Наталия Александровна Веденина
Курортный роман
– Если я не запуталась в твоих родственниках, что несложно, то дядя Фима живет в Детройте. От него скрыть твой отъезд легче, чем, к примеру, от дяди Яши, который живет на соседней улице и срочно нуждается в пылесосе.
– Ты не понимаешь! Мы с дядей Фимой каждую неделю говорим по скайпу!
– Это, действительно, сложно понять. Продолжай!
– Для него эти разговоры жизненно необходимы. Он так одинок после смерти тети Риты. Да и к тому же сейчас остался без работы. Его уволили после закрытия завода. И он сидит один-одинешенек в четырех стенах. Мы говорим по скайпу каждую субботу. Из-за разницы во времени дядя Фима уже в понедельник отправляет мне по интернету первое письмо, где указывает, в какой час по американскому времени он выйдет на связь. Я пересчитываю на наше время и отправляю ответ. Он сверяет эти два времени и шлет подтверждение. В среду он отправляет письмо «Напоминалку», как он это называет. А в пятницу – большое сердечное письмо, где он пишет, как счастлив, что совсем скоро услышит мой голос и увидит родное лицо на экране монитора. А суббота уже завтра. Значит, сегодня я получу его сердечное письмо и что же мне делать?!
– Позвонить по скайпу со смартфона или с лэптопа.
– Как у тебя все просто, Римма! Со смартфона! Нет, не получится! Я обычно сижу перед компьютером в нашем кабинете. За моей спиной он должен видеть книжный шкаф с подаренными им книгами по истории и альбомами по искусству. Но главное, он должен видеть портрет своей покойной жены Риты, который висит у нас в рамочке на стене. А если он все это не увидит, то решит, что мы сделали ремонт и убрали дорогие его сердцу вещи в чулан. И не переживет этого!
– А не легче ли написать сердечное письмо: «Дорогой дядя! Я со своей подругой Риммой поехала на курорт в Чехию, чтобы отдохнуть и поправить здоровье».
– Он не простит мне этого. Он два года просит, чтобы я прилетела к нему попрощаться. Я уже три раза летала прощаться… Грешно так говорить, конечно. Поэтому я ему сказала, что я сейчас не могу оставить тетю Софу, так как она плохо себя чувствует. А сама тетя Софа хочет поехать со мной лечиться на Мертвое море, ей я говорю, что откладываю деньги на поездку к дяде Фиме. Тетя Лиля ничего не просит, но одно ее молчание говорит о том, что она хотела бы больше человеческого внимания, просто внимания. Но на нее ни у кого нет времени. А мои родители?! Если они только узнают, что я рядом с Германией! В нескольких часах езды от их дома? Все, тогда нашему отдыху придет конец!
– А дядя Яша? Ему что надо, кроме пылесоса?
– Не смейся! Это совсем не смешно! Если я им скажу правду, они решат, что я совсем обнаглела. И думаю только о себе!
– Ну как можно жить в таком вранье!
– У нас в семье так принято. Я с детства привыкла. Хотя нет, опять вру. К этому привыкнуть нельзя. Хочется других отношений. Начать бы все с чистого листа, пока не поздно. Ведь еще не поздно, правда! Знаешь, почему я так рано проснулась? Мне приснился ужасный сон. Представь: балкон многоквартирного дома. На балконе тетка, толстая такая, дряблая, в бегудях. Стоит и болтает с соседкой, даже не болтает, а трендит. А потом, как в кино, камера наезжает, наезжает на нее. Вот ее лицо уже крупным планом. И тут я вижу, что это я! Представь!
Римма положила свой смартфон на стол, и, подражая ораторам на митингах, продекларировала:
– И чтоб нам не стать такими тетками, быстро контрастный душ и на пробежку!
Она взяла со стула свой спортивный костюм и скрылась в ванной.
