Наталия Антонова
Убийственная страсть
– Чего же она с вами не общалась?
– Наверное, не общительная по характеру. Или неинтересно ей с соседями знакомства заводить. Она же жиличка, поживёт сколько-то в этой квартире и в другое гнёздышко упорхнёт.
– Что значит гнёздышко? – напрягся оперативник.
– А то! – выпалила самая бойкая, – наверное, бегала сюда от богатенького, но старенького мужа.
– Почему вы решили, что у неё богатый и старый муж?
– Богатый потому, что только на его шиши она так и могла одеваться. А что старый, так это и так ясно.
– Мне неясно.
– От молодого к любовникам не бегают.
Лейтенант был совсем в этом не уверен, но спорить не стал.
– К тому же было видно, что ей не нужны серьёзные отношения, любовь там, романтичные чувства.
– Почему было видно? – спросил Уваров.
– Да по тому хотя бы, что она водила мужиков постоянно разных. Привязываться ни к кому не хотела!
– Хотя ради справедливости надо сказать, что были и те, что приходили по нескольку раз, – добавила другая женщина.
– Так, может, она проститутка? – спросил оперативник прямо.
– Не похоже.
– Почему?
– Не молоденькая, – с сомнением сказала одна из женщин.
– И вела она себя так, словно она хозяйка положения, а не её спутник, – заметила другая.
«Вот что значит женский глаз, все нюансы подмечает», – подумал про себя оперативник и спросил;
– Может, вы запомнили кого-нибудь из её мужчин?
– Я запомнила чернявого, – сказала самая молодая.
– Ты не его запомнила, а его машину, – рассмеялась другая.
– Какую такую машину? – сделал стойку оперативник.
– Чёрный бумер!
– Вы серьёзно?
– Вот вам крест!
– А номер машины?
Номер никто не запомнил. В оценке возраста жилички Игнатьева мнения тоже разошлись.
Другому оперативнику повезло больше. Он нарвался на недавно разведённую даму, живущую на третьем этаже. Правда, сначала она встретила его в штыки, даже дверь открыла только после того, как он развернул своё удостоверение перед глазком.
– И чего вы хотите? – спросила она.
– Для начала познакомиться с вами, – улыбнулся он своей самой обаятельной улыбкой. Стращать такую бесполезно, это он понял сразу. – Я оперуполномоченный, старший лейтенант Константин Владимирович Усольцев.
– Это я уже прочитала в вашем удостоверении, – сухо ответила она.
– Да, вы теперь, можно сказать, знаете обо мне почти всё, – продолжил он приветливо улыбаться, – а я даже не знаю, как вас зовут.
– Зоя Константиновна Семилукова.
– Очень приятно. К тому же у нас с вами, кажется, гармония намечается.
– Какая ещё гармония? – спросила она подозрительно.
– Ну как же, – воскликнул он, – вы Семилукова, а я Усольцев! Какой же лук без соли.
– Скажете тоже, – кисло улыбнулась она.
«Но всё-таки улыбнулась», – отметил про себя оперативник, а вслух произнёс;
– Жаль только, что нас с вами свёл печальный случай.
– Вы имеете в виду убийство в квартире Севастьяна Павловича?
– Увы. А вы хорошо знаете Игнатьева?
– Наверное, да, – ответила она.
– Не понял.
– Да что тут понимать, знаю я и Игнатьева, и его покойную жену, Марину Геннадьевну. Мы с его дочкой Глашей в один детский садик ходили.
– Вы не знаете, почему он сдавал квартиру? Денег на жизнь не хватало?
– Деньги лишними никогда не бывают, – ответила она поучительно. – Но Севастьян Павлович сдавал квартиру не из-за денег, просто не мог жить в ней один без Марины Геннадьевны.
– Понятно.
– Если вы думаете, что Игнатьев как-то причастен к убийству, то зря.
– Пока мы так не думаем.
– Это хорошо. Я только не пойму, чего вы от меня хотите.
– Что же тут непонятного, Зоя Константиновна! – снова улыбнулся он. – Помощи мы от вас хотим.
