Надежда Волгина
В ад с чистой совестью
От запаха рыночных беляшей и чебуреков я сильно проголодалась. Время близилось к обеду, и я решила посетить один из местных баров, расположенный на окраине поселка, как раз на пути к моему дому.
В небольшом баре почти все, кроме двух в небольших нишах, столики пустовали. Тихо звучала музыка, и пахло жареным мясом. Запах щекотал нос, подогревая и без того разыгравшийся аппетит.
Я выбрала столик у окна с видом на уютный дворик с альпинарием посередине и небольшой деревянной сценой. Там тоже стояли столики, но нестерпимая жара и преимущества тихо жужжащего кондиционера внутри кафе, делали выбор очевидным.
Официантка, больше похожая на профессоршу со строгой прической в виде пучка и очками в темной оправе, принесла меню и молча положила его передо мной. Почему-то глядя на суровое выражение ее не очень молодого лица, я подумала, что у меня есть не больше пяти минут, чтобы выбрать понравившееся блюдо. Я выбрала суп-лапшу по-домашнему, свиной стейк и жареную картошку.
Ну, и скорость у них тут! С момента заказа не прошло и десяти минут, как «профессорша» принесла дымящийся суп, хлеб в плетеной корзиночке и сок в запотевшем бокале. А я-то настроилась на длительное ожидание, не меньше сорока минут, как это принято в уважающих себя заведениях. Только принялась рассматривать бармена, лениво листающего газету за стойкой, как вынуждена была переключиться на суп.
Проглотив несколько ложек обжигающего бульона, я снова переключилась на разглядывание бармена. Вроде ничего особенного, обыкновенный с виду парень. Патлатый к тому же. Когда он стригся-то последний раз? Я, конечно, не спец в парикмахерском деле и сама далеко не идеал со своим-то хвостиком вместо прически, но и то понимаю, что так запускать волосы не есть хорошо. Ну, что это за светло-русые патлы, спадающие на лицо и плечи? Я даже не могу разглядеть его как следует.
Словно прочитав мои мысли, парень откинул волосы назад и посмотрел на меня. Ух, ты! Какие светлые у него глаза! Даже с такого расстояния заметно, что они почти прозрачные. Только очень грустные почему-то. О том, что глаза прозрачные я думала, уткнувшись в тарелку с супом, резко устыдившись собственного любопытства. Вот вечно так, не могу избавиться от привычки разглядывать кого-нибудь. В детстве отец ругал меня, объяснял, как это неприлично, пялиться на людей. А я до сих пор не могу от этого отучиться. Нравится мне разглядывать человеческие лица. Не все, конечно, но вот такие, как у парня, нравится. Какой-то он необычный… Слишком грустный или уставший? А еще нежный. Вот есть такие мужские лица, в которых мягкие черты сочетаются с мужественностью. Как у этого… Его нежность не признак женственности, а что-то другое… возможно, признак особой мужественности.
Захотелось опять посмотреть на симпатичного бармена. Я украдкой взглянула в сторону бара. Зря надеялась, что парень читает газету. В то время как я усиленно ела суп, он, оказывается, рассматривал меня. Представляю, что он думает! Очкастая клуша, серая, как огромная семидесятикилограммовая мышь. Даже глаза и те серые!
Вот всегда так, стоит задуматься о своей внешности, как аппетит напрочь пропадает. Пора бы уже привыкнуть, что некрасивая, а я все комплексую, как школьница, которую дразнят мальчишки на перемене. Ну, если бы все рождались красавицами, что бы тогда было? Глаза бы устали от красоты и не считали бы уже таковой. А так есть на чем отдохнуть. Сплошная польза для общества, как не крути.
Официантка принесла стейк с картошкой, щедро украшенные свежими овощами, и я отвлеклась от грустных мыслей, почувствовав новый прилив аппетита. Ммм, как вкусно тут готовят. Стейк, как дома, прожаренный с хрустящей корочкой, и картошка порезана пальчиками, как я люблю. Нужно взять кафе на вооружение, и почаще заходить сюда обедать, тем более что готовить я не люблю.
