Наталия Московских
Хроники Арреды. Нити Данталли
Глава 10
Мальстен обернулся на тихий вскрик Петера и выхватил саблю из ножен. Аэлин среагировала в тот же миг и вновь обнажила паранг. Воздух на долю мгновения наполнился едва слышным пением стали.
Со стороны леса к дому приближались пятеро. У одного из них в руках угадывался лук. Жрецами Красного Культа эти люди быть не могли – те, скорее, удавятся, чем пойдут на данталли без своих алых одежд. Мальстен предположил, что облаченные в черные кожаные доспехи агрессоры могли служить Рериху VII, но и эту мысль посчитал абсурдной: даже если они каким-то образом узнали местонахождение беглеца, им тоже не пришло бы в голову пренебрегать красными плащами.
Выяснять, кто это, не было времени.
Мальстен едва заметно шевельнул рукой, чувствуя, как нити тянутся к жертве из центра его ладони. Тело лучника сделалось предательски непослушным: стрела, готовая отправиться к цели, упала на землю.
– Берегитесь! – крикнул Мальстен, тут же отпуская марионетку.
Он ожидал, что Аэлин ринется искать укрытие, однако она мигом преодолела разделявшее их расстояние и потянула его за локоть, улучив спасительные мгновения.
– Бегом! За сарай! – крикнула она.
Мальстен последовал за ней и укрылся от лучника за стеной.
– К вашему сведению, это кукольная мастерская, леди Аэлин, – заметил он, когда они оказались в безопасности от стрел.
– А вы шутник! – Аэлин кривовато улыбнулась, но на лице Мальстена не нашла ни единого признака веселья. Более того: такого кислого выражения лица в столь неподходящей для этого обстановке она и вообразить не могла. – Ладно, если нас не убьют, принесу вам свои искренние извинения.
Мысль о причастности притского кукольника к сражениям при дэ’Вере теперь казалась ей по-настоящему абсурдной. Вряд ли закоренелый воин и мошенник, командир Кровавой Сотни, стал бы корчить из себя обиженного художника.
Тем лучше для нас обоих, – подумала Аэлин.
Мальстен постарался выдохнуть как можно тише. Расплата за выроненную лучником стрелу прошлась по нему огненной волной боли и быстро пошла на убыль. Аэлин, если и заметила что-то по его лицу, то трактовала неверно.
Тем лучше для нас обоих, – подумал Мальстен.
Будь он здесь один, драка не продлилась бы и минуты: под влиянием нитей агрессоры могли покончить с собой в тот же момент, как нити связались с ними. Однако демонстрировать такое при дочери Грэга Дэвери Мальстен не хотел.
– Бесы! – донесся до него шипящий голос Аэлин. Она сбросила заплечную сумку и приготовилась к атаке. Мальстен последовал ее примеру. – И как они меня вечно находят?
– Эти люди пришли за вами? – удивился Мальстен.
– А вы думали, они по вашу душу? – хмыкнула Аэлин, сжимая рукоять паранга. – Пока у них лучник, нам высовываться опасно. В ближнем бою шансов больше. – Она недоверчиво покосилась на саблю в его руке и добавила: – Надеюсь.
– Повезло, что этот лучник иногда роняет стрелы, – тихо заметил Мальстен.
– В Петера Адони он попал не меньше, чем с трехсот шагов, и убил его. – Аэлин осеклась. – Жаль вашего друга.
– Да, жаль. Но времени на траур нет. Скольких вы сумеете обезвредить? – спросил Мальстен.
Аэлин улыбнулась.
– А вы?
Враги постепенно окружали мастерскую с двух сторон. Аэлин посмотрела на Мальстена и подняла два пальца, указав на ближайшую к себе боковую стену. Он кивнул: с его стороны приближались трое. Они не выдвигали требований и ничего не говорили. С какой целью они напали, можно было только гадать. Притом кем бы они ни были, действия их были слаженными и отточенными.
Враги выскочили из-за стен почти одновременно. Нити Мальстена зацепились за них в то же мгновение – сначала за тех, кого он видел перед собой, затем за оставшихся двоих, которых видели глаза марионеток.