– Представления не имею, чем бы я могла вам помочь. – Но на самом деле она оказалась более чем пристрастной свидетельницей. Во-первых, она сообщила, что квартирантка Игнатьева никакая не блондинка.
– А кто же?
– Кто её знает! – возмущённо вырвалось у Семилуковой. – Ведь она носит парик! Не спорю, очень дорогой и качественный, но парик.
– Почему вы так уверены, что это парик?
– Потому, что я в салоне красоты работаю!
– О! Снимаю шляпу! – Усольцев картинно поклонился.
– Так что, какие там у неё волосы на голове, неизвестно, – завершила свою мысль Зоя Константиновна, не обратив внимания на расшаркивания лейтенанта.
– Может, вы её глаза разглядели? – спросил он, не скрывая надежды.
– Разглядела. Синие! Только это вовсе не её глаза!
– А чьи? – ошалел оперативник.
– Линзы у неё цветные!
– Опять невезуха! – вырвалось у него. – Но хоть фигура-то у неё настоящая?
– Настоящая, – кивнула женщина.
– И фигуру вы её запомнили?
– Фигуру запомнила. Фигура у неё рюмочкой!
– Как это?
– Идеальная фигура.
– Если увидите, узнаете? – спросил он с надеждой.
– Запросто!
– Может, вы и возраст её назовёте.
– За пятьдесят! – отрезала пристрастная свидетельница.
Оперативник точно так же, как недавно его товарищ по службе, разговаривая с Кузьминичной, присвистнул.
– Не верите? – спросила она.
– Почему же, верю, – широко улыбнулся он, – успел уже заметить, что у вас глаз-алмаз.
Дама растаяла и пригласила оперативника попить чаю.
Он не отказался, надеясь за чаем узнать ещё что-нибудь полезное для следствия. И узнал-таки! Женщина подробно описала сразу нескольких приходивших к квартирантке Игнатьева мужчин.
– Непорядок это, – покачал он головой.
– И я про то же, – подхватила Семилукова, – устроили здесь притон!
– Они шумели?
– Нет, – нехотя признала соседка, – хотя музыка играла, конечно, но негромко.
– Хозяин часто проверял, кто и когда бывает в его квартире?
– Что вы, – отмахнулась женщина, – Севастьян Павлович и глаз сюда не казал.
– За недвижимостью, тем более в наше время, глаз да глаз нужен, – сокрушённо заметил старший лейтенант.
Она кивнула и пригорюнилась.
– Зоя Константиновна, я что-то не так сказал? – осторожно спросил он.
– Нет, что вы!
– Но вы вздохнули.
– Это я о своём, девичьем, – грустно усмехнулась она.
– О личных делах не смею вас спрашивать.
– Тут и секрета нет никакого, – ответила она, – просто я тоже живу одна.
– Давно? – как бы ненароком спросил он.
– Полгода скоро будет, как развелась я со своим обалдуем.
– Это вы мужа так ласково величаете? – улыбнулся он.
– Бывшего мужа, – отрезала женщина, – говорю же, развелись мы с ним.
– В жизни всякое бывает, – философски заметил Усольцев.
– Это верно. Только женщине в моём возрасте ох как несладко жить одной.
Усольцев хотел пошутить, мол, какие ваши годы, но воздержался. Видно, и впрямь гражданка сильно переживает свой развод или сам факт женского одиночества. Он прикинул, сколько ей может быть лет, и решил, что не больше тридцати, а скорее всего, меньше. Пригляделся к ней повнимательнее и отметил про себя, что когда Зоя Константиновна не хмурится, то выглядит совсем неплохо.
И уже когда оперативник собрался уходить, женщина назвала ему номер серого «Опеля», на котором жиличка приезжала с неприлично молодым для её возраста парнем.
– Зоя Константиновна! Как вам пришло в голову запомнить номер?! – восхитился оперативник.
– Со злости, – призналась она.
– То есть? – удивился он.
– Они на этой машине чуть мне на нос не наехали!
– На нос? – изумился молодой мужчина.
