Нагинская Валентина
Дочь Волн
Глава 1. На пороге тысячелетий
1.1. Временные пристанища
Третьего июня 1996 года мы приземлились в аэропорту Тель-Авива. Вновь прибывших приветствовали представители власти Израиля, вручили все необходимые бумаги и деньги на обустройство. По нашему желанию нас доставили до Эйзорима вблизи Нетании. Там жили знакомые Фаина и Иосиф, у которых мы остановились на первое время. Хозяева предоставили нам отдельную комнату, и мы начали входить в новую жизнь. Она поначалу была беззаботной: каждый день ходили на море, готовили вместе вкусную еду, отмечали семейные события. Через две недели после приезда aотпраздновали сначала день рождение хозяина квартиры Иосифа, а потом тридцатилетие нашего сына Миши, который прибыл раньше и поселился в Тель-Авиве.
Сразу после приезда нам надо было решить некоторые дела, связанные с официальными инстанциями: получить паспорта, встать на учёт в Министерстве социального обеспечения, поликлинике, открыть счёт в банке.
Сопровождать нас было некому, наши друзья не могли нам помочь, оба они говорили на иврите. Нам удалось справиться со всем этим самим. На английском Виталий объяснялся, его здесь знают практически все. Я тогда свободно говорила на немецком, и меня понимали люди, знающие идиш. Где-то, к нашему облегчению, находился и русскоговорящий служащий.
1996 г. В день прилёта в Израиль
Фаина и её муж Иосиф были первыми нашими друзьями в Израиле. Фаину Виталий знал в детстве, их матери дружили, но в последующие годы они встречались редко. Фаина самая остроумная и артистичная женщина, каких я встречала в жизни. Над её рассказами на любую тему я постоянно хохотала до слёз. Иосиф, спокойный и сдержанный, тоже иногда самым обычным голосом между делом выдавал фразы, которые помнятся и сегодня. Он, далёкий от христианства, удивлял меня впоследствии своим пристальным вниманием к моему иконописному творчеству.
Жили мы дружно, однако наше пребывание у гостеприимных хозяев затянулось больше, чем всем хотелось бы. Причина в том, что мы решили сразу купить собственную квартиру, и это оказалось не просто. В Нетании нам не очень нравилось, да и квартиры здесь были дороже, чем в других местах. Почти целый месяц Виталий был в поисках, ездил и ходил по жаре с утра до вечера. Нам очень понравился город Наария, основанный в своё время выходцами из Германии, но квартир на продажу непосредственно вблизи моря не было. Мы уже почти согласились на покупку квартиры довольно далеко от него, но хозяйка агентства по съему и продаже жилья, увидев наше колебание, посоветовала нам не спешить и пожить хотя бы год в городе, где мы собираемся обосноваться. Это был, чуть ли не единственный дельный и бескорыстный совет, полученный нами в Израиле от заинтересованного лица, и мы вспоминаем её с благодарностью. И, кроме того, это был первый контакт с местными жителями, и он оставил благоприятное впечатление. Но вскоре нас ожидали совсем не такие приятные встречи.
После того как быстро купить квартиру не получилось, мы переключились на поиски съёмной квартиры в Нетании. Это оказалось тоже не простой задачей: город популярный, небольших квартир немного, требовались гаранты. С трудом нашлась двухкомнатная квартира на первом этаже – грязная и с тараканами. Отмывали её целый день, травили насекомых и от химических средств я сильно отравилась. Мне было очень плохо, и той ночью я впервые подумала:
– «Зачем я здесь и почему убираю мусор за чужими людьми?».
Утром взошло солнце, мне стало легче, ушли ночные сомнения, мы почистили садик под окнами и стали обживаться. Устроились по спартански, но довольно уютно. Купили ткань и закрыли старую мебель, потом получили из Москвы контейнер с нашими вещами, и жильё приобрело более или менее приемлемый вид.
