Настасья Гопанчук
В плену огня
Глава первая.
Марта бежала, перепрыгивая через лужи, подскальзываясь в апрельской каше и отчаянно размазывая слёзы по щекам. В сумке разрывался смартфон, а сердце гулко ухало где-то под рёбрами.
"Вот и всё… – билась в висок одна единственная мысль.
На город лениво начали сползать весенние сумерки. Вспыхивали одна за другой витрины магазинов. О чём-то перешёптывались тополя на бульваре. В бесконечных вечерних пробках утопали машины. Устав от быстрого бега, девушка опустилась на первую попавшуюся скамейку. Закрыла лицо руками и разрыдалась. Марта и не заметила, как ноги сами принесли её к бабушкиному дому. Небольшая двухэтажка послевоенной застройки уютно нахохлилась в глубине бульвара и словно подмигивала ей горящими окнами. Бабушка умерла три года назад и девушка так и ни разу не смогла переступить порог её квартиры. А теперь вот ноги принесли сами, как в детстве, когда казалось, что Марфа Васильевна знает лекарство от любой беды: и от сломавшейся куклы, и от разбитых коленок. Сегодня разбитым было сердце.
Марта, всхлипнув, подалась во двор, осилила восемь деревянных ступенек и замерла возле красной, обтянутой дермантином, двери. Больше всего на свете хотелось, чтобы на стук та распахнулась и и в проёме появилась бабушкина фигура. Статная, с высоко уложёнными волосами, всегда в нарядном выглаженном фартуке бабушка была для Марты целым миром. Родители, сотрудники научного общества, бесконечно пропадали в командировках и Марфа Васильевна заменяла ей и маму, и папу. Учительница русского и литературы, даже выйдя на пенсию, продолжала брать репетиторство, не представляя себе жизни без Булгакова, Ахматовой и Шолохова. Бабушка обожала свою профессию, радела за каждого ученика и, казалось, была наполненна жизнью до краёв даже в свои семьдесят пять. В неизменной причёске-ракушке – пять шпилек, нитка жемчуга на шее и золотые подковки в ушах. Похрустывающие, накрахмаленные воротнички блузок, летящий подол длинных юбок или бесчисленные платья, казалось, всех цветов и фасонов – Марфа Васильевна не откладывала жизнь на потом и легко носила лучшие наряды дома. Рано овдовев, через всю жизнь пронесла любовь к своему Митяю, не чаявшему в ней души и исполнявшему любой каприз. Они были невероятно красивой парой, но вторая афганская разделила жизнь на до и после. Марфа Васильевна прорыдав неделю в подушку, всю свою нерастраченную любовь стала вкладывать в любимых учеников и любимую внучку. Бабушка, казалось, умеет всё: и испечь яблочный пирог, и сшить кукле платье, и написать реферат за вечер, и справиться с вылетевшими пробками и поймать убежавшую петельку на любимом свитере. Не сумела она только справиться с инфарктом. В восемьдесят пять её не стало.
Марта несмело повернула ключ в замке. Три оборота. Переступила порог. Квартира по-прежнему хранила аромат бабушкиных духов, сушёных яблок и уюта, знакомого с детства. В свете жёлтого с бахромой абажура вспыхнули вышитые шторы, висящие аккуратными складками, покрывало в тон и старомодная горка подушек, прикрытая кружевной накидкой. На круглом столе накрахмаленная скатерть, в серванте один единственный сервиз, который бабушка с удовольствием доставала каждый день. И книги. Казалось, они захватили квартиру и жили везде: в старой стенке, в кладовке, на полочках вдоль стен. Старая добрая классика соседствовала с научной фантастикой, любовные романы перемежались со Стивеном Кингом – даже в чтении Марфа Васильевна черпала жизнь щедрыми пригоршнями. Слой пыли не портил знакомое и привычное расположение вещей. Казалось, вот-вот выйдет с кухни бабушка и, вытирая на ходу руки, спросит: попьём чаю, ласточка? Так ласково звала её Марфа Васильевна.