– Ну да, я уронила журнал. Хотела из пакета переложить его в сумку.
– Ах, вот оно что!
– Я наклонилась, а их машина затормозила прямо возле меня. Я еле успела поднять журнал и отскочить.
«Вот что значит, недавно разведённая женщина, – восхитился про себя оперативник, – цены ей нет». Он даже подумал, не пригласить ли её как-нибудь на чашечку кофе или лучше самому наведаться к ней на чай. Пирожки она печёт вкусные. Он четыре штуки съел и не заметил как. Хотя визит, естественно, придётся отложить до завершения этого дела.
Когда Усольцев уже взялся за ручку двери, Зоя Константиновна обронила как бы невзначай:
– Заходите на днях, может быть, я ещё что-то вспомню.
– Я вам свою визитку оставлю, если позволите, – предложил Усольцев.
– Давайте! – протянула руку Семилукова.
И оперативник положил на её тёплую ладошку пластиковый прямоугольник своей визитки.
«Интересно, что у них с обалдуем-то не сложилось», – продолжал думать о свидетельнице Усольцев, выходя на лестничную площадку.
Остальные соседи хоть и не отрицали, что время от времени видели квартирантку Игнатьева, но её точный возраст назвать не могли, хотя и замечали, что она далеко не девочка.
Глава 3
О проделанной работе Усольцев отчитался уже в кабинете следователя, полковника Кочубеева, которому было передано это дело.
– Тебе и идти к хозяину «Опеля», – внимательно выслушав его, сказал Кочубеев.
– Слушаюсь, товарищ полковник.
Кочубеев слегка поморщился и поправил:
– Николай Егорович.
Усольцев кивнул.
Капитану Турусову было поручено отправиться по месту прописки убитого гражданина Морозова. И выяснить, жил ли он там на самом деле и кто проживал вместе с ним.
– Ну и так далее, – сказал Кочубеев, обращаясь к капитану, – ты, Виталий Сергеевич, и сам всё знаешь, учёного учить – только портить.
– Хорошо, Николай Егорович, – едва заметно улыбнулся капитан.
Хозяином серого «Опеля» оказался Глеб Артемьевич Лавренёв. При знании номера машины, марки и цвета установить владельца было несложно. Правда, на ней мог ездить кто-то другой по доверенности или и вовсе, как порой бывало, хозяин продавал автомобиль, но он какое-то время продолжал числиться за ним. Однако на этот раз оперативнику повезло. Машина по-прежнему принадлежала Лавренёву, и мужчина оказался дома. Он как раз завтракал перед отъездом на работу, когда к нему явился оперативник.
На звонок Усольцева по домофону ответил ленивый мужской голос.
– Кого это принесло с утра пораньше? – спросил он.
– Полиция, – ответил Усольцев.
– Опять чего-то украли? – спросил мужчина.
– Откройте, пожалуйста, – не отвечая на его вопрос, вежливо попросил оперативник.
Дверь открылась, и Усольцев на лифте поднялся на девятый этаж. На его звонок в квартиру хозяин отреагировал не сразу. Но через пару минут ему всё-таки открыли. Высокий шатен со сросшимися на переносице бровями удивлённо уставился на оперативника:
– Вы чё, ко мне лично?
– К вам. Как вы узнали, что я из полиции?
– Так вы сами снизу того самого…
– В дверь к вам мог позвонить совсем не тот человек, что разговаривал с вами по домофону.
– А это, – отозвался хозяин квартиры, – у вас на лбу написано, что вы коп.
– Полицейский, – поправил Усольцев, а про себя подумал: «Насмотрятся по телевизору всякой западной чуши и давай молоть языком».
– Он самый, – решил тем временем не нарываться Лавренёв. – Проходите, раз пришли. Нечего на лестнице соседей развлекать.
– Они у вас что, такие любопытные? – спросил оперативник.
– Всякие, – неопределённо отозвался мужчина.
– Вот моё удостоверение, – протянул ему документ оперативник.
– Понятно, – хозяин только мельком на него взглянул.