Дом, в который мы попали, был социальным жильём для выходцев из Марокко. Мы уже были наслышаны, что марокканцы считают себя истинными евреями и традиционно плохо относятся к евреям из России, большая часть которых религиозные традиции не соблюдали. По приезде наши знакомые и мы вместе с ними начали отмечать все религиозные праздники, но в значительной степени формально, в синагогу не ходили, кашрут не соблюдали. Другой причиной неприязни является высокий уровень образования российских евреев. Это, вызывает зависть и недоверие у других общин. Если человек из Марокко оканчивает какие-нибудь трехмесячные курсы, он уже считает себя специалистом и ни на какие грязные работы не согласится. В то же время народ из России берётся за любую работу, особенно в первые годы приезда. Нередко бывшие доценты метут улицы, а бывшие врачи работают сиделками.
В доме нас встретили неприветливо. Хозяйка квартиры воспользовалась нашей неопытностью и незнанием языка и вписала в договор о съеме неблагоприятные для нас пункты. Но это был не худший вариант, так или иначе, обманывают почти всех вновь прибывших. Соседка сверху почти немедленно пришла требовать полотенце, которое якобы упало на наш балкон и мы его присвоили. Никакие полотенца на нас не падали, но я для погашения конфликта предлагала ей свои на выбор. Их она не брала и ещё долго к нам приставала, звонила в дверь, что-то кричала из окна, как только мы появлялись на улице. Хорошо, что мы тогда её не понимали, но было ясно, что это отнюдь не приветствия.
1997 г. С сыном Мишей в Нетании
Сосед из смежной квартиры был напротив очень дружелюбен и даже заинтересован в знакомстве с нами. Он был инвалидом, не выходил из дома и, вероятно, страдал от одиночества. Но, несмотря на заманчивое для нас обещание помогать с изучением иврита, мы не пошли на сближение, зная, что наше пребывание здесь не затянется надолго. Да и времени на общение практически не было.
В этой квартире мы отметили мой шестидесятилетний юбилей. Перед этой датой муж нашёл на улице невзрачный браслет и преподнёс его мне как подарок к дню рождения. В ответ я предложила отметить праздник в бесплатной столовой. Мы посмеялись, но браслет я решила оставить. Он был серебряный, старинный, грубой работы с восемью голубыми камешками непонятного происхождения. Помыла каким-то моющим средством, и вдруг из камешек брызнули яркие лучи. Сомнений не было – это бриллианты. Проверили, поцарапав ими стекло, на нем остались борозды, что указывало на верность нашего предположения. Потом знакомый художник-ювелир подтвердил их подлинность. Камешков было 8, весом примерно по 0,2 карата. Вероятно, это находка была компенсацией за мои серьги и кольцо оставленные в Москве. Тогда вывоз бриллиантов был запрещен, и мне было жалко с ними расставаться. Найденный браслет я так и не носила, он не подходил к моему образу жизни здесь. К тому же, у него была очень ненадежная застёжка, и крепление камней.
Через несколько лет в Помпее, муж нашел еще одну драгоценность: крупную жемчужину, оправленную в золото. Конечно, она не сохранилась со времени извержения вулкана, а потеряна какой-то туристкой. Он решил из всего найденного заказать мне подвеску «Находка» и извлёк бриллианты из браслета. Но я отказалась – такое роскошное украшение некуда будет надеть, и некому передать по наследству. Камешки я положила в надёжное место, но забыла куда. Много раз потом начинала их искать, но так и не нашла, наверное, выбросила с какой-нибудь сумочкой. На этот раз мне их совсем жалко: прошло время собирать камни, пора их разбрасывать.
