Наталья Александрова
Бокал кардинала Ришелье
А он на этот вопрос не ответил, вместо этого слегка склонил голову к плечу, внимательно посмотрел на меня и проговорил густым низким голосом:
– А вы на нее похожи!
– Где у вас протечка? Пойдемте посмо́трите… в ванной вроде сухо, и на кухне тоже…
Я попятилась.
Хотела сперва провести его в ванную, но тут вспомнила, что там на змеевике висят тряпки, которыми я вытирала пол, и мне стало ужасно неудобно. Этот господин может подумать, что я лила воду, а потом все вытерла и теперь вру, чтобы ко мне не было претензий. Так что я первым делом проводила его на кухню.
– Да, вы на нее очень похожи! – повторил он, войдя следом за мной на тесную бабушкину кухоньку.
– На кого? – переспросила я.
– На Жанну Николаевну. Вы ведь – ее внучка?
– Ну да, внучка… – отмахнулась я, не понимая, зачем он тянет время. Если у него протечка, нужно скорее с ней разобраться…
– Так где у вас протечка? – повторила я нетерпеливо.
– Протечка? – он удивленно поднял брови.
– Ну да. Вы ведь – сосед снизу, значит, это на вас протекло…
– Нет, дорогая моя. У меня, к счастью, нет никаких протечек. А то могли бы пострадать картины…
«Картины! – мысленно повторила я. – Ну да, у такого холеного господина дома непременно должны быть картины!»
И тут же я испытала облегчение… и вместе с тем раздражение. Ведь он заставил меня пережить неприятные минуты…
– А если у вас нет протечки… – начала я, а он тут же закончил за меня эту фразу:
– Тогда зачем, собственно, я пришел? Вы это хотели спросить?
– Ну… в общем, да.
Разумеется, мне стало неловко оттого, что он прочитал мои мысли – хотя, конечно, это было не трудно, наверняка они отчетливо читались на моем лице.
– Понимаете, милая девушка… кстати, извините, но я не знаю вашего имени…
– Вита, – машинально представилась я.
– Какое необычное имя! Так вот, Вита, видите ли, я много лет дружил с вашей… с Жанной Николаевной. С вашей бабушкой… – Он сделал небольшую паузу и улыбнулся: – Извините, мне трудно называть ее бабушкой. Я воспринимал ее… воспринимал ее иначе. Но это не важно. Когда она умерла, я был очень расстроен. В нашем… в моем возрасте трудно заводить новых друзей, а потеря каждого друга особенно болезненна.
Это он явился с утра пораньше, чтобы вести со мной светскую беседу? Нашел тоже время, мне вообще-то на работу надо!
– Впрочем, – спохватился он, будто прочитал мои мысли, – вам это вряд ли интересно. Но я собственно не об этом. Я иногда брал у Жанны… у вашей бабушки какие-то мелочи в починку. У меня, знаете ли, хорошие руки. Так вот, незадолго до ее смерти я взял у нее такую чайницу… коробочку для чая… – У него в руках вдруг появилась расписная жестяная коробка, на которой была нарисована сценка – пара в нарядах восемнадцатого века пила чай за круглым инкрустированным столиком. Дама в платье с кринолином, кавалер в пудреном парике…
– Это не просто коробочка, – продолжал бабушкин сосед, – это музыкальная шкатулка. Когда открываешь крышку, спрятанный внутри механизм исполняет несложную мелодию. Так вот, музыкальный механизм сломался, перестал работать, и я взял чайницу у Жанны, чтобы починить ее. Но долго не мог найти нужной детали. А потом моя соседка умерла. Но все-таки искал деталь и, наконец, на днях нашел и починил. А потом узнал, что вы наследовали квартиру и что вы здесь…
«От кого, интересно, он это узнал?» – подумала я.
– Да, и решил вернуть вам чайницу. Видите, точнее, слышите, она снова играет…
Он открыл коробочку, и по кухне разлились нежные звуки какой-то знакомой мелодии.
– Но это ведь не мое, – попыталась я откреститься, – это бабушкино…
– Ну да, но ведь вы – ее наследница…
С этими словами он поставил чайницу на стол.