За все время, что я там находилась, посетителей в кафе не прибавилось, а даже стало меньше. Одна из кабинок опустела, и кроме меня и парня с девушкой во второй кабинке никого не осталось. Бармен тоже куда-то исчез, лишив меня возможности поразглядывать себя еще какое-то время. Пора завязывать с обедом и отправляться домой, если не хочу нарушать распорядок дня. Впереди еще три часа работы и уютный вечер возле камина.
***
Откуда странное предчувствие, будто что-то не в порядке? Дом выглядит как обычно, только мне, почему-то, становится все страшнее по мере приближения. Несмотря на жару, внутри появился холодок и зазнобило, как при высокой температуре.
Я в нерешительности остановилась у входа, догадываясь о причине внезапного страха. Дверь приоткрыта, хоть я отчетливо помню, как закрывала ее на ключ, долго сражаясь с незнакомым замком.
Господи, как же страшно! Я боялась протянуть руку и дотронуться до двери. Что же делать? От панического страха я не могла даже заплакать, убежать или закричать.
Меня что, обворовали? А если воры еще внутри? Вдруг они там, а я зайду в дом? Они же могут убить меня! Что-то с грохотом упало в доме, и я рванула к калитке, словно только и ждала сигнала.
– Куда?!
Я резко остановилась в нескольких метрах от калитки. Окрик явно предназначался мне, и раздался за моей спиной.
– Куда собралась?
Я медленно повернулась на негнущихся ногах.
– Вы?
На крылечке стоял тот самый мужчина, что навещал меня вчера. Все в том же плаще и заляпанных грязью сапогах. Только презрения на лице я разглядела больше, чем в прошлый раз.
– Вы взломали замок?! – Я в ужасе смотрела, как он медленно идет навстречу. – Не подходите! – Замахнулась пакетом, с опозданием сообразив, что убить его мохеровыми изделиями вряд ли смогу.
– Чего разошлась, ненормальная? Дверь надо закрывать, когда уходишь.
Он остановился в паре метров от меня. Видно, подействовала угроза.
– Я закрывала! – неожиданно для себя заорала я. – Точно помню, как закрывала дверь. А вы взломали ее! Вор, проклятый! – продолжала я орать.
– Угадала. – Мужчина неожиданно улыбнулся. А я опешила, насколько улыбка способна преобразить лицо, даже такое противное. – Проклятый, но не вор.
Он сделал попытку подойти ближе, я же попятилась к калитке. Мужчина снова остановился, не переставая улыбаться.
– Я не собирался обворовывать тебя.
– Тогда какого… вам тут нужно?! Чего вы ходите сюда? А? И никакой вы не хозяин дома! – резко закончила я, поздно сообразив, что ору, как ненормальная. – Мне сказали, что у дома уже больше ста лет нет хозяев, – уже спокойнее продолжила. – К чему, вообще, этот цирк?!
Он как-то странно смотрел на меня и не торопился с ответом, словно решая, что можно говорить, а что нет. Я же была рада уже тому, что он не делает попыток приблизиться.
– А знаешь, неплохо ты смастерила образ злодея. Кого-то он мне напоминает…
В первый момент я не сообразила, о чем это он. Когда смысл сказанного дошел до меня, опять заорала:
– Ты что себе позволяешь?! Ты что?.. Ты читал мои записи?!
– Сама виновата. В следующий раз выключай свою штуковину. Нечем было заняться, пока ждал тебя, вот и прочитал.
Меня возмутил даже не сам факт, что он посягнул на мою собственность, а то, что он прочитал сырые наброски, которые я никому не собиралась показывать. Я и писала-то их просто так, без какой-то определенной мысли. Наверняка в злодее он узнал себя, да и ситуация была списана с его первого визита. А уж как разыгралась моя фантазия, награждая его по максимуму злодейскими признаками.
– Тебя не учили не брать чужого? – с вызовом спросила я, пытаясь замаскировать смущение.
– А что я взял-то?
На его лице проступило недоумение.
– Ты посягнул на интеллектуальную собственность. Не слышал о таком?
– Короче, мартышка! Не нужна мне твоя собственность. Поняла? И ты мне не нужна. – Голос звучал нарочито грубо. – А вот услуга нужна. И ты сделаешь это для меня.
