Наталья Александрова
Клиент Пуаро
Конечно, это были замороженные полуфабрикаты булочек, но для нее и это являлось настоящим трудовым подвигом, а когда по квартире поплыл божественный аромат корицы и цукатов, Леня подобрел и смягчился.
Однако Лола не так легко меняла свои планы. То, что она вбила в свою хорошенькую головку, выбивалось оттуда с трудом.
Как только Маркиз расправился с булочками, привел себя в порядок и умчался по каким-то таинственным делам, она снова схватилась за телефон.
Когда у Лолы возникали серьезные проблемы, она обращалась к Маркизу, потому что тот умел справляться с ними, как никто другой. Серьезные проблемы были его специальностью.
Когда у Лолы возникали мелкие бытовые проблемы, она обращалась к Розе Тиграновне Аштоян, косметичке из салона красоты «Василиса». Правда, сама Роза Тиграновна очень обижалась, если ее называли косметичкой.
«Косметичка, золотая моя, – это маленькая сумочка для дамских мелочей, – говорила Роза Тиграновна, – а я – косметолог!»
Лола обращалась к Розе Тиграновне по всякому мелкому поводу, потому что ее специальностью были маленькие дамские проблемы. И еще потому, что у нее было очень много знакомых. Если Роза Тиграновна не могла справиться с проблемой сама – она находила человека, который мог.
Вот и сейчас Лола набрала номер салона «Василиса».
Розу Тиграновну позвали к телефону, и Лола обрадовалась, услышав ее низкий басовитый голос, вполне подходящий для дона Базилио из «Севильского цирюльника».
– Розочка Тиграновна, – пропела Лола своим чарующим голоском, – это Лола. У меня небольшая проблема…
– Угри? – деловито осведомилась дама.
– Нет, что вы! – Лола махнула рукой, хотя собеседница не могла этого видеть.
– Неужели перхоть? – в ужасе воскликнула косметичка.
– Ну что вы! Я же сказала – небольшая проблема!
– Так в чем же дело? – Роза Тиграновна была заинтригована.
– Дело в том, что… мне нужен специалист по попугаям.
– Ваш попугай заболел?
– Нет, к счастью… но он стал очень грубо выражаться!
– Матом? – поинтересовалась дама.
– Ну, до этого, слава богу, пока не дошло… ему просто негде этого набраться… но все равно, он стал очень груб, и я хочу найти специалиста, который может что-то с этим сделать…
Роза Тиграновна совершенно не удивилась. Она привыкла к тому, что у богатых женщин встречаются самые невероятные причуды и что все эти причуды в наше время могут быть удовлетворены.
– Лолочка, золотко, подождите одну минуту, у меня клиентка поджаривается, я переверну ее на другой бок и поищу в своей книжке.
– У вас клиентка… что?.. – изумленно переспросила Лола. – Поджаривается? Я не ослышалась?
– Конечно, нет, – отозвалась Роза Тиграновна, – поджаривается в солярии. А что тут такого? Все хотят иметь золотистую корочку… то есть кожицу.
Она на какое-то время удалилась, а потом в трубке снова послышался ее густой выразительный бас.
– Так, значит, вам нужен специалист по попугаям? Попугаи будут на «П»… пилинг… пирсинг… пресса… вот они, попугаи. Попугаи и другие говорящие птицы. Записывайте, Лолочка. Профессор Пуаро, Иван Васильевич… – и Роза Тиграновна продиктовала телефон и адрес.
«Ковать железо надо, пока оно не остыло, – подумала Лола, – и пока Леньки нету дома».
Она оделась соответственно ситуации – элегантно и слегка официально, заманила Перришона в клетку при помощи его любимого миндаля в сахаре, закрыла дверцу, несмотря на возмущенные вопли попугая, и направилась на улицу.
Перришон обиженно орал из клетки:
– Пр-роизвол! Репр-рессии!