– А вы, насколько я понимаю, Глеб Артемьевич Лавренёв?
– Точно! А кого вы хотели увидеть в моей квартире, – хмыкнул мужчина.
– Именно вас. Вам принадлежит серый «Опель».
– Ну, – кивнул Лавренёв. – А что с ним не так?
– С кем?
– С «Опелем»! Вас ведь моя машина интересует?
– Нет. Меня интересует ваша связь с женщиной, проживающей на… – оперативник назвал адрес.
– Вы чё, из полиции нравов? – изумился Лавренёв. – Так она совершеннолетняя! И даже более того, – он хмыкнул. – Я, кстати, тоже. К тому же я не женат.
– Можно посмотреть ваши документы?
– Можно. Пошли в комнату.
Хозяин привёл оперативника в гостиную с разобранным диваном и заваленными журналами столом и креслами.
– Вы работаете журналистом? – спросил оперативник, пока Лавренёв, повернувшись к нему спиной, рылся в шкафу.
– Нет, – ответил мужчина, не поворачиваясь. – Это до меня тут жил газетчик. Я сюда недавно переехал и всё никак не вынесу на мусорку всю эту макулатуру.
– Недавно – это сколько месяцев назад?
– Чёрт его знает, – наконец повернулся мужчина и протянул оперативнику паспорт.
– Но всё-таки, – продолжал настаивать Усольцев, листая документ.
– Седьмой месяц, кажись, – шатен сдвинул и без того сошедшиеся на переносице брови.
– И всё не было времени, чтобы прибраться, – усмехнулся оперативник.
– Типа того.
– А где вы работаете?
– В магазине «На старт».
– И что же это за магазин такой?
– Спорттоваров.
– Вы там менеджер?
– Нет, я там охранник!
– Как звали девушку, с которой вы встречались по названному мною адресу?
– Анжелика. И никакая она не девушка, – пробурчал Лавренёв.
– А кто, юноша? – небрежно спросил оперативник.
– Вы чё, обидеть меня хотите? – помрачнел мужчина.
– Ни в коем случае, – сделав серьёзное лицо, ответил Усольцев. – Просто уточняю. Вы сказали, что она не девушка.
– Ясное дело, что не девушка. Ей уже за сорок.
– Девушкой можно быть и в восемьдесят лет, если всем говорить «нет», – пошутил оперативник.
– Анжелика эта уж точно не говорила «нет», – расплылся в широкой улыбке Лавренёв.
– Намекаете на то, что она профессионалка? – насторожился Усольцев.
– Это смотря что вы вкладываете в это слово. Она однозначно не занимается проституцией, но мужиков страсть как любит!
– Из чего вы сделали такой вывод?
– Те штучки, что она проделывает в постели, составителям Камасутры и не снились.
– Фамилия у этой Анжелики есть?
– Само собой, есть, – уверенно ответил мужчина.
– И какая же?
– Я её об этом не спрашивал.
– А она вас?
– Она моей фамилией тоже не интересовалась, – хмыкнул Лавренёв. – Её интересовали совсем другие вещи.
– Какие же?
– Интимные! Рассказать?
– Нет, пожалуй, пока не надо. Где вы с ней познакомились?
– В кафе «Лягушка-путешественница».
– А что, у нас есть такое кафе? – удивился Усольцев.
– Есть. Уже второй год как работает.
– И что там подают, лягушачьи лапы?
– Не знаю. Может, и подают, – пожал плечами мужчина, – если клиент потребует. А так в основном блюда разных народов мира. Я, например, люблю белорусскую и русскую кухню.
– А Анжелика?
– Французскую! – Лавренёв рассмеялся. – Я её из-за этого стал называть Анжеликой – маркизой ангелов.
В голове оперативника французская кухня не слишком-то стыковалась со старым французским кино, поэтому он спросил о другом:
– Как часто вы с ней встречались?
– Не так чтобы часто, – нехотя ответил Лавренёв, помедлил, а потом признался: – Лично я хотел бы видеть её чаще, но она отнекивалась.
– И чем она это объясняла?