– С какой стати? – Меня так оскорбило его «мартышка», что я чуть не расплакалась. – Ничего делать не собираюсь.
– Не сделаешь, хуже будет. Покоя не дам. Буду надоедать, пока не свалишь отсюда.
– Тогда я прямо сейчас вызову милицию. – Я полезла в сумочку за сотовым телефоном.
– И тебя через какое-то время закроют в дурдоме…
Я перестала набирать номер милиции и уставилась на него.
– А может это тебя нужно изолировать от общества?
В тюрьме ему самое место!
– Слушай, мне надоело торчать на солнце. Пойдем в дом и поговорим спокойно.
Не могла не согласиться, чувствуя, как начинаю плавиться на полуденной жаре.
– Только держись от меня подальше, – предупредила я, следуя за ним на приличной дистанции.
***
В доме я продолжала держаться на расстоянии от опасного гостя, пока он бесцельно слонялся по кухне, а потом по гостиной. Интересно, что он ищет? Ходит тут, заглядывая во все углы.
– Иди, присядь. Не таскайся за мной.
Несмотря на то, что прозвучало это довольно грубо, в глубине души я обрадовалась, словно только и ждала его разрешения. После плотного обеда и длительной прогулки ноги гудели. Хотелось посидеть, расслабившись, и ни о чем не думать какое-то время. Наверное, сказывалось еще и нервное перенапряжение. Я тут второй день, а адреналину успела хапнуть на неделю вперед. Интересно, чем я провинилась перед судьбой, что она мне устраивает встряски?
Решив не раздражаться по пустякам, и трезво рассудив, что злость только усугубляет положение, я опустилась в кресло и вытянула ноги, чувствуя, как по ним заструилось блаженное тепло. Как же хорошо! Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Сейчас бы уснуть ненадолго, на полчаса, не больше. Видно, я задремала, потому что вздрогнула от неожиданности, когда услышала рядом:
– Я долго думал, с чего начать… И решил начать с самого главного…
Я открыла глаза, гость устроился в соседнем кресле и разглядывал меня со странным выражением на лице, словно прикидывая, как я отнесусь к тому, что он собирается рассказать. Слава Богу, презрение, к которому я уже успела привыкнуть, исчезло, уступив место сомнениям, что тоже настораживало. Что же такое он мне хочет сообщить и никак не решится, вот уже во второй раз заявляясь сюда без приглашения?
– Знаешь ли ты, что за более чем сто лет, ты первая, кто поселился в этом доме? – задал он неожиданный вопрос.
Конечно, не знала. Агент по аренде недвижимости не потрудился сообщить об этом. Кроме того, коттедж выглядел таким обжитым, что в первый момент я не поверила заявлению.
– Не веришь? – догадался он. – И зря. У дома плохая репутация. Местные жители об этом знают, только у них тут круговая порука.
– Это почему же?..
Запугать меня решил? Напрасно. Я сразу почувствовала атмосферу дома, как только впервые переступила порог. К таким вещам я относилась серьезно и верила в совместимость жилища и хозяина. А себя считала хозяйкой дома, хоть и временно. И дом встретил меня, как родную, я в этом уверена.
– Потому что последний хозяин свел счеты с жизнью.
– Самоубийца что ли?
Известие неприятно царапнуло душу. Не то чтобы я испугалась, просто, даже если это правда, предпочитала ее не знать.
– Он застрелился из собственного ружья.
Я поежилась и невольно посмотрела по сторонам, живо рисуя кровавую сцену.
– Не бойся. Сделал он это не в доме. Тогда во дворе стоял сарай, который снесли не так давно. Там это и произошло.
Я незаметно перевела дух. Главное, не в доме, иначе эта мысль преследовала бы меня все время, что я планировала тут пробыть.
– Зачем вы-то мне все это рассказываете? Почему не ведете себя, как все, раз утверждаете, что тут круговая порука?
– Я и есть тот самый хозяин.
В первый момент я вообще не поняла, о чем он. Потом, когда смысл сказанного достиг моего сознания, я вытаращила глаза. Это розыгрыш такой? Он шутит или пытается зачем-то меня напугать? Если так, то не вижу логики.