Иногда в моменты сцепки данталли могли уловить мысли людей, которыми они управляли, но сейчас Мальстен не услышал ничего. Задаваться вопросом, отчего же так, не было времени.
Бой должен был выглядеть настоящим.
За спиной Мальстена послышался звон стали о сталь.
Аэлин было явно не впервой сражаться, и паранг в ее руке оказался смертоносным оружием – к тому же не единственным. Выбросив левую руку вперед, Аэлин быстро извлекла из наручного тайника небольшой стилет. Тот скользнул ей в руку и отправился прямиком в горло одного из замешкавших нападавших. Захрипев, мужчина завалился на спину. К моменту, когда он коснулся земли и задергался в предсмертных судорогах, нити данталли перестали держать его.
Тем временем Мальстен сумел обойти двух атаковавших его мечников и нанести смертельный рубящий удар в грудь лучника. Нити отпустили умирающую марионетку и вернулись в ладонь. Кровь раненого брызнула в стороны, несколько капель угодило прямо Мальстену под нос и на губы, напомнив о горячем металлическом запахе войны. Поверженный лучник закричал и рухнул на колени, хватаясь за огромную кровоточащую рану.
Мальстен развернулся и отбил летящий на него меч; тут же ушел от атаки второго противника и начал отступать.
Аэлин продолжала бой с оставшимся врагом. Тот шел в атаку, нанося удары крест-накрест, будто хотел запугать, а не ранить. Аэлин отступала, пока не улучила момент, чтобы ударить сбоку. Нить успела отпустить очередную марионетку, когда заточенное лезвие паранга почти отрубило ей руку. Кровь брызнула на землю, раненый взвыл от боли, выкрикнув ругательство на чужом языке, от которого по спине Мальстена пробежал холодок. Он прекрасно помнил, где на этом языке когда-то говорили и кто до сих пор мог использовать его.
Кхалагари? Здесь, в Прите? Этого не может быть…
Крик воина, почти лишившегося руки, оборвал рассекающий удар паранга, вспоровший ему горло. Теперь Аэлин была вне опасности.
Тем временем Мальстен выбил меч у одного из противников и ушел от удара второго. Марионетка послушно подставилась под саблю, нить отпустила ее, только когда лезвие уже прочертило алую полосу на шее воина.
По последней нити пробежала тревожная вибрация, и Мальстен убрал ее, чувствуя неладное. Теперь расплата могла наступить в любой момент.
Мальстен обернулся и увидел, что из груди последнего оставшегося врага торчит рукоять стилета Аэлин, который она только что успела извлечь из горла одного из убитых воинов. Ее лицо выражало холодную ярость. Она решительно направилась к осевшему на колени противнику, грубо схватила его за волосы и приставила к горлу паранг. На губах мужчины выступила кровь.
– Кто твой господин? – строго спросила Аэлин. – Ответь, и умрешь быстро. Иначе я твои мучения продлю.
Глаза врага сделались злыми.
– Зверь… – прохрипел он на ломаном международном языке. На Аэлин он не смотрел, только на Мальстена. – Зверь внутри солнца…
Воин закашлялся и ухватился за рукоять стилета. Мальстен поспешно отстранил от него Аэлин, не зная, чего ожидать. Став позади нее, он постарался проконтролировать выражение лица, чтобы не выдать себя, если охотница вдруг повернется. Расплата вгрызлась в тело плотоядным чудищем и не собиралась отпускать данталли несколько минут.
Аэлин завороженно наблюдала, как поверженный враг резко дергает стилет в собственной груди. Мгновение спустя он рухнул замертво.
Звенящая тишина окутала все вокруг. Аэлин отерла лоб рукавом, тяжело дыша, и повернулась к Мальстену. Ему удалось выпрямиться и не выдавать себя ничем, кроме испарины и неровного дыхания, но и то, и другое было уместно после схватки. Особенно с кхалагари.