– Говорила, что у неё много работы и ей сложно выбрать время для встреч.
– Где же она работала, такая занятая?
– Она не говорила, а я не настаивал, – пожал плечами мужчина.
– Может, она замужем?
– Может, – не стал спорить Лавренёв, – но не похоже.
– Почему не похоже?
– Потому что она всегда голодная.
– Голодная? – переспросил оперативник.
– Не в смысле еды, – хмыкнул мужчина, – а в смысле секса. Так жадно набрасывается, что того и гляди съест.
– Вот оно что, – протянул оперативник.
– Так что я почти уверен, что она холостая.
– Вы всегда встречались в одном и том же месте?
– Да.
– В её квартире.
– Это не совсем её квартира. Она говорила, что снимает её.
– Специально для встреч с вами?
– Для встреч, – многозначительно кивнул Лавренёв и добавил: – подозреваю, что не только со мной.
– Вы думаете, что у неё были другие мужчины?
– Кто её знает, – протянул мужчина.
– Проверить не пытались?
– Шутить изволите?
– Какие же здесь могут быть шутки.
– Тогда пошевелите мозгами, зачем мне её проверять? Кто она мне, жена? Невеста? Постоянная подружка?
– Любовница.
– Вот именно! К тому же я сам не святой. Кроме неё и с другими порой встречаюсь, особенно если приспичит, а телефон Анжелики молчит.
– Понятно. Когда вы видели её последний раз?
– Полторы недели назад.
– Всё было как обычно?
– Точно. А чего вы ко мне пристали-то с этой Анжеликой?
– В квартире, где вы встречались, произошло убийство.
– Брешешь! – слишком уж эмоционально отреагировал Лавренёв.
– Выражения подбирайте, – строго проговорил Усольцев, – брешут собаки. А вы разговариваете с сотрудником полиции.
– Извиняйте! Сорвалось. Так что же, Анжелику убили?
– Нет.
– Слава богу! – искренне вырвалось у мужчины.
– Но, возможно, убила она, – проговорил оперативник.
– А чем его убили? – спросил Лавренёв.
– Ножом.
– Тогда это не она.
– Почему вы так решили?
– Потому что Анжелика, как гоголевская панночка, могла только заездить мужика до смерти. Убивать его ей ни к чему.
– Как знать.
– Если вы её не нашли, – опомнился Лавренёв, – то как вы вышли на меня?
– Соседи видели вашу машину и запомнили её номер.
– До чего старухи пошли глазастые, – хмыкнул мужчина, – нацепят на нос по шесть очков, прямо как мартышки из басни Крылова, и ничего не проскользнёт мимо их ока.
Усольцев подумал про себя, что Зою Константиновну Семилукову в старухи записывать явно рановато, но разубеждать свидетеля в его заблуждении не стал.
– У вас есть номер телефона Анжелики? – спросил он.
– Есть, – кивнул Лавренёв.
– Я попрошу вас продиктовать мне его.
– С превеликим удовольствием, – расплылся в улыбке Лавренёв, – да только телефон её уже несколько дней молчит.
– Не важно. Диктуйте.
Записав продиктованный номер телефона таинственной сладострастницы по имени Анжелика, оперативник покинул квартиру заметно пригорюнившегося горе-любовника.
Улов был явно невелик. Но что делать. Первым делом Усольцев выяснил, на кого был зарегистрирован номер телефона. Владелицей номера оказалась некая Мария Ивановна Переверзьева. По адресу, который женщина оставила при регистрации, и отправился оперативник.
Но его ждала неудача. Переверзьевой уже два с половиной года не было в живых. Скончалась она в возрасте девяносто девяти лет от естественных причин, как сказал её внук – от старости. На вопрос оперативника, был ли у его бабушки телефон, мужчина ответил, что был, но доисторический. Поэтому, как предмет, не имевший никакой ценности, он был выброшен на помойку вместе с другим хламом, хранившимся в квартире старушки.
– А симка? – спросил Усольцев.
– Симки в аппарате не было, – ответил внук.
– Куда же она могла деться?