1.2. Ульпан
Сразу после вселения в съемную квартиру мы пошли на пятимесячные курсы по изучению иврита (ульпан). Иврит язык древний и в нем много своих особенностей: письмо начинается справа налево, некоторые буквы имеют двойное значение, отсутствуют гласные. Их заменяют значки, называемые огласовками. Но в текстах они обычно отсутствуют. Поэтому прочитать правильно слова, можно только зная их значения и понимая текст. Например, слова «он говорит» и «пустыня» пишутся одинаково, но звучат по разному. Однако структура языка и правила словообразования достаточно четкие, хотя и содержит множество исключений.
Нашей замечательной учительнице Малке, говорившей на иврите,
удавалось объяснять материал предельно понятно, и воспринимался язык легко. Иногда возникал школьный синдром – не хотелось ходить на занятия и делать уроки, но, в общем, учеба у нас шла успешно. Но не всем иврит давался легко. Некоторые никак не могли усвоить его законы. Не раз мне приходилось по просьбе Малки повторять для всех её объяснения на русском языке, и я видела, что некоторые слушают с совершенно непонимающим видом. В людей в группе были люди среднего возраста и молодёжь, которым предстояло работать. Иврит им был им необходим, и они старались. Мы работать не собирались, у нас была задача приобрести достаточный уровень знания языка для общения, чтобы быть независимым в быту. Как нам тогда представлялось, ульпан его давал, но впоследствии оказалось, что это не совсем так.
Сейчас мне смешно вспомнить с какой уверенностью я говорила на иврите уже после первых месяцев обучения. Обычно коренные израильтяне с пониманием относятся к трудностям с языком у новых репатриантов. Но некоторые не хотят слушать наш детский лепет, и на все отвечают: «Не понимаю». В таких случаях я повторяла свою фразу медленно и спрашивала: «Что именно вы не понимаете?». Теперь, зная значительно больше, я уже не веду себя так решительно и иногда теряюсь.
Наряду с ивритом, были занятия и по истории страны, ее обычаям и религиозным основам иудаизма, естественно, на русском языке. Нас водили в синагогу на праздники, возили на экскурсии, на встречи с израильтянами. До приезда в Израиль о еврейских религиозных традициях я не имела представления. Лекции слушала с интересом, но, к сожалению, наша учительница быстро погасила не только мой, но и всеобщий интерес. Она держалась высокомерно, говорила с взрослыми образованными слушателями, как с малыми, глупыми детьми. Муж перестал ходить на ее занятия, она жаловалась начальству, бегала за ним по коридору, но безуспешно. Другие ученики тоже бы хотели отказаться от такого назидательного просвещения, но, как и я, не решались и терпели.
1996 г.В ульпане с учительницей Малкой(я слева, в кибуце «Эйон»
Однажды, в самом начале нашей учебы в ульпане, на улице ко мне подошел старичок религиозного вида. Он очень дружелюбно спрашивал, откуда я приехала, где работала, какая у меня семья. Моего иврита хватило, чтобы понять и ответить на эти простые вопросы. Я не удивилась такому участию, поскольку к тому времени уже поняла, что народ здесь более общительный. Тогда я еще не знала, что этот разговор представлял собой совершенно исключительное явление – религиозные евреи никогда не заговаривают со светскими женщинами и даже на них не смотрят. Не знала я и того, что религиозные партии занимают в стране особое положение и кардинальным образом влияют на образ жизни всех жителей, внутреннюю и внешнюю политику.
Но это было позже. А пока нас продолжали знакомить со страной, возить по многим знаковым местам еврейской истории. Побывали в Иерусалиме, Тель-Авиве и в двух кибуцах: «Негба» на Юге страны и «Эйон» на Севере. Там нам рассказывали об истории создания поселений, войнах, судьбах здесь живущих людей. В кибуце «Негба» любовались на коров, дающих больше всех в мире молока, благодаря технологии кормления и содержания. Там нам устроили концерт русскоязычного барда и встречу с репатриантами, давно живущими в Израиле.
