… Но завтрак я приготовить успела, как и разбудить Глеба. А вот в гимназию сына пускай отвозит Стас. С ним я с утра даже не пересеклась, к моей вящей радости. Когда выходила из дома, муж только пробудился. А выйти я решила заранее, как и прибыть в офис. Очень не любила опаздывать, да и помнила слова Дины о пунктуальности ее начальника.
На дорогу потратила больше запланированного времени. Как назло, пробки были повсеместно, словно в эту пятницу на работу решили выехать все! Но я не опоздала и к месту прибыла на пятнадцать минут раньше назначенного времени.
Офисная высотка меня впечатлила. Нет, я, конечно, не впервые находилась в деловой части города, но так близко еще не была. И меня брала оторопь, когда входила в просторный холл первого этажа и называла охраннику свою фамилию и юридическую компанию, в которую и пришла устраиваться на работу.
Компания «Фемида» занимала весь десятый этаж. Поднявшись туда на лифте, я вызвонила Дину.
– Директора еще нет. Молодец, что пришла пораньше. Посидишь в приемной, соберешься с мыслями, – подбодрила меня Дина и сама лично проводила в приемную.
К тому моменту я уже была ни жива ни мертва от волнения. А затея с трудоустройством казалась мне все более дикой. Ну кто меня возьмет без опыта?
– Всё! Не дрефь и веди себя уверенно, – шепнула мне Дина, прежде чем убежать к себе.
– Кофе хотите? – предложила мне секретарь – девушка, которая и поведением, и внешностью сразу же расположила к себе. Было в ней что-то простое и приятное глазу. И она не вписывалась в тот образ секретарши, который сформировался в моей голове. С модельной Викторией ее точно не сравнишь, хоть девушка и была очень симпатичной.
– Нет, спасибо! – улыбнулась я ей, понимая, что от кофе меня может и стошнить, до такой степени волновалась.
– Да вы не волнуйтесь так, – правильно поняла меня девушка. – Директор у нас хоть и строгий, но справедливый.
– Спасибо! – подарила я ей еще одну хоть и вымученную, но благодарную улыбку.
Что такое пунктуальность в наивысшем проявлении я поняла, когда без двух минут девять дверь в приемную широко распахнулась, и на пороге появился мужчина в строгом сером костюме. Ну а следом у меня земля ушла из-под ног, в буквальном почти смысле. В мужчине я узнала отца Филиппова – Максима Геннадьевича собственной персоной. Он меня пока еще не заметил.
– Алина, доброе утро! – бодро поприветствовал он секретаря. – Что у меня из срочного на сегодня?
– На девять у вас назначено собеседование по вопросу трудоустройства, – отрапортовала Алина. – И соискательница вас уже дожидается, – с улыбкой посмотрела она на меня.
И тут вот уже меня заметили, сбежать, что и зародилось во мне самым первым, не получилось.
– Вы? – неподдельно удивился Максим Геннадьевич. Но больше ничего не добавил. – Через минуту можете зайти, – кивнул на дверь своего кабинета. – Алин, сделай мне кофейку, пожалуйста.
Все произошло так быстро, что ничего странного в коротком обращении ко мне начальника Алина не заметила. Она проворно налила из кофемашины в маленькую чашечку ароматный напиток, поставила ее на блюдце и на поднос и кивнула мне:
– Пойдемте?..
У меня даже остались силы открыть ей дверь в кабинет директора. Еще бы ноги так не дрожали, и по телу не разливалась противная слабость.
Алина поставила чашку на журнальный столик, возле которого в кресле и сидел Филиппов, и удалилась. Я же не знала куда деть себя в этом просторном и модно обставленном кабинете, пока Максим Геннадьевич не кивнул мне на соседнее кресло.
– Присаживайтесь…
Я послушалась, да и топтаться под его пристальным взглядом не осталось сил.
– Слушаю вас, – посмотрел он на меня своими непроницаемыми темно-карими глазами.
– Я… Дина должна была сказать вам…
– Она и сказала, – перебил меня Филиппов, – но сейчас я хочу услышать вас.
Мне стало совсем дурно. А что я-то могу ему сказать? И все же, я откашлялась и довольно смело проговорила.
