Наталия Будур
Викинги

Полная версия

Русь и варяги

Побывали викинги и на Руси, и вопрос о варягах принадлежит к наиболее спорным в русской историографии. Ученых привлекали легенды о призвании варяжских князей и вполне удовлетворительные объяснения скандинавского происхождения имен Рюрика и Трувора. Однако опровергнуть сообщение о призвании варягов на Русь оказалось достаточно просто. Тем не менее невозможно отрицать тот факт, что скандинавов и русичей связывали тесные связи, а значение норманнского влияния на русскую историю вряд ли можно приуменьшить.

Походы викингов на Русь, начавшиеся в конце VIII века, первоначально были разбойничьими набегами, которые довольно трудно отделить от «торговых поездок». Те, кто отваживался отправиться в поход в Восточную Европу, могли захватить богатую добычу и покрыть свое имя неувядаемой славой.

«Въездными воротами» в славянские земли служили на северо-востоке Балтийского моря Ладожское озеро и Волхов. Из Ладожского озера по системе рек можно было доплыть до Белозера, центра финского племени весь (современные вепсы), а также по реке Волхов добраться до озера Ильмень и Новгорода. Далее по речным системам бассейнов Ладожского озера и Ильменя нетрудно было доплыть до Верхней Волги и достичь державы булгар со столицей Великий Булгар. Волжский путь через Каспийское море вел далее в арабские страны Передней и Средней Азии, а по Нижнему Дону – в Черное море и Византию.

Плавание по рекам было очень опасным. В некоторых местах суда приходилось тащить по суше волоком или на катках, чтобы переправиться на другую реку или миновать опасные каменистые пороги.

«Повесть временных лет» очень подробно описывает круговорот торговых путей на Валдайской возвышенности:

«Когда же поляне шли отдельно по горам этим, тут был путь из Варяг в Греки и из Грек по Днепру, а в верховьях Днепра – волок до Ловоти, а по Ловоти можно войти в Ильмень, озеро Великое. Из этого же озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское. И по тому морю можно плыть до Рима, а от Рима можно приплыть по тому же морю к Царьграду (Константинополь. – Н.Б.), а от Царьграда можно приплыть в Понт море (Черное море. – Н.Б.), в которое впадает Днепр река. Днепр же вытекает из Оковского леса и течет на юг, а Двина из того же леса течет и направляется на север и впадает в море Варяжское. Из того же леса течет Волга на восток и впадает семьюдесятью устьями в море Хвалисское (Азовское море. – Н.Б.). Так и из Руси можно плыть по Волге в Болгары и в Хвалисы и дальше на восток пройти в удел Сима (Приуралье. – Н.Б.)».

По мере того как местное население училось обороняться от набегов норманнов, всё большую роль начинала играть мирная торговля. Одновременно с этим громадное значение для скандинавов имела возможность наняться на службу в дружину к русским князьям. Само слово «варяги» в древнескандинавском языке означало воинов-наемников.

Очень важны в то время были и матримониальные связи русских князей с родами северных конунгов. Почти все известные нам князья были так или иначе связаны с севером. Например, дочь Ярослава Мудрого, Елизавета, была выдана замуж за Харальда Сурового, который всеми силами домогался руки Эллисив (как называли в сагах русскую княжну) и ради нее отправился за богатством в Византию, нанялся на службу в императорскую варяжскую гвардию и даже отказался от трона базилевса, который ему предложила императрица Зоя. Эта, пожалуй, самая романтическая любовная история эпохи викингов часто привлекала к себе внимание известных писателей и поэтов, в том числе Константина Батюшкова и Алексея Толстого.