– Поняла, вам нужно, чтобы я съехала отсюда! – осенило меня.
– Ничего подобного.
Он улыбнулся, отчего лицо его опять преобразилось непостижимым образом. Я даже разглядела ямочки на щеках под слоем щетины.
– Тогда зачем вы врете? Просто скажите, что вам нужно?
– Я не вру. А нужна мне твоя помощь. Этой возможности я ждал больше ста лет.
Я смотрела на нормального с виду мужчину и не знала, что думать. Могут психи так выглядеть и рассуждать? Я и психов-то никогда не видела. Вернее, видела, конечно, но откровенно больных. Жила одна такая девушка у нас во дворе. Да и не псих она, а душевнобольная. Я часто видела ее гуляющую во дворе, смеющуюся и разговаривающую сама с собой. Еще я видела сына своей сотрудницы, но у него была болезнь Дауна. А Дауны, они безобидные и несчастные.
Даже в фильмах психи или маньяки, маскирующиеся под нормальных людей, несли отпечаток на своей внешности, намекающий на их ненормальность. Сидящий же передо мной мужчина выглядел абсолютно здоровым, без признаков психического расстройства. Может, грубоват и нагловат, но точно не псих.
– Скажи уже что-нибудь. Сколько можно пялиться? – не выдержал мужчина, и губы его привычно изогнулись в презрительной ухмылке.
– А что сказать? Разве, что я вам не верю…
– Могу доказать, если не испугаешься. Только… я сейчас…
Он встал и вышел в кухню. Я не могла пошевелиться во власти непонятной апатии. Разозлиться бы и вызвать милицию, а вместо этого слушаю всякую бредятину.
Через минуту он вернулся с бокалом в руке.
– Выпей, – протянул мне бокал. – Не помешает для храбрости. Не хочу, чтобы ты закатила истерику.
И опять я не стала спорить, тем более что жутко хотела пить, еще с тех пор, как вернулась с прогулки по жаре.
Я залпом осушила бокал и чуть не задохнулась.
– Ч-что это б-б-было? – пытаясь дышать нормально, спросила я.
– Твое вино, что же еще, – рассмеялся гость.
– Н-н-нет. – Я потрясла головой. – Это какая-то бормотуха.
Меня еще несколько раз передернуло, пока не схлынула волна отвращения к крепости напитка.
– Ну, потеплело внутри? Потекло тепло по жилам?
Я почувствовала слабое головокружение, хмель мгновенно ударил в голову. В теле появилась легкость, хоть пускайся в пляс. Не иначе, он опоил меня каким-то зельем.
– Не морочь голову, – произнесла я с глупой, как сама определила, улыбкой на губах. Опять незаметно перешла на «ты». Этот процесс носил самопроизвольный характер, когда хотела, говорила «вы», в другие моменты – «ты». – Чего примешал к вину, признавайся?
– Секрет, – улыбнулся он и, встав с кресла, поманил меня за собой.
Пришлось собрать всю силу воли в кулак и заставить себя встать. Ноги плохо слушались, когда я двигалась к трюмо, возле которого меня ожидал странный гость.
– Ну, и?..
Я не понимала, чего он от меня хочет, и какие доказательства я должна увидеть. Честно говоря, я вообще плохо соображала в данный момент.
– Ничего тебе не кажется странным?
Гость указал рукой в сторону зеркала.
– Ну, зеркало, как зеркало…
Я сняла очки и приблизила лицо к стеклянной поверхности, рассматривая натертую переносицу и покрасневшие глаза. Все лицо в веснушках! Как же они мне надоели!
– Посмотри внимательно!
Он приблизился ко мне почти вплотную. Откуда-то повеяло сыростью с примесью затхлости.
– Что ты видишь?
– Ну, что, что… Себя я вижу – страшную, как атомная война, – хохотнула я.
– А еще?
– Все. Больше ничего.
Я повернулась и посмотрела на него. Надо же, какой высокий, даже выше моих метра восьмидесяти!
– Господи! За что мне это?! – Он возвел глаза к потолку. – Дай ты ей немного ума! Посмотри в зеркало, ходячее недоразумение. – Это он уже сказал мне.