– От подруги я узнала, что у вас вакантна должность младшего юриста. А у меня… юридическое образование…
Вышла небольшая заминка, и моя уверенность сразу же улетучилась. Снова стало тошно от самой себя. Сижу тут, мямлю…
– Можно взглянуть на ваши документы, рекомендации? – откинулся Максим Геннадьевич на спинку кресла и отхлебнул из чашечки.
Я достала из сумки тощую папку с паспортом и дипломом.
Сначала Филиппов полистал мой паспорт, а потом повертел в руках диплом, как и заглянул в него.
– Это всё, Алёна Игоревна? – посмотрел на меня.
– Да, Максим Геннадьевич, это все мои документы.
Ну где твое достоинство, Алёна?! Которое ты пообещала самой себе вернуть. Вчера же только решила больше не быть рохлей и сдулась буквально при первом же испытании.
– Вы закончили институт… четырнадцать лет назад, – снова заглянул мне в диплом. – А где работали после этого?
– Нигде. На пятом курсе я вышла замуж, а потом у меня родился сын… Глеб, – зачем-то добавила я, снова чувствуя себя жалкой и уговаривая хотя бы внешне стараться казаться самодостаточной и гордой.
– И вы думаете, что ваш красный диплом послужит достаточным основанием взять вас на работу в нашу компанию? – взлетели брови Филиппова.
– Я думала…
– Не послужит, – перебил он меня, сделав это довольно грубо. Мужлан какой-то. – Мне нужны опытные сотрудники, способные выигрывать судебные процессы. Вы же даже в теории юриспруденции уже не сведущи, я уж молчу о новых веяниях.
– Не вам об этом судить, – сердито поджала я губы.
– Мне, потому что устраиваться на работу вы заявились именно ко мне, – усмехнулся Филиппов.
Он говорил так уверенно, понятия не имея, как обстоит дело. А я ведь все эти годы следила за самыми шумными процессами, изучала их в деталях по мере возможности. И специальной литературы в моем доме было много, которую я всю и не раз прочитала от корки до корки. Он же меня с такой легкостью заклеймил дилетантством. Но в одном он был прав – в роли просительницы тут была я. А еще мне просто необходима была работа.
– Возможно… у вас есть какая-то другая работа для меня, не по специальности? – выдавила я из себя.
Максим Геннадьевич окинул меня долгим и внимательным взглядом, а потом встал и приблизился к своему столу. Набрав короткий номер, он бросил в трубку:
– Клара Мансуровна, есть ли у нас какие-то вакансии, помимо младшего юриста?
Выслушав ответ, произнес:
– К вам сейчас подойдет… женщина, которой очень нужна работа, – бросил он на меня быстрый взгляд. – Обрисуйте ей ситуацию.
На этом он меня отправил в отдел кадров. Мне же почему-то казалось, что послал он меня куда подальше из своего кабинета.
Глава 12
Клара Мансуровна оказалась довольно крупной дамой лет пятидесяти. С короткими волосами цвета вороньего крыла, с пронзительными черными глазами и яркими губами.
Типичная восточная женщина. Серьги-пусеты с крупными бриллиантами. На руке широкое обручальное кольцо и рядом еще одно тоже с бриллиантами. Похоже, она принципиально не придерживается дресс-кода и одевается по принципу «дорого-богато». Значит, ей это позволено.
Кадровичка окинула меня проницательным взглядом.
– Позвольте ваши документы, – протянула она руку с длинными алыми нарощенными ногтями. Странно, но это не портило ее внешность. Она смотрелась вызывающе ярко, но не вульгарно.
Я протянула ей бумаги. Она пробежалась по ним профессиональным взглядом.
– Понятно, – кивнула Клара Мансуровна. – У вас хорошее образование. Но это, увы, не повод предложить вам должность младшего юриста. Максим Геннадьевич сказал, что вам очень нужна работа. У нас есть только вакансия уборщицы.
– Уборщицы? – я не поверила своим ушам.
– Да, уборщицы, – равнодушно подтвердила кадровичка. – Ничего другого предложить не могу. Оклад достойный. Если вам действительно нужна работа, можем оформить прямо сейчас. Мы планировали дать объявление о вакансии. Собеседование пока не проводили.
– На эту должность может быть собеседование? – искренне удивилась я.
– Разумеется. Как и на любую другую.
У меня же красный диплом! Как вообще такое можно мне предлагать? Это просто наглость в высшей степени. Филиппов хочет унизить меня. В отместку за драку наших сыновей. Так мелочно и низко! Какой же он мерзавец! Все мужики одинаковые. Кобели и самовлюбленные ослы!
