Наталия Мамаева
Альтернативный дозор
воодушевления. Конечно, он держится на воде, все пройдет, он, разумеется, сможет спасти женщину, в которую влюбился.
Его силы через две минуты кончились, снова наступил приступ страха, я
снова втянула темную энергию. Несколько минут я передвигалась к нему
какими-то полусумасшедшими не то скачками, не то прыжками и наконец
вцепилась в его плечо. Разумеется, мы тут же ушли под воду, вынырнули, я
попыталась как можно четче и быстрее дать ему приказ: «Ни в коем случае
16
меня не выпускай. Не то потонем оба. Чем больше паникуешь, тем больше
шансов добраться до берега».
Не знаю, что он понял, но к берегу поплыл, вернее попытался поплыть.
Я держалась на последних крохах силы, у Макара физические силы еще
были, но вот эта его сведенная судорогой нога… Господи! Это-то я могу
поправить? Сама ты одурела от страха, Алиска. Сейчас главное действовать
четко и не паниковать. Топить ребенка Игорь в любом случае не будет, главное – продержаться еще минут десять. Судорогу я сняла мгновенно, на
это и усилий не понадобилось. Игорь догнал нас через пару минут.
– Отпусти ребенка, ведьма, – процедил он.
Ну уж нет, не на такую напал. Романтические сопли и вопли кончились.
Макар, по-видимому, что-то понял, вцепился в меня мертвой хваткой.
Молодец мальчик, соображает. Игорь попытался отцепить его руку, но у него
это не получилось. В воде это не так просто сделать, а он в конце концов
тоже изрядно обессилел и применять магические способности ему сейчас
было так же трудно, как и мне. Мы продвинулись к берегу еще на несколько
метров. Макар, адресуясь к Игорю, прошептал какую-то не слишком
внятную, но очень нецензурную фразу. Молодец! Игорь еще на несколько
секунд растерялся, я впитала очередную черную энергию.
Еще пять минут этого безумного плавания с препятствиями: паника
Макара – прилив моих сил – я вливаю энергию в Макара – он тащит меня к
берегу – очередной упадок сил и прилив паники. Метров в десяти от берега я
сосредоточилась и послала сигнал о помощи. Нас заметили. В воду кинулось
сразу несколько человек. Но теперь главное продержаться еще несколько
секунд. Я еще успела прошептать Макару:
– Официальная версия такова. Ты увидел, что я поплыла, стала тонуть и
кинулся меня спасать. Если будут думать прямо противоположное, плевать.
Ты с невинным видом будешь твердить это. Больше ты ничего не видел и не
понял.
17
Когда меня подхватили под руку и выволокли на сушу, я решила, что
теперь имею право потерять сознание. В конце концов, терять сознание
иногда очень удобно. Не надо ничего объяснять, тем более придумывать.
Сейчас я точно была не в состоянии сообразить, какой версии надо
придерживаться. Пусть уж Игорь с Макаром выкручиваются.
***
Я пришла в себя утром. Белый потолок, белые стены – классика жанра.
Видимо, больничный блок. Очень надеюсь, что меня не увезли на скорой в
ближайшую больницу, и это действительно больничный блок Артека, и
может быть, дальше мне повезет, и Макар находится в соседней палате. Я
попыталась почувствовать, где я нахожусь – разумеется, ничего не
почувствовала. Еще бы – после такого напряжения. Все мои
восстановившиеся магические способности пошли к черту. Конечно, после
такой ночки. И теперь никакое восстановление мне точно не светит. Лет пять
приходить в себя как минимум. Ладно, это все сейчас неважно, главное -
выжить. Я осторожно спустила ноги с кровати, попыталась найти свою тень.
Как и следовало ожидать – ничего не получилось. Что ж, будем исходить из
имеющихся возможностей. Голова кружилась, и меня пошатывало. Надеюсь, минут на десять мне сил хватит. Я осторожно выглянула в коридор. Слава
Богу, никого.
Мне продолжало везти. Макар обнаружился в соседней палате.