Конунг Олав Трюгвассон, живший во второй половине Х века, пострадал от рук язычников, захвативших его земли, и был вынужден отправиться к русскому князю Владимиру Мономаху. Именно на Руси ему приснился сон, после которого он стал ярым проповедником христианства, и именно на Руси пророчица (некоторые исследователи считают, что это была княгиня Ольга) предсказала ему «блестящее» будущее. Вот как это описывается в «Саге об Одде»:

«В то время правил в Гардарике конунг Вальдамар с великой славой. Так говорится, что его мать была пророчицей, и зовется это в книгах духом фитона, когда пророчествовали язычники. Многое случалось так, как она говорила. И была она тогда в преклонном возрасте. Таков был их обычай, что в первый вечер йоля должны были приносить ее в кресло перед высоким сиденьем конунга. И раньше, чем люди начали пить, спрашивает конунг свою мать, не видит или не знает ли она какой-нибудь угрозы или урона, нависших над его государством, или приближение какого-нибудь немирья или опасности, или покушения кого-нибудь на его владения. Она отвечает: “Не вижу я ничего такого, сын мой, что, я знала бы, могло принести вред тебе или твоему государству, и равно и такого, что спугнуло бы твое счастье. И все же вижу я видение великое и прекрасное. Родился в это время сын конунга в Нореге, и в этом году он будет воспитываться здесь в этой стране, и он станет знаменитым мужем и славным хёвдингом, и не причинит он никакого вреда твоему государству, напротив, он многое Вам. А затем он вернется в свою страну, пока он еще в молодом возрасте, и тогда завладеет он своим государством, на которое он имеет право по рождению, и будет он конунгом, и будет сиять ярким светом, и многим он будет спасителем в северной части мира. Но короткое время продержится его власть над Норегсвельди. Отнеси меня теперь прочь, поскольку я теперь не буду дальше говорить, и теперь уже довольно сказано».

Исландская сага также утверждает, что именно конунг Олав уговорил Владимира Мономаха принять крещение.

* * *

Славяно-скандинавские отношения эпохи раннего средневековья (VII–XI века) являются предметом дискуссий историков и филологов уже больше двух веков. Особенно «болезненным» был и есть «варяжский вопрос», т. е. определение роли скандинавов в истории славянских народов, прежде всего восточных славян и Киевской Руси.

В основе легенды о призвании варягов на Русь лежит несколько источников.

Это – «Повесть временных лет» Нестора-летописца, сочинения исландского писателя и поэта Снорри Стурлуссона и трактат византийского императора Константина Багрянородного.

В своей «Повести временных лет» (XII век) монах-летописец Нестор рассказывает о происхождении народа русь. У славян, живущих в Новгородской земле, варяги (так называли на Руси шведских викингов) собирали дань. В какой-то момент народ восстал против своих обидчиков и непомерных поборов и прогнал ненавистных варягов, но тогда в племенах славянских начались распри и междоусобицы. В конце концов, новгородцы в 862 году вынуждены были вновь обратиться к варягам (народу русь, который жил за морем) с призывом вернуться и княжить у них. Слово «русь» употребляется Нестором как название одного из племен варяжских. Он говорит, что были за морем германские народы: русь, свеи, готы, англы и другие. Выслушав послов, варяги (их было трое – три брата Рюрик, Синеус и Трувор) с родами своими и всей русью отправились на княжение в три города Новгородской земли. Вот от этих варягов – руси – и пошла земля Русская, как считает Нестор.

Первичное значение слова «русь», вероятно, «дружина, войско, рать». Ученые считают, что на ранних этапах образования Древнерусского государства слово «русь» стало обозначением нового слоя общества, который защищал Русскую землю. В дальнейшем слово утратило первоначальное значение и его начали использовать для обозначения самого государства.

