Наталия Кузьмина Азъ
Чарана
Городские
Пустив коней вскачь уже по дороге, а не по лесной чаще, до города они добрались к полудню, гораздо раньше чем планировали. Теперь, с документами им нечего было опасаться. Пятничный день повернул на убыль. На первом подвернувшимся в городе базаре продали коней, за отличную цену. Таким образом, в новую жизнь они вошли пешими горожанами. На пути, в поисках жилья встретилась им ухоженная гимназия, ограждённая невысоким, но богатым каменным забором. Гаврила, скорее интуитивно, не откладывая в долгий ящик главную заботу, пошёл осведомиться насчёт работы. Внешний вид у него был не добрый, но сославшись на то, что только что с дороги, жилья не имеет и планирует снять комнату, он был пропущен гувернёром прямо к директору. Однозначно удача сопутствовала им, всё-таки цыганская защита сделала своё дело. Осмотрев документы, задав несколько вопросов, управляющий принял его на должность учителя словесности.
– Жилья значит у вас с женой не имеется?
– Всё верно. Не имеется.
Тут же на месте, им было определено казённое жильё. Гавриилу даже посулили неплохое жалование – 150 рублей изначально. В понедельник надлежало выйти на работу.
Два ржавых ключа и адрес, каллиграфическим почерком записанный на листке белой бумаги, Илья с торжественным видом охотника добывшего пропитание, вручил Злате. Не владеющая грамотой ни в какой мере, она хлопала глазами лишь приоткрыв рот.
– Пошли домой Златка, – сказал Гавр, ощущая себя Наполеоном.
– Это будет только наш дом?
– Конечно.
– А какой он?
– Сам пока не знаю. Пойдём, поглядим.
К вашему сведению, учителя наук и языков с высшим образованием, получали в то время оклад в первые пять лет службы 900 рублей. Размер пятилетней прибавки равнялся 400 рублей. Преподаватель со стажем 20 лет, получал 2500 рублей.
Дополнительные уроки оплачивались дополнительно, по 75 рублей. Таким образом, максимальный размер учительской зарплаты мог быть весьма существенным.
Для того, чтобы адекватно оценить эту цифру, следует заметить что средняя зарплата рабочих в Российской империи, по разным отраслям, была от 156 до 400 рублей.
А вот вам пример цен того времени:
гречневая крупа по 1 руб. 40 коп. за пуд,
пшено стоило 1 руб. 60 коп.,
мука ржаная – 1 руб. 44 коп.,
мука пшеничная – 2 руб. 60 коп.,
говядина – 5 руб. 85 коп.,
свинина – 7 руб. 31 коп.,
масло коровье – 17 руб. 83 коп.,
масло подсолнечное – 5 руб. 05 коп.,
яйца – 29 руб. 50 коп. за 1000 шт.
Таким образом, учитель со стажем и с высшим образованием, мог купить или – или:
гречки – 3456 кг,
пшена – 3020 кг,
муки ржаной – 3356 кг,
муки пшеничной – 1858 кг, говядины – 826 кг,
свинины – 661 кг,
масла коровьего – 271 кг,
масла подсолнечного – 957 кг,
яиц – 10000 шт.
Даже начинающий учитель без высшего образования, без должности классного наставника и без дополнительных уроков, получал за свои 12 уроков в неделю, зарплату в 3 раза выше чем среднестатистический рабочий, занимающийся тяжёлым физическим трудом.
Поэтому не следует слишком драматизировать ситуацию. Зарплата учителя не была большой, но не забывайте что реально он работал обычно с сентября по май. В течение нескольких месяцев в году, школа была закрыта и учитель мог заниматься другими видами деятельности, например, репетиторством, если конечно существовала такая возможность. И ещё один существенный плюс, учитель жил на казенной квартире или в доме. Какого бы низкого качества ни было это жилье, за него не нужно было платить. Если плата за жилье отсутствовала, то присутствовали такие виды расходов, как затраты на приобретение книг, одежды, обуви, театр и даже на прислугу.