Марта сняла промокшие насквозь сапоги, повесила на вешалку пальто и прошла на кухню. Набрала воды в старый пузатенький чайник со свистком и поставила на огонь. Отыскала в шкафу сушёные травы в жестяных баночках, достала тонкую фарфоровую чашечку из серванта. Щепотка мяты, ложечка мёда, затвердевшего в камень, кипятка до золотой каёмочки. Будничные нехитрые действия успокоили и заставили, бежавшие галопом мысли, перейти на шаг. Девушка взяла чашку с чаем и опустилась в бабушкино любимое кресло, как в самые надёжные объятия. Прикрыла глаза.
Владик. Человек, которого она знала большую часть жизни, кому доверяла, как самой себе, с кем прожила 18 лет, как ей казалось, душа в душу, сегодня её предал.
Они познакомились тридцать лет назад под бабушкиными окнами. Семья Влада переехала в соседнюю двухэтажку. И тем же вечером мальчишка вышел гулять с самокатом.
– Хочешь, я прокачу тебя до ворот? – важно насупившись, спросил Владик.
– Хочешь, пойдём ловить лягушек на пруд?
– Хочешь, я прогуляю с тобой физ-ру?
– Хочешь, я понесу твой портфель?
– Хочешь, я набью ему морду?
– Хочешь, я куплю нам билеты?
– Хочешь, я пойду с тобой на выпускной?
– Ты правда этого хочешь? – одними губами спросил Влад. Марта несмело кивнула. Непослушные русые вихры, лёгкий загар и смелый открытый взгляд серых глаз. Сердце почему-то пропустило удар.
На улице звонко барабанил по крыше майский дождь. С самого утра небо затянуло густыми тучами. Влад забежал на минутку, отдать ей конспект по биологии, но почему-то они всё ещё сидели в подъезде на деревянном сундуке, не сумев расстаться. Марта взахлёб рассказывала, как они с бабушкой ходили в театр. То накручивая прядь волос на палец, то вскакивая с сундука и начиная в лицах изображать героев представления. А потом вдруг без всякого перехода попросила:
– Поцелуй меня, пожалуйста… – и даже зажмурилась на всякий случай. Но в ответ прозвучала тишина и Марта открыла глаза. Влад поднялся с сундука и тяжело сглотнув, спросил:
– Ты правда этого хочешь?
Марта несмело кивнула.
Молодой человек сделал ещё шаг вперёд. И теперь серые глаза стали ещё ближе. Смотрели с затаённой надеждой, с юношеским вызовом и капелькой стеснения. Влад наклонился и слегка коснулся своими губами Мартиных. Девушка замерла и напряжение, окутавшее двоих, казалось, можно потрогать руками. А потом вдруг потянулась навстречу и робко и неумело ответила на поцелуй. Губы Влада были тёплыми, немного шершавыми и заставляющими сердце катиться куда-то вниз. Марта испугалась и отстранилась. Хлопнула дверь в подъезд, послышались чьи-то шаги.
– До завтра? – спросила девушка.
– До завтра – ответил Влад. Голос почему-то стал хриплым и не слушался.
Марта закрыла дверь, прислонилась к прохладному дермантину и прикрыла глаза. На губах всё ещё ощущалось тепло поцелуя, а дыхание перехватывало, как на качелях. Как теперь общаться с Владом? Как раньше уже не выйдет. А как по-новому девушка не знала. Как жаль, что к жизни не придумали простых и понятных инструкций.
– Марта, ты? – спросила бабушка из глубины квартиры.
– Я, бабуль! – улыбнувшись, крикнула девушка.
* * *
Чайная чашка давно опустела. В доме напротив зажглись огни. У подъезда никак не могла распрощаться пара влюблённых. Марта смотрела на них, слегка приоткрыв штору и не могла поверить, что когда-то они с Владом так же дышали и не могли надышаться друг другом. В какой момент всё пошло не так? А хотя… Какое это имеет значение, если однажды после работы ты находишь в своей постели мужа и незнакомую девушку? В глазах предательски защипало. Снова пронеслись картинки. Вот Марта распахивает дверь спальни со словами: "Мне одобрили отпуск на июль!"