В ходе обсуждения норманнской теории было сломано много копий. Настоящее сражение развернулось в 1860-х годах по поводу сочинения Константина Багрянородного «Как управлять империей», написанного в Х веке, в котором, в частности, упоминаются днепровские пороги. Их названия норманнисты пытались вывести из исландского языка, т. е. доказать, что славяне заимствовали их у древних скандинавов. Особенно прославились два днепровских порога – Геляндри и Варуфорос, – которые историк и писатель М. Погодин назвал «двумя столбами, которые всегда поддержат норманнство и выдержат какой угодно напор». Доказательства норманнистов были столь схоластичны, что Н.А. Добролюбов не преминул написать по этому поводу следующее стихотворение «Два порога»:

 
Геляндри и Варуфорос – вот два мои столба!
На них мою теорию поставила судьба.
Порог сих название так Лерберг объяснил,
Из языка норманнского, что спорить нету сил.
Конечно, автор греческий их мог и переврать;
Но мог, против обычая, и верно написать.
Геляндри хоть приводит он в числе славянских слов;
Но ясно – здесь ошибся он, не зная языков.
……………………………………………………………………
Геляндри и Варуфорос – вот, так сказать, быки,
Об кои обобьете вы напрасно кулаки!
 

Самое интересное, что даже в среде норманнистов не было единого мнения по поводу национальности «призванных» варягов – были ли они шведами, датчанами или норвежцами. В.Н. Татищев^[3] выдвинул теорию финского происхождения варягов, И.Ф.Г фон Эверс^[4] – хазарского, Д.И. ^[5]Илловайский – гуннского, А.А. Шахматов^[6] – кельтского, Н.И. Костомаров^[7]― литовского.

Научно обосновал же происхождение Рюриковичей от славян С.А. Гедеонов^[8]. Произошло это в 1860–1870-е годы, во времена национального самосознания и подъема народнического движения.

Данные топонимики свидетельствуют об относительной немногочисленности варягов на Руси. Скандинавские вещи найдены в курганах в Киеве, Гнездове, Чернигове, Старой Ладоге и других местах. Ученые объясняют это тем, что варяжские наемники, служившие в дружинах русских князей, иногда получали от них в управление укрепленные пункты. Полюдье, особый вид «кормления» русских князей, основывавшийся на твердых «уроках» и связанный с системой погостов, был введен при княгине Ольге и являлся аналогией скандинавского кормления – вейцле.

В силу исторических процессов, происходивших в славянском обществе, и достижения славянами определенной ступени общественно-экономического и политического развития, так же благодаря стечению обстоятельств, именно во времена эпохи викингов выходцам из Швеции удалось захватить власть в Новгороде, а затем в Киеве. Шведы-норманны были просто включены в процессы формирования Русского государства.

Местные феодальные общества прошли уже достаточно долгий путь в собственном развитии, а процесс образования государства к моменту появления на Руси викингов был уже в стадии становления. К тому же, северяне были малочисленны и не могли быть организующим началом. Активным элементом они становились, лишь включаясь в уже существовавшую систему общественных отношений, а вследствие этого быстро ассимилировались.

Интересно, что в славянских, в том числе и в русском, языках можно встретить целый ряд скандинавских заимствований. Так, слово «ларь» («сундук») происходит от скандинавского lar.

В наши дни широкое распространение получила антинорманнская теория, по которой всю Центральную Европу и все побережье Балтийского и Северного морей до экспансии германцев XI–XIII веков с самой глубокой древности населяли русы-славяне.

«Археология, лингвоанализ, мифоанализ, антропология, топонимика, – пишет один из приверженцев современной антинорманнской теории Ю.Д. Петухов^[9], – позволяют нам с полным основанием утверждать, что во времена распада и гибели Римской империи мы практические не встречаем в Европе следов предков нынешних “дойче”, шведов, норвежцев, датчан, англичан… Под этнонимом “германцы” Тацита и Юлия Цезаря, как и прочих авторов, подразумеваются носители славянских языков ‹…›. Именно они ‹…› сокрушили Рим, образовали «варварские королевства, осели не только в Скандинавии и Англии, но и по всему северу Африки»^[10].

Подобная теория представляется нам недостаточно убедительной, тем более что ее авторы и представители с легкостью доказывают, что король Артур – это славянорусский Яр-Тур, основатель англосаксонской династии Рэдвальд – славянин Родволд, а Айвенго сэра Вальтера Скотта – Иванко-Айвенго.