Люся обреченно склонилась к лэптопу и начала писать:
«Дорогой мой дядя Фима! Как бы хотела я, не нарушая наших традиций, услышать завтра ваш голос. Но обстоятельства иногда выше наших желаний. Дядя Яша решил перед праздником затеять генеральную уборку в своем доме. Нет, конечно, он не сказал нам об этом. Он боится, что мы тут же прибежим на помощь, и не хочет утруждать нас. Я поняла это из его сегодняшней просьбы – завезти ему наш пылесос. Дядя Фима! Кто, как не вы, может понять и разделить мои волнения по этому поводу. Как представлю себе: дядя Яша, с его радикулитом, накланяется, чтобы пропылесосить под диваном или, не дай Б-г, влезает на табуретку, это с его-то больным коленом(!) чтобы смести паутину на потолке. (Хотя уверяю вас, в его доме очень чисто после пасхальной уборки). Не буду долго описывать подробности, вы с вашей чуткостью уже давно поняли, что завтра днем я (под каким-то предлогом), заскочу к нему и приберусь. Боюсь, что я не успею в назначенное время выйти с вами на связь. Простите и поймите меня. Я надеюсь, что это письмо мы сохраним в тайне и не будем лишний раз тревожить нашими волнениями тетю Софу с ее гипертонией и тетю Лилю с ее больным сердцем. Будьте здоровы, берегите себя. Не скучайте. Целую, Люся. Большие приветы передают вам Леня, а так же дети Марик и Яна».
Люся несколько раз перечитала письмо, поправляя пунктуацию и орфографические ошибки. Потом, представив разочарование дяди Фимы, тяжело вздохнула и нажала на значок «отправить».
«Может и на этот раз обойдется», – утешила себя Люся и принялась писать письмо мужу:
«Дорогой Леня! Я очень волнуюсь, как твои дела? Не забудь разбудить сегодня Яночку пораньше, у нее утренняя смена в кафе. Напомни Марику, что у него завтра экзамен по математике, хотя, конечно, напоминания не помогут. Но все же. Яша просил пылесос, а для тети Эти я заказала рецепты по интернету, если сможешь, распечатай их. Можешь заехать и забрать у тети Лили суши, сделанные по новому рецепту из интернета, как раз будет вам ужин. И не забудь, что у тебя в понедельник запись к ортопеду.
У меня все хорошо. Городок красивый и милый… Апартаменты, которые мы заказали по интернету, чистые, просторные, только что после ремонта – все новое. Есть две спальни и гостиная, так что нам с Риммой здесь намного удобнее, чем в гостинице (ты был прав, что настоял на квартире). А так же кухня, ванная и даже большой балкон. Хозяйка, представь, вьетнамка! Здесь, вообще, много вьетнамцев! И немецких туристов! А «русских», как мы и думали, нет. Римма большая умница – она не растерялась от того, что никто не говорит по-английски и учит чешский. С ее способностями, думаю, она дня через два заговорит. Римма хочет пройти оздоровительные процедуры, что-то по женским болезням. А для меня главное – спокойные прогулки по паркам, где сейчас цветет сирень и жасмин, и весь воздух насыщен ароматом цветов. А еще ночью была гроза, и сейчас свежее, прохладное утро.
Целую тебя, любимый, пришлю фото. Твоя Люся».
Люся, не перечитывая, отправила письмо и уже через минуту получила ответ.
«Привет, я рад, что в том варианте, который мы выбрали для твоего отдыха, цена соответствует качеству. Постарайся отвлечься и хорошо отдохнуть. Целую, Леня»
В спальню заскочила Римма. Энергичная, жизнерадостная, одетая и обутая в самые раскрученные спортивные бренды.
– Ну, ты как, пробежимся до озера? – предложила она.
– Лично я пробегусь до соседней булочной, куплю нам к кофе традиционные чешские рогалики. Как героиня романа Кундеры. Я этой зимой читала перед сном его роман «Невыносимая легкость бытия». Я как раз в то время старалась не ужинать позднее семи часов. И вот лежу я в постели невыносимо голодная, и читаю, как героиня романа несет домой свежие рогалики. Стараюсь думать о том, что писатель хотел сказать: каждая жизнь несет в себе таинственную случайность, любой выбор не отягощен последствиями, а потому не важен. Вот о чем я старалась думать. А мечтала о рогаликах…
*************
Лесное озеро, как одеялом, было накрыто белым пушистым туманом. Но тишины не было. Несмотря на ранний час, лес жил своей хлопотливой будничной жизнью: неистово пели птицы, вторили им лягушки, звенели в своем полете комары, плескалась рыба, кто-то шепотом матерился на берегу. И вот солнце поднялось выше, и туман начал таять под его горячими лучами. И уже стали видны очертания невысокого зеленого берега, зарослей камыша, склоненных над водой ветвей деревьев, стали различимы удочки, заброшенные в воду и силуэты двух рыболовов на берегу.