Выглядел он неважно. Естественно, после такого забора энергии. Депрессия
ему обеспечена. Будем надеяться, до суицида не дойдет. Я ему в любом
случае сейчас ничем не могу помочь, разве что четкими инструкциями. Я
присела на кровать и дотронулась до плеча подростка. Он открыл глаза:
– Алиса! Вы живы?
– Какой правильный ребенок, думает прежде всего обо мне, а не о себе.
А ведь как ловко притворялся.
18
– Как видишь, жива. Ты, к счастью, тоже. Слушай меня внимательно. У
нас в распоряжении всего несколько минут. Помнишь, что я тебе сказала
вчера?
– Да, я так и сказал, но мне не поверили, решили, что это я без спросу
зашел в воду, а вы с Игорем меня спасли. Алиса! Он тебя пытался утопить?!
Да?! – в голосе Макара зазвучали отнюдь не детские ноты.
– Да. Почему – неважно. Долго объяснять. Не вздумай мстить и вообще
не вздумай ни во что вмешиваться. Ты остался жив чудом, и мне бы
хотелось, чтоб в ближайшее время тебя не ликвидировали. Все очень
серьезно. Всякие людские игры с КГБ и ФБР и близко не стояли. – При
словах «людские игры» он вздрогнул. Осознал. Это хорошо.
– Значит, по-прежнему утверждаешь, что ты меня спасал. Собственно
говоря, даже если бы было с точностью до наоборот, ты говорил то же самое.
Значит, и продолжаешь это говорить. Я твои слова подтвержу. Так что тебе
еще и полагается премия за спасение утопающих. Если придут другие более
серьезные люди… Вернее, не люди… скорее всего, ты это почувствуешь. Им
будешь рассказывать все, как есть. Не пытайся ничего скрыть, впрочем, у
тебя и не получится, они все равно узнают правду. Поэтому рассказываешь, все, как было, очень подробно и сразу же говоришь фразу, что ты пострадал
от вмешательства… иных, получил серьезную психическую травму и
требуешь возмещения вреда. Фразу повторишь дословно.
Я вздохнула:
– Макар, мы выплыли только потому, что я забирала твой страх, и
потому держалась. Это чревато для тебя очень серьезным психическим
расстройством вплоть до сумасшествия. Я надеюсь, что ты выкарабкаешься, но я тебе сейчас ничем помочь не смогу. У меня никаких возможностей не
осталось. Поэтому требуй у серьезных дяденек восстановления здоровья, если не получится, – попытайся выкарабкаться сам. Просто осознай это как
болезнь, которую надо лечить. Если останусь жива – когда-нибудь
отблагодарю.
19
Макар снова рванулся:
– Алиса! Если я могу чем-нибудь помочь…
Хороший все-таки мальчишка. Нет, такой даже при наличии магического
потенциала не стал бы темным. Ошиблась я.
– Нет, – сказала я жестко. – Единственное, чем ты можешь помочь, это
выполнить очень точно все, что я тебе сказала, и попытаться остаться живым
и в психическом здравии. Все, меня тут не было.
Я успела выйти за дверь и даже сделать несколько шагов к своей палате, когда в коридоре послышались голоса. Ну, теперь это неважно. Главное, я
успела. Теперь я, как слабая женщина (ведьма ведь тоже женщина) могу
снова с чистой совестью падать в обморок – что я и сделала. Прекрасная вещь
– обморок.
***
Костя помолчал и отхлебнул кофе – вкусный и совсем не остывший. Вот
что магия делает.
– Алиса жива? – спросила Надя напряженным голосом.
– Да. Было, конечно, разбирательство, но все дело спустили на тормозах.
Ни Гесер, ни Завулон не стали признаваться в своих интригах, Игорь честно
признался, что первым вызвал Алису на дуэль, так что к Алисе не было
никаких претензий. Влюбилась, неожиданно узнала, что любимый –
Светлый, испытала шок, полезла в драку. Формально ей действительно
нечего было предъявить. Завулон без труда мог найти способ ее уничтожить, но это вызвало бы только лишний интерес ко всей этой истории. Из Дозора
Алиса, конечно, ушла. Сейчас, насколько я знаю, уже восстановилась, живет
себе потихонечку.
– А Макар?