Квартира выделенная Гавру и Злате руководством гимназии, была через один квартал от школы и это было более чем удобно. Подходя к дому семейство переглянулось, дом оказался крепким бревенчатым сооружением в один этаж и с одним подъездом. В парадной было четыре жилых помещения. Открыв дверь в свою квартиру, они нашли большую кухню и четыре комнаты, паучком раскинувшиеся из квадратной прихожей-коридора, напоминающего зал. В зале, из которого можно было пройти в остальные комнаты, высились колонны от пола до потолка. Будучи основой, они словно вышли из стены, создавая монументальный образ дворца или подобие театра. Из-за того, что окон в прихожей не было, создавалось впечатление камерности. Акустика невероятным образом отражала звуки и усиливала шорохи. Не удивлюсь тому, что этот дом раньше принадлежал людям высочайшего ранга или имел отношение к творчеству, к тому же театру. Прежняя торжественность никуда не улетучилась, не смотря на длительную запущенность и крайнюю не ухоженность помещения. Колонны, не только подпирали стены по периметру довольно большой входной группы, часть из них располагалось в центре этого зала. Правда вид у них был весьма удручающим, краска местами облупилась, кое-где были сколы от ударов. Подтеки на потолке, тугая чёрная паутина и плесень в углах.
Ирис
Все комнаты кроме кухни были заперты на ключ. Постучав в каждую дверь по очереди молодые люди застыли в ожидании. Через какое-то время, за одной из дверей комнат, послышалось шарканье обувью. И вот тяжёлая, широкая дверь – высотой до потолка, со скрипом отворилась и к ним вышла пожилая, ухоженная дама. На её голове возвышалась пышная объемная шевелюра, типа «Помпадур», точно как с полотен Чарльза Дана Гибсона. На синем платье был праздничный, белый, кружевной воротничок и такие же белоснежные манжеты.
– Добрый день.
– Здравствуйте, – сказал, немного оробев от неожиданности Гавриил. Он ожидал чего угодно, но не встречу подобной дамы, в этом отсыревшем и почти безжизненном доме.
Гавриил конечно надеялся что выйдет хозяин или жилец, но увидеть гранд мадам в таком шикарном образе, даже не предполагал. Сначала он подумал что они не туда попали. По ошибке вошли в клуб или прочее сценическое закулисье.
– Новенькие? – спросила дама.
– Пожалуй да. У нас адрес с предписанием. Мы верно пришли?
Вместо ответа, последовала пауза. Дама медленно с ног до головы рассматривала претендентов на её жилище.
– Я Гавриил, а это моя Злата. Не подскажите, на счёт проживания? Нам дали этот адрес. Мы возможно ошиблись?
– Жить здесь хотите? Кто вас направил?
– Мы от директора гимназии Николая Ильича.
– Так, так, так, – произнесла мадам, разглядывая их сверху вниз.
– Так какую комнату можно занять? И как изволите вас величать?
– Вам дали ключ от этой? – указала она веером в сторону одной из комнат.
– Не знаю.
– Я знаю. От этой. Моё имя Ирис Авксентьевна, но можете называть просто Ирис. Повторить моё отчество, будет для вас более чем сложно. Свободных комнат две, можете даже выбрать. В этой умер старый учитель Вольфганг Шмуэльевич, – трагично сказала дама, артистично смахнув иллюзорную слезу и протянув Гавриилу руку для поцелуя, в манере Hand-kissing.
Гавр, учтиво коснулся губами сухой руки мадам Ирис.
– Очень приятно, Ирис. А мы учительствовать в вашу гимназию прибыли.
– Хм. В мою? Она ваша.
Ирис кивнула продолжая диалог и указывая перстом на следующую комнату.
– А в этой давно никто не живёт, раньше жил мой сын, но нынче же он отъехал заграницу и возвращаться по-видимому, уже не собирается. Сукин сын.
Смотрите, выбирайте… В квартире, моя комната только одна, остальные, в распоряжении гимназии я лишь отвечаю за порядок в этом доме.