– Не знаю, что и сказать…
– А вы ничего не говорите! – он попятился. – Надеюсь, мы еще не раз увидимся…
С этими словами он ретировался в прихожую, вышел из квартиры и закрыл за собой дверь.
Я заперла за ним и вернулась на кухню.
Вот что это было?
Зачем этот сосед приходил? Зачем он принес эту… как ее… чайницу?
Ну он сказал, что хотел вернуть бабушкину вещь… но это как-то странно…
Ничего не придумав, я вернулась к тому, чем занималась до появления странного соседа. А именно достала из шкафчика красный бокал, чтобы вытереть его.
Вымытый, он засверкал по-новому, наполнив кухню рубиновыми отблесками.
Я взяла бокал в левую руку, а указательным пальцем правой осторожно провела по ободку.
Бокал издал тонкий щемящий звук, что-то среднее между звоном серебряного колокольчика и пением морской раковины.
Рубиновые отсветы, наполнявшие кухню, пришли в движение.
И вдруг я ощутила странную тревогу.
Я подняла бокал чуть выше, так что увидела сквозь него оставленную соседом чайницу…
И тут тревога многократно усилилась.
Я почувствовала, что от этой нарядной, безобидной на вид безделушки исходит опасность…
Я поняла, что ее нельзя оставлять в доме… что вместе с ней в дом проникнет что-то недоброе…
Да что за странные идеи?
Похоже, что у меня развивается паранойя… Определенно, в этой квартире происходит со мной что-то странное…
Какая опасность может исходить от этой жестяной коробочки?
Милая, нарядная безделушка…
Но странное чувство разрасталось в моей душе, я была по-настоящему напугана.
Нужно вернуть эту чайницу, отдать ее соседу… как его, кстати, зовут?
Тут я вспомнила, что сосед так и не представился. Мое имя спросил, а свое не назвал. Что очень странно и нехарактерно для такого воспитанного человека, каким он показался на первый взгляд.
Я решила непременно отдать ему чайницу. Скажу, чтобы он взял ее себе на память о бабушке, раз так с ней дружил.
Тут я взглянула на часы – и увидела, что мне давно уже пора на работу. Этак и кофе не успею выпить…
У нас в фирме не зациклены на трудовой дисциплине, все приходят в офис поздно, но все же нужно и совесть знать…
Я быстро собралась, чайницу сунула в пакет, чтобы занести ее соседу по дороге, и покинула квартиру. Бокал пока решила не брать, чтобы не таскать хрупкую вещь. Засунула его в альбом и ушла.
Спустившись на этаж, подошла к двери той квартиры, что была под бабушкиной, и позвонила в дверь.
Какое-то время ничего не происходило, и я уже хотела позвонить еще раз, но тут за дверью послышались приближающиеся шаги и тоненькое тявканье.
– Иду, Липа, иду! – пропел за дверью низкий женский голос, замок щелкнул, и дверь открылась.
На пороге стояла женщина глубоко пенсионного возраста, в ярком шелковом халате, с ярко-рыжими волосами и с крошечной собачкой на руках.
Женщина удивленно воззрилась на меня и проговорила нараспев:
– Ты не Ли-ипа!
– Да, конечно, я не она…
– А тогда чего тебе надо? Я ничего не покупаю, и ничего не подписываю…
– А я ничего и не продаю. Извините, что побеспокоила вас, но я только хотела вернуть чайницу.
– Ка-акую ча-ай-ницу?
– Вот эту… ее принес мне ваш… не знаю, кем он вам приходится… в общем, мужчина из этой квартиры, он брал ее у моей бабушки и теперь решил вернуть…
Уже произнеся эту фразу, я поняла, что здесь что-то не то.
Ну никак тот лощеный господин не сочетался с этой теткой в расписном халате!
– Мужчи-ина? – изумленно и испуганно протянула женщина. – В этой квартире нет никаких мужчин! И никогда не будет! Правильно, Дэзи? – она взглянула на свою собачку, ожидая от нее поддержки, и та послушно тявкнула.
– Но он сказал, что он из этой квартиры…
– Мало ли что он сказал! – отрезала женщина, и голос ее утратил былую певучесть.
Она двинула в мою сторону мощным бюстом, и я торопливо отступила, а женщина захлопнула за мной дверь.