– Понятия не имею! Бабуля могла её сломать, потерять и всё что угодно. Ведь она была старым человеком с целым букетом болезней.
– Тем более ей требовался телефон! – попробовал настоять оперативник.
– Так он у неё и был! – с досадой отозвался внук, которому уже надоело препираться со старшим лейтенантом.
– Без симки?
– Старый – без. Но у неё был ещё и новый!
– А где новый?
– Сейчас им пользуется мой сын.
– Вы уверены, что не по старой симке?
– Абсолютно уверен. Если хотите, я дам вам его номер.
– Очень хочу, – заверил его Усольцев и под диктовку набрал номер телефона. Он не только не совпадал с тем номером, что был нужен Усольцеву, у него ещё и провайдер был другой.
На звонок оперативника ответил ломающийся голос подростка:
– Вы кто?
У оперативника чуть не сорвалось с языка: «дед Пыхто». Но он вовремя сориентировался и ответил:
– Простите, ошибся номером.
– Бывает, – ответили ему и отключились.
– Ну что, убедились? – спросил внук Переверзьевой.
– Убедился. Спасибо за помощь.
– Какая уж тут помощь, – развёл руками мужчина и закрыл дверь за оперативником.
Усольцев подумал о том, что теперь таинственную Анжелику можно будет отыскать только через её тётку, ту самую пенсионерку, что снимала у Игнатьева квартиру, благо фамилия и адрес пенсионерки у них имелись. Оставалось только надеяться, что Анжелика и есть её племянница.
Несмотря на то что на улице уже стоял август, лето и не думало расставаться с жарой. Пекло с самого утра и до вечера. Капитан Турусов оделся как можно легче и вышел из дома. Про себя он позавидовал немецким полицейским, которые в жару разгуливают по городу во время выполнения служебных обязанностей в шортах. У нас такое не принято. Нет, в шортах ты можешь ходить сколько угодно, но только вне служебного времени.
И тут на ум капитану пришли совершенно игривые мысли. Он вспомнил, как в воскресенье отправился с другом в парк. Надо сказать, что такие прогулки бывают нечасто. Но тут как раз был городской праздник, и два здоровых лба решили покататься на катамаранах по каналу, поесть вволю мороженого, поглазеть на хорошеньких девушек и себя показать.
Задумано – сделано. Оба парня в парк отправились в шортах. До этого им никогда в голову не приходило, что кого-то могут так интересовать их ноги. Хотя ноги у обоих, чего скрывать истину, что надо. Любая девчонка не откажется иметь такие. Как там писал классик в «Евгении Онегине»:
«…только вряд
Найдете вы в России целой
Три пары стройных женских ног».
Правда, о мужских ногах нигде ничего сказано не было. Упущение века, усмехнулся про себя Турусов.
Так вот, девушек на городском празднике вполне хватало на любой вкус. Только ни капитан Турусов, ни его приятель не ожидали, что объектом охоты станут они сами. И что интересно, современные барышни не просто кокетливо стреляли глазками, как это предписывалось старинными законами флирта, а откровенно рассматривали их ноги, ничуть не опасаясь быть пойманными, так сказать, на месте преступления. Виталий даже вспотел тогда от столь назойливого внимания.
Улыбнувшись своим невольным воспоминаниям, капитан сел за руль своей машины и поехал разыскивать дом, в котором ещё совсем недавно, судя по прописке, проживал Евгений Юрьевич Морозов. Долго искать ему не пришлось. Новостройка на улице Новосадовой стояла почти впритык к Московскому шоссе. Свернув на первом же повороте, капитан въехал во двор, по его подсчётам, квартира Морозова находилась в среднем подъезде на шестом этаже. Звонить по домофону он не стал, подождал, пока к подъезду подбежала девушка-подросток, и прошёл следом за ней. Девушка, покосившись на незнакомого молодого мужчину, в лифт садиться не стала, почти бегом направилась в сторону лестницы. «Молодец», – мысленно похвалил её Турусов. Сам он неторопливой походкой подошёл к лифту, вошёл и нажал на цифру шесть. Лифт плавно поплыл вверх. Квартира Морозова скрывалась за новой металлической дверью. Нажав на звонок, Турусов приготовился ждать. Но дверь открылась почти мгновенно. Худенькая девушка в пёстром халатике подалась было вперёд, но тут же застыла на месте. За стёклами её очков он увидел широко раскрытые светло-серые глаза. Они помолчали с полминуты, рассматривая друг друга, пока девушка не спросила:
– Вы кто?