И отвернувшись, словно напоминая себе и этой квартире пробурчала:
– А раньше, всё это принадлежало моей семье.
– Мы выбрали Ирис, – сказала Злата, – ту в которой ваш сын жил. Она побольше и посветлее. Спасибо вам моя дорогая.
– Дорогая? Хм, давно меня так никто не называл. Ну спасибо драгоценная. Располагайся, будь как дома, но не забывай, ради Бога, что ты всё-таки в гостях. Кстати, там в шкафу остались его книги, пусть стоят. Читать можете, из дома выносить нельзя. На кухне есть посуда, если обедом меня угощать станете можете использовать всё по вашему усмотрению и желанию. Ведём себя скромно, как порядочные люди. Это ясно?
– Хорошо Ирис. Благодарю, – сказал Гавриил.
Златка, отвернувшись, сморщила носик, вид у неё был, словно сам чёрт протянул ей руку, для знакомства. Её даже передёрнуло от неприятия, к этой мадам.
Так началась их новая жизнь, в комфортном и вполне уютном жилье. После таборной жизни и долгих лесных скитаний, эта комфортная жизнь показалась им поистине царской. Злата отродясь не жила в квартире. Для неё здесь всё было диковинным, начиная с замка на дверях и заканчивая русской печью. В квартире, как и у всех в то время, кухня была общей принадлежащей всем жильцам, с печью в углу. Пищу готовили как на поверхности печи так и внутри. Устройство печи, обогревало все комнаты в квартире. Дрова покупались на базаре в складчину и хранились в кухне. Туалета и ванной естественно не было. Колодец и деревянное сооружение находились во дворе.
Начиная с понедельника, Гавр приступил к работе в школе. Ему сразу же выдали аванс, это было не плохим подспорьем к тем деньгам которые остались с продажи коней. Злата пыталась вести хозяйство, ожидая супруга с работы. Ходила на базар за продуктами, училась экономить. Старалась быть тихой русской женщиной туго стягивая свои чёрные кудри под красной, пролетарской косынкой. На контакт ни с кем не шла, просто жила ради любимого, создавая для него уют. Научилась мыть пол, топить печь и готовить на ней русскую еду. Очень сильно, в этом, ей помогла Ирис. Не будучи кулинаром и поваром, Ирис всё же кое-что умела. Весьма кстати оказались и поваренные книги мадам Ирис, настолько старинные, что перелистывая страницы можно было ожидать того, что они невзначай рассыплются в труху. Неожиданно друг для друга, эти две разные женщины стали подругами. Бывшая дворянка Ирис, была совсем одинока, а чтобы её не пустили по миру уступила комнаты, а вернее, была вынуждена отдать в дар гимназии. С 1917 года, мужскую гимназию стали именовать просто школой.
Как оказалось, Ирис как и Злата ведала магическими штучками и знала секретные рецепты. Правда каждая владела своим, а соединив их вместе можно было владеть миром. Открылось это, когда Ирис скрутил радикулит и Злата вызвалась ей помочь. Водя руками и шепча на цыганском языке заговор о том что Месяц ясный всё зрит, Злата сняла острую боль.
Заговорные слова были примерно такими:
– Месяц ясный, ты за морем бывал?
– Бывал.
– Месяц ясный, ты Бога видал?
– Видал.
– Месяц ясный, а у Бога спинка болит?
– Не болит.
– Este o lună senină, ai fost peste mare?
– Am fost acolo.
– E o lună senină, l-ai văzut pe Dumnezeu?
– L-am văzut.
– Luna este clară, dar doare spatele lui Dumnezeu?
– Nu doare.
– Asigură-te că Iris nu se îmbolnăvește.
Tânărul este o lună tânără, ai un corn de aur. Ai fost în lumea cealaltă?
– Am fost.
– Ai văzut morții?
– Am văzut.
"Le doare spatele?"
– Nu, nu doare.