Так что Лола накинула на клетку большой шелковый платок и велела попугаю вести себя прилично.
Из-под платка послышался жалобный вопль:
– Пр-реследуют пр-рессу! – и попугай затих.
Профессор Пуаро обитал в большой и старой квартире неподалеку от Капеллы.
На двери красовалась медная, хорошо начищенная табличка и старинный звонок с надписью «Прошу повернуть».
Лола повернула латунную ручку, и дверь почти тут же распахнулась.
На пороге появилась миловидная девушка в крахмальном белом переднике и такой же наколке на пышных рыжеватых волосах. Мило улыбнувшись Лоле и бросив заинтересованный взгляд на клетку, она повела посетительницу в глубь квартиры, по дороге вполголоса инструктируя ее:
– В приемной полагается соблюдать тишину… это, конечно, относится только к людям. Ни в коем случае не спрашивайте Ивана Васильевича о его родстве с Эркюлем Пуаро, он этого очень не любит.
Приближаясь к приемной, Лола услышала ровный шум многих голосов, что ее удивило – ведь там полагалось соблюдать тишину. Однако, оказавшись в светлом просторном холле, где посетители дожидались приема, она моментально все поняла.
Посетители безмолвно сидели вдоль стен на мягких кожаных банкетках, но зато их пернатые любимцы болтали без умолку.
Здесь были грачи и скворцы, галки и сойки, но подавляющее большинство, конечно, составляли попугаи.
Они говорили разными голосами, на разных языках, с разными интонациями, но не умолкали ни на минуту. Лола решила, что нет смысла ущемлять права Перришона, и сняла с его клетки платок.
Перришон радостно взмахнул крыльями, выпучил глаза, увидев столько своих соплеменников, и громко выкрикнул:
– Пр-ривет, р-ребята!
Появление нового персонажа оживило компанию, и крик в приемной стал еще громче.
Неожиданно распахнулась дверь кабинета, и оттуда вышли два человека, такие колоритные, что Лола удивленно захлопала глазами.
Впереди семенил очень маленький старичок в белоснежном халате и с огромными, лихо торчащими в стороны седыми усами. Судя по тому, с каким испуганным уважением смотрели на него присутствующие, это и был великий профессор Пуаро.
Следом за профессором важно выступала рослая и дородная дама с отчетливо выделяющимися на верхней губе черными усиками – вероятно, ассистент Ивана Васильевича.
Профессор начал торжественный обход приемной, останавливаясь возле каждого пернатого пациента и внимательно осматривая его сквозь маленькие круглые очочки.
– Что у нас здесь? – жизнерадостно бормотал профессор. – У нас здесь попугай какаду… очень мило, очень мило… и чем мы страдаем? Ах, мы матом выражаемся! Очень мило, очень мило! И где же мы это подхватили? Ах, у нас дома ремонт делали! Очень мило, очень мило! Ну, это наш профиль, мы его от мата отучим, только следующий раз, мамочка, следите за его контактами! Это же птица, мамочка, она же очень внушаема!
«Мамочка» – моложавая дама в костюме от Пако Рабанна, взволнованно выслушала приговор профессора и записала что-то в крошечную книжечку из крокодиловой кожи.
Профессор двигался дальше.
– А здесь что у нас? Скворушка? Очень мило, очень мило… И на что же мы жалуемся? Ах, у нас плохое произношение, мы не выговариваем букву «Р»! Ну, это не беда, некоторые политики половину алфавита не выговаривают, и ничего, избирателей это даже очень устраивает! Так что скворцу это тем более простительно… Да ничего, ничего, не волнуйтесь, я шучу, мы обязательно научимся все буквы произносить!
Следующим был небольшой зеленый попугай, хозяйка которого нервно оглядывалась по сторонам и постоянно подкармливала своего питомца засахаренным миндалем.
– Так-так, – проговорил профессор, – мы немного перекормлены… на диету, на фруктовую диету!