Вот растерянно оборачивается девушка, прикрываясь одеялом.
Виновато поднимает глаза Владик, натягивая трусы.
А у Марты перед глазами проносится и умирает целая жизнь.
Нет, это невыносимо. Надо поспать, бабушка говорила, сон – лучшее лекарство.
Глава вторая.
Утро вклинивалось в сознание незнакомыми звуками, давно забытыми запахами и оглушающими воспоминаниями. От бабушкиной подушки чуть уловимо пахло лавандой. По потолку блуждали солнечные зайчики. За окном радостно чирикали воробьи, перемывая пёрышки под звонкой капелью.
Марта потянулась в кровати и вздохнула. Тяжело начинать всё сначала. Тридцать шесть – это вам не восемнадцать. Хотя. Девушка спрыгнула с кровати и покрутилась перед зеркалом. Стройная, невысокого роста с копной каштановых кудряшек и своенравно вздёрнутым носиком.
"Ничего, Марта, мы ещё повоюем!" – погрозила она пальчиком своему отражению. Но заметив обручальное кольцо, сразу как-то сникла. Сняла, положила его на старенькую медовую столешницу комода, полученного Марфой Васильевной в приданное.
"Бабушке тоже было тридцать шесть, когда в Афганистане убили деда. – девушка задумчиво накручивала прядь волос на палец. – Маме было… тридцать шесть! когда отец утонул на рыбалке. Кандидат в мастера спорта по плаванию, никогда не пивший ничего крепче кваса, на реке, где он провёл детство и юность – просто пошёл ко дну. Причина смерти так и не была установлена." На задворках сознания шевельнулась и потухла какая-то догадка.
Где-то в недрах забытой сумочки послышалась мелодия смартфона.
Марта отыскала телефон, звонила коллега с работы.
– Привет! Чего опаздываешь? – затараторила Маринка.
– Привет. Я на больничном недельку посижу. Вчера простыла.
– Ну, ты даёшь! Зайду к тебе после работы, не грусти.
– Да я тут пока в бабушкиной квартире живу…
– В смысле? А ваша? А Влад? – обалдела коллега.
– Я подаю на развод.
– Как это? Подожди, мы же вчера виделись, ты отпуск планировала?
– Ну, вот так. Давай потом, Марин. – Марта положила трубку.
Наспех умывшись и собрав волосы, вернулась на кухню. Включила старенький холодильник. Перебрала сушёные травки. Кроме банки мёда нашла ещё пачку цикория и банку соли.
"Кажется, пора в магазин, если я не планирую помереть с голода. И вещи забрать из квартиры Влада. Теперь уже Влада." – горько усмехнулась Марта. Возвращаться туда ужасно не хотелось. Даже не потому, что она могла там столкнуться с мужем, которого не хотелось ни видеть, ни слышать, а потому что в их семейном гнёздышке, которое она с такой любовью и заботой создавала, похозяйничали чьи-то мерзкие ручонки. А потом растворились с апрельскими сумерками, оставив после себя навязчивое желание помыться изнутри.
До некогда любимой квартиры Марта добралась минут за сорок. Вставила ключ, он не повернулся. Жаль, значит, Влад дома. Тот, услышав шорох, распахнул дверь. Всклокоченные волосы, запах перегара, осунувшееся лицо.
– Ты вернулась? – лицо мужчины загорелось надеждой.
– Нет, я пришла забрать мои вещи.
– Марта, прости. Я не знаю, что на меня нашло. – Влад придержал девушку за локоть. – Я люблю тебя, ты ведь знаешь, почти всю жизнь.
– А я тебя больше нет. Извини, мне нужно собрать вещи. – ответила Марта, высвобождая руку и из всех сил сдерживая слёзы, готовые вот-вот пролиться из глаз. Она проскользнула в ванную и закрыла за собой дверь.
– Марта, давай поговорим. – постучал Влад. -Пожалуйста.