Я на всякий случай проверила номер на двери квартиры.
Может быть, тот мужчина не из этой, а из соседней квартиры? Она тоже может считаться нижней.
Однако на двери квартиры рыжеволосой тетки стоял номер семнадцать…
Но я отчетливо помнила, что тот странный мужчина сказал: я из семнадцатой квартиры.
Не мог он перепутать номер собственной квартиры! Никак не мог! Такого не бывает!
Но тогда… тогда как это объяснить?
Он был одет по-домашнему, и на ногах тапочки… значит, он из этого подъезда?
Или ничего не значит…
Я вспомнила криминальную историю, которую мне рассказывала Аида. Она любит всякие байки из прошлого.
Так вот, много лет назад история эта наделала много шума в нашем городе.
Какая-то предприимчивая молодая девица приезжала в новый дом, где соседи еще не знают друг друга, поднималась на чердак, переодевалась в домашний халат и тапочки, свою одежду прятала и обходила несколько квартир. Там она говорила, что она – соседка, что ей привезли заказанные стройматериалы для ремонта, а муж не оставил денег. Просила дать ей в долг сравнительно небольшую сумму, обещая отдать вечером, когда муж вернется с работы…
Не все, но некоторые доверчивые соседи давали денег, входя в ее сложное положение.
Собрав некоторую сумму, аферистка переодевалась и ехала в другой дом…
Такой нехитрый способ обмана принес предприимчивой девушке приличные деньги. А позже, когда ее наконец поймали с поличным, – приличный срок лишения свободы…
Так, может, и тот лощеный господин где-то переоделся в домашнее, чтобы изобразить соседа по подъезду…
Но зачем это ему понадобилось?
Он ничего у меня не просил, ничего не взял – наоборот, оставил в квартире дурацкую музыкальную чайницу. Зачем, спрашивается? Ума не приложу…
Так ни до чего не додумавшись, я приехала на работу.
Фирма, в которой я тружусь пять дней в неделю, самая обыкновенная компьютерная контора, каких в наши дни множество. Наши ребята ремонтируют компьютеры, чистят их от вирусов, устанавливают всевозможные полезные программы. Не подумайте, что я тоже компьютерный гений – я в фирме числюсь офис-менеджером, то есть занимаюсь самой нетворческой работой, готовлю разные бумажки, отчеты и даже слежу, чтобы в офисе всегда были канцтовары, а в кофейном автомате – кофе и сливки…
Вообще-то, для таких дел у Миши есть секретарша Василиса, она же Вася, но она полная дура и ей ничего нельзя поручить, все непременно перепутает, кофейный автомат заправит чернилами для принтера, а ксерокс – сухими сливками, поэтому почти все ее обязанности ненавязчиво переложили на меня.
Вы спросите, почему ее не увольняют?
Нет, с Мишей она не спит, она просто какая-то его родственница, поэтому он ее терпит… Родная кровь, что уж тут сделаешь. Мишу жалеют с тех пор, как стало известно, что она – родственница его жены. Василиса, дура, сама разболтала.
Жену Мишину мы никогда не видели, она не приходит на нечастые корпоративы и даже не звонит по общему телефону. Но Татьяна Михайловна, наш бухгалтер, при ее упоминании делает страшные глаза и говорит одно только слово «Жуть!». Что она имеет в виду, непонятно, но никто не решается уточнять.
Но я отвлеклась.
В общем, я приехала в офис, когда там в полном разгаре была дезинфекция.
Не подумайте, что у нас травили тараканов. Чего нет, того нет. Но наш начальник Миша помешан на безопасности. Он на полном серьезе считает, что какие-то неизвестные конкуренты спят и видят, как бы похитить наши секреты (больше им делать нечего). И поэтому в начале каждого рабочего дня Вадик, наш главный спец по безопасности, проверяет, не появились ли в офисе «жучки». Именно это в нашей конторе и называется дезинфекцией.
До сих пор никаких «жучков» не находили, но Вадик проводит эту процедуру каждый день.
По-моему, это паранойя, но это мое личное мнение, а оно никого не интересует. Если им хочется играть в шпионов – флаг в руки, барабан на шею.
Знаете, как говорят: мужчины те же дети, только игрушки у них дороже… значительно дороже.