В кибуце «Эйон» мы катались на осликах. Меня ослик не слушался и постоянно останавливался, чтобы поесть колючек, а муж ездил без проблем. В керамической мастерской кибуца желающие могли попробовать создать мозаичные барельефы. Я, конечно, поучаствовала и сделала свой барельеф с рыбкой – древним символом Христа. Ночевали мы в домиках для гостей, завтракали и ужинали в общей столовой вместе с кибуцниками. Вся наша группа прониклась общинной атмосферой и была в восторге от тишины и спокойствия, красоты поселка и окружающей природы.
В ульпане мы познакомились и подружились с Романом и Любой. До обеда мы занимались в классе, а после обеда они приходили к нам каждый день. Мы вместе делали домашние задания, потом шли на море, а вечером гуляли по набережной. С тех пор наша дружба не прерывается, несмотря на то, что они живут в Реховоте. Роман успешно работает по специальности, Люба художница, рисует для собственного удовольствия.
В отличие от нас, либералов и демократов, Роман позиционирует себя как еврейский националист. Из-за разности политических убеждений у них с Виталием часто возникали споры, переходящие на личный уровень. Я предложила пресечь эту практику и теперь оба при разговоре обходит острые углы. Люба, русская и христианка, перешла в иудаизм. Она как истинная неофитка трепетно соблюдала правила и в нашем доме, читая вслух молитвы перед едой. Протеста это не вызывало, но для равновесия я предложила читать ещё и «Отче наш». Такой вариант молчаливо не был принят, и мы возвратились к исходному состоянию.
В израильском обществе такое смешение религий в компаниях происходит часто, но в среде образованных людей помехой не является. Так, все друзья Ирины Абелевой, о которой я упомяну позже, состояла исключительно из врачей евреев, не получивших религиозного воспитания. Только один из них стал в Израиле сугубо ортодоксальным, ел за столом принесённую с собой кошерную пищу и это никому не мешало.
1.3. Среда обитания
Предложений по продаже квартир в то время было очень мало и мы опасались, что нам не удастся найти что-то подходящее за целый год. В начале, в круг наших поисков была включена Наария и Крайоты, а потом искали только в Хайфе, где решили поселиться. И случай, удовлетворяющий почти всем нашим пожеланиям, всё-таки подвернулся, причём у моря в самом желательном районе Бат Галим, что в переводе на русский означает «Дочь Волн».
Дом входит в комплекс называемый «Бригада», он построен после второй мировой войны правительством Англии для евреев, воевавших в их легионе. Комплекс состоит из 7 рядов трёхэтажных домов по 2 дома в каждом ряду. Квартира наша располагается на последнем этаже, и нам сначала это не понравилось. Но когда мы в неё зашли, то этот недостаток показался преимуществом: во всех окнах много неба, а с балкона открывается обширный вид на гору Кармель. Квартира всегда принадлежала одному хозяину и поэтому была в относительно хорошем состоянии.
Вид на район Бат Галим
Бат Галим благодаря близости моря, равнинному рельефу, малоэтажной застройке, отсутствию всякой промышленности и тишине нам понравился с первого взгляда и уже четверть века мы наслаждаемся его «деревенской» атмосферой. Много зелени, в пять утра начинают петь птицы. Они любят посещать наш балкон, и постоянно пытаются устроить там гнёзда. В густые кроны окружающих деревьев залетают попугайчики, а утром можно увидеть ежиков, торопливо бегущих по своим делам. Дворовые кошки, закормленные и обласканные жильцами, возлежат по самому центру дорожек и не сдвигаются с места, заставляя прохожим их обходить.
