Наталия Доманчук
Бесконечночь
Каждая любовь первая
2003 год
Первый день в университете выдался долгим. Ульяна с Настей держались вместе и только рассматривали одногруппников, иногда кивая им на приветствия. На второй паре познакомились со старостой.
– Интересно, кто ее уже поставил на эту должность? – скривилась Настя.
– А что, может, ты хотела пойти в старосты? – хихикнула Ульяна.
– Больно надо! Мне школы хватило…
В группе кроме Ульяны с Настей было всего четыре девушки: староста и еще одна симпатичная блондинка – она все три пары просидела с парнем и даже не взглянула в сторону девушек.
– Деловая колбаса! Наверняка она москвичка!
– Наша староста тоже не из приветливых, – заметила Ульяна.
– Но нам с ней придется дружить, – закатила глаза Настя, – нужно будет договариваться, если будем пропускать занятия.
– Мы не будем пропускать! – уверенно заявила Ульяна и сама сразу же поняла, что сказала глупость.
У Насти были большие проблемы со сном. Она не могла лечь спать вовремя, как все нормальные люди, называла себя «совой» и укладывалась в постель после двух часов ночи. Разбудить ее хотя бы в семь утра было проблематично. Львиная доля ссор, которые происходили между девушками, были на этой почве. Настя не хотела мириться с «человеческим расписанием», которые навязывала ей подруга, и всячески держала оборону «своей жизненной позиции».
В школе с этой позицией боролись родители Насти, особенно ее отец. Если дочь с утра начинала рассказывать отцу, что у нее нет первого урока в школе, он сразу же звонил Ульяне, а та честно говорила, что урок есть. Настю будили разными методами: и в постель выливали графин воды, и громко включали музыку, и грозились завтра уложить в девять вечера – ничего не помогало, кроме того, что отец брал ее за шкирку и отправлял в ванную умываться.
Теперь же эта проблема с подъемом Насти легла на плечи Ульяны. Как ни странно, но в первый день занятий девушка встала сама и всего с третьего звонка будильника. Правда, все утро ворчала и по дороге тоже просила забежать в буфет и купить ей кофе с булочкой. Но поесть удалось только к обеду и то на ходу, опаздывать на четвертую пару не хотелось.
К вечеру, уставшие, они добрались до общежития.
– Если мы так будем учиться каждый день, то я загнусь через месяц! – заявила Настя.
Все же плюсы в этой усталости были, и девушка упала в постель, когда еще на улице было светло.
Второй день в университете стал значимым для обоих.
После первой пары к ним подошел невысокий парнишка и, глядя на Настю, сказал:
– Привет, рыжая! Обожаю огненных девочек! Давай знакомиться?
Девушка театрально скривилась, но имя свое сказала:
– Настя.
– А я Мирон. Вы в общаге живете? – поинтересовался парень.
– Да. А ты москвич, наверное? – Настя уже принялась заигрывать с ним.
– Угу, мне повезло родиться в этом крутом городе.
Парень явно гордился этим. Выглядел он спортивно. Настя даже подумала про себя, что он живет в спортзале, потому что мышц у него было много, хотя, возможно, это было заметно потому, что роста он был небольшого, всего на несколько сантиметров выше Насти.
– Слушайте, мы сегодня у меня на даче собираемся, едем с нами?
Ульяна посмотрела на часы и бросила удивленный взгляд на подругу. Настя поняла ее сразу и озвучила проблему:
– Уже два часа и сегодня вторник, завтра на занятия…
– Ой, как будто нам задали кучу домашки! Вернетесь в свою общагу к десяти. Мы дольше не просидим, темнеет, да и родаков завтра встречать в аэропорту, надо успеть убраться. Это как бы последний шанс оторваться, потом будет учеба с утра до вечера.
– А как мы туда доберемся? – спросила Настя.
– Туда на моей машине поедем, как раз два места есть, а обратно вы легко на электричке доберетесь. Моя дача в Люберцах, это практически у МКАДа, там до Сортировочной пару минут, а оттуда до Измайлово рукой подать.