– Профессор! – взволнованно проговорила дама, снова оглядевшись по сторонам и прижав руки к обширному бурно вздымающемуся бюсту. – Его жизнь в ваших руках!
– Ну, не преувеличивайте, мамочка, – Иван Васильевич потупился, – все не так уж плохо, немножко посидим на диете, и все будет хорошо!
– Не в этом дело! – воскликнула хозяйка. – Муж грозится его зажарить!
– Гр-риль! – истошно завопил зеленый попугай. – Бар-рбекю!
– И что же я могу сделать с вашим мужем? – Профессор удивленно уставился на взволнованную даму. – Я же не психиатр! Я орнитолог!
– Ор-рнитолог! – тут же повторил попугай.
– Вот видите! – несчастным голосом проговорила хозяйка. – Он все повторяет! Абсолютно все! И у него отличная память!
– На то он и попугай… так чего вы хотите?
– Дело в том, что он запоминает все то, что говорит муж, и потом повторяет это при гостях… а это иногда – коммерческая тайна! Муж страшно сердится и угрожает расправиться с ним…
– Зажар-рить! – проревел попугай голосом стареющего актера-трагика.
– М-да… – протянул Иван Васильевич, – проблема… Ну ладно, я постараюсь что-нибудь придумать.
Обходя приемную, профессор наконец дошел до Лолы с Перришоном.
Уставившись на Перришона сквозь круглые стекла очков, он привычно заквохтал:
– А это у нас ара, попугай ара… красавец, красавец, образцовое выращивание…
Перришон приосанился и радостно гаркнул:
– Р-рады стар-раться!
Иван Васильевич почесал шейку попугая и повернулся к хозяйке:
– На что жалуемся, мамочка? Выглядит он у вас очень хорошо!
– Он в последнее время стал очень грубо выражаться, – горестно потупившись, сообщила Лола.
– Матерится, что ли?
– Да нет, до этого пока не дошло, но вообще грубит…
Словно для того, чтобы подтвердить слова хозяйки, Перришон склонил голову набок, неодобрительно посмотрел на профессора и глубокомысленно изрек:
– Дур-рак! Стар-рый дур-рак!
Профессор обиженно отстранился, снял очки, протер их полой халата и после небольшой паузы проговорил:
– Да, действительно, грубит… самое главное, ерунду какую-то говорит, полную бессмыслицу…
Попугай надулся, выпучил глаза, сделавшись удивительно похожим на артиста Хазанова, и проорал на всю приемную:
– Пр-рофессор-р кр-ретин!
Иван Васильевич снова надел очки, внимательно посмотрел на Перришона и произнес:
– Серьезный случай! Боюсь, что ваш красавец перенес в детстве тяжелую психическую травму… или не в детстве. Но отчаиваться не нужно, мы будем с ним работать, и давайте надеяться на положительный результат. Во всяком случае, так это оставить нельзя…
Обойдя всех пациентов, профессор вернулся в кабинет и продолжил прием.
Лола достала было из сумочки новый детектив Мымриной, который все никак не могла дочитать, но в это время в приемную влетела худая энергичная коротко стриженная брюнетка прилично за сорок.
Если бы дама не была так худа, ее появление можно было бы сравнить с появлением шаровой молнии – настолько она была заряжена каким-то живым электричеством. Воздух в помещении стал чуть слышно потрескивать, и Лола почувствовала, что волосы у нее на голове наэлектризовались и встали дыбом.
По этой характерной особенности она даже быстрее, чем по внешности, узнала свою старинную знакомую Аглаю Михайловну Плюсс, околотеатральную особу, с которой она встречалась еще в театральном институте и позже, в маленьком театре, где Лола работала несколько лет назад.
– Аглая! – окликнула Лола знакомую. – Аглая Михайловна!
Электрическая дама резко развернулась, узнала Лолу и кинулась к ней в объятия.
– Оленька, золотко! – восклицала она в своей преувеличенно темпераментной манере. – Сколько же я тебя не видела? Сто лет, наверное!