– Жив и здоров, во всяком случае лет 15 назад, когда я все это
раскапывал, был вполне благополучным молодым врачом. Видимо, Алиса
ему все-таки помогла, поскольку для детдомовца у него прекрасно
20
устроенная жизнь. Квартира без ипотеки, машина, врач частной клиники.
Был тогда. Сейчас уже, наверное, ведущий специалист.
– А Игорь – мой наставник. – Надя помолчала.
Костя продолжил:
– Собственно говоря, интрига была разыграна безукоризненно, пардон, конечно, подло, но красиво. Алиса могла на вспышке чувств утопить Игоря, и ты бы лишилась наставника. Игорь мог утопить Алису, и тогда бы ему
грозил суд и развоплощение. Игорь мог погибнуть сам от перенапряжения
сил. В любом случае идеальный наставник для Светлой Мессии исчез бы.
Возможен еще один вариант. Либо сам Игорь, либо Гесер после всего
случившегося сочли бы, что он недостоин быть твоим наставником, и в
результате из тебя бы получилась как бы сказать… не совсем качественная
Мессия. Извини, пожалуйста, но я не знаю, как это более деликатно
сформулировать.
– Да черт с ней с деликатностью! – процедила Надя. – А человек, который
решил убить женщину, которая его любит и которую он любит – это, конечно, просто идеальный наставник и прекрасный Светлый маг. У Гесера
замечательная логика. И что, Игорь не пытался отказаться? Он счел, что он
вполне достойный наставник?
Костя попытался снизить накал.
– Его мысли я не мог прочитать так легко, как у Алисы. В конце концов, он мог искренне считать, что его просто специально спровоцировали, обманули, подставили. И к тому же он был шокирован тем, что Алиса
темная.
– И это повод для того, чтобы убить человека, которого ты любишь?
– А ты бы смогла поступить иначе в такой ситуации? – Костя
почувствовал всю бестактность своего вопроса, прикусил язык, но было уже
поздно.
– Я, собственно говоря, вообще не понимаю, как можно хотеть смерти
тому, кого ты любишь. Только вот не надо этого банального «но каждый, кто
21
на свете жил, любимых убивал». Ой, извини за резкость. Но я действительно
этого просто не могу понять. Это как альпинист падает в пропасть, понимает, что его подвела правая рука, чудом остается жив, а потом восстановившись
торжественно отрубает руку – она же его подвела и предала. Даже с точки
зрения эгоизма это как-то странно. Самому после этого непонятно, как жить.
Костя пожал плечами. А почему он, собственно, стал выгораживать
этого светлого, ведь и сама Надя совершенно не склонна обелять своего
наставника, он-то что старается. Поэтому Константин сказал уже без всякого
показного сочувствия:
– Видимо, Игорь, будучи светлым магом, считал, что ведьма в принципе
не может любить или что он обязан уничтожить ведьму, сосущую силу из
человеческих детенышей. В теории светлый, совершивший такое
преступление, развоплощается, но Игорь, видимо, считал, что никакого
преступления он не совершил. Алиса ведь осталась жива?
– Достойное поведение для светлого мага, – Надя отхлебнула виски, –
прекрасный наставник. Неужели такое поведение действительно типично для
светлых?
– Два вам, Надежда Антоновна, за знание основ магии. Светлые – это
альтруисты, темные – эгоисты. А любовь тут ни при чем.
– Да, я знаю, но меня всегда это удивляло. В моем представлении
человек, который стремится жить порядочно и делать добро другим или как
минимум не делать им зла, должен стать светлым магом и наоборот. Видимо, у меня что-то неправильно с базовой системой ценностей.
– А может, наоборот, правильно? – тихо сказал Костя.
– А вот вы бы смогли убить женщину, которая вас любит, даже если бы
узнали, что она вас предала?! – запальчиво спросила Надя. Она запнулась:
– Извините, кажется, я непрерывно задаю вам крайне бестактные
вопросы.
– Ничего, я первый начал, – ответил Костя. – Я же темный.
– Я в курсе.
22
– И к тому же вампир. Тут чисто физиологически. – Костя остановился. –
Давайте все-таки я увильну от ответа на этот вопрос. Боюсь, это все
физиологически слишком сложно и неприятно.