Римма легко бежала по дорожке вдоль озера. Мимо цветущих кустов сирени и жасмина, мимо вымытых дождем кленов, берез и сосен. Как изысканное угощение вдыхала она прохладный лесной воздух. Ее взгляд скользнул по фигурам рыболовов, напряженно следивших за движением поплавка . Она отметила про себя, как живописно вписались они в утренний пейзаж, как будто кто-то специально посадил их, чтобы порадовать Римму полнотой картины: «Восход над озером». «Как будто специально» – пронеслось в голове, и мысли побежали дальше… Захотелось кофе и рогаликов, воспетых Кундерой в своем знаменитом романе.
«А хлопотушка Люся уже, наверное, накрыла стол к завтраку», – подумала Римма и, развернувшись, побежала к дому.
И никто не услышал тихий разговор рыболовов.
*************
– Ну, давай, по-первой. А-то рыба клевать не будет, – сказал Витя, протягивая свой стакан. – Да ты мне, блин, водки плесни. Сам пей свое «Камю», оно мне клопами пахнет. И давай колись про бабу в поезде. Что там у вас случилось. Да поподробнее….
– А случилось, Витек, самое страшное…
– Девушка оказалась мальчиком? – Витя показал непристойный жест и тихо, чтоб не спугнуть рыбу, засмеялся.
– Нет, мой верный друг, – с драматизмом в голосе продолжал Володя, – в те суровые времена – это как раз и не было самым страшным. А было так: я легко открыл бутылку, как будто открывать «Камю» для меня привычное дело. Налил немного в стаканы, ну такие, с подстаканниками, помнишь, как в поездах чай разносили? Налил себе, ну и девушке, конечно. Я в тот день страшно замерз, бегая по очередям в своем легком пижонском пальто. Решил согреться, боялся заболеть перед праздником. Выпил. Боже – какой вкус! – Он налил себе в стакан еще немного коньяка, и, смакуя, стал пить небольшими глотками, вспоминая то романтическое время.
– Да, бархатный вкус, – продолжал Володя. – Какой букет! И ласковое тепло разлилось тогда по всему телу. А за окном снег, поезд мчится к сказочному празднику – Новому году. Девушка открыла чемоданчик. Представь, там поверх одежды лежал огромный штангенциркуль! Достала бутерброды на закуску. «С наступающим!» – сказала она. Выпили еще немножко. Слово за слово… Я попробовал поцеловать девушку, может и что-нибудь еще себе позволил, не помню. Она отпихнула меня, я вышел покурить. Стоял в тамбуре долго, мечтал… Когда вернулся – она уже спала. Я прилег на свою полку и тоже, видимо, задремал. Слышу, проводница трясет меня: «Брянск! Брянск!». А поезд уже стоит на вокзале. Я вскочил спросонок, схватил чемодан и выскочил на перрон. В это время поезд тронулся, подмигнув мне красными сигнальными огоньками. Коньяк! Бутылка! Она осталась на столике! Я побежал за поездом…. Бежал в отчаянии до конца перрона… Но моя бутылка «Камю» уехала навсегда, вместе с той девушкой…
– А она хоть красивая было?
– «Красивая»?! Не то слово! Шикарная, изысканная, французский люкс! Сексуальная такая: бока округлые, горлышко узкое, пробка….
– Это, блин, о чем ты сейчас несешь?
– О бутылке «Камю», конечно!
– А я спросил о девушке.
– А девушка… Не помню… Должно быть миленькая, если я уже после второй рюмки полез целоваться. И хорошо воспитанная, если оттолкнула меня.