Район издавна привлекает людей творческих профессий. Здесь живут много художников, проводятся ежегодные фестивали искусств, выставки-продажи картин и других изделий. Мастерские художников открыты в эти дни для свободного посещения. На наших глазах старая невзрачная застройка активно обновляется, реставрируются дома имеющие историческую ценность, строится новое современное жильё и другие объекты инфраструктуры. Приятно, что до сих пор соблюдается принцип малой этажности зданий, что сохраняет первоначальный облик района. Существенным его недостатком, о котором мало кто догадывается, является уязвимость в случае большого землетрясения. Предсказывают, что он будет затоплен мгновенно и полностью. Небольшие землетрясения случаются здесь часто и несколько раз мы их реально ощущали, даже немного сдвигалась мебель. Знакомый специалист сейсмолог напугал нас имеющимися прогнозами, но мы стараемся об этом не задумываться.
Море и набережная – главные достояния района. Красоту и бескрайность моря описывать не берусь, это мне «не по таланту». Почти каждый день его вижу и каждый раз передо мной новая картина. Море то спокойное как озеро, то бурлит, покрывается белыми «барашками», создавая кипящий пеной прибой. Во время штормов громадные волны перехлёстывают всю ширину набережной, нанося на неё толстый слой песка. Иногда бури ломают деревья, валят столбы, заносят всё мусором, но такое случается не часто.В нескольких минутах от нашего дома очень удобный и хорошо оборудованный песчаный пляж «Бат Галим». Искусственные насыпи по бокам образуют лагуну, отгораживая её от больших волн, и создают относительно безопасную зону даже при большом волнении на море. Тем не менее, несчастные случаи случаются ежегодно, в основном, из-за плохого физического состояния купальщиков, значительная часть которых люди преклонного возраста. Для пенсионеров это место ежедневных встреч в воде, где они часами висят, обмениваясь новостями.
На пляже Бат Галим
Я членом этого клуба не являюсь, но невольно получаю информацию, пока переодеваюсь или проплываю мимо. Плаваю я брассом, при котором голова почти постоянно опущена, а когда её поднимаю, слышу только отрывки фраз. Доносятся фрагменты рецептов блюд, описаний болезней, жалоб на детей, ужасных и романтических историй и даже признаний в любви. Слышу однажды:
– «… Сара, я человек немолодой, но так тебя люблю…».
Вынырнула, хотела посмотреть на столь любимую Сару, но она отвернулась и от меня и от него.
В ветреные дни море заполнено любителями водного спорта: на досках с парусом и без него, на кайтах, байдарках и реже на яхтах. На пляже тренируются команды пловцов и солдаты расположенной вблизи военно-морской базы. Море у берегов Хайфы не отличается большим разнообразием живности. Можно наблюдать через очки громадные стаи мелких рыб. В лучах солнца, пробивающегося сквозь толщу воды, их скопление блестит и переливается, постоянно и резко, как по команде, меняет направление движения, но никогда не касается тел пловцов. Купальщиков же, неподвижно стоящих в воде они кусают и довольно ощутимо, оставляя кровавые следы.
Более опасны медузы, когда они подходят в определённое время года близко к берегу. Мелкие ожоги от их укусов проходят быстро, а сильные, похожие на химические, остаются надолго. Запасливые купальщики смазывают ожоги уксусом, а в тяжёлых случаях приходится обращаться даже за медицинской помощью. Чаще всего страдают пловцы на дальние расстояния, такие как Виталий. Он не раз попадал в скопление медуз и получал многочисленные ожоги. Кожа на их месте сжимается, краснеет и долго остаётся в таком состоянии, поднимается температура, чувствуется общее недомогание. Бывали ожоги и у меня, к счастью, в меньшей степени.
В воде можно увидеть набольших скатов и черепах. Но безобидная черепаха может сильно испугать, когда она плывет близко к поверхности воды, вытягивает вверх голову и становится похожей на водяного змея. Это явление не частое, я встретила в море такого «змея» такое только однажды, и это было очень неприятно.