– Мне не о чем с тобой разговаривать… – вытирая слёзы, девушка складывала в сумочку косметичку, фен, электрическую зубную щётку. Немного постояла, поплескала в лицо холодной водой. Вдохнув поглубже, распахнула дверь. Мужчина стоял в гостиной у окна, скрестив руки на груди.
Марта совсем некстати вспомнила, сколько раз она подкрадывалась к нему вот так сзади, вставала на носочки и закрывала лицо руками. А он подхватывал её на руки и начинал целовать. В лоб, в губы, в щёки, пока, смеясь, девушка не выскальзывала из объятий.
Марта тряхнула кудряшками, смахнув наваждение. Достала чемодан, который купила в отпуск. Стала складывать туда одежду, обувь, дорогие сердцу мелочи, документы. Одного не хватило, пришлось достать второй.
– Постой, позволь мне всё объяснить. – рука Влада легла ей на запястье.
– Объяснить что? – полыхнула взглядом девушка. – Моё может быть только моим. А чужого мне не надо. – с трудом, но застегнула чемодан и пошла в прихожую. Её провожали свадебные фотографии, забавная подушка-котик, подаренная мужу на четырнадцатое февраля, две пары тапочек, стоящих рядом, отражение в зеркале шкафа-купе, созданному по её проекту, светильнички в коридоре, привезённые из очередного отпуска и тягостное молчание стоящего в дверях мужа. Бывшего мужа.
– Я сама подам на развод. – сказала Марта, подхватив оба чемодана и чуть не свалившись под тяжестью.
Вот и всё, восемнадцать лет поместились в два чемодана. Возле подъезда её ждало такси.
* * *
"Так, одной проблемой меньше. – выдохнула Марта, втаскивая чемоданы в бабушкину квартиру. – сейчас закажу доставку продуктов и вполне можно жить. Кажется. Надеюсь. Ну, живут же как-то люди после развода." А в следующую секунду, не выдержав душивших её слёз, сползла по стенке в прихожей. "Бабушка, как же мне тебя не хватает… Если бы ты была жива, ты бы не дала в обиду свою ласточку…" Когда закончились слёзы, пришло ощущение равнодушной пустоты. Девушка на автомате встретила доставку, разложила продукты по местам. Вытерла пыль, вымыла полы, проветрила комнаты.
Есть не хотелось, Марта сделала себе мяту с мёдом, достала две сушки и вернулась в гостиную. Села в бабушкино кресло и вдруг заметила, как под диваном что-то блеснуло. К удивлению, это был медальон Марфы Васильевны, с которым она никогда не расставалась. Девушка огладила пальцами ажурную вязь на фамильном серебре, надела украшение и хотела было раскрыть медальон, но он почему-то не поддался. Зато на секунду показалось, как металл вдруг начал нагреваться. Марта тряхнула головой и наваждение прошло.
Глава третья.
На рассвете Марте приснилась бабушка. Улыбаясь, она поманила внучку к себе. Положила медальон в ладонь девушки, а сверху прикрыла своей. Внезапно он засиял от бабушкиного тепла и раскрылся. Марта с любопытством заглянула внутрь. На фотографии была изображена пара в дореволюционной одежде, может даже середины девятнадцатого века. Девушка была удивительно похожа на Марту, а рассмотреть мужчину она не успела, зазвонил телефон, выцарапывая её из сонных объятий.
Девушка со вздохом отложила смартфон, опять звонил Влад. Двадцать пять пропущенных за двое суток. "Когда он уже угомонится?"
Вспомнив сон, Марта схватилась за медальон, но он по-прежнему не хотел раскрывать свои тайны. Тогда вдруг вспомнилось, что где-то у бабушки были семейные фотоальбы и, может быть, разгадка найдётся там? Так, но сначала поесть.
Запузырившись, поспел кофе. Зашкворчала яичница, подрумянились кусочки хлеба. Задумчиво ковыряя вилкой в тарелке, девушка поняла, что больше не чувствует себя одинокой. В этой квартире словно незримо присутствовала бабушка, укрывая, как крылом, своей поддержкой.