Лола, которая давно отвыкла от своего настоящего имени, чуть отстранилась, поправила сбившуюся прическу и проговорила:
– Ну, не стоит преувеличивать… не виделись мы с вами только три года… а что вы здесь делаете? – Она имела в виду, что Аглая пришла к профессору-орнитологу без птицы.
– Да так, по делам, – отмахнулась Аглая. – А ты-то чем занимаешься? – Она окинула быстрым внимательным взглядом дорогой Лолин костюм, свежее, ухоженное лицо. – Давно тебя нигде не видно… ни на сцене, ни на экране…
– Да так, кое-какие дела, – отмахнулась, в свою очередь, Лола. – А вы где сейчас работаете?
– На телевидении, – гордо сообщила Аглая, – занимаюсь кастингом…
Лола почувствовала легкий укол в области сердца.
Телевидение! Кастинг! Какие волшебные слова! Что бы там ни говорил Леня, только в этом мире, в сияющем мире кино и телевидения, Лола могла бы чувствовать себя по-настоящему счастливой! Только там она могла бы дышать полной грудью, вдыхая живительный, будоражащий воздух славы…
Словно прочитав Лолины мысли, почувствовав ее волнение, Аглая Михайловна слегка отстранилась от Лолы, по-птичьи склонила голову набок (не зря все-таки она пришла к орнитологу), оглядела старую знакомую круглым выпуклым глазом и задумчиво проговорила:
– А что… в этом что-то есть… может быть, это именно то, что надо… нет, определенно, это наш случай…
На несколько секунд замолчав, она вдруг сложила руки и решительно проговорила:
– Олечка, детка, вы ничем не заняты завтра?
– Завтра? – переспросила Лола, делая вид, что раздумывает. На самом деле сердце ее бешено заколотилось, руки задрожали. Неужели это тот самый случай, та судьбоносная встреча, которая приведет ее в волшебный мир кино, к славе?
– Пожалуй, завтра я свободна, – ответила она равнодушным, скучающим тоном.
– Тогда зайдите завтра к нам на Чапыгина, в триста восьмой офис. Скажете, что от меня.
– Спасибо, Аглая Михайловна, – как можно спокойнее ответила Лола. В душе у нее пели фанфары.
– У нас в работе детективный сериал, – продолжала Аглая, – называется «Две дамы с попугаем». Это такая детективная комедия, у одной из героинь пропал муж, и они с подругой отправляются на поиски…
«Конечно, детективный сериал – это не совсем то, о чем я мечтала, – подумала Лола, – я хотела воплотить на экране сложный и разносторонний женский характер, трудную судьбу… но в целом это может стать первым шагом к осуществлению моей мечты… В конце концов, сериалы смотрят все… я могу сделать себе имя… меня увидит на экране известный режиссер, почувствует мой большой актерский потенциал…»
– Так, значит завтра, офис триста восемь! – грубо вторглась Аглая в ее мечты.
В это время дверь кабинета распахнулась, и Лолу с Перришоном пригласили к профессору.
– Клянусь тебе, профессор именно так и сказал, – повторила Лола. – То, что Перришон так грубит, – это следствие скрытого неблагополучия в его непосредственном окружении. То есть в нашем доме. То есть в этом есть наша с тобой вина…
– Ну да, конечно, – недоверчиво проговорил Леня, подливая себе третью чашку кофе, – как в американском фильме. Маньяк-убийца зарезал маникюрными ножницами восемьдесят старушек только потому, что в раннем детстве его бабушка не позволила ему взять в дом бездомного щенка ирландского волкодава…
– С тобой совершенно невозможно разговаривать! – обиженно проговорила Лола. – Ты все высмеиваешь! Для тебя нет ничего святого! А он именно так и сказал! На психике птицы болезненно отражаются наши ссоры, и твои бесчисленные романы на стороне, и даже твое хроническое нежелание поддерживать в доме элементарный порядок…
– Бар-рдак! – очень своевременно завопил попугай. – Кр-ругом бар-рдак!