– Deci Iris nu a avut nicio durere, nu s-a îmbolnăvit, nici tânără, nici bătrână, nici timp de secole, nici la adunare, nici la re-tăiere, nici la prânz, nici la miezul nopții. Și tânărul înota pe mare și mi s-a părut. Ca și cum cei trei regi nu pot sta în spatele unei bănci, așa că Iris nu are dureri de spate. Ca un țigan pe dormit, pe o plimbare, pe un spectacol. Un cazac sub pălărie, un cazac sub pălărie chineză și o fată sub pălărie.
Să fie așa cum poruncesc.
Cuvântul meu este puternic, dar sculptat, ca o sabie de Damasc. Îmi voi coborî cheia în mare, astfel încât să nu fie efectuată, aruncată nici de un val, nici de o mână.
Doar cheia Damascului și cea din oțel confirmă și confirmă cuvintele mele, puterea lor este puternică, puterea este mare, ca o pasăre pe cer.
Nimeni nu-l poate întrerupe.
Нету словам моим переговору да недоговору, мой заговор камня крепче, железа носливее.
Замок амбарный на ключ закрыла Злата, а запертый замок с ключом, в реку быструю проточную бросила.
– Злата, что за язык у тебя?
– Язык рома.
– Откуда ты его так хорошо знаешь?
– Это мой родной язык.
– Да неужели?
Злата ответила молчаливым кивком. Поняв ситуацию, Ирис больше не стала приставать с неуместными вопросами. В её жизни тоже было предостаточно тайн, о которых она не спешила сообщать окружению.
Ирис принимала за монеты людей жаждущих толкования своих снов, ищущих рецепт любви или долголетия. Эта бабулька представляла собой кладезь переполненную тайнами и была хранителем различных редчайших ценностей. Никто не знал что таится в её комнате, что она хранит там, за семью замками. Но эти тайны совместно с даром, сплотили Злату и Ирис. Таким образом их жизнь бок о бок наладилась. Злата уже не морщила носик при общении с ней, а Ирис стала менее высокомерной, более доступной и улыбчивой.
Она даже однажды разоткровенничалась и рассказала Златке о своём сыне.
Вскоре, две прочие свободные комнаты заселили молодые люди – студенты. К счастью дома они бывали крайне редко. Дружба с Ирис, наделила Злату правом быть полноправной.
Цыганский ген
Встречая на улицах цыган Златка испытывала несказанную вину. Кровь её закипала и магнитом тянула подойти, дотронуться, спросить хоть в двух словах, как дела у ромалэ, поговорить на родном языке. Но пообещав Гавриилу не контактировать лишний раз с людьми, а тем более с чужими цыганами, держала свой обет. Он прав, нечистые на руку, крикливые люди, не должны быть вхожи в их дом. Другое дело её кровные родственники, но вряд ли она теперь встретит их на своём жизненном пути. Бросив своих родичей, вынужденно отказавшись от рода, Злата конечно же испытывала жуткие муки. Но безмерно сильно любя своего Гавра, была готова на всё ради него. Время революционных бунтов и дискомфорта тоже наложило запрет на излишнее общение с посторонним людом.
Недавно, Злата почувствовала и осознала что ждёт ребёночка. Ни сказав никому ни слова, она попросила Ирис помочь накрыть праздничный стол. Злата, вечером собиралась объявить своей семье об этом событии в торжественной обстановке. А ведь и правда, незаметно друг для друга Ирис, Гавр и Злата стали семьёй.
Они с Ирис запекли в печи огромного гуся, туго набив его разными доступными вкусностями. Там были и потроха и различные крупы, яблоки с репой, обилие зелени. Не без труда был испечен капустный пирог и запечена стерлядь. Ирис даже нарисовала меню, по торжественному случаю, дабы создать обстановку ресторации. Оказывается, она не плохо рисовала. Злата держала в секрете повод, но мудрая Ирис конечно же догадалась о внезапной причине сервировки стола.
После обеда пришёл и Гавриил. При виде таких щедрот его глаза округлились, он даже двух слов не смог вымолвить.