Я снова перевела взгляд на зеркало и увидела, как надулись мои губы от обиды. Сам такой! Кто из нас недоразумение, нужно еще разобраться!
– Что ты видишь? – снова спросил он.
Что, что?.. Я почувствовала, как начинаю замерзать изнутри. Вглядывалась в зеркало, не веря своим глазам. От непонимания появился панический страх, отчего на голове зашевелились волосы. Я прижала руку к губам, удерживая готовый сорваться крик.
– Мамочки… – сдавленно пискнула я.
***
– Кто вы?
Это первое, что смогла выдавить. Как добралась до кресла, не помню. Гость успел сходить за еще одним бокалом вина. И сейчас я сжимала тоненькую стеклянную ножку, рискуя пролить содержимое, так дрожала рука.
– Призрак этого дома.
Стало по-настоящему страшно, я боялась произнести хоть слово. Призрак?! Да возможно ли такое вообще? Даже получив неоспоримые доказательства, отсутствие его отражения в зеркале, я не могла поверить, что передо мной сидит призрак. Живой призрак! Бред на постном масле!
– Я и есть тот самый последний хозяин, который застрелился из ружья.
– А зачем?..
– Что, зачем? Зачем застрелился? – Глаза призрака расширились от удивления. – А это сейчас имеет значения? Для тебя только это важно, по какой причине я решил свести счеты с жизнью?
А для меня что-то важно? В голове не было ни одной путной мысли, как будто ее как следует потрясли, пока не опустошили полностью. Этот вопрос возник первым, вот и спросила, чтобы не молчать.
– Причина, по которой я покончил с собой, не имеет никакого отношения к нашему делу…
Нет у меня никаких дел с призраками!
– Я здесь не для того, чтобы рассказывать тебе о своей жизни…
Нужны мне больно твои рассказы, как и ты сам!
– Я уже сказал, мне нужна твоя помощь. Такой возможности я ждал сто лет. Господи! Как же мне теперь отвязаться от него? И ведь никто не поверит, что ко мне захаживает призрак. Он прав, меня сразу упекут в психушку, как только заведу разговор на эту тему.
– Ты слыхала про Агасфера? – задал он неожиданный вопрос.
– Я читала про него. У Эжен Сю есть такой роман…
Слыхала! Ну и словечко откопал, грамотей несчастны. Хотя, куда ему?..
Мамочки! Сознание с новой силой обожгла мысль, что передо мной сидит призрак. Не человек из плоти и крови, а существо, про которое я даже в литературе читала не так часто, не любила такой жанр. Это не может быть реальностью. Мне даже во сне такое ни разу не снилось. А может, я действительно сплю?
Я поставила бокал на столик и вздрогнула от приглушенного звяканья стекла о поверхность. Мурашки побежали по коже, и страх запустил липкие щупальца в душу, заставляя ее сжиматься.
– Не бойся, тебе ничего не грозит, – угадал он мое настроение. – Я, как Агасфер, вот уже больше ста лет брожу по земле, не в силах покинуть ее. По ряду причин я проклят. И только ты можешь мне помочь.
– Да, чем я-то могу быть полезна?!
Постепенно зарождающаяся злость потихоньку начала вытеснять панический страх.
– Ты первая, кто поселился в этом доме. Только ты можешь меня видеть. Может пройти еще сто лет, прежде чем у меня появится второй шанс. А если дом по каким-то причинам снесут, то я останусь вечно странствующим призраком…
– Хорошо, что вам нужно?
Я вдруг почувствовала усталость и разочарование, мои планы рушатся на глазах из-за вмешательства непонятно чего.
– Ты должна найти клад.
– Клад?!
Ушам своим не поверила. И он туда же! Неужели кладоискательство в поселке так заразно, что даже призраки не остались в стороне? И зачем он ему, клад-то? Хочет забрать с собой на небеса?
– Да, клад. Я нашел клад. При жизни я был археологом, лазал по горам, занимался раскопками… С другом мы и нашли клад. А потом… потом я повел себя подло, – Он тяжело вздохнул. Видно, что слова давались ему с трудом, впрочем, этот факт не прибавлял сочувствия в моей душе. – Я спрятал клад. Решил все забрать себе, в то время как друг жил в сильной нужде. И тогда меня прокляли, еще при жизни.