– Ты еще тут! – покосился Леня на Перришона. – Шею сверну, и никакой профессор тебе не поможет!
– Террор! – переполошился попугай и тут же залебезил:
– Перри хор-роший, хор-роший! Пер-реньке ор-решков!
– То-то! Орешков тебе! – Леня погрозил попугаю кулаком. – По-моему, все, что ему нужно, – это строгость! Справедливая строгость! Никаких послаблений!
– А профессор сказал, – гнула свою линию Лола, – что все это имеет свои подсознательные причины и если мы хотим, чтобы птица прилично выражалась, мы должны начать с себя!
– Гриль, – решительно ответил Леня, посмотрев на Перришона гастрономическим взглядом, – или попугай-табака.
Утро началось с сумасшедшей гонки. Лола, конечно, проспала, именно потому, что очень боялась проспать. Обычно, если нужно было идти куда-нибудь ко времени, ее поднимал Маркиз, но в этот раз Лола не стала ничего говорить ему про встречу с Аглаей Михайловной и про ее приглашение на студию. Лола была полна радужных надежд и боялась сглазить. Если на телевидении ничего не получится, Ленька поднимет ее на смех. А если он узнает, куда она сейчас собирается, он может ее не пустить. Заведет свое – да зачем тебе, да что ты там забыла, на этой студии…
Размышляя так, Лола навела красоту и, выпорхнув из ванной, задумалась, что бы такое надеть, чтобы произвести на телевидении нужное впечатление. Высунув нос в форточку, она убедилась, что на улице похолодало, это вовсе ее не удивило – конец апреля, всякое еще может случиться. Лола вытащила шикарный, безумно дорогой плащ леопардовой расцветки, темные брюки и, порыскав в шкафу, подобрала кашемировый свитер цвета леопардового живота. Мало кому удается без ущерба для жизни разглядеть цвет шерсти на животе у леопарда, но Лола решила считать таковым мягкий дымчато-палево-бежевый оттенок. Напоследок Лола оглядела себя в зеркале и осталась довольна. Волосы уложены, глаза задорно блестят, теперь, главное, не растерять веру в свои силы и боевой дух.
– У меня все получится! – сказала она и улыбнулась собственному отражению в зеркале. – Сегодня – мой день.
– Ты куда это намылилась? – не слишком любезно окликнул Лолу Маркиз, вернувшийся с прогулки вместе с Пу И.
– По делу! – ответила Лола, не вдаваясь в подробности.
Леня оглядел ее мельком и слегка забеспокоился – уж слишком Лолка шикарно выглядит. Неужели идет на свидание? Это с утра-то, не может быть… С другой стороны, для делового разговора слишком сияют глаза, и волосы вьются… Тут он вспомнил Лолины завиральные идеи насчет воспитания животных. Но нет, она не собирается никого из них везти с собой, стало быть, дело у нее личное. Леня мысленно махнул рукой, посчитав, что его взбалмошная подруга увлеклась какой-нибудь новой идеей.
Лола подкатила к известному всем в городе зданию на улице Чапыгина. То есть мало кто из жителей Санкт-Петербурга имел понятие о том, кто такой Чапыгин, но все знали, что на этой улице находится здание телецентра.
Внизу Лоле выписали пропуск, она поднялась на третий этаж и пошла по коридору, ища офис номер триста восемь, куда приглашала ее Аглая Михайловна. Когда-то давно Лола бывала в телецентре, но в другом корпусе. Вокруг копошился человеческий муравейник. Бегали какие-то девицы с бумагами и кружками из-под кофе, попадались компьютерные мальчики с глазами, привыкшими глядеть только в экран монитора. Прошел, печатая шаг, озабоченный мужчина, держа на вытянутых руках огнетушитель. Попались навстречу два типичных братка, которые оглядывались по сторонам и, подобно Лоле, искали нужную дверь. Лола удачно разминулась с братками и налетела на дородного немолодого мужчину в шикарном сером плаще. Пахнуло дорогим парфюмом.