На самом деле электричка от Сортировочной до Люберец шла полчаса, девушки вышли на станции и заблудились, добрая женщина предложила им снова сесть в электричку и добраться до Курского вокзала. Оттуда они уже знали дорогу, правда до общежития она заняла около часа. Вернулись они далеко за полночь, улеглись в постели, и каждая из них побоялась признаться, что эта поездка на дачу перевернула их мир. И Настя и Ульяна влюбились. Хорошо, что не в одного и того же парня, но проблемы у обеих были. И большие.
Настя влюбилась в Мирона, что было ожидаемо. Всю дорогу в общежитие она не останавливаясь делилась с подругой мыслями:
– Какой дом, да? Ну и сам Мирон тоже очень симпатичный, скажи? Вот бы за него замуж выйти! А ведь я ему очень понравилась, ты заметила? Как думаешь, у меня есть шанс?
– Есть, конечно. Ты очень красивая. Да ты и сама это знаешь.
– Я на любителя, – кокетливо отозвалась Настя, – но ему я понравилась, наверное, потому что подхожу по росту. Он очень низенький, а еще я заметила, что у него комплексы по этому поводу.
Проблема была не в том, что Настя сомневалась в себе, нет. Девушка хоть и не считала себя красавицей, но цену себе знала и поклонников в школе ей хватало. Большинство одноклассников, как ни странно, западали на ее фигуру – пышную грудь, тонкую талию и крутые бедра. Эти же параметры привлекли и Мирона. Настя заметила жадный взгляд на ее грудь и в следующий раз решила надеть блузку еще более вызывающую, чтобы подразнить его.
Проблема в парне была в том, что он никак не мог определиться и бросал жадные и голодные взгляды почти на всех девушек, кто был на его даче. А их там оказалось немало. И заигрывал он со всеми, а комплименты вообще рекой лились из его уст.
Настя себя успокаивала тем, что парень еще не определился с выбором, и надеялась на то, что Мирон, выбрав ее, больше не посмотрит ни на одну девушку.
– Интересно, кем же работают его родители? Мирон хвастался, что на дачу они приезжают только летом и в начале осени, а остальное время живут в квартире на Тверской, в трех минутах от Кремля. Представляешь себе, как было бы классно стать его женой?
Ульяна старалась поддерживать разговор и кивала, иногда даже не слушая подругу, потому что в мыслях она была очень далеко.
Ульяна влюбилась. Впервые и точно навсегда.
Лучшего друга Мирона звали Тимофей: высокий, спортивный, светлые волосы и голубые глаза. Он бы идеально подошел ей.
Где-то совсем недавно Ульяна прочитала, что если пара внешне очень похожа, то они предназначены друг другу судьбой.
Согласно каким-то исследованиям, о которых Ульяна уже не помнила, людей привлекают те, у кого такие черты лица, как у них. Это явление объясняли ассортативным скрещиванием и объясняли тем, что похожая внешность в паре увеличивает шансы на то, что ребенок будет похож на обоих партнеров.
Вспоминая образ Тимофея, Ульяна снова загрустила. Да, Тимофей идеально подошел бы ей если бы… не Лариса. Ульяна про себя гадала, сколько времени они вместе. Неделю? Месяц? Точно не больше. Хотя, говорят, что любовь живет три года, может, они уже давно встречаются. Но их отношения вряд ли можно было назвать любовью. Страсть! Вот что их объединяло. Ульяна сразу поняла, что тут ей ловить нечего. Тимофей без ума от Ларисы, а она, как позволительно знойной красавице, разрешает себя любить.
На даче у Мирона было весело: много алкоголя, мясо на мангале, громкая музыка и интересные новые знакомые.
Оказалось, что Мирон с Тимофеем бывшие одноклассники и хорошие друзья и с Ларисой они точно не учились вместе, потому что другие одноклассники, которые приехали на дачу, ее не знали. Ульяна снова посмотрела на подругу, которая не переставая делилась с ней своими планами на Мирона, и утвердительно кивнула, когда Настя задала вопрос. У самой же в голове был только Тимофей и готовый ответ на вопрос, который мучил ее уже несколько часов: влюбленная пара познакомилась совсем недавно.