Крайне редко, но бывают и встречи с акулами. Такая встреча состоялась у Виталия далеко в море. Как-то в августе, когда жара особенно тяжёлая, он начал свой ежедневный утренний заплыв раньше обычного и был около шести часов утра далеко за поплавками. Вдруг под ним мелькнула громадная тень, а когда он поднял голову, то вокруг из воды торчали острые плавники. В первое же мгновение Виталий понял, что это акулы, но потом пришла успокоительная мысль, что вероятнее дельфины. Насколько он мог понять, их было пять, и все плавали вокруг него и под ним на близком расстоянии. Виталий не испугался, но почувствовал себя неуютно в гостях у хозяев моря и повернул к берегу. Они метров сто его сопровождали, потом отстали. Дома мы сравнили фото плавников акул и дельфинов и убедились, что это были акулы. Кроме того было сообщение, что как раз в это время акулы подходили к берегам Хайфы. Акулы, заплывающие в прибрежный район Израиля, как правило, не нападают на людей, но несчастные случаи бывают, особенно с рыбаками.
Жизнь набережной разнообразна. Утром она немноголюдна, принадлежит бегунам, ходокам, людям, гуляющим с детьми или с собаками. По праздникам и субботам здесь настоящее народное гуляние. Представлены все возрастные слои населения от детских садов до школьников, молодёжи и пенсионеров. Очень пёстрый национальный состав и религиозная принадлежность. Здесь любит гулять и светское население, и евреи-ортодоксы и арабы. Множество групп занимается различными гимнастиками и йогой. По всему побережью стоят рыбаки с удочками, но, по нашим наблюдениям, улов у них не очень богатый. Настоящие уловы только у арабских рыбаков, выходящих в море на лодках. Раньше они подходили к пляжу и продавали рыбу, но сейчас, наверное, это им запретили Часто можно видеть, как один из находящихся в лодке рыбаков стоит у неё на носу как мачта, не подверженная колебаниям волн.
Случаются на набережной и разные истории. Однажды летом мы с сыном разговаривали дома, а потом уже ночью, в надежде, что на улице стало прохладнее, вышли на набережную. Предположение наше не оправдалось, но мы всё-таки сели на скамейку и продолжали беседу. Через некоторое время к нам подошёл полицейский и потребовал предъявить документы. Документов у нас , конечно, не было, и только наша похожесть помогла убедить его в смешной ошибке. Дело в том, что набережная славится как место встречи с женщинами «низкого социального статуса» и он принял нас за парочку.
А это история другого рода. Как-то утром по дороге на пляж я увидела одиноко лежащий у передней дверцы машины большой туго набитый кошелёк. Постояла, подумала, брать ли, понимая, что будет целая история с поиском владельца, но всё-таки решила взять. Представила сколько хлопот будет у потерявшего, если кто-то другой возьмёт деньги, а всё остальное выбросит. Тем более что мне в похожем случае подобную потерю возвратили, правда, без денег.
Кошелёк оказался полон разных карт – удостоверение личности, водительские права, золотая кредитная карта, проездной и примерно 100 долларов. По ним было ясно, что владелец студент-медик, но адресов и телефонов я не нашла. Я позвонила в ближайшую квартиру и спросила, не живёт ли здесь поблизости студент такой-то и получила отрицательный ответ. Сходила домой. написала записку о находке, возвратилась и положила под дворник ветрового стекла машины около которой нашла кошелёк.
До вечера никаких звонков не поступило, и я уже волновалась, представляла, что надо будет ехать в полицию, объясняться, составлять какие-то акты. Виталий предложил сходить на место находки ещё раз и оставить записку на заборе. При подходе мы увидели рядом с машинами трёх печальных парней. Сразу поняли, что один из них владелец кошелька. Эти молодые олухи даже не увидели мою записку на машине, которая там лежала с утра! Кошелёк мы оставили дома, и парень дошел с нами до самой нашей квартиры. Я думала, не пришлёт ли он нам цветы на следующий день, а он едва спасибо сказал, только спросил, сколько там было денег.