– Хамство какое! – сказал мужчина, не глядя на Лолу.
– Простите! – растерялась она. – Я не хотела.
– Нет, ну это просто форменное хамство! – кипятился мужчина.
И тут Лола поняла, что обращается он вовсе не к ней. За широкими полами плаща почти не было видно крошечную девчушку – беленькую, чистенькую, в короткой юбочке. Голубые девчушкины глазки выражали откровенный ужас.
– Вы слышали, что я сказал? – орал мужчина. – Это просто отвратительное хамство! Так и передайте своему начальству!
– Но Алексей Кириллыч, – осмелилась пискнуть девчушка.
– Молчать! – гаркнул тот. – И не сметь возражать!
Тут он заметил Лолу и круто повернулся к ней.
– Вам что? – проорал он по инерции, но тут же сбавил обороты, разглядев Лолу как следует.
– Да ничего. – Она пожала плечами, крикливый тип не вызывал положительных эмоций. – Вот хотела пройти, а то вы весь коридор перегородили. И между прочим, на меня налетели, на ногу наступили и даже не извинились.
– Простите! – сердито сказал мужчина. – Видите ли, я очень зол. Эти, с телевидения, – он махнул в сторону несчастной девчушки, – кого угодно до белого каления доведут! Приезжаю, понимаете ли, а ничего не сделано. Как говорится, а воз и ныне там!
– Но Алексей Кириллыч, – осмелилась вклиниться бедная девчушка, – вы же сами в прошлый раз…
– Молчать! – заорал мужчина, брызгая слюной.
Лоле стало противно, тем более она поняла, что мужчина не имел никакого отношения к телевидению, то есть был таким же посетителем, как она. Еще ей стало жалко девушку, на которую, судя по всему, валились все шишки.
– Позвольте пройти! – строго сказала Лола. – Я спешу.
И она пошла прочь, не оглянувшись. Вот и нужная комната. Лола глубоко вздохнула, мобилизовалась, придала лицу рассеянно-мечтательное выражение и вошла.
Комната была небольшая, помещалось в ней четыре стола, один из которых оставался свободным. То есть за ним никто не сидел, но на столе было навалено жуткое количество вещей: папки с бумагами, а также просто бумаги, без папок, скоросшиватели, дыроколы, старые потрепанные блокноты и общие тетради.
За следующим столом сидел длинноволосый парень, уткнувшийся в экран старенького компьютера, на стук открывшейся двери он никак не отреагировал. Стол напротив казался почти пустым, только стояла табличка «Плюсс А. М.», валялись какие-то фотографии, зеркало с треснутой ручкой и длинное красное перо. Лола вгляделась в перо, оно было очень знакомо. Но тут ее взор обратился на хозяйку четвертого стола – белобрысую девицу с лошадиным лицом. Девица делала одновременно три дела: слушала в наушник маленький магнитофон, разговаривала по телефону и пила кофе из большой кружки с отбитой ручкой.
– Вы к кому? – спросила девица хриплым голосом, оторвавшись от кружки и прижав трубку плечом к уху.
– Я к Аглае Михайловне. – Против воли, в голосе Лолы появились робкие нотки. – Она сказала: зайти сегодня.
Судя по взглядам девицы, на нее не произвел ни малейшего впечатления Лолин внешний вид, ее дорогая одежда и косметика.