Костя замолчал. Собственно говоря, он мог бы гордо заявить, что хотя у
вампиров секс и одновременное умерщвление жертвы – дело вполне обычное
и в общем-то даже естественное, но лично он при этом никого не убивал, но
вряд ли бы это было честно. Совсем честно. После истории с «Фуаран» Костя
трижды получал лицензии. И если до этого он благородно отказывался, то
сейчас решил: А зачем отказываться? Положено ему определенное
количество жертв, значит, положено. Два раза, правда, по лицензии выпадали
не слишком приятные мужики, так что о сексе речи не шло, но в последний
раз была вполне симпатичная девушка, так что одно с другим вполне
совмещалось. Девушка, правда, особо не пострадала, Костя все-таки старался
держать себя в руках, а одного мужика он все-таки выпил досуха. Это была
его первая и, к счастью, на данный момент последняя жертва. Впрочем, когда ему выписывали лицензию, на это и рассчитывали, и он повелся на
провокацию. Поэтому он, конечно, мог бы ответить на вопрос Нади
отрицательно, во всяком случае в том, что касалось прошлого, а будущее…
вряд ли он мог за себя ручаться.
Чтобы как-то преодолеть тягостный момент, Костя снова отхлебнул
кофе. Кофе был по-прежнему горячий и вкусный. Нет, молодцы все-таки
повара в этой гостинице. Ухитряются готовить так, что даже вампир
чувствует вкус. Чувствует вкус! Костя нервно схватил чашку и сделал еще
один глоток. Затем откусил половину пирожка с грибами. Пирожок был
теплый, вкусный, в меру поджаристый, грибы (настоящие боровики) пахли
лесом и совершенно точно имели вполне определенный вкус.
– Ты это специально сделала? Это что, взятка?
Надя недоуменно взглянула на Костю:
– Боюсь, я что-то упустила в нашем сложном разговоре. Я, честное
слово, не поняла.
23
– Вампиры не чувствуют вкус человеческих продуктов.
– Я знаю, и что?.. О господи! Поняла. Нет, совершенно не специально. Я
же говорю, я очень неумелая волшебница. Я массу вещей делаю не
рассудочно, а чисто на интуиции. Наверное, это я просто рефлекторно.
Невежливо как-то пить с человеком кофе и осознавать, что твой собеседник
лишен этой возможности.
Костя совершенно машинально отметил, что Надя уже не первый раз
называет иных людьми. Причем независимо от того, говорит ли она о темных
или о светлых.
– Должен сказать, что ты первая, кому такой финт удался. Нет, в
вампирском фольклоре ходят всякие легенды о каких-то амулетах, позволяющих чувствовать вкус пищи, но лично я никаких достоверных
сведений никогда не встречал, и уж тем более не видел обладателей этих
амулетов. Ну хорошо, раз я темный и по определению эгоист, то с тебя за
сложный разговор ужин из двенадцати блюд. Такая возможность со вкусом
поужинать мне, видимо, предоставляется первый и последний раз в жизни.
– Да ради бога, если, конечно, специально это получится. Боюсь, такие
вещи выходят только нечаянно. Я понимаю, что я тебя совершенно замучила
бестактными вопросами. Могу даже завтрак обеспечить.…
Надя замолчала и покраснела:
– Боюсь, что я опять позволила бестактность…
Костя вздохнул: «Ну да, предопределение, узел судьбы. Что ж, стоит
рискнуть. В конце концов, можно надеяться, что за такое волшебница
нулевого уровня развеет его мгновенно».
Костя встал и решительно привлек к себе Надю поцеловав ее спросил:
– Я уже заслуживаю развоплощения?
Ответ был достаточно неожиданным:
– Я, конечно, светлая, но не такая эгоистка.
***
24
В итоге ужин оказался достаточно поздним, но вкусным. С завтраком
действительно не получилось. Надя произнесла извиняющимся голосом:
– Боюсь, что такие вещи у меня получаются только случайно. Может
быть, еще как-нибудь получится. Прошу прощения, я вовсе не напрашиваюсь
в постоянные любовницы.
– Я бы предпочел, чтоб ты напрашивалась.
