Дороги и судьбы – Наталия Иосифовна Ильина

Книга эта мне попалась случайно почти тридцать лет назад, я тогда – на излете эпохи книжного дефицита – постоянно жил в состоянии читательского голода, потому как все достойное, что было под рукой, перечитал.Книгу, вот это самое издание, что светится в левом верхнем углу странички, увидел у знакомых. Спросил их мнение, ответили: ерунда какая-то. Но эти знакомые, несмотря на лингвистическое педагогическое образование, частенько не совпадали со мной в оценках прочитанного, поэтому взял томик в руки, пролистал, пробежался по строчкам, и сразу понял, насколько хозяева книги ошибаются по её поводу. Книгу я забрал и за выходные проглотил не заметив, а там, как-никак, около 800 страниц.Скажу сразу – легкий. и в то же время насыщенный и очень грамотный язык, что далеко не всегда встречается у мемуаристов, даже имеющих непосредственное отношение к литературной деятельности. Меня книга подкупила подробным описанием такого феноменального явления довоенной эпохи, как «Русский Китай». После Октябрьской революции и Гражданской войны дворяне, офицеры, белогвардейцы бежали не только в Европу и Турцию, огромное количество бывших подданных Российской империи оказалось в Китае. А именно – в городе Харбине, бывшей столице российской администрации КВЖД. Это был особый город, пусть с восточным антуражем, но по сути своей он был русским, к середине 20-х годов здесь собралось более 100 тысяч русских эмигрантов, которые составляли более половины населения города. Это же целая вселенная, о которой у нас – тогда еще в СССР – до книги Ильиной ничего не издавалось.Детство, юность и молодость Натальи Ильиной прошли в этом ковчеге особой русской жизни, ей было 6 лет, когда родители привезли её в Харбин, здесь она окончила гимназию, почувствовала тягу к журналистике. Вся её жизнь проходила в довольно тесном эмигрантском кругу, который она честно описывает – детали быта, смена политических настроений, щемящая ностальгия.С 1936 года Наталья перебирается в Шанхай, где тоже была довольно крупная русская диаспора, здесь она работает в эмигрантской газете «Шанхайская заря», печатается под псевдонимом Мисс Пэн. Быстро набравшись профессионального опыта, Ильина с товарищами затевает свой еженедельник «Шанхайский базар». В это время она знакомится и много общается с человеком, который впоследствии превратится в легенду, с Александром Вертинским.После начала Второй мировой общие настроения «китайских» русских становятся всё более патриотическими, появляется вера в Советский Союз и желание вернуться на Родину. А по окончанию войны очень многие русские «шанхайцы» и «харбинцы» обращаются к советскому правительству с просьбой о репатриации. Среди них оказался и Вертинский, и Ильина.

Жизни после возвращения в СССР посвящена вторая часть книги, она не менее увлекательна, чем первая. Рассказы о работе в редакциях таких советских изданий как «Юность», «Крокодил» и «Новый мир», о встречах с выдающимися советскими писателями, о дружбе с некоторыми из них, читаются на одном дыхании. Много страниц книги посвящены Корнею Чуковскому и Анне Ахматовой, с которой Ильина была дружна. И все это рассказывается легко, непринужденно с массой психологических и бытовых подробностей.Большое место в книге отведено и фигуре второго супруга писательницы – выдающегося советского лингвиста Александра Александровича Реформатского, чувствуется какую важную роль играл он в жизни Натальи Иосифоны. А вот о первом своем муже, еще «шанхайском», – поэте Льве Гроссе – она говорить отказывается, что ж, видимо, на то у неё были причины.В заголовке использованы строки русского поэта-эмигранта, жившего в Харбине в одни годы с Ильиной, Александра Ачаира. Он тоже вернется на Родину, правда, повезет ему меньше, чем Ильиной и Вертинскому, он отсидит 10 лет в Воркуте, но не озлобится и найдет своё призвание в качестве учителя новосибирской музыкальной школы.