Впрочем, мало кто мог подтвердить это – обыкновенно после схватки с кхалагари выживших не оставалось. Мальстен порадовался бы своей удаче, если б имел склонность к оптимизму. Однако сейчас он не спешил благодарить Тарт, а чуял неладное. Эти воины не стали бы нападать так явно, даже если б не знали, что Мальстен скрывается здесь. А в то, что кхалагари не разведали обстановку, было еще сложнее поверить.
– Зверь внутри солнца? – недоверчиво переспросила Аэлин. – Что это значит?
– Откуда мне знать? – устало отмахнулся Мальстен.
– Он посмотрел на вас, когда говорил это.
– А приходил разве не за вами?
Мальстен отер лоб от испарины. Боль расплаты уже начала понемногу отступать, но рука все еще подрагивала. Аэлин недоуменно покачала головой.
– Вас ранили? – хмыкнула она. – Или вы просто перенервничали?
– Виноват. Живя мирной жизнью, отвыкаешь получать по носу, – ответил он первое, что пришло в голову, и ненавязчиво указал на чужую кровь у себя под носом.
Аэлин хихикнула, но тут же посерьезнела и внимательно присмотрелась к его лицу. В сгустившихся сумерках пришлось приглядываться, но можно было убедиться, что цвет у нее красный. Стало быть, притский кукольник – не данталли, а имя, идентичное имени анкордского кукловода, оказалось простым совпадением.
Забавные у Криппа шутки, – помянула про себя Аэлин бога-проказника.
Пока охотница беззастенчиво изучала цвет крови, так удачно обеспечившей Мальстену человеческую репутацию, боль расплаты почти стихла. Появились силы вернуться к разговору.
– Почему эти люди охотятся за вами, леди Аэлин? Чего они хотят?
– Вы думаете, я веду беседы с наемными убийцами? – спросила охотница, извлекая стилет из груди мертвеца и отирая лезвие о его же одежду.
– Как знать, – пожал плечами Мальстен. – Судя по вашей реакции, они нападают не в первый раз. Вы не выяснили, что им нужно?
– Нет, они не особенно разговорчивы, – ответила Аэлин. – И не особенно удачливы, раз им так и не удалось меня достать.
Мальстен отвел взгляд. Что-то в этом преследовании было не так. Проще поверить в то, что кхалагари дали приказ «запугивать, преследовать, но не убивать», чем в то, что у них не хватило мастерства убить одинокую охотницу на иных. Но зачем их господин стал бы отдавать такой приказ?
– Нужно уходить отсюда, – сменила тему Аэлин, указывая на брошенные сумки. – Ни к чему привлекать к себе внимание властей, которые будут разбираться с этой бойней. Будет лучше, если мы уйдем прямо сейчас. – Она краем глаза уловила удивление на лице Мальстена и серьезно посмотрела на него. – Вы ведь понимаете, что мне нужно о многом расспросить вас? Я ищу отца уже три года, и только последние полтора принесли мне зацепку в виде вашего имени. Поэтому теперь, хотите вы того или нет, мой путь лежит туда же, куда и ваш. Хотя бы временно, пока вы не расскажете мне о знакомстве с моим отцом.
– Разумеется, я это понимаю. Хотите, чтобы я рассказал по дороге?
Аэлин задумчиво закусила губу.
– Нет. Лучше во время привала. Когда будет поспокойнее, – сказала она, подняв заплечную сумку с земли.
Мальстен тоже поднял свои вещи и замер, будто ожидая, что Аэлин подскажет ему направление. Это удивило ее, она думала, что он уже наметил, куда собирается уходить.
– Есть идеи, куда направиться? – испытующе спросила она. – Вы, кажется, собирались покидать деревню.
– Лучше доверюсь вашим идеям. Я не мастер лесных путешествий, когда нужно уходить от возможных преследователей. Не имел такого опыта, – ответил Мальстен.
– Ладно, тогда идем за мной, – вздохнула Аэлин. Она сделала несколько шагов в сторону леса, затем обернулась к Мальстену и кривовато улыбнулась ему. – Кстати, господин Ормонт! Приношу вам свои искренние извинения. За сарай.
Мальстен оценил шутку доброй усмешкой, и они двинулись прочь из Прита.