– Тогда напрашиваюсь, – Надя внезапно осеклась. – А вот это уже
серьезно. Все-таки я эгоистка и вообще с моей стороны это совершеннейшее
хамство. Я, конечно, постаралась максимально замаскировать свой визит
сюда, но я уверена, что меня все время контролируют. Должен же Ночной
Дозор следить, как развивается и взрастает их замечательная светлая Мессия.
За тобой, я полагаю, тоже ведется постоянное наблюдение. А если мы будем
часто встречаться, то все равно рано или поздно это обнаружат, и явно
найдется какой-нибудь фанатик светлый или темный, который кинется
восстанавливать справедливость. А у тебя ведь магические способности
заблокированы.
– Ну, не совсем заблокированы. Это просто невозможно сделать.
Собственно говоря, защищаться я могу вполне успешно. Маячок на мне, конечно, стоит, сигнал в Инквизицию поступит сразу, но никто не будет меня
немедленно уничтожать, будет долгое и нудное разбирательство.
Говоря все это, Костя подумал, что в теории-то оно все так, а как оно
обернется на практике, совершенно неизвестно. Окончательно умирать как-
то не хотелось, особенно сейчас. С другой стороны… Нет, все-таки
немедленно требовать, чтобы Надя организовывала ему защиту по высшему
разряду – это совсем неприлично. Или уж черт с ним, быть эгоистом – так уж
до конца.
– Мне все-таки будет спокойнее, если какая-нибудь защита будет. –
продолжила Надя, – Как минимум несколько минут чего-нибудь
универсального, отражающего все атаки и одновременно сигнал мне. Или это
покушение на твою личную свободу?
25
– Да уж какое тут покушение! – Костя махнул рукой. – Просто, по-
моему, я тебя безбожно эксплуатирую.
– Слушай, может хватит взаимных объяснений и извинений? А то я уже
запуталась, кто кого использует, эксплуатирует, подставляет. Впрочем, я
думаю, подставят нас еще неоднократно и достаточно гнусными способами, так что давай хотя бы друг друга в этом не обвинять. Сейчас подумаю, что
бы такое сочинить. Жаль все-таки, что светлые волшебницы редко работают
с артефактами. Тут бы ведьма не помешала.
Непроизнесенное имя повисло в воздухе.
– Ну давай хотя бы так. – Надя повела рукой, и на ладони у нее возник
небольшой хрустальный сосуд примерно дюйм в высоту. Это самая простая и
древняя магия. Надя протянула Косте другую руку:
– Кусай.
Вот тут Костя действительно был ошарашен. Все мысли об эгоизме, альтруизме и прочих сложностях взаимоотношений Светлой и Темного
мгновенно выпали у него из головы, слова, кажется, тоже:
– Ты совсем рехнулась? – спросил он хрипло. – Ты вообще последствия
представляешь? Мало тебе было той инициации в детстве, которая то ли
была, то ли нет. Ты вообще светлая волшебница или кто?!
– Светлая. И именно поэтому не вижу в этом ничего страшного. Ты же
не собираешься выпивать из меня стакан крови? Для ритуала достаточно
одной капли. Впрочем, если и собираешься, от такой кровопотери со мной
совершенно точно ничего страшного не случится.
Надя произнесла это совершенно спокойно. Ее действительно ничего не
смущало. Ни одна светлая или светлый, будь он даже Мессией Добра, в
жизни бы не повел себя так. Это было невозможно, в принципе, никогда. Ни
при каких обстоятельствах. «Ее слово будет менять мироздание, ее слово
заставит грешников раскаяться». Это было сказано. Когда и кем? Сейчас не
вспомнить. Мессия Света… Предназначение. Что ж, все складывается. Сама
Надя этого конечно не понимает, впрочем, таких вещей про себя, наверное, 26
не понимал ни один Бог и ни один пророк. Ой, что будет, когда светлые все
это поймут.
Да, пожалуй, нечего ломаться и изображать невинность. Проблем будет
хоть отбавляй и хорошая защита будет нужна. Костя наклонился к запястью.
***
Две капли крови слегка поблескивали в хрустальном флакончике.
Никаких видимых химических эффектов, никакого слияния мрака и тьмы, белого и черного, инь и янь не наблюдалось. Обычная капля крови в
маленьком хрустальном флакончике.