Так что я подозреваю, что эту «дезинфекцию» проводили в основном из-за того, что наш Миша купил по случаю очень крутой прибор для обнаружения «жучков». А раз уж его купили – нужно использовать, иначе обидно… Опять же, деньги плачены…
В общем, когда я пришла в офис, Вадик с умным видом ходил по помещению и водил перед собой специальным прибором для обнаружения «жучков».
Раньше, говорят, так искали место для колодца. Только использовали не крутой электронный прибор, а обычную ветку.
Никто на Вадика не обращал внимания – все к этому утреннему ритуалу давно привыкли.
Я и так была жутко злая, поскольку не успела позавтракать, даже кофе с собой не успела прихватить, поэтому прошла на свое рабочее место, не глядя по сторонам. Досидеть кое-как до конца дезинфекции, а потом хоть у Василисы печенья перехватить.
Она вечно что-то жует, и ящики стола полны у нее сухарей, чипсов и дешевых конфет. Я включила компьютер и стала просматривать текущую почту. Точнее, сделала вид, что работаю.
Вдруг прибор в руках у Вадика тревожно запищал. Значит, где-то в офисе появился «жучок»…
Вадик оживился – такое случилось впервые за все время…
Он стал водить прибором в разные стороны, чтобы понять, где сигнал сильнее.
Прибор пищал громче и громче.
Вадик ходил кругами, и эти круги постепенно приближались к моему столу…
Чем ближе Вадик подходил ко мне, тем громче и тревожнее пищал его прибор.
Этот писк уже начал действовать мне на нервы.
– Вадик, – проговорила я, оторвавшись от компьютера, – ты бы занимался своими играми где-нибудь в другом месте. Ты мне работать мешаешь.
Тут у него на лице отобразился праведный гнев.
– Ты что несешь, Грачевская? Как это – в другом месте, если прибор показывает именно сюда? Это получается, как в старом анекдоте – мужик потерял кошелек на темной улице, а ищет его под фонарем, потому что там светлее!
Он опять повел своим прибором из стороны в сторону – и направился прямо к моему столу.
Я насторожилась.
А он с решительным видом подошел ко мне.
Прибор теперь верещал оглушительно.
Все остальные звуки в офисе затихли – никто не работал, все смотрели на нас с Вадиком.
Вадик поводил прибором возле меня, потом – над моим столом и наконец направил свою электронную игрушку на пакет, который я положила на краю стола.
– Ну-ка, доставай – что у тебя там?
Я хотела возмутиться – все же это мое личное пространство, мои личные вещи, – но все взгляды были прикованы ко мне, и Миша уже выглянул из своего кабинета, так что я вздохнула и выложила на стол все содержимое пакета.
– А вот это что такое? – проговорил Вадик, показывая на злополучную чайницу.
– Не видишь – чайница!
– Чайница? – переспросил он.
И открыл жестяную коробку.
Тут музыкальный механизм заработал, и на весь офис понеслись звуки вальса «На сопках Маньчжурии».
Василиса, которая с задумчивым видом стояла у двери Мишиного кабинета, запела тоненьким детским голоском:
– Тихо в лесу, только не спит барсук… уши свои он повесил на сук и танцует, танцует вокруг…
Слуха у нее не было совершенно.
– Чайница? – Вадик наклонил голову к плечу, достал из кармана маленькую отвертку и что-то подцепил внутри коробки.
– А где ты ее взяла?
Я подумала, что, если расскажу все как есть – что эту несчастную чайницу принес мне какой-то старик, представившийся соседом, – мне никто не поверит, слишком дико это прозвучит. Да если на то пошло, мне не поверят, что я ночевала сегодня в старой бабушкиной квартире. Потому что понятия не имеют, что у меня была бабушка и что она оставила мне квартиру в наследство.
Я ничего не рассказывала в офисе про наследство. Потому что жизнь научила меня, что нужно поменьше болтать о своих делах. Вот стану я рассказывать, начнутся расспросы, а почему ты раньше про бабушку ничего не говорила, а также про сестру.
Придется обрисовывать подробно всю ситуацию, а это тоже не прибавит мне баллов. Могут и осудить, во всяком случае подумают, что вот к старухе никакого внимания не проявляла, а ей полквартиры в центре досталось. Везет же некоторым!