Хорошо ещё так закончилось, и парень не потребовал от меня деньги, якобы находящиеся в кошельке. Но я сама виновата – действовала не по правилам. Обычно кошельки возвращают не только после изъятия оттуда денег, но и за определённое вознаграждение. Поэтому моё поведение вызвало подозрение. После этого случая остался неприятный осадок, но урок я получила – никогда не поднимать кошельки.
Бывают на набережной и приятные встречи: кто-то ракушку или цветок подарит, с кем-то приятно побеседуешь, кто-то просто улыбнётся, поздоровается или скажет комплимент. Самый ценный комплимент я услышала от маленького мальчика, который звонким голоском спросил свою маму:
– «А что это за тётя такая хорошая?»
Я помахала ему рукой, он смутился и спрятался за маму. Его внимание привлекла, конечно, не я, а моё яркое платье, но всё равно приятно.
С появлением смартфона я стала делать снимки из жизни набережной. Фотографий накопилось уже много, я систематизирую их по рубрикам: «Море», «Берег», «Люди», «Кошки». Кошки или «морские котики», как я их называю, составляют постоянное и многочисленное население набережной. Их ежедневно кормят добровольцы, и часто перепадает мелкая рыбка от рыбаков, вокруг которых они крутятся. Охотиться на мышей и крыс у них нет никакой необходимости, и видимо, они прекрасно сосуществуют. Пару лет назад появились в нашем районе и кабаны, находящие себе пищу около мусорных баков. Как-то вечером недалеко от дома я видела громадного кабана, вальяжно идущего по улице с видом хозяина. Обошла его на всякий случай за квартал, потому что прочитала ранее, что бывают случаи нападения на людей.
Люди на набережной и на прогулочной тропе меняются, одни исчезают, другие появляются. Постоянным, но незнакомым спутникам я мысленно даю имена: «Философы» – двое пенсионеров громко обсуждающие современные и прошедшие мировые события. Они всегда выступают с противоположных позиций, и в обосновании своих мнений приводят цитаты из философов и известных деятелей. «Рок-няня» – парень с собакой и косой почти до пола, выглядевший как солист рок группы, а на самом деле – воспитатель детского сада. «Барби» – самая красивая женщина на тропе, блондинка с отличной фигурой и длинными волосами. «Кошатник» – человек, сидящий всегда на одной и той же скамейке в окружении десятков кошек. «Бегунья» – дама почтенного возраста, с явно спортивным прошлым в ярких, постоянно меняющихся нарядах. Она очень быстро ходит и обгоняет меня на тропе как стоячую. Не успеваю я вынуть телефон, чтобы ей сфотографировать, она уже далеко.
В конце набережной находится институт Океанографии , а за ним начинается парк Шикмона, получивший своё название от расположенного здесь в древности города. Собственно парк с пальмами и деревьями расположен по другую сторону ж – д, а вдоль моря идёт тропа по плоской равнине, покрытой травой и редким низким кустарником. Летом трава совершенно высыхает, а с осени до конца весны всё зеленеет, покрывается цветами. На этой территории археологи раскопали несколько домов и большой храм римского периода, от которого сохранился только дивной красоты мозаичный пол и несколько обломков могучих колонн. Сейчас раскопки заброшены и законсервированы. Но территория древнего города, несмотря на её выгодное положение и удобный рельеф, не застраивается. Вероятно, раскопки когда-нибудь возобновятся.
Мы обошли Хайфу пешком, что называется вдоль и поперек. Проши её из конца в конец с севера на юг и с востока на запад. В первые годы мы очень много ходили пешком и потому, что мы большие любители пешей ходьбы, и потому, что интересно было знакомиться с городом. Люблю выходить из дома ранним утром, когда ещё темно, на набережной никого нет, горят фонари, отражаясь в воде, и на небе светит луна. Люблю наблюдать восход солнца , увидеть тот миг когда из воды появляется огненный его край и постепенно увеличиваясь превращается в шар, сначала, огненно оранжевого, потом жёлтого и наконец почти белого цвета.