– Фиал Галадриэль, – сказал Костя.
– Боюсь, что Галадриэль была более принципиальной, – вздохнула Надя.
Глава 4. Человек и Иные
Осознав, что у меня неоперабельный рак, я прошла все положенные
стадии. Рыдала, обвиняла себя в том, что обратилась к врачам слишком
поздно (хотя лечиться я начала как раз вовремя). Затем обвинила во всем
российскую медицину, затем начала думать о зарубежной медицине, на
которую у меня не было денег, затем совершенно естественным образом я
переключилась на мысли о шаманах, знахарях, чудодеях-целителях и тому
подобной ерунде. В интернет на соответствующие сайты я полезла не
столько для того, чтобы найти чудо-целителя, сколько с надеждой хоть
немного успокоиться и отвлечься от тяжких дум. На объявление я наткнулась
сразу. Оно восхитило меня своей деловитостью и наглостью:
«Темный маг третьего уровня излечит любое неизлечимое заболевание.
Оплата: душевная энергия пациента, цена высокая. Души не нужны».
Цитату я тоже оценила и позвонила на следующий день. Все это был, конечно, полный бред, но с другой стороны, надо же было чем-то отвлечься.
Хотя бы беседой со столь оригинальным и нахальным собеседником. В конце
концов, деньги с собой можно не брать, вряд ли он меня загипнотизирует до
такой степени, что я немедленно кинусь переводить ему всю имеющуюся
27
наличку с карточки на номер телефона. А если и загипнотизирует, что ж, по
крайней мере у меня на оставшиеся полгода жизни будет другая головная
боль – где взять деньги, чтобы выжить.
Черный маг действительно оказался черным магом. Очень красивый и
импозантный мужчина. Тоже утешение, хоть с приятным мужиком
пообщаться перед смертью. Все условия он мне озвучил сразу за чашкой
кофе. Он берется меня вылечить. Опухоль вполне может рассосаться. Для
этого ему нужна энергия. Энергию должна дать ему я. Естественно, не
только ту, которая потребуется для моего лечения, но и некоторое
количество дополнительной в качестве оплаты. Логично, не так ли?
Расплатой за это будет длительная депрессия, и уж с ней я буду справляться
сама, каким образом – это мои проблемы.
Почему-то я сразу поверила и, не колеблясь, согласилась. Депрессия мне
и так, и так до конца жизни обеспечена, а здесь все-таки есть шанс, что этот
конец несколько отдалится.
Условия были озвучены. Согласие я давала добровольно и в здравом
уме, но я не предполагала, к а к а я это будет депрессия. Физически я
действительно резко почувствовала себя лучше, но однажды вечером я
поняла, что жить окончательно не хочется. Тьма давила, сгущалась, окружала
меня со всех сторон, и каждая минута жизни превращалась в пытку. Все
средства – валерьянка, водка, прогулки, любимые книги и фильмы – были
исчерпаны. И тогда я решилась и позвонила в неурочное время своему
целителю. Он вообще-то сразу четко обозначил границы и сообщил прямым
текстом, что ему на меня плевать. Его интересует полученная от меня
энергия, его немного интересует мой сложный случай, как целителя – есть на
ком потренироваться, но мои душевные переживания ему глубоко по
барабану. Я согласилась – дальше мои проблемы. Шансов, что он бросится
меня утешать, морально и психически поддерживать и гладить по головке
были нулевые, скорее даже отрицательные. Именно поэтому я и позвонила –
терять-то все равно было нечего.
28
Не знаю, почему, Павел Петрович (блин, и имя-то аристократическое, хотя, наверно, не настоящее, тоже мне, знаток русской классики) сделал все
то, что полагалось сделать герою плохого любовного романа. То есть -
разрешил приехать к нему ночью, обнял, утешил, погладил, морально
поддержал и вообще сделал все, что должен сделать галантный злодей по
отношению к угнетаемой им женщине. В реальной человеческой жизни, которой я жила до этого, я бы никогда даже не подумала о том, чтобы
попытаться соблазнить такого мужчину. Видимо, в магическом мире, где я
неожиданно оказалась, было действительно возможно все. Но, разумеется, в
пределах разумного.