– Проходи дорогой. Я попросила Ирис помочь мне сделать эти вкусные вещи. Если бы она отказалась, то у меня бы ни за что такое не получилось. Собрались мы здесь по очень радостному событию…
Как и полагается в таких случаях, в воздухе повисла пауза с намёком на то, что начнут выдвигать предположения и версии. Но все как-то растерялись и молча глядели на Злату.
– Милый, хороший, любимый, желанный мой, самый надёжный Гавр… У нас будет ребёнок, – объявила Златка.
Гавриил итак был безмерно счастлив. Он отвоевал у жизни такую умницу, красавицу, оказавшейся к тому же ещё и волшебницей. Она как в омут бросилась за ним в неизвестность. За пару месяцев, научилась читать, готовить, вести хозяйство. А теперь, эта королева с буйным темпераментом и неукротимым нравом, стала кроткой леди и готова подарить ему малыша.
Ирис даже достала из своих запасов бутылочку коньяка арманьяк Baron G. Legrand. Ведь это был и её праздник, скоро она станет бабушкой.
– Нужно идти к доктору!
– Ты что Гавр, к какому ещё доктору?
– Ты не знаешь Злата, но в таких делах нужен доктор.
– Ещё чего. Для чего мне нужен доктор? Я знаю всё.
– Это ведь серьёзно. Всё надо проверить.
– Не надо меня проверять, я ж тебе не кобыла. Я всё смогу без доктора, у меня Ирис есть.
Только вот Ирис с сомнением пожала плечами, когда Злата зыркнула в её сторону ища поддержки.
Медленно тянулась тёплая осень, темнело рано, наиболее удачного времени чтобы вернуться в Лычёво за схроном придумать было сложно. Вот Гавриил и собрался на пару дней посетить края детства, взглянуть в последний раз на родной дом и попытаться откопать сокровища, нажитые непосильным трудом родителей, поплатившихся своей жизнью за былое благополучие. Добытые потом и кровью монеты и украшения, по праву принадлежали семье Ильи. И если бы их там вдруг не оказалось, это было бы тоже неплохо, Илья рассматривал и такой ход событий. Отсутствие клада даровало бы надежду на то, что братья, сёстры или родители смогли ими воспользоваться. Посторонний, не знающий человек, вряд ли смог бы их отыскать. Даже вспахавшему землю, они не откроются глазу.
Злата сначала не желала и даже боялась отпускать Гавра на гиблое дело. Но он мудро пообещал Златке, как только кончится эта революционная катавасия, они поедут в Карпаты и найдут её семью. Златка в очередной раз доверилась любимому, освежила и без того мощную защиту, отпустив с Богом. Читая книгу вы наверное не раз подумали о хаотичном течении событий и мыслей, только этакая неразбериха в России была всегда. Полагаю, что множество завистников и тех кто хочет поживиться за чужой счёт и нынче никуда не денутся. Русь всегда защищалась, шугала и шугать будет, желающих благ надурничку. Они слетаются как стая красивых и гордых птиц, разлетаясь после залпа как надоедливые, незваные галки.
Ирис сказали, что Гавр поехал отыскать своих родственников в близлежащее поселение, откуда был родом.
В распоряжении Гавра было всего два дня, но зная где и что искать он был уверен в том, что ему достанет времени и судьба вновь улыбнётся. И как оказалось не напрасной была его уверенность. Гавр баловень судьбы, а может быть это цыганская девчонка напророчила, наворожила, принеся ему счастье и удачу. Ведь именно до появления в его жизни цыганской принцессы Златы, всё утекало из его рук, как вода сквозь пальцы.
Добравшись до деревни, он прикинулся грибником и через лес пошёл к месту, некогда отчего дома. Благо грибы в то время были в большой цене и грибники то и дело шныряли по округе. Ему пришлось измазать лицо и натянуть башлык на глаза, ведь деревенские жители знали его как облупленного и могли сдать властям, как беглого. «Добрых» людей всегда в миру хватало. Подойдя к деревне, он ещё издали заприметил руины на месте своего прежнего жилища. Зрелище было болезненным, он почувствовал словно сердце вынули из груди. Сгорел не только дом с пристройками но и все деревья, в некогда богатом и ухоженном саду. То самое место ради которого он сюда прибыл, найдено было быстро.