Фотоальбомы предсказуемо нашлись на антрессолях. Смахнув пыль с пакета, Марта извлекла два увесистых предмета. Один был в зелёной бархатной обложке, другой же обтягивала рыжая кожа с золотистыми металлическими уголками.
"Сколько ж рук вы видели, сколько ж лиц вы храните… – почему-то подумалось девушке. В глазах зарябило от количества фотографий: мужчины и женщины, девочки и мальчики, пухлощёкие пупсы и деревенские домики, любительские фото смешались со снимками из ателье, начало двадцатого века смешалось с концом.
Девушка внимательно разглядывала лица, надписи. Вот бабушкины родители, довоенное пожелтевшее фото, молодые, счастливые – только поженились. Вот послевоенное – прабабушка уже одна. Муж не вернулся с фронта. В шкафу лежат медаль "За отвагу" и орден мужества, посмертно. А в альбоме последнее письмо. Взгляд Марты зацепился за дату, сверила её с надписями на фотографиях и внутри всё похолодело: прабабушке тоже было тридцать шесть…
Девушка торопливо начала листать картонные странички альбомов, отыскивая следующее поколение. Вот, чудом сохранившееся единственное фото. Бабушкина бабушка с мужем. Тёмная высокая причёска, выбивающаяся прядка волос, чёткий росчерк бровей, гармоничные черты лица, большие глаза с длинными ресницами. Пышное платье из плотной ткани. Муж в форме белогвардейского офицера. Марта дрожащими руками перевернула снимок. "14 апреля 1899 года. Алексей и Анна." Через восемнадцать лет мужчину расстреляют, а женщина умрёт по дороге в Сибирь. Ей будет тридцать шесть… Марфа Васильевна как-то рассказывала эту историю, Марта слушала невнимательно, она примеряла новую юбку и торопилась на дискотеку с Владиком. Но цифра тридцать шесть мистическим образом отложилась в памяти.
Девушка отложила альбомы, устало потёрла лицо руками. Дальше снимков не было, они были утеряны вместе с родовой усадьбой после революции.
"Что происходит? Что за чертовщина? Почему нашим женщинам отведено на счастье ровно восемнадцать лет и ни годом больше? Что за рубеж, который наши мужчины не могут перешагнуть? Как копнуть ещё глубже? Где найти информацию об ещё двух поколениях?"
Девушка в раздумьях закружила по комнате. "Мама не может знать больше, она кроме своей химии ничего не видит и ничем не интересуется. Архивы? Сайты? Долго, конечно, но другого выхода нет. Бабушка, миленькая, помоги!" – взмолилась Марта, взявшись за медальон. Он моментально нагрелся, оставив лёгкий ожог. Девушка отдёрнула руку, изумлённо уставившись на обожжёные пальцы. "Это ещё что такое?" Но в голове вдруг вспыхнуло воспоминание из детства. Оно казалось абсурдным, невероятным и было задвинуто сознанием в самый дальний угол.
Марте было лет пять, когда к Марфе Васильевне пришла ночевать её лучшая подруга. Женщины всегда встречались днём, поэтому когда они засиделись на кухне до самой темноты, девочка очень удивилась. Любопытство взяло верх. Она тихонько выбралась из постели и приоткрыла дверь кухни. Бабушка сидела к ней лицом, а на её ладони… выплясывало рыжее пламя. В огне вставали картинки, лица, сюжеты о людях, которых Марта не знала. Марфа Васильевна что-то объясняла подруге, та согласно кивала. Потрясённая девочка прикрыла дверь и прошмыгнула обратно в спальню. Почему-то ей показалось, что бабушка не обрадуется раскрытому секрету.
Глава четвертая.
Марат гнал по трассе, утопив педаль газа в пол. Длинные аристократические пальцы крепко держали кожаную оплётку руля. В зеркале заднего вида отражались тёмные, коротко стриженные волосы, волевой подбородок, высокий лоб. Брови были нахмурены, цепкий взгляд устремлён вдаль, желваки перекатывались под кожей. В груди закипало раздражение.