Я гордо вскинула голову, и уже собиралась распрощаться с Кларой Мансуровной. Но в голове вспыхнула здравая мысль. Меня ни в одной фирме не примут на приличную должность.
А чего я хотела? Опыта у меня реально нет. Я же все годы после института сидела дома как клуша. Так чего теперь возмущаться, что мне не предлагают ничего достойного?
Но в фирме работает Дина. Поддержка подруги будет не лишней. Возможно, со временем она замолвит за меня словечко. Все равно с чего-то надо начинать.
– Можно мне подумать пару дней? – с надеждой посмотрела я на Клару Мансуровну.
– Нет, – отрицательно качнула она головой. – Нам в фирму требуется еще одна уборщица и ждать мы не можем. И сегодня пятница… Разумеется, вы можете снова обратиться к нам после выходных, но гарантировать, что эта должность будет свободна, я не могу. Думайте, – вернула она мне документы.
– А какая зарплата? – тоска сжала сердце и на душе было муторно.
Клара Мансуровна посмотрела в компьютере и назвала цифру.
– Бывают премии за переработку, – сообщила она. – Но это нечасто.
Мне стало совсем плохо. Если придется снимать квартиру оставшихся денег едва-едва хватит на еду. За гимназию Глеба я и раньше не платила, а с такой зарплаты точно не смогу.
– Работа каждый день? – задала я идиотский вопрос.
– Разумеется, – удивленно посмотрела на меня кадровичка. – Но не полный день. Утром до начала рабочего дня в офисе и вечером, после того как уйдут все сотрудники. Днем свободны.
– Я все буду убирать одна? – перед глазами встал весь десятый этаж офисного здания. Довольно длинный этаж, должна сказать. С кучей кабинетов.
– У нас еще две уборщицы. Работы много, за это и платим достойно.
И это называется достойной оплатой? Впрочем, я понятия не имею, кто и сколько получает. Возможно, в другой фирме столько платят какому-нибудь начальнику отдела.
– Оформляйте, – вернула я документы кадровичке. – Раз ничего другого нет.
Она положила их на край стола:
– В понедельник можете приступать к работе. Вы должны быть на месте в половине восьмого утра. Обязанности вам объяснит начальник административно-хозяйственного отдела. Катя, – повернулась Клара Мансуровна к девушке, сидящей за столом в углу, – проводи пожалуйста… – она заглянула в мои документы, – Алену Игоревну к Андрею Васильевичу. Пусть он объяснит ей обязанности и выдаст уборочный инвентарь. Инструктаж по технике безопасности вам проведут в понедельник.
Я молча покинула кабинет и поплелась за Катей, даже не попрощавшись с Кларой Мансуровной.
Наверное, надо было поблагодарить ее, но у меня настолько упала самооценка, что я просто забыла об этом. Да и за что благодарить? За то, что мне позволят мыть полы в шикарном офисе Филиппова?
Мы дошли до конца коридора. Катя толкнула глухую дверь, и мы вошли в просторное помещение, заставленное стеллажами и шкафами. Помещение походило на склад. Пахло какой-то бытовой химией и чем-то резким, возможно, клеем. Под потолком размещалось узкое окно, за которым просматривалось, разве что, небо. Под окном за старомодным крепким столом сидел мужчина лет сорока пяти с залысинами и в очках.
– Катенька! – радостно посмотрел он поверх очков. – Что, уже новую уборщицу нашли?
Отлично! Просто отлично! – потер он руки. – Как оперативно!
Неужели я настолько похожа на уборщицу? Даже сомнений в голосе завхоза я не услышала.
– Да, это наша новая сотрудница. Клара Мансуровна просила разъяснить ей обязанности и в понедельник провести инструктаж по технике безопасности, – Катя улыбнулась мне на прощание и выпорхнула из мрачного помещения.
– Ну что, все просто, – поднялся из-за стола Андрей Васильевич. – Тут ведра, – кивнул он на нижнюю полку открытого стеллажа, тут тряпки, – коснулся полки выше. – Здесь швабры.
Это бытовая химия. Ты раньше где работала?
– А можно на «вы»? – попросила я, пытаясь придать голосу значимости.
– Можно, – согласился завхоз. – Так где ты работала?..