На следующий день Тимофей опять не пришел в институт, хотя точно числился в их группе.
Мирон не давал прохода Насте и на всех парах сидел рядом. По разговорам Ульяна поняла, что Тимофей «сошел с ума по этой Ларисе-крысе» и что «они проводят время в горизонтальном положении уже вторую неделю».
– Я ему говорю: чувак, секс – это, конечно, прекрасно, но ты должен думать об учебе! Женщину одними поцелуями не прокормишь, – откровенничал Мирон с Настей.
– И что же он тебе ответил?
– Обещал завтра быть.
Парень пожал плечами:
– Ну а что тут поделаешь? В школе он особо ни с кем не встречался, времени не было, а Лора его старше, опытней, оседлала за несколько дней и все, крыша у него поехала…
Ульяне было невероятно противно слушать такие откровения от Мирона. Ей вообще казалось, что парни не любят секретничать и раскрывать проблемы друзей, но сейчас она стала свидетелем, что все парни разные. Правда легче от этого не стало, ей хотелось зажать уши руками и не слышать о парне, в которого она влюбилась, такие нелестные вещи.
Тимофей появился на третьей паре через день, в пятницу. Как ни в чем не бывало, он сел рядом с другом, едва кивнув девушкам. Лектор опаздывал, и Настя решила поговорить с подругой.
– Мне показалось, или ты покраснела? – хихикнув, спросила она.
Ульяна промолчала, но подруга не думала сдаваться:
– И как же ты собираешься его охмурить?
– Никак, – грубо ответила Уля.
– А зря. Надо подумать.
– Нечего тут думать, – прошептала Ульяна, – ты видела эту Ларису?
Настя удивленно посмотрела на подругу:
– И что? Обыкновенная телка, каких миллион.
– Хорошо, спрошу по-другому: ты видела, как он смотрел на нее?
– Да. Тут я с тобой соглашусь. Слишком жадно он на нее смотрел. Но это очень скоро пройдет. Нам нужно немного подождать.
– Чего? – не поняла Ульяна. – Что он ее разлюбит?
– Нет. Она его пошлет. И случится это очень скоро. Такие телочки не умеют быть верными, да и твой Тимофей не орел. Не птица его полета: беден, несмел, нерешителен. Кому нужен такой жених?
В аудиторию зашел лектор, и все затихли.
– Ладно, придумаем что-то! – пообещала подруге Настя.
Вот именно этого Ульяна и боялась. Она не хотела ничего предпринимать и надеялась, что ее любовь уйдет, убежит, испарится…
Но этого, конечно, не случилось.
Медицина – это любовь, иначе она ничего не стоит
1978 год
– Спасибо, спасибо, Тамара Ивановна, я вам так признательна! Никогда, никогда не забуду то, что сделали для меня. Это чудо…
– Не за что, моя хорошая, не за что. Не надо меня так благодарить. Я рада, что смогла вам помочь. Вам и вашей малышке.
К ногам женщины жалась девочка лет пяти: пушистая каштановая челка падала на большие зеленые глаза, и это придавало малышке вид несколько диковатый.
Тамара Ивановна проводила маму с дочкой глазами и отвернулась к окну.
Родилась Тамара много-много лет назад в уральской деревушке. Маму она не помнила, девочку с трех лет воспитывала баба Вера – знахарка, довольно известная. Люди приезжали к ней не только из соседних сел и городов, говорят, у неё было несколько известных клиентов-политиков из самой столицы, которым она помогала, и те до конца жизни были ей очень благодарны. Люди пытались выражать ей благодарность врученными в конверте деньгами, но бабушка обижалась. Потом она поняла, что они все равно будут хотеть выразить ей свою признательность за бесценную помощь, но так как она все равно считала, что не имеет право брать с них деньги, то указывала им на детские дома и просила передать эти суммы туда.
Лечила баба Вера руками. Просто дотрагивалась до больного места, и болячки проходили. Сейчас это называют целительством, а раньше считали "рукой Божьей".
Когда Тамаре исполнилось семь, баба Вера слегла. Девочка подошла к ее кровати и спросила:
– Бабуля, ты умираешь?