Утром в квартире заклинило дверной замок, потом на кафель упал и разбился телефон, при попытке расплатиться на заправке, выяснилось, что карты заблокированы. Чётко спланированный день снова и снова оказывался под угрозой. А ведь именно сегодня хотелось ничего не решать, а просто праздновать свой день рождения. "Не судьба." – ухмыльнулся Марат.
Мужчина ехал на базу отдыха, которую он снял, чтобы отметить праздник с друзьями. Ему исполнялось тридцать шесть лет. Двухэтажный рубленный домик с банькой, затерянный в сосновом бору на берегу реки Хрустальной. Водоём славился своей идеально прозрачной и холодной, даже в жару, водой, потому что питался подземными ключиками. Когда-то, пару столетий назад, на этой земле жили предки Марата, об этом ему с гордостью, но по привычке шёпотом, рассказывала бабушка. После прихода советской власти родовое имение было конфисковано. А зов крови, видимо, остался. Иначе, зачем он снял эту базу? Правда, после всех злоключений мужчина сильно опаздывал, поэтому стрелка на спидометре перевалила за сто. Судя по навигатору, ехать оставалось километров пятьдесят. На секунду прикрыв глаза от усталости, мужчина, с ужасом осознал, что отказали тормоза.
Время рассыпалось на доли секунд. Марат метнул взгляд в зеркало: "Сзади никого, одной проблемой меньше." Впереди ехал джип, но ещё достаточно далеко, чтобы это стало проблемой. Мужчина оставил одну руку на руле, вторую опустил на ручник и переключил передачу. Потом немного спустя ещё. Машина начала постепенно терять скорость. "Главное, не паниковать." Но тут внезапно начал тормозить джип. "Твою мать, как ты не вовремя!" Марат потянул ручник на себя и, видимо, слишком резко. Машину стало заносить. Мимо по встречке неслись легковушки и ползли фуры. Впереди, моргнув поворотниками, сполз на обочину джип. Марат упрямо старался удержаться в своей полосе, снова и снова поворачивая руль в сторону заноса. По спине медленно сползла капелька пота. Поворот руля. Ещё. Ещё один. Сбавляя скорость, машина вкатилась в придорожные кусты. Ему сказочно повезло, через сто метров тормозить пришлось бы в отбойник. В виски толчками стучалась кровь. Пальцы на руле чуть подрагивали. "Кажется, не сегодня…" – вместе с облегчением пронеслось в голове. До зубовного скрежета захотелось закурить, хотя он бросил пять лет назад.
Марат достал смартфон и набрал друга.
– Васёк, привет.
– Привет, ты где, именинник? – хохотнул друг.
– На трассе, километров тридцать не доехал, отказали тормоза.
– Всё нормально? – в голосе друга проскользнула тревога.
– Обошлось. Подбери меня, я без колёс.
– Сейчас буду. – отозвался Васёк.
Марат вызвал эвакуатор и вышел из машины. Капот утонул в кустах, но, на первый взгляд, обошлось даже без царапин. "Считай, второй день рождения сегодня. И все в один день." – улыбнулся мужчина.
* * *
Времена шумных студенческих попоек давно прошли, поэтому на базе отдыха собрались только самые близкие люди.Все друзья были примерно одного возраста, все работали в сфере IT и одинаково любили вылазки на природу. Васёк с женой Айгуль, племянницей Марата, резали фрукты и овощи на веранде. Рядом уже стояли мясная и сырные тарелки. Лучший друг беззлобно подначивал жену, та отшучивалась и за столом не смолкал их звонкий смех. Васёк пять лет добивался татарскую красавицу. Стройная, гибкая, как лоза, среднего роста, с длинными каштановыми волосами и огромными раскосыми глазами – Айгуль не воспринимала всерьёз шутника и балагура Василия. Он приносил ей цветы, забирал из университета, помогал готовиться к зачётам, где хватало знаний, а по выходным забирал гулять в городской парк или на набережную. Заручившись поддержкой Марата, исполнял маленькие девичьи желания: сумочки, туфельки, косметику. И однажды сердце красавицы дрогнуло. С тех пор прошло пять лет, а ребята всё ещё смотрели друг на друга восторженно влюблёнными глазами.