– О, вы по поводу сериала? «Две дамы с попугаем»? – слегка оживилась девица. – Аглая предупреждала…
Тут она высунулась из-за стола и внимательно оглядела всю Лолу с ног до головы. Лола мысленно пожала плечами, но ничего не сказала. Девицу окликнули из телефонной трубки, она прикрыла ее рукой, бросив наушник, и сказала Лоле:
– Аглая будет попозже. Вы идите пока на пятый этаж в общий отдел, пятьсот семнадцатая комната, оформите там договор, потом в бухгалтерию. К тому времени и Аглая Михайловна подойдет…
Лола поблагодарила и понеслась на пятый этаж. Сердце ее билось достаточно учащенно, дорогой она приказала себе успокоиться, представив, что сказал бы по этому поводу Маркиз. Разумеется, он будет недоволен. Лола начнет пропадать на студии, потом начнутся фестивали и презентации… К Лоле наконец придет слава…
Тут ступеньки кончились, и Лола побежала по коридору, посматривая на двери.
В комнате пятьсот семнадцать ее встретила средних лет усиленно молодящаяся дама. Дама была слегка полновата, одета в дорогой костюм, пахло от нее французскими духами. По сравнению с третьим этажом кабинет оказался поприличнее, стол у дамы был полированный, возле него стояло мягкое кресло, а на окне Лола приметила кофеварку, в то время как девица на третьем пила кофе явно растворимый.
– Вы от Плюсс? – воскликнула дама. – Она звонила мне вчера. Давайте, милочка, скорее, уже все сроки прошли! Если сегодня я не включу договор в смету, вам и денег не заплатят!
Деньги Лолу мало интересовали, ее интересовала слава. Однако ей понравилась та напористость, с которой дама из общего отдела взялась за договор.
– Значит, присядьте, вот вам анкета, заполните ее по возможности быстро, потом займемся договором, и тоже быстро, а то у меня обед скоро.
Лола углубилась в заполнение анкеты. Она записала уже свое имя, год и место рождения, образование и хотела уже перевернуть лист, как вдруг дама, привставшая со стула, отодвинула ее руку и вцепилась в листок с анкетой.
– Слушайте, что вы тут пишете? Чиж? Какой еще чиж? Нам нужен попугай!
– Какой попугай? – оторопела Лола. – При чем тут попугай?
– Дорогая, а как, по-вашему, называется сериал? – вскричала дама. – «Две дамы с попугаем»! И вы еще спрашиваете, при чем тут попугай? А если у вас чижик, то мы-то тут при чем? Удивляюсь я на эту Плюсс, вечно присылает не то, что надо!
– То есть как это не то, что надо? – вскипела Лола. – Вы хоть анкету дочитайте! Нет у меня никакого чижа, это моя фамилия – Чижова! Чижова Ольга Николаевна, вот!
– Ну и что? – Дама в запале вскочила со стула и забегала по комнате. – Что мне с того, что вы – Чижова? Вы должны были написать в анкете кличку вашего попугая! Кличку, возраст, породу, место рождения, а также приложить две цветных фотографии – в фас и в профиль!
– А индивидуальный номер налогоплательщика-попугая не надо? – ядовито осведомилась Лола. – И карточку социального страхования?
– Если есть – то пожалуйста! – ответила дама. – И нечего так смотреть, у некоторых наших артистов все это есть!
– Вы хотите сказать… – до Лолы с трудом доходило очевидное, – вы хотите сказать, что вам нужен попугай?..
– Вот именно, милая, вот именно! – торжествующе прокричала дама. – И если Аглая вам этого не объяснила, то я уж и не знаю, кто это у нас такой непонятливый…
– Я этого так не оставлю! – заявила Лола. – Я немедленно выясню все у Аглаи Михайловны!
– Можете не торопиться, милая, – сообщила дама, – все равно у меня через десять минут обед!
– А вам бы я посоветовала, милая, – ответила на это обозленная Лола, – вообще забыть это слово – обед! Поскольку при вашей комплекции очень даже может быть, что вы скоро в этот кабинет не войдете! Или не выйдете!
Она захлопнула за собой дверь, прежде чем хозяйка кабинета успела что-нибудь сказать, потом вихрем пронеслась на третий этаж и ввалилась в офис Аглаи. Сама Аглая Михайловна очень кстати оказалась на месте.