– Да, – тихо ответила старушка.
– Почему?
– Потому что так надо. Пришло мое время. Ничто не вечно. И я тоже.
– А как же я? Что будет со мной?
– С тобой все будет хорошо… Главное, не забывай – всегда делай людям добро…
Через несколько дней её не стало. Поначалу Тамаре было очень тяжело. Все время хотелось найти бабушку, обнять ее и поговорить. Несколько дней она прожила в доме одна. Точнее, не совсем одна – постоянно приходили какие-то люди, что-то приносили, звали ее с собой, говорили теплые слова. Бабушку все очень любили.
В те же дни Тамара услышала новое для себя слово – «интернат», туда ее собирались отправить. Но этого не случилось.
Через несколько дней появилась пара – муж и жена. Девочка их уже не один раз видела, они приезжали к бабушке на красном автомобиле из соседнего города и всегда уезжали довольные. Они были очень красивыми. И добрыми. Оба говорили тихо и почти всегда с улыбкой на губах.
Женщина представилась Тамаре Ольгой и сообщила, что с сегодняшнего дня девочка поедет с ними в город и останется там.
Тамара обрадовалась. В городе она никогда не была. Он представлялся ей чем-то особенным, загадочным. На минуту девочка задумалась – а как же просьба бабушки? Но потом решила, что делать добро людям она сможет и в городе.
В городской школе учиться оказалось трудней, чем в деревенской, но Тамара справлялась. Приемные родители относились к ней с любовью, и она платила им тем же.
В классе седьмом, возвращаясь из школы, Тамара увидела во дворе двух котят. Один был абсолютно здоров, смотрел на нее своими зелеными глазищами и жалобно мяукал в надежде, что кто-то заметит и поможет его другу, маленькому и жалкому, тот лежал в углу детской песочницы и тихо, но жутко не то стонал, не то скулил. Тамара присела на край песочницы, погладила его, а потом, заметив, как он поджимает лапку, дотронулась до нее и даже чуть-чуть сжала. В эту же секунду здоровый котенок прыгнул ей на колени, и в какой-то момент она перестала замечать, что происходит вокруг, перед ней была только пара кошачьих глаз, которые смотрели на нее с надеждой. Вдруг она почувствовала жар в ладони, но, вопреки страху, который зарождался у нее в груди, продолжила держать лапку котика и заметила, как ее подопечный стих, а здоровый котенок склонил голову к ее коленям. Услышав совсем рядом детские голоса, Тамара вышла из оцепенения. Сколько времени прошло, она не помнила, но больной котенок неуверенно встал на лапы и засеменил прочь, а здоровый посмотрел на нее как-то по-человечьи, лизнул ладонь и побежал за другом, почему-то немного прихрамывая.
Еще через пару месяцев после этого случая у Тамары заболела мама. Да, она называла её мамой, потому что Ольга стала ей самым родным человеком.
Она заболела как-то резко. А может, просто девочка была невнимательной, и заметила только тогда, когда Ольга слегла.
Приходило много людей. Некоторые были в белых халатах, некоторых приводил отец. Все они заходили в комнату приемной матери, садились на стул, что-то ей говорили, а потом уходили.
Так длилось почти две недели, пока Ольга не слегла окончательно.
Отец не разрешал заходить к ней в комнату, а сам все чаще стал задерживаться на работе и приходил подвыпивший и долго плакал на кухне.
В один день, когда он рано утром ушел на работу, Тамара не пошла в школу, а зашла к маме.
Ольга лежала бледная-бледная и попыталась ей улыбнуться.
За ней ухаживала ее мама, приемная бабушка Тамары. Она очень хорошо относилась к девочке, но в тот день даже не заметила внучку. Бабушка выглядела совершенно разбитой, она не останавливаясь плакала и гладила дочку по руке.
Наконец-то взглянув на Тамару, она тихо сказала:
– Плохо твоей мамке.
– Да, – согласилась девочка, – у неё большая рана вот тут, – и указала пальцем на низ живота.
– Откуда ты знаешь? – удивилась бабушка.
– Я вижу.
Бабушка посмотрела на нее с надеждой и, погладив по плечу, спросила:
– А ты помочь ей можешь?