День второй. Полдень
После завтрака, любовно приготовленного хозяйственной Люсей, подруги решили побродить по городу. Договорились расслабиться, не придерживаться никакого четкого плана, не загонять себя ни в какие временные рамки, а идти туда, «куда глаза глядят», и гулять столько, сколько «душе угодно». Пунктуальные и крайне организованные женщины боялись, что долго не выдержат свободы и расслабленности. Но первые полчаса они все-таки продержались.
Чешский курорт Франтишковы Лазны был больше похож на декорации к сказкам Андерсена, чем на жилой город. Тихий, чистый, зеленый, весь утопающий в садах и парках. Каждый дом привлекал внимание своей неповторимой прелестью. Хотелось бесконечно любоваться каждой улицей, каждой аллеей парка, и увезти эту красоту с собой, запечатлев на фотоаппарат и видеокамеру. Римма, увешенная дорогостоящей аппаратурой, металась от дома к дому. Она напоминала голодного посетителя ресторана типа «Шведский стол», который мечется с тарелкой от одного блюда к другому, не задумываясь, сможет ли он проглотить столько еды. Может ли человек просмотреть тысячи фотографий, привезенных из путешествия? Каждый из нас клянется себе перед поездкой, что будет фотографировать очень избирательно, и почти каждый теряет голову перед красотой и экзотикой.
Люся, с присущей ей целеустремленностью, твердо придерживалась намеченной стратегии: полное расслабление и безмятежность. В мечтательной задумчивости брела она по улицам следом за Риммой. Некоторое напряжение она все же ощущала: боялась попасть в кадр, и следила боковым зрением за фотоаппаратом Риммы. Но это чувство небольшого волнения было ей необходимо, так как с непривычки от полной расслабленности у Люси могла закружиться голова.
Так и шли они по улицам просыпающегося городка, по утопающим в цветах дорожкам парка, а потом снова по улицам. Римма – короткими перебежками от одной достопримечательности к другой, Люся – медленно, спокойно, степенно.
Вдруг с возгласом: «Вот это да!» Люся замерла около забора небольшого частного дома и с интересом стала разглядывать что-то в саду.
Римма тут же направилась к ней, решая на бегу, что лучше схватить: фотоаппарат или видеокамеру. Оценив восторженность на лице подруги, Римма отдала предпочтение видео: поднесла камеру к глазам, четкими движениями опытного туриста быстро включила ее и направила объектив во двор.
С другой стороны улицы, немного прихрамывая каждый на свою ногу, уже спешили к забору пожилые туристы из Германии. Притормозил велосипедист. Из остановившейся машины выскочила женщина. Все быстро, как по команде, достали свои смартфоны и направили объективы во двор дома. Они внимательно рассматривали сад в поисках сенсации, но, увы, перед ними был самый заурядный палисадник: аккуратно подстриженная трава, небольшая клумба с цветами, яблоня, дорожка к дому. Сделав на всякий случай несколько кадров, туристы разочарованно отошли от забора. Велосипедист снова энергично закрутил педалями, женщина вернулась в машину, пожилые туристы продолжили свою прогулку. Стало пусто и тихо.
– Что ты тут увидела интересного? – возмутилась Римма.
– Пион! Смотри, он только раскрывает свои лепестки. Такой нежный и немного смешной, стоит себе, как большой ребенок среди ромашек и анютиных глазок. Как трогательно он подвязан веревочкой к маленькому деревянному столбику. Как будто моя бабушка только что была здесь, а сейчас она пошла в дом готовить завтрак… Наша дача в Барыбино… Помню, как будто это было вчера: воскресное утро. Тетя Лиля и тетя Софа еще спят. Дядя Фима со своей молодой женой Ритой должны приехать к обеду на машине, у него был шикарный «Москвич» синего цвета. Дядя Яша как всегда в командировке. Я стою во дворе и из маленькой лейки поливаю только что распустившийся пион. А бабушка хлопочет на кухне. Вот сейчас бабушка выйдет на крыльцо и крикнет мне: «Люся, солнышко, сгоняй-ка в магазин за свежими булочками». Я сажусь на свой велосипед, огромный такой, мужской… Дядя Фима каждое лето брал его в прокате для меня…
– Римма, – Люся дернула подругу за руку, – здесь ведь тоже должен быть прокат велосипедов! Я на сайте видела! Римма, пожалуйста, давай возьмем велосипеды и поедем на озеро!