Часть 2. Три хвоста
Глава 11
<7 лет назад>
Земля дэ’Вер, Лария.
Двадцать седьмой день Сагесса, год 1482 с.д.п.
Генерал Эллард Томпс сложил подзорную трубу и с недовольным видом отвел взгляд от каменистого тракта предгорья. По нему в анкордский лагерь вот-вот должен был вернуться отряд, отправившийся за водой.
На душе генерала было неспокойно, хотя ничто не давало поводов для тревоги. Погибни кто-то из отряда, вся равнина содрогнулась бы от протяжного крика аггрефьера, возвещающего чью-то смерть. Томпс оглянулся на логово, которое обустроил себе аггрефьер, и невольно поморщился. Присутствие этого существа нервировало многих в лагере, но его способность предсказать скорые массовые смерти шла анкордцам на пользу и помогала предотвращать потери. Аггрефьер был от этого явно не в восторге – он предпочел бы торжество Рорх. Его тайное содействие анкордской армии было жестом доброй воли, которую он проявлял к Мальстену Ормонту.
Будь проклят этот Ормонт и все его странные друзья вместе взятые!
О присутствии данталли в рядах армии Томпс думал с не меньшим недовольством. Будь его воля, он ни за что не поддержал бы Рериха в его авантюре, но король был непреклонен и самоуверен.
– Они скоро вернутся, генерал. Сегодня Тарт на нашей стороне, удача улыбается нам.
Томпс обернулся на голос монарха. Он слышал его приближающиеся шаги, но не был уверен, что Рерих заговорит с ним. В глубине души он надеялся, что этого не произойдет: сейчас он не испытывал ни малейшего желания разговаривать с кем-либо.
– Не хотелось бы отпугнуть ее, Ваше Величество, – сухо ответил он.
– Тракт безопасен, – настойчиво сказал Рерих. – Отряду, добывающему пресную воду, ничто не грозит.
Томпс тяжело вздохнул. Он вовсе не разделял оптимизма короля. Эта война была слишком хаотичной и непредсказуемой, и ни на одном ее этапе Томпс не рискнул бы использовать слова «ничто» и «не грозит» в одном предложении.
Генерал вновь погрузился в молчаливое ожидание и в который раз посмотрел в подзорную трубу. Сбоку от себя он ощущал звенящее нетерпение Рериха и ожидал, что король вот-вот сообщит ему что-то. Судя по всему, его переполняло вдохновение, и Томпсу это не нравилось: в последнее время, все, что вдохновляло короля, было так или иначе связано с иными.
– Я хочу увеличить отряд Ормонта, Эллард, – не выдержав, заявил Рерих Анкордский. Генерал убрал подзорную трубу и серьезно посмотрел на короля. Его недоверчивость к этой затее была видна невооруженным глазом. Рерих улыбнулся и заговорил шепотом: – Он справляется, мой друг. Он действительно делает то, что обещал, и это… невероятно! Только представь, что будет, если мы дадим ему в подчинение сотню!
Томпсу стоило больших усилий сдержаться и не выругаться.
– Ваше Величество, не слишком ли это рискованно? – тщательно подбирая слова, спросил он. – Целая сотня солдат, облаченных во все черное, работающая, как единый организм под командованием Ормонта – это чересчур. Поползут слухи, которые спровоцируют скандал. На Анкорду ополчится весь Совет Восемнадцати, и от этого пятна нашему королевству отмыться не удастся. Прошу вас, не принимайте поспешных решений.
В глазах Рериха появилось опасное недовольство, но Томпс встретил его взгляд, не растеряв выдержки. Рерих ненавидел возражения, и с каждым годом эта его черта лишь усугублялась. Приближенные короля опасались, что чем дальше, тем сложнее ему будет сдерживать свой гнев и не проявлять жестокость. Томпс знал, что при дворе многие сочувствуют королеве Лиане и выражают надежду, что наследник трона юный принц Альберт не унаследует эту черту своего отца.
– Ваше Величество, рассудите: даже если вы отдадите Ормонту сотню новобранцев, которых никто прежде не видел в реальном бою, Совет Восемнадцати на это не купится.