1.4. В своей квартире
Я уже упоминала выше, что наш дом строили англичане, поэтому квартира имеет традиционную европейскую планировку с прихожей и отдельной кухней. В израильских квартирах, как правило, сразу за входной дверью находится общий салон, нередко совмещённый с кухней, прихожей обычно нет.
Перед въездом в квартиру мы договорились с агентом по продаже, что будут выброшены все вещи, оставшиеся от прежней хозяйки. Выбросили даже больше – вынули стеклопакеты на больших, во всю стену окнах кухни. Зато оставили тяжеленный ненужный бойлер для нагревания воды на антресолях. Такой способ обмана нас поразил, но разбираться с этим не было желания, да и бесполезно после того, как всё оплачено.
Заселились мы вдвоём, наш сын Миша переехал из Тель-Авива в Раанану, где находился его офис. Работу ему даже не пришлось искать, она сама его нашла. В то время был большой спрос на программистов, и как только Миша появился в сети, его заметили и пригласили в стартап, занимающийся разработкой компьютерных игр для детей. Он купил себе новый компьютер, а нам отдал свой. В доме засветился голубой экран, и я почувствовала себя почти как в Москве. Вскоре по той же схеме мы получили второй компьютер, и устроили себе рабочие места в разных комнатах.
Но это было немного позже, и а пока мы находились в пустой квартире, и нужно было покупать всё, начиная с мебели, холодильника, стиральной машины, и прочего оборудования. Кондиционер был, но старый, громоздкий и производил много шума и мало холода, его нужно было менять и ставить кондиционеры в другие комнаты. Надо сказать, что деньги на холодильник и стиральную машину нам были выданы сразу после приезда в страну. Во-первых, восстановили окна и начали устраиваться на новом месте.
В подъезде шесть квартир и в каждой из них, на момент нашего вселения жили выходцы из разных стран Франции, Болгарии, Венгрии, Украины, Румынии и Марокко. Все, кроме украинцев, снимавших здесь квартиру, долгие годы жили в этом доме, но между собой практически не общались. Наш соседи по этажу – полицейский Иосиф и его мать Рути. С ней мы сразу подружились. В первые годы создания государства она приехала из Болгарии, и вышла замуж за марокканца. Он был послом в какой-то африканской стране и у них на стенах висят большие, оригинальные картины. Иосиф, ответственный по подъезду, теперь уже на пенсии, и у нас тоже отличные отношения. Если он встречает меня с тележкой внизу, всегда поднимает её на наш третий этаж, как бы я этому не противилась.
Этажом ниже жила женщина из Венгрии, жертва геноцида евреев в период второй мировой войны. Вторая квартира сдавалась, и там жили, как правило, выходцы из СССР. Но со временем обе эти квартиры заселили молодые пары и русскоязычных соседей у нас не стало.На первом этаже живет инвалид детства Цвика, отец его репатриировался из Румынии, а он родился в Израиле. Сначала Цвика с трудом передвигался, а потом совсем не мог ходить. С ним у нас были самые дружественные отношения: Виталий покупал ему что-то на рынке, а я – в магазине. С ним легко было говорить на иврите, он сам говорил очень чётко и поправлял наш язык и произношение. В последнее время он совсем не выходил из дома, но ползал по квартире и мыл пол, хотя у него была прикреплённая помощница. Входная дверь в его квартиру всегда была открыта. За ней ещё одна открытая дверь – в ванную. И постоянно звучала громкая музыка. Нас музыка не раздражала, у Цвики хорошая аппаратура воспроизведения звука и большая отличная коллекция коллекции пластинок. Её пополнял и Виталий, покупая ему их на блошином рынке. Музыка уже не звучит, Цвика, видимо, в доме для людей неспособных себя обслуживать.