– Капитан Турусов Виталий Сергеевич, – он развернул перед её глазами удостоверение.
Она поправила на носу очки и тихо спросила:
– Так вы из полиции? А где Женя?
– Женя? – переспросил он умышленно тихо.
– Да, он должен был ещё вчера приехать из командировки. И вот я жду, жду, а его всё нет.
– Женя – это Евгений Морозов?
– Да. Кто же ещё?! Что с ним? Почему им интересуется полиция?
– С чего вы взяли, что им интересуется полиция?
– Так вы же пришли, – ответила она растерянно.
– Вы правы, – согласился он и спросил: – Может, мы войдём в квартиру?
– Да, пожалуйста, – она отступила от порога и пошла по коридору, не беспокоясь о том, закроет он дверь или нет. Турусов дверь закрыл и пошёл следом за хозяйкой. Она стояла посреди комнаты и смотрела на него.
– Простите, вас как зовут? – спросил капитан.
– Юлия.
– А полностью?
– Юлия Михайловна Васина. – И вдруг она ощетинилась: – Вам что, паспорт показать?
– Да, покажите, – проговорил он ровным голосом.
Она выбежала из комнаты. Капитан было двинулся следом за ней. Но она уже возвращалась обратно с паспортом в руках и буквально налетела на него:
– Простите.
– Ничего страшного, – он взял паспорт из её рук, пролистал его и выяснил, что девушке тридцать лет и в этой квартире она не прописана.
– Вы постоянно проживаете на улице Чапаевской?
– Нет, – тряхнула она копной густых каштановых волос. – Постоянно я проживаю здесь.
– Кем вы приходитесь Евгению Юрьевичу Морозову?
– Я Женина гражданская жена.
– Гражданская жена – это та, с которой мужчина расписан в загсе, – проговорил капитан, возвращая ей паспорт.
– Если вы пришли оскорблять меня… – начала было она.
– Нет, ни в коем разе, – ответил он, – но я принёс вам печальное известие.
– Женя в тюрьме? – воскликнула она испуганно.
– Если бы, – вырвалось у капитана.
– Что вы хотите этим сказать?
– Ваш гражданский муж убит.
– Где? Кем? – закричала она.
– Где – я могу вам сказать, а вот кем, ещё не ясно.
– Где его убили?
– На квартире другой женщины.
– Как это другой женщины? – переспросила она растерянно.
– Скорее всего, ваш гражданский муж не в командировку уезжал, а изменял вам.
Она неожиданно для него заплакала.
– Ну, ну, – сказал капитан, – идите выпейте воды.
– Сами идите, – огрызнулась она сквозь слёзы.
– Где работал ваш муж и кем?
– Экспедитором на заводе кератопластики.
– А где работаете вы?
– В библиотеке.
– В какой именно?
– В детской, здесь за углом, – она мотнула головой в сторону окна.
– Вам придётся поехать со мной и опознать Морозова. У него ещё кто-то, кроме вас, есть?
– Пока нет, – тихо ответила она.
– Что значит пока? – удивился капитан.
– Я беременная. Через семь месяцев у нас должен родиться ребёнок.
– Чего же вы не расписались?
– Мы хотели. Заявление уже подали.
– Это хорошо, – вырвалось у него.
– Что хорошего-то? – воскликнула она.
– Что вы беременны. Ребёнок унаследует квартиру отца, так что на улице вы не останетесь.
Она снова разревелась, и ему пришлось самому идти на кухню и наливать ей воды. Кое-как успокоив молодую женщину, капитан взял ключи из её дрожащих рук, закрыл квартиру и, подтолкнув молодую женщину к лифту, вошёл следом.