– Мы можем простимулировать слух о новой анкордской военной школе, – не согласился Рерих.
– Которую никто из новобранцев не проходил, – напомнил Томпс. – Вспомните: на родину Ормонта, в Хоттмар, пришел Красный Культ. Бывший наставник молодого герцога оказался данталли, а теперь, командуя сотней солдат, этот герцог творит чудеса на поле боя? Вы бы поверили, что он человек? Я бы не поверил. И ваши подданные тоже не поверят.
Угроза, что подданные могут воспротивиться воле монарха, заставила лицо Рериха вспыхнуть. Заговорил он, с трудом сдерживая злость:
– Ормонт – человек благородных кровей, присягнувший мне на верность…
– Он не человек, – тихо возразил Томпс, но Рерих его не слушал.
– Даже если Совет заподозрит в нем данталли и учредит проверку, это решит только судьбу самого Ормонта, не нашу. Мы не пускали ему кровь и не могли знать о его истинной природе. Он ведь мог нам попросту солгать.
Томпс недоверчиво приподнял бровь.
– При всем моем почтении, Ваше Величество, такая «неосведомленность» шита белыми нитками, учитывая все привилегии, которые есть у Ормонта в нашей армии.
– Без доказательств Совет не сможет ничего предъявить Анкорде. Юридически мы чисты, на Арреде не принято налагать санкции за домыслы. Хоттмарский демон был лишь приглашенным учителем. Ни чета Ормонт, ни этот казненный данталли о связи Мальстена с демонами ничего Культу не сказали. Даже под пытками, а это о многом говорит. Культ умеет выбивать информацию, но здесь – не сдюжил, что сильно играет нам на руку. К тому же, когда наводил справки, я слышал, в Хоттмаре работал весьма упорный жрец, который отправил на Суд Богов уже не один десяток данталли, и на допросах у него прежде никто не молчал. Еще один аргумент в нашу пользу. К тому же посмотри на Ормонта! – Вдохновение заставило Рериха смягчиться. – Его не заподозрят, Эллард, я уверен.
Томпс не поддавался на убеждения и догадывался, что чудовищно раздражает короля своим пессимизмом, но ничего не мог с собой поделать.
– Если только не ранят, – пробасил он, тут же уронив голос до едва слышного шепота. – Когда прольется синяя кровь, сомнений ни у кого не останется.
Рерих согласно кивнул.
– И в этом случае мы будем удивлены не меньше остальных. Ормонт не дурак, он это понимает и не даст себя ранить. Прикроется кем-нибудь из воинов и будет прав. В данном раскладе он для нас важнее любого воина, как и его обладающий пророческим даром друг. Для нас он оказался вестником не беды, но удачи. И, на наше счастье, Конвенция на него не распространяется. Никто в здравом уме не станет диктовать аггрефьеру, где селиться.
Томпс промолчал. Он понимал, что не убедил короля, и недоброе предчувствие, клубившееся внутри него, стало сильнее.
– Приведи Ормонта ко мне в шатер, Эллард, – резюмировал Рерих. – Хочу сообщить ему о его повышении до сотника.
Томпс тяжело вздохнул.
– Да, Ваше Величество, – безрадостно отозвался он, направившись к палатке Мальстена. О том, что Рерих отправил его, словно посыльного, за демоном-кукольником, он старался не думать.
Он прошел мимо отряда, вверенного Ормонту, но самого Мальстена среди новобранцев, считавших себя едва ли не лучшими воинами Арреды, не увидел.
Даже странно, что данталли не празднует собственную победу со своими марионетками, – с отвращением подумал Томпс, когда вдалеке замаячила палатка Мальстена. Вздохнув, генерал вошел внутрь и увидел демона-кукольника на настиле. Вид у него был уставший и болезненный, хотя непосредственно после сражения он чувствовал себя хорошо.
Томпс прочистил горло.
– Ормонт! – громогласно окликнул он. – Поднимайся. Его Величество желает тебя видеть в своем шатре.
Мальстен лишь теперь перевел уставший взгляд на Томпса.