– Кто? – Любопытство одолевало меня. Сама не заметила, как начала слушать с интересом.
– Мать друга, когда ее сын повесился. Он это сделал из-за меня…
– А сейчас-то зачем вам этот клад? Что собираетесь с ним делать?
– Все годы, что я брожу в образе призрака, потомки друга бедствуют. Скорее всего, тот клад был проклят, и нашедший его обрекался на неудачи.
– И теперь вы хотите на неудачи обречь еще и меня?
Черствость призрака возмущала. Столько людей пострадали от злосчастного клада, а он предлагает мне добровольно согласиться искать его. Да, и чего искать, если это он его спрятал? Я озвучила мысль вслух и заслужила снисходительно-презрительную усмешку.
– Думаешь, все так просто? Я не помню, где спрятал клад. Это часть проклятия. И даже если бы помнил, как призрак, по-твоему, может выкопать клад?
– Так вы хотите, чтобы я нашла клад и отдала его потомкам вашего друга?
– Да. Тогда я смогу покинуть этот мир.
Он с волнением ждал моего ответа, я это явственно читала на его лице. Похоже, для него это действительно важно. Тогда тем более странно, что ведет он себя, как идиот – постоянно грубит и позволяет себе говорить со мной, как с противной блохой.
– Не хочу неприятностей, – решительно заявила я. – Если я попрошу вас оставить меня в покое, вы выполните мою просьбу?
Вопрос был скорее риторическим. На положительный ответ я не надеялась, чему и получила мгновенное подтверждение:
– Да, как ты не понимаешь, не могу я упустить такой возможности!
Призрак вскочил с кресла и зашагал по комнате. На меня опять пахнуло затхлостью. Теперь я понимала, что запах идет от него. Это был запах одиночества и злобы. Мороз пробежал по коже, и я в который раз прочувствовала нереальность ситуации.
– Тебе ничего не грозит. – Призрак остановился у меня за спиной, а я чуть не вывернула шею, чтобы только держать его в поле зрения. – Проклят я, а ты поможешь мне снять проклятие. Никто больше не пострадает…
– Но… я не хочу.
Больше всего я хотела, чтобы он исчез, испарился, не видеть и не слышать его.
– Я сегодня же съеду отсюда! – осенило меня.
– Ты даже с кресла не сможешь встать, – зловеще прошипел призрак, мгновенно превращаясь в чудовище. Глаза сузились, рот ощерился, открывая острые зубы. Мне даже показалось, он скрючил пальцы на манер когтей.
Я рванулась, чтобы бежать, и не смогла пошевелиться. Словно приросла к креслу, или меня кто-то приклеил во всех местах соприкосновения тела с креслом.
Призрак навис надо мной, и я чуть не потеряла сознание от страха и удушающего запаха.
– Ты сделаешь то, о чем я тебя прошу, – продолжал шипеть он. – Я буду сопровождать тебя повсюду, куда бы ты не пошла. Это в моих силах. Ты не сможешь покинуть пределы дома, пока я тебе не разрешу. И ты будешь делать то, что я велю, сохраняя в строжайшей тайне, что ищешь клад.
***
Проснулась я от громкого стука в дверь. Странно, но как ложилась спать, не помнила. Зато сразу вспомнила разговор с призраком и его угрозы. И он сейчас где-то тут, надо полагать. Наблюдает за мной. И то, что я проспала до вечера, это тоже его рук дело.
Стук в дверь повторился, уже более громко. Кто бы это ни был, похоже, ему не приходило в голову, что меня может не оказаться дома.
Меня познабливало, хоть и спала я в одежде. Не хватало только заболеть.
– Кто там? – решила поинтересоваться, прежде чем открывать дверь.
– Это Герман, ваш сосед, – после непродолжительного молчания услышала я знакомый голос.
Не помню, когда в последний раз так радовалась приходу гостей. Второпях никак не могла справиться с замком, отчего негромко чертыхнулась. Распахнув дверь, я с удивлением уставилась на бармена, за которым вела пристальное наблюдение сегодня.