Не то чтобы меня так волновало мнение окружающих, но все же лучше, когда о тебе меньше сплетничают. Так что в данном случае не следует говорить правды, тем более что я сама не разобралась, что происходит.
Очень часто ложь кажется правдоподобнее правды.
Поэтому я соврала на голубом глазу:
– Да сейчас шла в коридоре мимо кофейного автомата, а она там стоит. Я и взяла…
– Взяла… – Вадик достал то, что нашел внутри чайницы.
Это был маленький пластиковый кружочек вроде пуговицы.
– Ой, что это? – пискнула Василиса, которая непостижимым образом оказалась рядом с моим столом.
– «Жучок», – холодно ответил Вадик. – Очень, кстати, крутой. Около кофейного автомата, говоришь?
Тут и Миша выполз из своего логова.
Смерив меня взглядом, он проговорил:
– Вот уж от кого я не ожидал…
– Да вы что такое подумали? – возмущенно воскликнула я. – Говорю же – нашла эту штуку возле кофейного автомата!
Видимо, это прозвучало убедительно. А скорей всего, Вадик сам не верил, что секреты нашей фирмы могут кого-то заинтересовать настолько, чтобы подсунуть нам такой дорогой «жучок». Да еще, прости господи, в этой странной штуковине, называемой чайницей.
Вадик вернул мне пустую чайницу, а «жучок» взял себе, сообщив, что он в данный момент деактивирован. Проще говоря, выключен. После чего спрятал «жучок» в свой стол.
В офисе все затихло, я сидела у себя в углу тихо как мышка. Теперь даже к Василисе не сунуться за печеньем и чипсами.
А раз я голодная, то работать не обязана, так что я стала размышлять, что же такое со мной происходит. Кто такой этот старикан, который притворился соседом и другом моей бабушки, а сам подсунул мне в квартиру «жучок». И если бы я не попыталась вернуть эту чертову чайницу, то так и не узнала бы, что старик – самозванец. Но зачем ему все это? Что он надеялся услышать в этой квартире? Там же никого нет, мы с Нитой ее продаем…
Вот как раз об этом. Очень мне не понравился тот риелтор, вообще-то по нему сразу видно, что жулик. Тем более когда я узнала, что он обо мне думает.
Я вспомнила, как посмотрела на него сквозь бокал и вдруг ощутила себя как бы у него в голове. И посмотрела на себя его глазами. «Блеклая, серая личность, которая стремится к тому, чтобы ее как можно меньше замечали…»
Да сам-то козел! Да нет, свинтус! Ну этого-то я быстро выведу на чистую воду. Позвоню сейчас в это агентство «Домострой», что-то мне подсказывает, что там о нем не очень хорошего мнения.
И непременно расскажу потом все Ните, а то она упрется, не захочет его выгнать.
Я спрятала телефон в карман джинсов и вышла в коридор. Дошла до кофейного автомата, убедилась, что он не работает, присела на подоконник и набрала номер агентства. Трубку взяли почти сразу.
– Агентство недвижимости «Домострой»? – проговорила я уверенным голосом.
– Да, «Домострой», – ответил мне приветливый женский голос. – Чем могу вам помочь?
– Можете, очень даже можете! Я хочу поговорить с Павлом Сыроедовым.
– С кем, извините? – удивленно переспросила моя собеседница.
– С Павлом Сы-ро-едовым! – произнесла я по слогам.
– С кем? – снова переспросила она.
– Вы что – плохо слышите? Тогда почему вас посадили на телефон? Передайте трубку кому-нибудь, у кого нет проблем со слухом, – я решила, что небольшая порция хамства не помешает.
– Сырое-едов? – протянула моя собеседница в явной растерянности.
– Да, Сыроедов! – повторила я сердито. – Он работает у вас агентом… риелтором…
– Одну минутку… – Моя собеседница прикрыла трубку ладонью, что не помешало мне расслышать, как она сказала кому-то: – Сыроедова спрашивают! Что говорить?