– Позволите мне посетить его немного позже, генерал? – тихо спросил он.
Томпс побагровел от злости и процедил сквозь зубы:
– Не знаю, где ты вырос, но там однозначно были другие порядки, либо тебя совсем не учили манерам, Ормонт. В анкордской армии ты должен выполнять приказы Его Величества и мои. Незамедлительно. Поднимайся!
Томпс шагнул вперед, угрожающе нависнув над Мальстеном. Тот на несколько мгновений прикрыл глаза, затем, плотно стиснув челюсти, поднялся.
– Так точно, – явно не без труда сказал он.
Всю дорогу генерал держался позади Ормонта, мрачной сторожевой тенью сопровождая его до королевского шатра. Томпс хотел бы идти быстрее, но данталли передвигался непростительно медленно. Наверняка специально, чтобы позлить. По крайней мере, Томпс так думал.
Полог шатра показался через несколько нетерпеливо трясущихся вечностей. Ормонт отогнул его медленно, голова была опущена, будто его вели на казнь, а не на встречу с королем.
– Оставьте нас, – приказал Томпс солдатам, охранявшим шатер. Те поспешили выполнить приказ и удалились. Тем временем Ормонт почтительно кивнул королю.
– Ваше Величество.
Голос звучал приглушенно, будто простуженно.
– А-а, Мальстен! – Сияющий воодушевленной улыбкой Рерих приблизился к нему. Томпсу показалось, будто монарх собирается обнять и расцеловать данталли, но он этого не сделал. – Спешу выразить вам свое восхищение! То, что вы проделали на поле боя, было потрясающе! Ваш отряд нанес врагу серьезный урон, а у вас не погиб и не получил ранений ни один человек. И то, как они сражались…
Томпс наблюдал за Ормонтом и пытался взять в толк, что с ним такое. Лицо данталли было не просто бледным, но почти серым. Довольство Рериха нимало его не трогало. У Томпса складывалось впечатление, что он и на ногах-то держится не без труда.
– Ваше Величество, – тихо заговорил Мальстен, когда король закончил свою хвалебную речь, – я благодарен вам за признательность, но сражение закончилось совсем недавно. Мне нужно…
– Конечно, дорогой герцог, конечно! – не дослушав, воскликнул Рерих. – Все, что хотите! Я распоряжусь. А пока спешу сообщить вам приятнейшую новость. В скором времени вы станете сотником.
Ормонт поднял взгляд на Рериха. Вид у него был затравленный.
– Сотником? – выдохнул он.
– Ваше Величество, с ним что-то не так, – предупредил Томпс. Его рука невольно легла на эфес меча, убранного в ножны.
– Я… вряд ли управлюсь с сотней, Ваше Величество, – прикрыв глаза, предупредил Мальстен. Он говорил едва слышно, почти шепотом. То, что генерал готов в случае чего угрожать ему оружием, тоже не впечатлило его.
Рерих нахмурился.
– Не разочаровывайте меня набиванием цены, Мальстен. До этого вы прекрасно справлялись. Не пытайтесь умалять свои таланты теперь, когда мы видели, на что вы способны! Сомневаюсь, что история знала подобных вам! – Он испытующе посмотрел на Ормонта. – Если вы хотите землю в Анкорде и мое покровительство, вам сначала придется постараться ради нашей общей победы. Вы понимаете это?
Мальстен прерывисто вздохнул и не ответил. Томпс с опаской смотрел на него.
– К тебе обращается Его Величество, Ормонт! – напомнил он.
– Я… понимаю… – с трудом ответил Мальстен.
– Вот и чудно! Значит, решено. Скоро прибудут новобранцы, которые поступят под ваше командование. Потрудитесь…
Рериха перебил громкий болезненный выдох. Ноги Мальстена Ормонта подогнулись, и он с мучительным стоном упал на колени. Дрожащие руки вцепились в землю, будто в попытке передать ей часть каких-то неведомых страданий, причину которых было не разглядеть.
Томпс недоуменно склонил голову. Ормонт вел себя, как боец, с трудом сдерживающийся, чтобы не заорать от боли.