Отец Гавриила (Ильи) делал несколько схроно возле дома. Гавр даже знал примерное их местоположение, но ему не суждено было завладеть всеми. Возможно, они до сих пор ждут своего нового хозяина. Мне не ведомо что находится сейчас на месте этой деревеньки, но судя по википедии, люди до сих пор живут там своим хозяйством, держат скотину и ухаживают за подворьем. Вряд ли нашёлся тот счастливый обладатель чистого золота. А чистое оно потому, что нажито честно, в отличии от общепринятых характеристик о кладах. Если вдруг кто-то из вас знаком с этими местами, напишите пожалуйста. Мне будет приятно услышать весточку о родине моих предков, хоть я там никогда и не была.
Стало уже совсем темно, поэтому он наскоро начал поиск родительского схрона. Копал недолго, видимо интуиция, да цыганское счастье дало ему фору. Минут через десять наткнулся на деревянный ящик. Доставать его полностью не было времени, поэтому с большим трудов открыв крышку, Гавриил переложил ценности в два мешочка, на это ушло ещё половина часа. Дабы не привлекать внимания тяжёлой ношей, он поспешил скрыться в лесу. На случай того что его остановят и начнут проверять документы или того хуже грабить, он взял лишь половину, остальное снова закопал в лесу, рядом с раскидистой трёхствольной берёзой. Эта плакучая берёза с дуплом, в детстве не раз поила его своим соком и скрывала от детворы при игре в ку-лючки. Вот и в этот раз пусть поможет сберечь то, что Илья считает своим. Над кладом прочёл он охранный заговор, которому научила Златка и с чистым сердцем двинулся домой. На всём пути к дому он был словно невидим и незрим. Вскоре с нашим кладоискателем поравнялся проезжающий мимо обоз. Извозчик словно не замечал путника, пока Гавриил (Илья), не схватил поводья.
– Чу, – вскрикнул от неожиданности хозяин лошадки.
– Машу намахиваю, ослеп что ли? Мне б до города добраться. Подсоби?!
– Напугал чертяка. Седай. Сколь грошей дашь?
– Коль быстро без приключений домчишь рубль дам.
Мужик живо и без лишних разговоров и расспросов согласился подбросить его почти до самого города.
Сказать по правде, над Гавриилом висел «дамоклов меч», за подобные манипуляции он попадал под расстрельную статью. Злата чувствуя возможные риски, места себе не находила, сон не шёл, кушать не хотелось. Она молилась, просила всех о помощи и Бога Иисуса и Отца его, и силу Рода своего. Просила и ветер, домчать Гавриила до места и вернуть невредимым. Просила месяц глядящий в окно, осветить путь любимому, и скрыть его мраком от опасных людей. Просидев всю ночь укутавшись в одеяло, в зябкой, остывшей к утру комнате, она задремала. В обед её разбудил Гавриил, войдя в комнату он поставил тяжеленую ношу в центре комнаты.
– Мужик сказал, мужик сделал. Это всё твоё Златка. Зря Баро в меня не верил. Я клянусь тебе, мы найдём твою семью и они признают меня, – запыхавшись, скороговоркой протараторил Гавр.
– Они нас давно простили.
– Златонька знаешь? Меня словно вёл кто-то, о таком лёгком пути я даже не мечтал.
– Да любимый, знаю. Спасибо тебе. Я так тебя люблю.
– Ты Златонька подбери нам колечки обручальные, там должно что-то быть.
– Хорошо, – засветилась от счастья Злата.