– Я могу попробовать. Но мне нужна ваша помощь.
Тамара села на кровать, одну руку она положила на низ живота мамы, другую руку протянула бабушке. Она не была уверена, что получится, и даже не понимала, что именно делает, но интуитивно чувствовала, что нужно повторить то же, что с котятами, – передать или распределить этот черный сгусток энергии, который жег ей пальцы.
Она снова потеряла счет времени, а когда открыла глаза и потерла горячие ладошки, в комнате был отец. Он стоял в проеме двери и внимательно смотрел на них. Мама, увидев его, улыбнулась и приподнялась.
– Мне лучше, – улыбнувшись, сказала она, – я чувствую, как будто ко мне пришли силы!
Отец подошел к дочке, взял ее за руку и, присев на корточки, спросил:
– Кто тебя этому научил? Вера Васильевна?
Тамара пожала плечами:
– Я видела, как бабуля лечила, но я не знаю, как это у меня получается. На прошлой неделе в школе по физике мы проходили всякие атомы. Думаю, что я просто перетягиваю здоровые клетки к больным.
– Что ты при этом чувствуешь? – спросила бабушка.
– Мне горячо. Сначала было горячо левой руке, потом правой.
– Неужели ты меня излечила? – ахнула мама.
– Да, я вижу, что ты здорова.
– Как? Что ты видишь? – поинтересовался отец.
– В том месте, где у человека болезнь, я вижу черный сгусток, как небольшое темное облако. Когда человек здоров, у него никаких темных сгустков нет, – объяснила девочка.
– И ты вот так просто можешь посмотреть на человека и сразу увидеть, что с ним, болен он или здоров? – спросила бабушка.
– Нет, не сразу. Я должна внимательно его рассмотреть. Мне трудно объяснить, но я как будто в другое измерение перехожу…
– Тебе после этого не плохо? Как ты себя чувствуешь сейчас? – Ольга испугано взяла дочку за руку.
– Со мной все нормально. Я отлично себя чувствую, не беспокойся обо мне. Хочешь, я испеку для тебя пирог с яблоками? – предложила Тамара.
– Ну что ты! – бабушка встала и направилась на кухню. – Посиди с мамой, а я сейчас приготовлю нам поесть.
Мама обняла дочку и заплакала. Тамара гладила её по руке и просила: «Мамочка, ну что ты, ну не плачь». Но она только сильней прижимала девочку к себе и целовала в макушку.
Через несколько дней Ольга окончательно поправилась, а еще через неделю вышла на работу. Жизнь вернулась в свое русло.
Спустя несколько месяцев Ольга рассказала дочке, что бабушка заболела ангиной, и попросила поехать проведать ее.
На следующий день сразу после школы Тамара поехала к бабушке.
Как только девочка зашла и увидела ее, она сразу все поняла.
– У тебя то же самое, что было у мамы, – она присела к бабушке на кровать и заплакала.
– Ну что ты, не надо, – бабушка пыталась ее успокоить, – ты же еще совсем маленькая и не умеешь делать все как надо. Но ты обязательно научишься и станешь самым великим в мире врачом. Я верю в тебя, детка.
– Но ты же умрешь! – воскликнула Тамара.
– Я сделала самое главное. Я сделала то, что должна была сделать, и ни о чем не жалею. И ты не смей! У тебя есть родители, они тебя любят…
– Погоди, но ведь мы можем найти кого-то, чтобы я забрала у него здоровые клетки и передала тебе?
– И где же ты найдешь такого человека?
– Не знаю, но можно же поискать. Можно же деньги предложить?
– Это будет обман. Потому что если ты расскажешь все честно, то никто никогда не отдаст свою жизнь.
– Бабушка! – Тамара заплакала и прижалась к ней. – Я не хочу, чтобы ты умирала.
– Я уже старая и свой век прожила. Ты не переживай. А вот мама твоя еще совсем молодая. И мы с тобой должны договориться…
Девочка подняла на нее свои заплаканные глаза и спросила:
– О чем договориться?
– Ты никогда не расскажешь ей, что я умерла потому, что ты излечила ее.