– Что, во имя богов, с вами творится? – воскликнул Рерих.
– Похоже, ему больно, Ваше Величество, – неуверенно ответил Томпс. – Ормонт! Тебя ранили?
– Никак нет… – выдавил Мальстен.
Рерих осторожно приблизился к нему.
– Постойте, – вкрадчиво начал он, догадавшись. – Это и есть то, что вы называете расплатой? – Щеки Рериха порозовели, в глазах заплясали искорки любопытства. – Никогда прежде не доводилось наблюдать…
Мальстен заставил себя подняться и устало посмотрел Рериху в глаза. Томпс же отвел взгляд: ему было неприятно видеть, как сияющий детским восторгом король наблюдает за чужими муками. Он догадывался, что боль, которую испытывает данталли, должна быть очень сильна. Такой вывод генерал сделал после одного случая, когда при разгрузке обозов Ормонту на ногу упал тяжелый ящик с провизией. Любой бы заорал, выругался и начал кататься по земле, а тот даже вида не подал.
– Позвольте мне… зайти позже, Ваше Величество, – попросил Мальстен. Каждое слово давалось ему с трудом. Голос не слушался, лоб блестел испариной.
– Хорошо, – ответил Рерих после недолгой паузы. – Генерал вас проводит.
– Нет нужды, я дойду сам, – покачал головой Мальстен. – Прошу, простить за это… неудобство, но мне нужно немного времени.
Рерих кивнул, и Мальстен покинул шатер.
В тишине король и генерал некоторое время молча смотрели на закрытый полог шатра. Затем молчание растрескалось от мрачного тона Томпса:
– Вы не передумали, Ваше Величество? – спросил он. – Если ему так плохо после управления дюжиной, что же будет после сотни? Он себя точно выдаст. Если вообще переживет то, что с ним будет.
Рерих задумчиво выдохнул в сжатый кулак.
– Данталли, что управляли целыми армиями во время Битвы Кукловодов, выжили после такого количества марионеток.
– Их история весьма плачевна. До тех, которые не умерли от расплаты сразу после битвы при Шорре, добрался Культ, и я затрудняюсь сказать, кому повезло меньше… – не согласился Томпс и прикусил язык. Он догадывался, какая идея посетила Рериха, и медленно покачал головой. – Ваше Величество, вы же не хотите…
– Нам нужен аркал.
– Ваше Величество, если сюда прибудет пожиратель боли, вы буквально подпишете Анкорде приговор рукой Совета! – прошипел Томпс. – Или аркала вы тоже будете искать из знатных родов, чтобы он в знак военной поддержки просто присягнул вам на верность?
Томпс осекся, понимая, что такой сарказм рано или поздно доведет его до плахи. Однако Рерих не разозлился на этот выпад. Наоборот, выражение его лица сделалось удивительно умиротворенным.
– Твоими пророческими устами вершится история, мой друг, – осклабился он. – Придется нанести дружеский визит за Большое море, но оно того стоит. – Рерих задумчиво посмотрел в сторону, будто уже видел перед собой теплые берега за бортом корабля. – Этот аркал довольно своенравен и слывет тем еще спесивцем, но тем меньше возникнет вопросов о его присутствии в наших рядах. Такое решение вполне в его духе. Нужно только, чтобы он заинтересовался. Хвала Тарт, у нас есть, что ему предложить.
Томпс хмыкнул.
Так скоро вся наша армия будет состоять сплошь из иных, – недовольно подумал он, однако вслух этого, разумеется, не сказал.
– Что ж, раз вы уже все решили, кому прикажете послать письмо? – спросил он.
– Никаких писем, я поеду к нему лично.
Томпс испытующе посмотрел на короля.
Что же это должна быть за персона, что Рерих VII Анкордский собирается к нему с личным визитом?
– Я отправлюсь на рассвете, путь неблизкий, а нужно спешить. Надеюсь, наш друг продержится пару месяцев без помощи аркала?
Томпс не ответил. Он прекрасно понимал, что Ормонт продержится, ибо выбора у него не было.