– Велосипед – это хорошая идея, – обрадовалась Римма. – Тогда нам надо идти в информационный центр. Возможно, хоть там говорят по-английски. Все что я знаю из чешского: велосипед – это «кол», а кататься на велосипеде – «посадить на кол». Но с этими знаниями мы до вечера не найдем проката.
Пока шли в информационный центр, Люся делилась с подругой своими детскими воспоминаниями. Все вокруг стало напоминать ей лето, проведенное на даче: куст сирени, изгородь из жасмина, аккуратно подвязанные кустики клубники.
– Римма, как ты думаешь, может мне собрать гербарий из засушенных растений и привезти его в подарок детям. Ведь наши бедные дети живут в окружении одних пальм и олив.
– Думаю, они засунут твой подарок в дальний угол, и хлама под названием «дорогие сердцу вещи» станет больше.
– Ты не справедлива к моим детям, – грустно сказала Люся. – Они не станут захламлять квартиру, просто сразу выбросят все это в ведро. «Мама не обидится, мама все поймет».
– Ну, так уже и все поймет…
– Конечно. Они уверены в этом. Вот послушай, что недавно произошло с моей дочкой. Когда Яночка решила поработать в кафе официанткой, она очень волновалась. Яна сейчас заканчивает школу, а до армии еще полгода. Она призывается в декабре. И вот на нашем семейном совете было решено поддержать ребенка. И в первый же день ее работы мы всей семьей приходим в кафе: я с Леней, Марик, тетя Софа, тетя Лиля и дядя Яша с новой подругой.
– А что, дядя Фима не прилетел ради такого случая из Детройта?
– Все смеешься! Были бы у тебя дети, ты бы поняла наше волнение! Ну, извини. Так вот. Сели мы за большой стол, заказали все по полной программе. Ждем, волнуемся. И вот в зале появляется наша девочка, худенькая, маленькая, с огромным подносом, уставленным чашками супа. Мы было вскочили, чтобы помочь. Но вовремя опомнились, сидим. Держимся. Она благополучно доходит до нашего столика и тут … теряет равновесие. Поднос наклонился. И кипящий суп вылился прямо мне на ногу. Ошпарил и, конечно, безвозвратно испортил платье. А Марик, сынок, говорит: « Хорошо, что это была мама, а не посетительница кафе». И все с ним согласились… Я, наверное, утомила тебя своей болтовней?
Римма не стала отрицать, что откровения подруги изрядно надоели ей. К счастью, они уже дошли до информационного центра. Римма уверенно подошла к служащей и на неплохом английском стала расспрашивать ее о прокате велосипедов. Работница информационного центра, поленившись даже изобразить на лице доброжелательную улыбку, сухо протянула новым гостям курортного городка карту, отметив синей шариковой ручкой район вокзала. «Здесь прокат», – сказала она по-английски и отвернулась от Риммы.
Сверяя свой маршрут с картой, подруги за восемь минут дошли до вокзала. Два раза обошли его. Но никакой вывески проката велосипедов не заметили.
Пошел дождь. Женщины спрятались под навесом на платформе. Сели на скамейку. Подъехал пригородный поезд – один маленький вагончик. Как игрушечный. Два пассажира вышли из поезда, а пожилая женщина с чемоданом и букетом полевых цветов поднялась в вагон. Проводник запрыгнул на ступеньку поезда. В правой руке он держал старинный железнодорожный знак, похожий на теннисную ракетку. Он развернул знак зеленой стороной, мол, все в порядке, можно ехать. Вагончик издал гудок и тронулся с места. Одинокий мужчина на перроне стал махать ему в след. В окне показалась женщина. Она помахала мужчине букетом цветов. Поезд уехал, и стало слышно, как дождь стучит по шиферу навеса. В конце перрона целовалась молодая пара. Подруги сидели молча. А когда шум дождя стих, продолжили поиски проката велосипедов.
Еще два раза они обошли близлежащие улицы, и, наконец-то, осмелились войти в здание вокзала и спросить кассиршу. По-английски кассирша, естественно, не говорила. И затараторила по-немецки…
– Да что же это такое, – воскликнула Люся. – Что ж нам так не везет!