– Вы?
Никак не ожидала, что он может оказаться моим соседом.
– Вот, решил зайти проверить, как у вас дела? Не приходил ли к вам больше никто?
– Да… – начала я рассказывать и тут же осеклась, вспомнив об угрозах призрака. – Да вы проходите, выпьем кофе за знакомство.
Герман как будто только и ждал приглашения, сразу же вошел в дом и начал с любопытством осматриваться, пока я запирала дверь.
– Ни разу не видел дом изнутри, – улыбнулся он. – Ничего, тут уютно.
Я в который раз подивилась, какие мягкие черты у его по аристократически удлиненного лица. Рот небольшой и нежный до трепетности. На подбородке маленькая ямочка. Даже светлые брови и те выглядят мягкими и пушистыми. Вот только светлые глаза остаются грустными, даже когда он улыбается. И эта грусть заражает, такая она незапрятанная. Хотелось пожалеть его, неизвестно за что, но вместо этого я спросила:
– Кофе?
И пусть призрак наблюдает за происходящим и завидует гостеприимству, которое я оказываю Герману.
– Если можно, чай… Кофе я обпился на работе.
– А вы там, в баре, сразу догадались, что я и есть ваша соседка? – не известно почему смущаясь, спросила я у Германа, когда мы расположились в зале за сервированным к чаю журнальным столиком, с которого я предварительно убрала компьютер. Эх, так и не поработала больше сегодня, – мелькнуло сожаление.
– Конечно. Поселок маленький, и в это время года приезжих не так много. Да и бар наш на окраине. Днем туда мало кто захаживает…
– А я вас не узнала. По голосу представляла совсем другим.
А каким я его представляла? Не таким высоким, почему-то темноволосым и точно кареглазым. На большее моей фантазии не хватало, да и думать о нем было некогда из-за дурацкого призрака. Я чуть не погрозила в воздухе кулаком, вовремя сообразив, как это будет выглядеть со стороны.
– А вы давно живете в этом поселке? – спросила я после непродолжительной паузы, неловко повисшей в воздухе.
– Всю жизнь. Я тут родился.
Мне нравилось наблюдать, как он пьет чай, обхватив бокал обеими руками, словно согреваясь в зимнюю стужу, и прихлебывая маленькими глотками. Стоило только подумать об этом, как меня опять зазнобило. На улице стемнело, и с гор потянуло холодом. В доме тоже похолодало.
– Нужно затопить камин. – Я деловито встала с кресла, подошла к пустому камину и зачем-то взяла кочергу.
– Давайте я. – Герман забрал у меня кочергу и прислонил ее обратно к камину.
Я наблюдала за его умелыми движениями, вернувшись в кресло и забравшись в него с ногами. Через несколько минут огонь в камине весело заплясал языками, и в комнате сразу стало намного уютнее и теплее.
– А вы знаете что-нибудь про последнего хозяина этого дома? – спросила я у Германа больше для того, чтобы позлить призрака, чем услышать что-то интересное. Странно, но его жизнь меня почему-то совершенно не интересовала. Больше волновал вопрос, когда он оставит меня в покое?
– Не очень много… По рассказам матери. Кажется, звали его Владимиром Зиновьевичем. Фамилия Востриков, если не ошибаюсь. А почему вас это заинтересовало?
– Просто… интересно, кто жил тут раньше. А какой он был, этот Владимир, не знаете?
– Говорят, он был отвратительный человек – алчный и злобный. После смерти матери, долгое время жил один в доме, пока не умер…
– А чем он обычно занимался? – спросила я в надежде, что Герман что-нибудь знает о кладе.
– Я больше ничего про него не знаю. Лучше расскажите, чем вы занимаетесь? Это намного интереснее.
Мне показалось, он знает что-то еще, только не хочет рассказывать. Как-то слишком быстро сменил тему.
О себе рассказывать не любила, поэтому ограничилась несколькими ничего не значащими фразами. Впрочем, и из этих фраз стало понятно, что девушка я одинокая и неуверенная в себе. Вот так всегда, хочешь понравиться человеку, а ляпнешь что-то и только испортишь все. Вот, к чему сводился весь смысл сказанного мной сейчас? К тому, что веду я однообразный образ жизни, ничем не интересуясь.