Всю дорогу, уже сидя в его машине, они молчали. Юлии Михайловне было не до разговоров. А капитан думал о том, что он поступает негуманно, везя беременную женщину на опознание неверного сожителя. Но что делать? Как говорят французы, се ля ви. Жизнь и впрямь такова: и непредсказуема, и подчас несправедлива. Но изменить её течение и переписать её законы никому из живущих на земле не дано.
Вопреки ожиданиям и патологоанатома, и самого капитана, Васина в обморок не упала. Опознав Морозова, она резко развернулась и пошла к двери. Уже в коридоре она спросила Турусова:
– Товарищ капитан, это правда, что Женя мне изменял?
– Правда, – не стал отрицать он. Капитан понимал, что ответ его жесток, но был уверен, что по неверному возлюбленному она не так будет убиваться, как если бы была уверена, что он до последнего думал только о ней и об их будущем ребёнке. – Я сейчас отвезу вас домой, – сказал он и легонько дотронулся до её руки.
– Не надо, – она отдёрнула руку. – Лучше вызовите мне такси – я хочу побыть одна.
– Как скажете, – Турусов достал свой мобильник.
Никто из оперативников не принёс Кочубееву в клюве ценную информацию, поэтому следователь не скрывал своего недовольства.
– Какие планы на завтра? – спросил он.
– По описанию Зои Константиновны Семилуковой мы можем составить фотороботы, – подал голос лейтенант Усольцев.
– И что это нам даст? – спросил полковник.
Никто ему не ответил, и Кочубеев продолжил:
– За любовниками этой Анжелики, или как там её на самом деле зовут, мы можем бегать до морковкина заговенья.
– У нас есть адрес пенсионерки, которой Игнатьев сдавал квартиру. К ней и надо ехать. Уж она-то точно знает, где в данное время находится её племянница.
– Если только она на самом деле её племянница, – недовольно проговорил Кочубеев.
– В любом случае, кто бы она там ей ни была. Квартиру сняла, – Турусов посмотрел на листок, – Лилия Вадимовна Арефьева. С неё и спрос.
– Ты прав, Виталий Сергеевич, – наконец кивнул полковник, – возьми с собой вон хоть Усольцева, и поезжайте к ней с утра пораньше.
Оперативники уже начали расходиться, когда Кочубеев окликнул Турусова:
– Виталий Сергеевич, задержись.
Капитан вернулся почти от самой двери и сел на прежнее место.
– Что там с женой Морозова?
– Вы имеете в виду Юлию Михайловну Васину?
– А что, есть ещё кто-то?
Капитан пожал плечами:
– Надеюсь, что нет.
– Так что с ней?
– С ней всё нормально в смысле благонадёжности. Я выяснил, работает в детской библиотеке. По адресу, где она прописана, живут её родители и брат. Всё это я выяснил без её участия.
– Пожалел безутешную вдову?
– Можно сказать и так, – кивнул Турусов, – хотя вдова она, по сути, соломенная, но всё-таки.
– Однако поговорить с ней всё равно следует. Выяснить, не было ли у Морозова врагов? Может, ещё где-то имеются беременные сожительницы, и одна из них поквиталась с Морозовым.
– На квартире Игнатьева? – хмыкнул капитан.
– Всякое бывает.
– Я дал задание Уварову завтра поехать на работу Морозова и там расспросить начальство и сотрудников.
– Это правильно, – согласился следователь.
– Соседей я собираюсь сам опросить позднее.
– Тоже верно. Ладно, с Васиной поговорим позднее, – решил Кочубеев.
– К тому же я думаю, что Усольцев прав, – задумчиво проговорил капитан.
– В чём же это?
– Надо бы пригласить гражданку Семилукову и составить фотороботы других поклонников любвеобильной Анжелики. Ведь Морозова мог убить кто-то из них из ревности.
– Ладно, ищите.
– Я могу идти, Николай Егорович?
– Иди, Виталий Сергеевич, – кивнул Кочубеев.