– Почему?
– Потому что она будет чувствовать себя виноватой. Будет переживать. Пусть она живет счастливо, тем более что у нее сейчас есть ты. Пожалуйста, Тамарочка.
Девочка кивнула и прижалась к бабушке.
Через пару дней бабушка уехала в город к своей родной сестре. Тамара видела, что Ольга даже не подозревает, что ее мама уехала больная и именно там собирается умереть. Через два месяца ее не стало.
Тамара долго переживала по этому поводу и даже поклялась, что больше не будет делать того, о чем не знает. Она решила сначала полностью изучить все, что умеет делать, и только потом применять свои навыки на деле.
В школе ей больше всего нравились предметы по биологии, химии и физике.
Окончив восьмой класс, Тамара поступила в медицинское училище, а через три года в институт.
Страсть плохо рассуждает
2003 год
Сумасшедшая любовь ворвалась в жизнь Тимофея и перевернула все с ног на голову. Парень влюблялся и в школе, но там все это выглядело так по-детски! Одноклассниц нужно было завоевывать, оказывать знаки внимания, ухаживать. С Ларисой же получилось все так быстро, так стремительно!
Они познакомились в середине лета, когда Тимофей уже сдал выпускные экзамены в школе и готовился к поступлению в Бауманку. Он вышел вечером на набережную прогуляться, освежить голову, а Лариса подошла и спросила:
– Гуляешь? Может, угостишь даму кофе?
Тимофей похлопал по карманам в поисках кошелька и разочарованно ответил:
– Прости, выбежал из дома и деньги не взял.
– Давай тогда я тебя угощу? А ты будешь должен.
Парень улыбнулся:
– Давай. Хоть и не люблю быть в долгу, но сутки потерплю.
Она повела его в ближайшее кафе, заказала по кофе с мороженым и стала рассказывать о себе: учится на третьем курсе в МГУ, живет в отдельной квартире на Таганке, любит путешествия и экстрим.
– А ты тоже где-то неподалеку живешь? – спросила Лариса.
– Да, на Кожевнической набережной.
– Сам?
– Нет, с родителями. С мамой и отчимом.
– То есть ты еще не самостоятельный мальчик, да? – хихикая, то ли спросила, то ли подвела итог девушка.
Тимофей растерялся и пожал плечами.
– Ну это дело наживное, да? – успокоила его Лариса, допила свой кофе и предложила: – Пошли ко мне?
У Тимофея даже не было времени решить, что делать. Она взяла его за руку и повела к себе.
Квартира оказалась огромной «сталинкой» с высокими потолками и отличным евроремонтом. Уж в этом парень хорошо разбирался. Последние пять лет он помогал отчиму делать ремонты в таких вот квартирах и прекрасно знал, сколько денег стоят и эта жилплощадь, и этот ремонт.
Лариса усадила гостя на диван в гостиной, принесла ему стакан воды и присела рядом, взяв его за руку.
– Грубые руки у тебя.
Да, руки у Тимофея были мозолистые, шершавые, работящие.
Она задрала футболку, оголив прекрасную девичью грудь, и спросила:
– Поласкаешь?
Он растерялся, замер, испуганно хлопая глазами.
– Ты девственник, что ли? – Лариса театрально запрокинула голову и рассмеялась.
Тимофей потянулся рукой к ее груди и дотронулся указательным пальцем до темного большого соска.
– Обхвати двумя пальцами, – уже чуть тише попросила она, – а еще лучше – захвати его губами.
Ее грудь была идеальной. Совершенной. Как произведение искусства. Тимофей даже на картинках не видел такой безупречной груди.
Она не спешила. Наслаждаясь тем, как он ее жадно рассматривает, Лариса сняла футболку, провела рукой по шее, спустилась чуть ниже и стянула с себя черную трикотажную юбку. Оказалось, что на ней не было нижнего белья, что еще на некоторое время ввело Тимофея в оцепенение. Красота, которая предстала перед его глазами, была настолько ослепительной, что у парня закружилась голова: роскошные бедра, длинные стройные ноги и начисто выбритый лобок, как у девочек в детском садике. Почему-то вспомнилась именно эта ассоциация, когда он еще малышом сидел на горшке и рассматривал гендерные отличия.