– А сюда приехали отдохнуть от работы?
По официальной версии, которую сочинила специально для Германа, я все еще работаю в школе. По непонятной причине именно ему стало стыдно признаваться в намерении переквалифицироваться в писательницы.
– Да… Отпуск у меня длинный, и горы я просто обожаю. Вот, выбрала Домбай. Мы тут однажды были с отцом, еще в детстве…
– Я тоже люблю эти места. Горный воздух самый чистый. И есть в них что-то такое…
Он задумался, а я тайком любовалась его лицом. Как же мне нравилась его мягкость. Ни разу не встречала сильных мужчин (а на то, что он сильный, намекали и рост и развитая мускулатура) с такими нежными лицами. Когда он задумывался, грусть в его глазах становилась особенно заметной. Что же его так печалит? Не может отпечаток грусти являться врожденным качеством. Должна быть причина, чтобы грусть не исчезала из глаз.
– …Они меня завораживают. Сколько живу здесь, а не устаю любоваться ими.
А я бы устала? Если бы прожила в горах всю жизнь, надоело бы мне смотреть на них? Наверное, нет. Такой красотой невозможно пресытиться.
– А вы родились тут? – спросила я, просто потому чтобы что-то спросить.
– Я прожил тут всю жизнь.
– Как, всю жизнь?! Что, и никуда не уезжали? Никогда?
Хоть я и живу сейчас в том же городе, где родилась, но я там больше не жила, чем жила. Половину жизни разъезжала с отцом. Исколесила всю Россию и за границей была ни раз.
– Никогда.
Я пыталась прочитать на его лице признаки неудовлетворенности жизнью и не заметила ничего похожего. Он совершенно спокойно рассуждал о том, что для меня, привыкшей путешествовать, было неприемлемо. Я и сюда-то собралась отчасти потому, что далеко от родного города, хотя, на первом месте стояли горы.
– И вам никогда не хотелось посмотреть, как живут люди в других местах?
Видно, вопрос его чем-то задел, раз ответ прозвучал достаточно сухо:
– Люди везде живут одинаково! Работают, едят, спят… Все, что хочу, узнаю из книг. Жюль Верн тоже почти никуда не выезжал, а вон какие книги про путешествия писал…
Резкость тона меня не обидела. Напротив, я едва сдерживала смех, так наивно и по-детски прозвучал его ответ.
– Ну, да… Он еще первый описал путешествие на луну…
Откуда только взялось это пакостное желание поддеть? Я готова была откусить себе язык, так было стыдно. Герман как-то очень внимательно посмотрел на меня, и в его глазах я прочитала разочарование.
– Мне пора, – сказал он, отодвигая чашку, наполовину полную остывшим чаем, и вставая с кресла. – Поздно уже…
– Я…
Что, я? Сама виновата! Теперь расхлебывай. Поделом тебе, за неумение держать язык за зубами.
Я шла за Германом и лихорадочно соображала, как можно исправить ситуацию.
– Спокойной ночи, – сказал Герман, находясь у самой двери. Он уже взялся за ручку, в последний момент повернулся и произнес фразу, смысл которой остался неясен для меня: – Иногда малое значит так много, что мы воспринимаем жизнь по-другому… Не забудьте запереть дверь.
***
– Что, доумничалась, недотепа? – Такими теплыми словами встретил меня призрак, когда я вернулась в гостиную.
– Можешь оставить меня хоть на время одну?
Отвратительное настроение не позволило даже разозлиться как следует. На душе было так гадко, словно я совершила самую большую ошибку в жизни.
– Наверное, нужно скорее найти этот чертов клад, чтобы избавится от тебя.
Смотреть на его ухмыляющуюся физиономию не хотелось. Я демонстративно переложила ноутбук на стол и уселась в кресло с твердым намерением игнорировать назойливость призрака.
– Успокойся. Мне общение с тобой так же противно, как и тебе. И так же, как у тебя, у меня нет выбора.
Он придвинулся к камину и протянул руки к огню.
– Что, замерз? – съехидничала я, наблюдая за его манипуляциями.