– Мишка, баня готова? – крикнул Марат.
– Через часик пойдём. – отозвался Михаил, доставая из багажника охапку берёзовых веников. Косая сажень в плечах, высокий, с пшеничными кудрями – Михаил напоминал былинного молодца. И жену выбрал под стать. Рослая, синеглазая, основательная Наташка с пышной грудью и золотистой косой тоже сошла как-будто со страниц русских сказок. Оба были одноклассниками Марата и из всей компании были знакомы дольше всех. Без малого, тридцать лет. Марат ни разу не видел, чтобы они ссорились или ревновали друг друга. Они вместе ходили в детский сад и в школу, вместе гоняли на самокатах, сплавлялись по рекам и ходили в походы. Даже к зачётам когда-то умудрялись готовиться вместе, даром, что Михаил учился на айтишника, а Наташа в музыкальном колледже. Потом поженились, родили друг за другом шестерых детей, построили дом в пригороде и так шли по жизни плечом к плечу.
Марат, поглядывая на шипящие на мангале шашлыки, открутил пробку и плеснул на донышко стакана ровно глоток коньяка. Полюбовавшись янтарным цветом, не морщась, выпил и задумчиво посмотрел поверх сосновых макушек. Весна в этом году пришла ранняя. Домик стоял на пригорке и весь снег уже успел стаять, несмотря на то, что на календаре было четырнадцатое апреля. Мужчина колдовал над мангалом в одной толстовке, изредка щурясь на весеннее солнце. Над головой шумели столетние сосны. Остро пахло сырой землёй, жареным мясом и топившейся неподалёку баней.
Из домика, как джинн из бутылки, вылетел Пашка – убеждённый холостяк и душнила. Обладатель Харлея, тёмных волос по плечи, подросткового телосложения и второго высшего по психологии.
– Марат, тебе Оксана звонит.
Мужчина услышав имя, поморщился, как от зубной боли.
С Оксаной Марат познакомился на картинге. Она работала там администратором, имела модельную внешность и не могла не обратить на себя внимание. Как и все её предшественницы к концу первого года наскучила мужчине. Он на днях собирался поставить точку в этих отношениях, но за приготовлениями ко дню рождения замотался и забыл. Сейчас пассия, наверняка, звонила с претензиями, что её не пригласили. Причём, на Пашкин телефон, потому что Марат трубку не брал. Выяснять отношения по телефону не хотелось, поэтому мужчина жестами стал показывать, что его нет.
– Он в парилку ушёл. – мгновенно среагировал Пашка. – Да, не переживай, позвонит. Сходи в спа, развейся. – продолжил мужчина, возвращаясь в домик.
Марат мысленно поблагодарил друга и вернулся к шашлыкам. В отличие от своих друзей, обзавестись семьёй он ещё не успел. Он не был убеждённым холостяком и чайлдфри, как Пашка. Чем старше становился, тем сильнее было желание разделить с кем-то свой успех и свою радость. Он всегда с удовольствием наблюдал, как Михаил учит ребятню плавать или кататься на великах, как красит веранду или готовит плов на костре для всей семьи. Как забирает детей в поход возле дома, пока Наташка ведёт уроки, как разыскивает по всему городу её любимый сорт роз на посадку или, вздохнув, соглашается с очередной перепланировкой. Ему нравилась вот такая простая и понятная забота о своей женщине, без лишних слов и громких признаний. Но сам Марат почему-то пока так и не встретил женщину, о которой захотелось бы вот так заботиться. Иногда ему казалось, что он попросту женат на работе и втиснуть между ними кого-то ещё просто не получится. А иногда наоборот, что столько работает он, чтобы заполнить какую-то внутреннюю пустоту. В общем, очевидно было только одно: к тридцати шести годам он ни разу не был женат и мог похвастаться только десятком отношений, самые долгие из которых продлились три года.