Тем не менее представляет несомненный интерес возможность проследить пути развития старых теорий в наше время. Сами же мы придерживаемся той точки зрения, по которой признается двустороннее, взаимное, несомненно положительное культурно-историческое значение славяно-скандинавских связей для развития как скандинавских, так и славянских стран.

* * *

Особый интерес представляет сравнение сюжетов летописи Нестора и скандинавских саг, который сделал русский историк В.Я. Петрухин.

В «Повести временных лет» Нестор рассказывает, что перед смертью князь Рюрик передал своего малолетнего наследника Игоря на воспитание Олегу, их родичу. Высказывались предположения, что Олег был дядей с материнской стороны Игоря.

Олег, желая сохранить верность данному слову, отправляется из своей столицы Новгорода в Киев, где правят дружинники Рюрика викинги (варяги) Аскольд и Дир. Проявив недюжинную хитрость и прикинувшись купцом, привезшим на продажу богатые и редкие товары, Олег выманивает из города правителей. Когда же Аскольд и Дир приходят на его корабли, Олег показывает им законного наследника – Игоря – и велит своим дружинникам убить, как он считает, узурпаторов власти малолетнего князя. Далее Олег долго и успешно правит на Руси, в результате похода на Царьград, заключает мирный договор с греками, возвращается на Русь – и встречается с волхвами. Далее следует история, которая была описана А.С. Пушкиным в «Песни о вещем Олеге». Волхвы предсказывают Олегу смерть от любимого коня. И, несмотря на все предпринятые князем меры предосторожности, он действительно принимает смерть от змеи, выползшей из черепа давно умершего коня.

Ученые, занимающиеся изучением древнерусского язычества, обратили внимание на то, что конь и змея – символы смерти, ее «проводники» и предвестники. Недаром один из самых известный скальдов (поэтов) Эгиль Скаллагримсон для «усиления» своего проклятия использовал также череп лошади. (Об этом мы расскажем подробнее в главе «Скальды, пророчицы и руны».)

Слово «волхв», название древнерусских жрецов, родственно слову «вёльва» – скандинавская провидица, прорицательница.

Но самое удивительное в легенде об Олеге – это ее соответствие древнеисландской «Саге об Одде Стреле». Одд, как и Олег волхвов, не захотел почтить прорицательницу и запретил ей предсказывать ему судьбу. Пророчица не испугалась – ибо не боялась смертных. Она предсказала Одду долгую и славную жизнь, сказала, что совершит он великое множество подвигов, но примет смерть от змеи, которая выползет из черепа коня по имени Факси. Одд убивает коня, заваливает его каменными глыбами, а сверху насыпает огромный курган. Сам же уезжает из страны, долгое время путешествует, совершает подвиги, даже становится конунгом Гардарики (Руси), но в старости возвращается на свой родной хутор. Он видит неподалеку от дома громадный курган, стерегущий череп, не верит, что это череп его коня Факси – напрасно. Когда Одд приподнимает череп копьем, из него выползает змея, жалит недоверчивого героя. Одд от укуса умирает.

Олег умер, его дело продолжил племянник Игорь, который оказался не менее удачливым и хитроумным правителем. Но однажды он нарушил данную клятву племени древлян и отправился к ним вторично за данью. Древляне заявили, что он вел себя, как волк (а волками в Скандинавии называли преступников и изгоев) и убили его.

Тут в сказании появляется княгиня Ольга, одна из самых известных русских святых, которая в молодости была весьма воинственна.

Получив от древлян известие о смерти мужа – князя Игоря – и одновременно предложение восстановить мир в стране и стать женой их (древлянского) князя, Ольга делает вид, что принимает предложение. Она приглашает в гости послов, принимает их с почестями и сажает в ладью, которую на руках несут на ее двор. Тут надо знать об одной очень важной вещи – в кораблях в Скандинавии хоронили. Так что княгиня Ольга изначально давала древлянам понять, что за участь их ждет. Но наивные послы приняли с радостью оказанные им почести – и вскоре оказались в яме, которую вырыли во дворе Ольгиного терема. Княгиня, следуя законам кровной мести, приказала закопать послов живыми.