– Скажи, как есть, – ответил ей кто-то невидимый, – скажи, что он у нас больше не работает. Надеюсь, что это не Кожемякина…
– Простите… – снова заговорила моя собеседница. – Дело в том, что Сыроедов… он у нас больше не работает. Я вам могу еще чем-то помочь? Простите, я не расслышала вашу фамилию!
– Моя фамилия Кожемякина! – произнесла я мстительно.
Девушка охнула.
– Ох… Наталья Сергеевна… извините, я вас не узнала…
– Так что там у вас случилось с Сыроедовым?
Она растерянно молчала.
– Знаете что, девушка, – отчеканила я. – Соедините меня с вашим начальником! Может быть, он лучше соображает!
– Да, конечно, – проговорила она с явным облегчением, – сейчас я соединю вас со Львом Александровичем…
В трубке раздался щелчок, и зазвучал бархатистый мужской голос:
– Слушаю!
– Это Наталья Сергеевна Кожемякина, – проговорила я, выдав всю информацию, которой сумела обзавестись на данный момент.
– Ах, Наталья Сергеевна… – замурлыкал он, как откормленный кот. – Рад вас слышать…
– А вот я не очень рада! – отчеканила я, мучительно соображая, что говорить дальше.
Я понятия не имела, кто такая эта Наталья Сергеевна, но чувствовала, что в агентстве ее очень боятся.
– Так что там с моим делом? – спросила я строго.
– Но… – замялся директор, – мы же все выяснили… я думал, что у вас к нам нет никаких претензий…
– То есть как это – нет претензий? – я повысила голос.
Сама не знаю, зачем я поддерживала этот разговор.
– Но мы же договорились…
– Я с вами ни о чем не договаривалась! – отрубила я. – И претензии у меня имеются, вы знаете какие. И если вы думаете, что я так просто это дело оставлю, то вы глубоко ошибаетесь! И не думайте, что если вы уволили Сыроедова, то до него нельзя добраться!
– Но мы… – тут я увидела, что ко мне приближается Василиса с пакетом пряников и отсоединилась.
– У тебя вид голодный, – сказала Василиса, протягивая мне пакет.
Я жевала пряник и думала, как бы это подкатиться к Василисе, чтобы она сварила мне кофе в кофемашине, что стоит у Миши в кабинете. Он купил ее лично для себя и для важных посетителей. Ну иногда поит особо отличившихся сотрудников.
Думаю, вы уже догадались, что я к их числу не отношусь.
– Ничего не выйдет, – вздохнула Василиса, – сегодня важных заказчиков ждет, поэтому никуда не пойдет. Ты уж терпи…
А что мне еще оставалось?
Я выпила водички из кулера и отправилась в туалет, чтобы не входить в офис вместе с Василисой. Миша сразу поймет, что мы трепались в коридоре. Когда он ждет важных заказчиков, то вечно следит за трудовой дисциплиной. Хорошо, что это нечасто бывает.
В туалете я посмотрела на себя в зеркало. Да, как ни крути, а вид у меня бледноватый. И эти далеко не новые джинсы…
– Ты что, прямо с дачи на работу? – спросила подошедшая неслышно главбух Татьяна Михайловна.
Хотелось спросить ответно, какое ей дело, но, сами понимаете, я не могла. Поэтому пожала неопределенно плечами и ушла.
В конце рабочего дня я позвонила Аиде. Никто не ответил, так что я посчитала, что Витька поутих и спит у себя в комнате, а она уже вышла из заточения и пошла по магазинам или в ванной моется.
Так что после работы я отправилась прямо домой.
Я подошла к двери, открыла ее своим ключом…
И тут же услышала жуткий топот и рев, как будто на меня неслось стадо буйволов.
Разумеется, это был Витька.
Он с топотом несся по коридору, размахивая ножкой от стула. Глаза его были налиты кровью.
От неожиданности я впала в ступор, и только в ужасе смотрела на приближающегося монстра.
Когда его отделяло от меня несколько шагов, он заорал:
– Рептилоиды! Всюду рептилоиды! Но врагу не сдается наш гордый «Варяг»! Я постою за честь человечества! – И замахнулся на меня этой самой ножкой.
К счастью, я наконец опомнилась, выскользнула на площадку и захлопнула дверь.