Эта книга весьма категорична в своей избирательной требовательности к тому, кто берёт её в руки с намерением прочитать. Она не оставляет никаких шансов читателю, не любящему мемуарную и автобиографическую литературу. И, наоборот, с охотой и приязнью доверится любителям таковой.Книга разделена на 12 глав, в каждой из которых совершенно отчётливо выделена генеральная тема. В принципе повествование выстроено линейно хронологически, т.е. в первых главах мы читаем очерк о пращурах семьи, рода Воейковых с плавным переходом на тех, кого она помнит своим умом и своей памятью. А затем идёт неспешный рассказ-размышления о своих родителях и о других родственниках, и о периоде жизни в Харбине, где жила семья после эмиграции из России. В отдельные главы этого периода выделены рассказы о русской актрисе Корнаковой-Бринер (которую так высоко ценили основоположники современного русского театрального искусства и у которой будущая писательница училась театральному мастерству; постепенно это общение превратилось практически в дружеское) и о Вертинском, который жил в Шанхае в эти годы и с которым потом судьба свела автора и героиню книги Наталию Ильину уже в Советской России после репатриации в 1947 году. Учёба в Лит. Институте; встреча-дружба с Ахматовой; дружба с Корнеем Чуковским; поездки-путешествия по Италии и гостевание у сестры и племянницы во Франции; рассказ о своём учителе и муже Реформатском – перед читателем постепенно проходит вся жизнь писательницы…Но главная ценность и основной интерес книги всё-таки не только в откровенном и искреннем рассказе о своих встречах с Ахматовой и Чуковским, с Вертинским и Корнаковой-Бринер, о жизни с Реформатским и о других известных знаменитых людях с громкими фамилиями и именами. Эта ценность ещё и в том, что этот исключительно авторский и сугубо субъективный рассказ с многочисленными деталями и подробностями совершенно уникального личного характера и личными впечатлениями по сути является довольно объективным документом той эпохи. Именно документом, пусть преломлённым и пропущенным сквозь восприятие жизни автором, пусть с купюрами, ремарками и недосказанностями (так, автор книги практически ничего не рассказывает и даже не упоминает о своём первом браке – но это только означает, что этот эпизод её жизни не вписывается в суть и не отвечает задачам написанной книги!), но всё-таки уникальным и особенным документом. И какие-то упомянутые и рассказанные читателям этой книги детали и подробности личного и субъективного плана, будучи сложенными воедино со многими другими деталями и подробностями, заполняют пустоты в ткани бытия, делая мозаику Бытия тех лет максимально заполненной, красочной и внятной.Если вы любите мемуарную литературу (написанную великолепным русским литературным языком, да ещё и с высокой степенью доверия к читателю и с максимально возможной степенью откровения), тогда смело открывайте этот томик и наслаждайтесь!

Когда читаешь Ильину, в голове постоянно крутятся словосочетания, которые в обычной жизни употребляешь редко, практически никогда. Например, «семейный клан». Я помню, как несколько лет назад многие кинулись составлять родословные, выяснять имена предков и дальних родственников. Но энтузиазм быстро заглох, а ведь семейный клан – тема интереснейшая. Вот двоюродный дедушка Ильиной – тот самый Воейков, в честь которого названо местечко под Питером (я каждый раз думала, что за слово такое странное – Воейково), пролив и Главная геофизическая обсерватория. Основатель климатологии, настоящий русский учёный, взявший на себя заботу о семье умершего брата и поднявший на ноги шесть детей – все получили хорошее образование, ездили за границу, так или иначе состоялись в жизни. Вот маменька, прожившая жизнь нелёгкую и не самую счастливую, и казалось бы сугубо частную. Ан нет. Берёшь недавно переизданную книгу Поля Берна «Лошадь без головы», а там перевод Екатерины Воейковой. Вот муж – известнейший лингвист Александр Александрович Реформатский, автор основополагающего труда «Введение в языкознание», глыба, человечище, филологи меня поймут. У каждого своя интереснейшая жизнь, но когда видишь эти родственные связи, эти пересечения, рождается совсем другой объём, совсем иная картинка.

Ещё одно словосочетание – «белые пятна». Молодость Ильиной прошла в Харбине, месте, которое меня всегда интересовало и о котором я знаю мучительно мало. А тут белое пятно прямо на глазах закрашивается в разные цвета: понимаешь, откуда в Харбине взялись русские, и как жили, и как возвращались на родину.

И ещё одно – «величие духа». Это про Ахматову. Не только про неё, но про неё в первую очередь. Хотя записки Ильиной бытовые, со множеством смешных и милых подробностей, образ Ахматовой получается вполне себе монументальным. Хотя и тёплым, человеческим, со своими страхами и слабостями.

А что же сама Ильина? Не теряется ли сама на фоне своих героев? Отчасти. Но образ рассказчика легко восстановить, когда рассказ ярок, увлекателен и глубок.