Но коварная Ольга не успокаивается и вновь просить прислать сватов. Этих древлян она сжигает в бане. В древнеисландских сагах часто описывается, как людей сжигали в их доме.

Затем княгиня отправляется в древлянские земли, посещает могилу погибшего мужа, а затем устраивает по нему тризну. На поминальный пир приглашаются и пять тысяч древлян, которым даже в голову не приходит, что тризна та справляется не только по Игорю, но и по ним самим.

После «кровавой мясорубки» Ольга возвращается домой, собирает дружину и вновь отправляется к древлянам. Вместе с ней едет и малолетний сын Святослав, который первым начинает сечу, бросив в дружину противника копье. Копье было в Скандинавии всегда посвящено верховному богу Одину. Русская дружина разгромила древлянскую. Оставшиеся в живых древляне заперлись в городе, но Ольга и тут не успокоилась, а взяла с горожан дань по три голубя и три воробья со двора. Когда птицы были привезены, княгиня раздала их своим дружинникам и приказала к лапкам каждой птахи привязать горящую ветошь. Птицы, выпущенные на волю, рванулись к своим гнездам – и сожгли весь город.

Так Ольга отомстила за мужа.

Практически точная параллель находится к этой древнерусской легенде в древнескандинавской истории. Сигрид Гордая, шведская королева, жившая в Х веке, поступила точно так же, как Ольга, со своими женихами.

Сигрид Гордая была красивой, властной и мстительной. Ее первый муж – конунг Эрик умер вскоре после заключения брака – и руки вдовствующей королевы стали добиваться многие женихи. Некоторые слишком усердствовали, чего делать явно не стоило.

Первыми погибли проявившие чрезмерную настойчивость норвежский конунг Харальд Гренландец и русский князь Виссавальд (которого ученые часто отождествляют с Всеволодом Владимировичем). Надо сказать, что женихи были приняты с почетом и в их честь в большом зале устроили пир. Когда же они со своими дружинниками напились допьяна, Сигрид велела запереть палату и поджечь ее. Тех же воинов, которые выбирались наружу, она приказала рубить мечами. Королева сказала, что впредь неповадно будет мелким князьям свататься к королеве. С тех пор ее и прозвали Гордой.

Следующий жених – король Норвегии, знаменитый Олав Трюгвассон, потребовал, чтобы она приняла христианство. Сигрид ответствовала, что не откажется от веры предков, за что получила от Олава пощечину, напрасно он так сделал. Сигрид спокойно молвила: «Эта пощечина приведет тебя к смерти», – и оказалась права.

Недолго думая она вышла замуж за враждовавшего с Олавом датского конунга Свена Вилобородого, тем самым породив союз Дании и Швеции.

В сентябре 1000 года объединенная шведско-датская дружина разбила норвежцев в морском сражении при Свольде в проливе Эресунн.

Олаф Трюггвасон погиб как герой, вполне достойный мести Сигрид. К концу сражения, в котором датско-шведская дружина многократно превышала численность воинства Олава, все оставшиеся в живых воины норвежского конунга перебрались на драккар «Великий Змей». Самая ожесточенная битва шла на носу «Змея», но ряды редели, пока на носу не остались только сам Олав и его верный слуга Кольбьерн, который был одет точь-в-точь как конунг. Поняв, что битва проиграна, они прыгнули за борт. Однако Кольбьерн опустил щит, чтобы защититься от копий, поэтому в воде щит оказался под ним, и он не утонул. Кольбьерн был поднят шведами, которые подумали, что это Олав. Сам же конунг в воде поднял щит над собой, и, как сказано в королевских сагах Снорри Стурлусона, «потонул в пучине».