– Долго будешь пялиться? – ее голос был мягким, но в нем уже чувствовалось раздражение. – Я сказала тебе обхватить мой сосок губами!
Тимофей плохо соображал, что делает, но интуитивно приблизил голову к ее груди, а она тут же прижала ее к себе обеими руками:
– Терзай его, сделай мне больно.
Он услышал частый стук ее сердца, как она направила свой сосок ему в рот, а он и сам не понял, как обхватил его горячими губами и чуть прикусил.
– Да, еще сильней, – прошептала она, – хороший мальчик.
Одну руку она запустила ему в волосы, крепко вцепившись в них, приподняла его голову так, чтобы их взгляды встретились, а другой прошлась пальцами по лицу, чертя неведомые контуры, и резко засунула средний ему в рот.
Тимофей почувствовал запах ментоловых сигарет и заметил, как цвет ее глаз изменился на оттенок темней. Она была возбуждена и этим завела его еще сильней. Парень осмелел, схватил двумя пальцами ее сосок и чуть потянул на себя. Лариса выгнулась и резко направила его голову вниз:
– Знаю, что ты наверняка не спец в этом, но попробуй, сделай мне приятно, малыш.
Она широко раздвинула ноги практически перед его носом и облокотилась на локти.
Он аккуратно раздвинул влажную припухшую складочку пальцем и проник внутрь.
– Ртом, малыш, язычком. Ну же, давай. Говорят, что тот мужчина, который владеет кунилингусом, владеет женщиной.
Она немного приподняла бедра ему навстречу, и его язык осторожно прикоснулся к набухшему затвердевшему клитору.
Лариса ахнула и откинула голову назад.
– Лижи. Делай хоть что-то! – прорычала она.
И он стал водить языком по возбужденному бугорку, наслаждаясь ее несдержанными стонами.
Она обхватила руками его голову и притянула к себе:
– Сильней, грубей, еще, еще!
Обволакивая языком пульсирующий клитор, он как слепой щенок потянулся рукой к ее груди и сжал сосок большим и указательным пальцем. Она подалась бедрами еще вперед, и он интуитивно почувствовал, что сейчас останавливаться нельзя, и ускорил темп.
С ее губ сорвались неконтролируемые стоны и еще через мгновение ее тело обмякло.
– Подай мне сигареты. Они в сумочке, в коридоре.
Лариса уселась удобней на диван, успев потрепать по волосам Тимофея.
Это была не просьба, а приказ, и от ее строгого голоса парень расстроился.
– Давай сначала доведем начатое до конца, – предложил он.
– Ты еще не готов, – махнула она рукой и положила ногу на ногу.
– В каком смысле?
Тимофей сел рядом с ней на диван, схватил ее руку и положил на свой возбужденный пах.
– Тоже мне достижение! В восемнадцать лет, мой мальчик, у всех стоит. Если хочешь получить разрядку там – научись делать разрядку здесь, – Лариса указала пальчиком на место между ее ног.
– Мне казалось, что я сделал тебе прекрасную разрядку там, – еле слышно прошептал парень.
– То, что я кончила, ничего не значит. Мне не понравилось. Но я готова тебя поучить. Приходи завтра к семи.
Тимофей не понимал, что происходит? Она его выгоняет?
– Не сиди как болван! Принеси мне сигареты и закрой входную дверь с той стороны.
Парень был разъярен! Кто она такая, чтобы так вести себя? И почему он, действительно, как болван, все это терпит?
Он встал с дивана и направился в коридор. Через секунду хлопнула входная дверь.
Тимофей шел домой, на ходу сыпля проклятия. В основном на новую знакомую, да и на себя тоже.
Очень хотелось с кем-то посоветоваться, рассказать, пожаловаться на эту наглую девицу, но звонить лучшему другу он не решился. Такими неудавшимися историями ни с кем не хотелось делиться.
В штанах было тесно, стояк мешал идти, возбуждение никак не проходило, несмотря на злость, которую он испытывал к новой знакомой.