Поэтому вполне в пределах разумного спустя три месяца после того, как
я узнала от врача диагноз, я сидела в элегантно обставленной гостиной Павла
Петровича и выслушивала от него заключительные рекомендации:
– Никаких следов опухоли нет. На всякий случай покажешься еще через
месяц, отношения наши на этом закончены. Сейчас произведем
окончательную оплату, в будущем меня прошу не беспокоить.
Что ж, все правильно. А на что я интересно рассчитывала? На то, что
темный маг в меня влюбится и поклянется мне в любви до гроба? До моего
гроба разумеется, я-то не бессмертная. Жива – и на том спасибо. Никакого
забора энергии я как всегда не почувствовала. Зато услышала какой-то
особенно резкий и неприятный звонок в дверь. Странно, до этого никогда во
время наших сеансов нас не беспокоили ни телефонные, ни дверные звонки.
Я воспринимала это как само собой разумеющееся. Разве в иной реальности
может быть по-другому?
Павел Петрович картинно заломил бровь:
– Хочешь познакомиться с иной стороной магического мира? Сейчас
перед тобой предстанут светлые волшебники во всем своем блеске. – И
пошел открывать двери.
В квартиру вошли трое: мужчина лет тридцати, типичный
положительный герой из какого-нибудь американского боевика, юноша и
29
девушка, обоим лет по двадцать с небольшим. Парень абсолютно обычный –
джинсы, ветровка, коротко стриженые черные волосы. Девушка тоже
абсолютно обычная – блондинка, в юбке, а не в брюках. Ну да, это сейчас
редкость. Нет, конечно, необычным в ней была вовсе не юбка, но что именно, я не могла сформулировать, просто она была какая-то другая. Слишком
светлая? Да нет, вроде натуральная блондинка, не осветленная. Все эти
мысли как-то не слишком оживленно текли у меня на заднем плане сознания, а передним краем сознания – так вроде не говорят и даже не думают – я с
полным обалдением слушала беседу Павла Петровича и задорного юноши.
На моих глазах происходил самый натуральный допрос. Я как-то при таком
присутствовала, когда ограбили мою соседку и я выступала в качестве
понятой.
Юноша с напором задавал вопросы:
– Имя? Фамилия? Место регистрации? Уровень? Почему занимаетесь
нелегальным магическим воздействием? ФИО пострадавшей?
Ага, оказывается пострадавшая – это я. Тут я, наконец, вышла из ступора
и заявила, что отнюдь не считаю себя пострадавшей. Наоборот, я вроде как
вылечившаяся и претензий не предъявляю. Теперь вопросы стали задавать
мне.
– Знала ли я, с кем имею дело?
– Знала.
– Была ли предупреждена о последствиях?
– Была.
– Заключила ли договор?
– Да, заключила, даже письменный (Павел Петрович подстраховался, кровью правда не подписывала, обычной фиолетовой ручкой, не гелевой).
– Имею ли претензии? – последний вопрос молодой человек задал с
явной надеждой и как-то жалобно.
– Нет, не имею.
30
Павел Петрович наблюдал за происходящим с явным удовольствием.
Старший в тройке пришедших наблюдал за происходящим без всякого
удовольствия,
но
не
вмешивался.
Девушка
молчала.
Наконец
допрашивающий выдохся. В очередной раз (какой уже за эти три месяца) я
подумала, что терять мне, в общем-то нечего, а в фантастическом сне надо
вести себя соответственно и ляпнула:
– А представляться и показывать документы вы не обязаны? Милиция
вроде удостоверение показывает, и милиционер хотя бы свою фамилию
называет.
Вид у Павла Петровича стал совсем благостный. Мужская часть
проверяющих потупилась. Вернее, младший потупился, а старший воззрился
на меня с явным возмущением. Видимо, он ожидал от меня благодарности за
защиту, но никак не претензий. Адекватно отреагировала только девушка:
– Извините, пожалуйста, мы должны были представиться сразу. Надежда
Городецкая, иная, светлая, практикантка Дневного Дозора.