Тут же по ней грохнуло, но дверь выдержала – когда-то давно, когда Витька только начал свои фокусы, жильцы пожаловались депутату, и в квартиру поставили железную дверь повышенной прочности.
Переведя дыхание, я осознала, что сюда мне путь закрыт. По крайней мере, сегодня. Я набрала номер Аиды.
– Ты где вообще?
– Да где мне быть? – ответила она на повышенных тонах. – Мы с Муськой в заточении по-прежнему.
– А чего трубку не брала?
Аида призналась, что она не спала ночь, а теперь, видно, задремала и телефон на вибровызов поставила.
– А чего это наш урод так долго беснуется?
– А я знаю? У нас уже вода кончается…
Мы договорились быть на связи, после чего я задалась вопросом, куда же теперь податься?
Единственный выход, который передо мной маячил, – опять переночевать в бабушкиной квартире.
Хоть там противно, неуютно, но по крайней мере нет борца с рептилоидами…
Да, но если я завтра явлюсь на работу в том же самом виде, то меня просто обольют презрением. И вообще, белье хоть поменять…
И я отправилась по магазинам. Там купила кое-какие мелочи и платье. Не бог весть что, но все же новое платье. С виду простое, так что к нему и кроссовки подойдут.
Я прихватила еще кое-что из продуктов, тут как раз подоспел нужный автобус, и какой-то парень уступил мне место, так что не пришлось толкаться с пакетами.
С удивлением обнаружив, что иду на автопилоте, как будто давно здесь жила, я вошла во двор и направилась к бабушкиному подъезду.
Немного не доходя до этого подъезда толпилась небольшая кучка народу.
В этом месте была лестница к подвалу, над которым висела скромная табличка «Ремонт ключей и всего остального». Ни вчера, ни утром, я ее не заметила.
И вот как раз вокруг этой подвальной лестницы толпились многочисленные зеваки.
Снизу показался мужчина в черной кожаной куртке, неуловимо похожий на героя полицейского сериала. Оглядев зевак, он усталым голосом проговорил:
– Граждане, разойдитесь, я вас очень прошу! Не мешайте работать! Здесь же не кино!
– Правильно, не кино! – подтвердил любознательный подросток, затесавшийся во взрослую толпу. – Кино – полный отстой, здесь гораздо прикольнее!
Я невольно замедлила шаги.
Среди зевак я узнала огненно-рыжую тетку из семнадцатой квартиры, сейчас на ней не было шелкового халата, а наличествовал брючный костюм ужасающей пестрой расцветки, от которого рябило в глазах. Тетка окинула меня взглядом, и в глазах ее мелькнуло узнавание. Так что на правах какого-нито знакомства я спросила:
– Что там случилось?
– Труп нашли! – сообщила та сладострастно. – Мужчину нашли, мертвого…
– Этот, наркомат! То есть наркоман! – доверительно проговорила другая тетка, угольно-черные волосы ее закручивались в спиральки, одета она была в какую-то красную хламиду. – Передоз!
– Ничего не передоз! Ничего не наркоман! Не говорите, если не знаете! Ограбили его и убили! – возразила ей третья, у этой вообще волос не было видно, все скрывала шляпа с высокой тульей и маленькими полями, сильно напоминающая ночной горшок без ручки.
Эти три тетки держались вместе и напоминали трех ведьм из драмы Шекспира «Макбет».
Вот вы спросите, откуда я знаю про «Макбета»? Это все, конечно, Аида. Она обожает оперу, это у нее наследственное, от отца, который работал в оперном театре осветителем. Он и дочку назвал в честь героини известной оперы. Это ничего, что Аида, смеялась моя соседка, хорошо, что не Травиата, что по-итальянски означает «падшая женщина». Или как-то примерно так.
В общем, по старой памяти Аида ходит иногда в оперу. Отца давно нет, но ее там помнят маленькой девочкой и пускают бесплатно. Она и меня как-то брала с собой, там я и видела трех ведьм.
Так вот эти три тетки тоже выглядели довольно колоритно.
Я собралась было идти к себе, но в это время во двор въехала белая машина с красным крестом. Из нее вышли два мрачных, рослых мужика со складными носилками и подошли к толпе.
– Где жмурик? – спросил один из пришедших.