Добравшись до дома, он принял холодный душ, но легче не становилось даже после того, как он выпустил все свое возбуждение на кафель.
Перед глазами были ее идеальная грудь, безупречные длинные ноги и гладковыбритый лобок.
– Да что ж такое! – разозлился Тимофей и снова обхватил рукой свой член.
На следующий день легче не стало, даже работа не спасала. Отчим, заметив, что парень грустный, спросил:
– Что случилось? Ты сам не свой.
Отчима звали Анатолий – высокий, сразу располагающий к себе мужчина с темными вьющимися волосами, с добрыми глазами и приветливой улыбкой. Он уже более десяти лет жил с мамой Тимофея и давно заменил ему отца.
Появился он в их поселке, когда Тимофей только пошел в школу. Сначала мальчик не хотел его принимать, тем более что мать начала разговоры о том, что они, возможно, скоро переедут в Москву. Втроем. У Тимофей не было друзей в школе, но все же ехать в неизвестность он немного боялся.
Но они переехали, и Анатолий медленно, но упорно пытался стать мальчику отцом: давал советы, оберегал, да и о матери он заботился с теплотой и нежностью. Они с Ангелиной расписались, он усыновил мальчика и дал ему свою фамилию – Бакурин.
Знакомы Анатолий с Ангелиной, мамой Тимофея, были с детства. В тот год, когда у них начались отношения, Толик приехал в их поселок к приемному отцу, умирающему и нуждающемуся в помощи. Родители маленького Толика развелись, когда ему было восемь, и мать вместе с ним уехала к своей родне в Молдавию. Там Толик и вырос, но раз в год приезжал навестить отца.
Анатолий любил Ангелину с детского садика, а она его не замечала. Каждое лето он приезжал к отцу в надежде, что она ответит на его чувства, но этого не происходило.
– Возможно, твоя мать и сейчас меня не любит. Но мне важно, чтобы она была со мной и не страдала. А я все сделаю для того, чтобы она была счастлива, – пообещал отчим Тимофею, когда они переехали в Москву.
Сначала они жили в маленьком вагончике в Балашихе. Анатолий вместе с родным братом и еще кучей молдавских родственников строили дачу какому-то чиновнику. Через два года они переехали в центр города, прямо на Тверскую, и жили там в полуподвальном помещении еще пять лет. Наконец-то Анатолий получил российские документы, и они с Ангелиной приватизировали это помещение, а еще через год переехали на Кожевническую набережную в двухкомнатную квартиру, где Тимофею выделили отдельную комнату.
Анатолий работал прорабом, Ангелина – старшей медсестрой в районной больнице. Тимофей уже давно принял отчима, но назвать папой почему-то не мог.
– Тим, – отчим положил руку ему на плечо, – что случилось?
Парень махнул рукой, мол, ничего страшного.
– Девушка? – не отставал Анатолий.
Тимофей неуверенно кивнул.
– Запомни, Тим, – вода камень точит. Если нравится она тебе – никогда не опускай руки и маленькими, но уверенными шагами добивайся ее.
– Да не то чтобы нравится… – Тимофей сам не понял, как начал откровенничать с отчимом, – просто… ведет она себя немного нагло.
– А, – кивнул Анатолий, – я понял, ты теряешь контроль. Это нормально, сынок.
Он потрепал его по волосам и продолжил:
– Не переживай по этому поводу. Ты сначала должен добиться ее, а потом сразу же приручить, сделать зависимой от себя. По-другому никак. Так что вперед, не бойся быть даже униженным. Ты потом все вернешь. А вот упускать ее сейчас точно не надо.
Тимофей кивнул. Интуитивно он так и думал и рассчитывал на то, что сегодня, возможно, Лариса будет вести себя немного лучше. Тем более что вчера до поздней ночи парень провел в интернет-кафе, просматривая порно-сайты. Он выбрал самый дальний угол и прочитал немало литературы, чтобы удивить ее сегодня.
Отказаться от Ларисы он никак не мог. Девушка снилась ему всю ночь, да и весь день стояла перед глазами. Нет, он обязательно пойдет сегодня к ней и покажет, на что способен!