Она сделала паузу, очевидно, давая слово своим спутникам, но те
продолжали молчать и сверлить меня укоризненными взглядами.
Девушка продолжила:
– Я приношу свои извинения. Мы предполагали, что здесь происходит
несанкционированное воздействие темного мага на человека. Прошу
прощения, Елена Юрьевна, прошу прощения, Павел Петрович. Устного
урегулирования конфликта достаточно или будем составлять протокол?
Павел Петрович ухмыльнулся:
– Нет, что вы, Надежда, после столь изысканных извинений я, пожалуй, не имею претензий. Собственно говоря, это первый случай в моей жизни, когда передо мной извиняется светлая, да еще столь высокого уровня.
Претензий не имею. Протокол писать не будем.
Теперь оба мужчины, видимо, тоже светлые, перевели свои
укоризненные взоры на Надежду. Павел Петрович тоже смотрел на нее с
откровенным интересом. При следующей реплике Светлой его интерес
31
сменился неподдельным изумлением. По-моему, у него даже рот открылся, что вообще-то за ним не водилось.
– Мы вам очень благодарны, Павел Петрович, за излечение. Вы
извините, можно я посмотрю на вашу пациентку? Елена Юрьевна, вы
разрешите?
Я кивнула. На этот раз я что-то почувствовала, какое-то слабое теплое
касание. Как лучик света. Надежда смотрела на меня несколько минут, а
потом обратилась к моему лекарю:
– Все хорошо. Но вы знаете, Павел Петрович, возможен рецидив
примерно года через два. Елена Юрьевна, вы не пугайтесь ради Бога. Это не
значит, что он обязательно будет, но обязательно через два года пройдите все
анализы. Это только вероятность.
Теперь
Павел
Петрович
выглядел
уже
профессионально
заинтересованным:
– Вы видите какие-то физиологические или анатомические изменения?
Извините, но вы так любезно предложили свою помощь, мне как
профессионалу любопытно.
Надежда Городецкая покачала головой:
– Нет, что вы. Я никудышный целитель. Я вижу только вероятности.
Павел Петрович, у меня к вам огромная просьба. Вы, конечно, не обязаны это
делать. Но, может быть, через два года вы все-таки встретитесь с Еленой
Юрьевной и проверите ее? – Девушка запнулась:
– Может, хотя бы известите меня, если все будет плохо. Или, если не
сможете со мной связаться, сами что-нибудь сделаете?
На этот раз Павел Петрович был абсолютно серьезен:
– Я обещаю вам, Надежда Городецкая, что я встречусь с Еленой
Юрьевной через два года и в случае необходимости окажу ей всю
необходимую помощь с минимальным для нее вредом.
Надежда кивнула:
– Спасибо вам большое.
32
Светлые хором и безукоризненно вежливым тоном произнесли «До
свиданья». Дверь за дозорными закрылась. Павел Петрович продолжал
смотреть на закрывшуюся дверь и наконец пробормотал:
– А вот это очень интересно. Надо бы все это получше разузнать….
Глава 5. Наставники, советчики, друзья, враги
Илья, который сегодня ночью был ответственным за смену, проводил
разбор полетов. С практикантом Сашей он уже побеседовал, указал ему на
его ошибки: не представился, не назвал остальных членов бригады, не
предъявил официального обвинения. Теперь очередь дошла до Нади. Было
уже утро. В кабинете они были вдвоем.
– Надя, ты можешь объяснить, зачем ты это сделала? – Илья выглядел не
столько недовольным, сколько растерянным.
– Что именно? – Надя изо всех сил постаралась, чтобы вопрос не
прозвучал демонстративным вопросом пай-девочки.
– Зачем все эти реверансы перед темным?
– Это была обычная вежливость, Илья Сергеевич.
Надя упорно общалась со всеми сотрудниками Дозора по имени-
отчеству. В Дозоре, где все общались по именам, хоть иногда и на вы, это
было необычно. При этом предъявить претензии к Наде никто не решался.
Сама она совершенно спокойно реагировала и на Надю, и на Надежду, и на
«ты». В действительно экстремальных ситуациях, когда счет шел на секунды, она не заморачивалась и обращалась просто «Семен» или «Ольга», но во всех