Высыпав богатство на вязаный круглый половичок, она стала бережно и с удовольствием перебирать свои дары. Гавриил тем временем принёс воды и велел Златке, помыть добычу. Помывшись наскоро, поел позавчерашнего пирога и рухнул на кровать, под тёплое одеяло. Злата вдохновенно, тише мышки обмывала каждую монетку и каждую бусинку. Такими богатствами, ни она, ни вся её семья вместе взятые не владели никогда в жизни. Теперь, она была богата, словно королева сказочной страны. «Вот теперь я настоящая принцесса», – рассуждала она.
Едва проснувшись, Гавриил начал обдумывать возможное место для тайника. Следовало бы поукромней припрятать ценности. Единственным достойным местом был подпол. В углу комнаты, половицы стояли не слишком прочно. Аккуратно сняв одну доску, парень удостоверился в надёжности своей затеи. Сложив обёрнутое в материю злато и серебро в деревянный ящик, Гавриил поставил его прямо на землю. Дома ведь в 18 веке строили без фундамента. Делая небольшое углубление, ставили на него сруб или же возводили каменный дом. Поэтому в домах было всегда сыро, а большие дома, вовсе не успевали прогреваться. Тепло просачивалось как вода сквозь сито. Итак, бо́льшая часть схрона была определена к месту. На житьё была оставлена лишь горстка монет на тяжёлые дни, да два колечка выбранные Златой. Половицу прибивать пока не стали, а закрепив гвоздиком поставил на неё тяжёлое, старое кресло. Гавриил был поставлен в известность, что Злата планировала сразу же после родов, использовать драгоценности для некоторого цыганского ритуала. В её семье издревле совершали цыганский обряд купания ребёнка в золоте. Именно поэтому прятать золото слишком глубоко и надёжно, смысла не было. О цыганском ритуале, я поведаю немного позже…
Отдохнувший и удовлетворённый своими свершениями, Гавр прижался к животику Златки и начал нежно его целовать.
– Златочка девочка моя, я тебя так люблю. Верь мне, молю тебя, я сделаю для тебя всё что ты хочешь.
– Я знаю любимый. Я так сильно волновалась за тебя.
– Волновалась? Почему? Ведь ты мой Ангел, именно ты хранила меня всё это время и сейчас оберегаешь. Ты у меня такая маленькая, но такая сильная, словно оберег мой.
– Поэтому и волновалась, что теперь не смогу жить без тебя.
– Я тоже не смогу без тебя Золотце моё, – шептал он целуя еле заметный животик.
Поцелуи становились всё жарче опускаясь ниже, лаская её нежные, смуглые и изящные бёдра. Небольшая грудь упруго возвышалась, маня прикоснуться к ней губами. Гавр бережно целовал губы, вновь возвращаясь к груди, балуя крупный сосок своим горячим языком. Снова горячий живот, бархат волос. Он прикасался к её телу как к шедевру, словно боясь разрушить нежное тело, пахнущее полынью и разнотравьем. Нежные прикосновения очень будоражили Злату. Лёжа с закрытыми глазами, она звучала словно арфа, извиваясь от его лёгких прикосновений. Злата старалась предугадать, куда дальше устремятся его сухие и горячие ладони. Вот они уже снова ласкают бёдра, скользят по внутренней их части проникая в тайну. Продолжая ласкать, руки помогают стойкому солдату войти в жаркое тело. Движения то медленные, то вдруг ускоряющиеся до резкого рывка. Кричать нельзя, чтобы ни в коем случае не потревожить эмоциональную Ирис. Злата закрывает рот ладонью и плачет от удовольствия…
Вечером, они совершили импровизированную помолвку, а может быть даже свадьбу. Приглашать никого не стали, даже Ирис, ведь для неё они уже были женаты. В документах дарованными высшими силами стояли печати. Обменявшись кольцами, они словно скрепили свои узы официально. Никто не был виновен в том, что судьба поставила их в такие жёсткие рамки. Время было тревожное, за каждую осечку мог грозить расстрел или каторга. Они как не крути, тоже совершили преступление, хоть и невольно. Из песни слов не выбросишь, пусть это останется на их совести. Тяжесть греха, оставим на усмотрение Господа.