– Русский! – обрадовалась кассирша. – Английский не знам. Русский разумею маленько.
– Велосипед! Где прокат велосипедов?! – закричала Люся, изображая всем телом счастливого велосипедиста.
Кассирша вышла из своей комнаты, заперла ее на ключ и повела женщин по вокзальному коридору. В конце коридора была дверь с решеткой. Кассирша открыла замок на решетке, потом дверь и перед взорами почти отчаявшихся подружек открылась просторная комната, полностью заставленная блестящими новыми велосипедами.
–В этой жизни никогда нельзя сдаваться! – весело воскликнула Люся и потянулась к красному дамскому велосипеду.
–О, нет. Вначале договор. – Строго сказала кассирша. Она закрыла дверь, заперла замок на решетке и вернулась в помещение кассы. Открыла сейф, достала бланки, и стала не спеша их заполнять, задавая женщинам полагающиеся в таких случаях вопросы: откуда приехали? где остановились? Можете ли показать паспорта? Что вы оставите в залог… Два пригородных поезда и один длинный товарный состав проехали мимо вокзальчика Франтишковы Лазны, прежде чем договор был составлен и подписан обеими сторонами. Подруги заплатили наличными за семь часов проката. Кассирша гордо поднялась со своего стула, сделала ксерокопию договора, вручила его Римме. Затем вышла из помещения кассы, заперла дверь. Чинно пошла по коридору к заветному помещению, открыла замок, вручила каски и, наконец-то, разрешила сгорающим от нетерпения женщинам вывезти под уздцы своих железных коней.
Велосипеды были замечательные. Новые, блестящие, с двумя ручными тормозами и двенадцатью передачами!
Вышли из здания вокзала. Римма тут же кокетливо надела каску и протянула Люсе свой смартфон!
– Снимай! Тут есть железнодорожный вайфай! Через минуту моя фотка будет на фейсбуке. Держи смартфон.
Люся поставила рядом с собой велосипед, слегка придерживая его рукой, и потянулась за смартфоном. Неожиданно велосипед начал заваливаться на Люсю. Потеряв равновесие, она грохнулась на засыпанную камнями дорожку.
– Ты упала даже раньше, чем села навелосипед! Это рекорд прямо для книги Гиннеса! – Римма быстро подскочила к подруге, подняла велосипед и протянула Люсе руку.
– Ну как ты? Ногой пошевелить можешь?
Люся села на землю, рассматривая образовавшуюся дырку на джинсах.
– Все в порядке. Я давно мечтала о дранных молодежных джинсах. Вот и эта мечта сбылась.
– Ну, тогда по коням! – задорно воскликнула Римма и лихо вскочила на велосипед.
Люся, встала, попыталась отряхнуть грязь, взяла велосипед за руль и, чуть прихрамывая, уныло поплелась за подругой.
Римма изящно развернулась и поехала назад.
– Что-то не так?
– Я только что вспомнила, – со стыдом созналась Люся, – что уже больше тридцати лет не садилась на велосипед.
– Если бы ты об этом вспомнила немного раньше, тебе не надо было таскать его за собой семь часов.
Римма ездила по дорожкам парка, то приближаясь к Люсе, то отдаляясь от нее. Люся шла с велосипедом и с завистью смотрела на подругу. Вдруг она решилась. Была, не была! Села в седло, поставила правую ногу на педаль и, оттолкнувшись левой ногой от земли, поехала!
Она судорожно крутила педали, старалась смотреть вдаль, как когда-то учил ее дядя Фима на даче. Велосипед вихлял из стороны в сторону, но не падал. На дорожках попадались редкие прохожие: пожилые отдыхающие с палочками. Завидев Люсю они, с удивительной для их возраста быстротой, кидались на обочину и прятались за кустами или за стволами деревьев. Вдруг Люся услышала бой барабанов и воинственный звук трубы. В начале ей даже показалось, что это разыгралось ее воображение. Но звуки становились все громче и громче. И, о ужас! Впереди она увидела марширующих барабанщиков и гимнасток с яркими лентами в руках.