– Сюда! – махнул им полицейский и снова заорал на жильцов, чтобы расходились и не мешали работать.
Санитары спустились по ступеням и вскоре снова поднялись.
Теперь на носилках у них лежало тело.
Тело было прикрыто грязноватой простыней, однако, поднимаясь по лестнице, санитары на мгновение потеряли равновесие, носилки качнулись, и простыня сбилась, открыв лицо мертвеца.
Я тихо охнула.
Это был риелтор Сыроедов.
Тот самый жуликоватый тип, который пытался охмурить и обвести вокруг пальца нас с Нитой. Тот, который врал, что квартира бабушкина ничего не стоит и что он нам буквально одолжение сделает, если поможет ее продать задешево.
При жизни он был похож на жизнерадостного поросенка. Сейчас же… сейчас он напоминал того же поросенка, но уже приготовленного в качестве праздничного блюда. Не хватало только печеного яблока во рту. Или пучка петрушки.
– Да не тряси ты носилки! – заорал один из санитаров. – Не хватало еще, чтобы он у нас тут сверзился!
– Да чего вы его головой-то вперед выносите! – загомонили жильцы. – Это разве дело так с покойником обращаться?
– Ему уж все равно! – буркнул второй санитар, но все же они стали разворачивать носилки.
– Девушка, не стойте на дороге! – бросился ко мне мент.
По моим представлениям он сам всем мешал, потому что вертелся под ногами и меня толкнул весьма ощутимо, так что я едва не упала и ухватилась за носилки. На меня пахнуло едкой химией и еще чем-то тошнотворным, санитар оттер меня мощным плечом, а мент отставил подальше.
Мелькнуло еще раз лицо покойника. Теперь если он и напоминал поросенка, то приготовленного три дня назад, несвежего, в общем, такого и на стол не подашь…
От таких мыслей мне стало плохо.
– Когда его нашли? – спросила я рыжую тетку.
– Нашли недавно, – ответила та и посмотрела на меня пристально. – Степаныч, который ключи делает, ездил на выходные к сестре в деревню, под Новгород, вернулся только сегодня, пришел, чтобы в мастерской у себя порядок навести – а тут такое лежит…
– Нашли-то недавно, – продолжила вторая тетка, жгучая брюнетка. – Да только убили его раньше, наверное, еще вчера…
– Позавчера! – авторитетно возразила ей третья тетка, которая должна была всегда оставить за собой последнее слово. Впрочем, те двое тоже ей не уступали.
– Позавчера не могли… – машинально проговорила я – и тут же прикусила язык.
К счастью, на мои слова никто не обратил внимания, поскольку тетки заспорили между собой.
– Он не из нашего дома! – авторитетно проговорила моя рыжая знакомая.
– Однозначно, не из нашего! В нашем доме я всех мужчин знаю. Видно, к полюбовнице пришел, да на мужа наткнулся! – поддержала разговор тетка номер два.
Хорошо, что они не услышали вырвавшиеся у меня слова – а то всплыло бы то обстоятельство, что мы с сестрицей последними видели Сыроедова…
Но та, третья, посмотрела на меня из-под шляпы очень внимательно, просто рентгеном просветила, так что мне захотелось как можно быстрее отсюда исчезнуть. Черт бы побрал ненормального Витьку, из-за него я должна ночевать в этом гадюшнике!
Носилки с мертвецом погрузили в труповозку, и она уехала.
А я тихонько проскользнула в подъезд и вошла в свою… то есть в бабушкину квартиру.
Закрыв за собой дверь, я вздохнула с облегчением. И только тут заметила, что зажала что-то в руке. Посмотрела на ладонь и увидела пластмассовый овальный предмет, на нем был нарисован золотой змей, который сидит на груде драгоценностей.
Я повертела эту штучку в руках и заметила сзади надпись: «Аладдин». И сбоку торчало колечко.
Все ясно, это брелок для ключей. Как-то он выпал из покойника, а я тут случайно его и прихватила непонятно зачем. И принесла сюда.
И что теперь делать? Бежать вниз и отдавать его ментам? Да больше мне делать нечего. Ладно бы еще, что ценное было или ключи, а тут ерунда какая-то. Нет, лучше его выбросить. И убитого риелтора тоже из головы выбросить.