– Вы! – от злости Лола запыхалась. – Вы!..
– Ах, Олечка! – приветствовала ее Аглая. – Что это вы такая вздыбленная?
Она показала Лоле зеркало: действительно, волосы выглядели всклокоченными.
– И где же ваша очаровательная птичка? Отчего вы не принесли с собой попугая? – как ни в чем не бывало спрашивала Аглая.
– Это просто ни в какие ворота! Зачем вы это сделали? – кипятилась Лола.
– Что я такого сделала? Чем вы недовольны? Если не хотите, так бы и сказали! – отругивалась Аглая.
– Но вы же обещали роль мне! – Лола в запале уже совершенно не контролировала себя.
– Какую роль? Роль попугая? – поинтересовалась Аглая. – Олечка, вы нисколько не похожи…
Лола подлетела к Аглае, схватила ее за лацканы пиджака и начала трясти.
– Зараза! – кричала она. – Я этого так не оставлю! Вы меня еще не знаете! Такие шуточки… Узнаешь ты еще Ольгу Чижову!
Но Аглая Михайловна и сама была не промах, во всяком случае, она отреагировала на Лолину истерику совершенно спокойно. Белобрысой девице, с испугом выглядывающей из-за книжной полки, она махнула рукой, чтобы не нервничала, и та выскользнула за дверь.
– Сядь! – повелительно сказала Аглая. – Сядь и успокойся! С чего это тебя так разобрало, интересно знать? Жить, что ли, не на что? Ни за что не поверю! – Она окинула взглядом Лолин леопардовый плащ.
Лоле было безумно жалко расставаться со своими мечтами о славе, она надулась и глядела на Аглаю исподлобья.
– Разумеется, я приходила к профессору для того, чтобы выбрать подходящего попугая. Ведь он ведет учет всех своих пациентов, и почти всех попугаев возят к нему на консультацию. А тут я как раз встретила тебя с Перришоном. Кстати, как он поживает?
– Прекрасно! – угрюмо ответила Лола.
– Думаю, он нам очень подойдет, – пробормотала Аглая, – такой колоритный попугайчик…
– А вот эти… две дамы, на их роли у вас уже есть кандидатуры?
– Я тебя умоляю! – воскликнула Аглая, порылась в ящике стола, извлекла из него книжку в ярком переплете и потрясла перед Лолой.
На обложке был изображен разноцветный попугай, очень похожий на Перришона, и две тетки лет примерно пятидесяти, причем одна из них очень толстая, в ярком платье в цветочек.
– Ну? – требовательно спросила Аглая. – Что ты об этом скажешь?
– Да уж, – пробормотала Лола.
– И что ты мне прикажешь делать? – горестно заговорила Аглая. – Как только услышат наши примадонны, что героиням под пятьдесят – как ветром их всех сдувает! Трубку телефонную даже не берут, на студии меня как чумную обходят! Им, видите ли, которым пятьдесят, подавай роли тридцатилетних! А если ей сорок, то она норовит девочку восемнадцатилетнюю сыграть! С этой пластической хирургией совсем с нашими заслуженными сладу не стало! Перережутся, перетянутся, морду чуть не на затылок натянут – ну молодица, да и только! Это если издалека, а камера-то она все видит…
– Ну а если кого постарше пригласить, кому под семьдесят… – неуверенно предложила Лола.
– А те как раз на свой возраст и выглядят, им уже никакой хирург не поможет! – отмахнулась Аглая. – Ну, можно, конечно, морду подштукатурить, но камера-то все видит, а с ней и телезрители заметят. И потом, в нашем сериале много действия, эти две тетки там то дерутся, то бегают от бандитов, то вообще в старом замке по подземельям ползают…
– Старость не радость, – сочувственно вздохнула Лола. В ее двадцать восемь слово «старость» казалось пустым сотрясением воздуха.
– Ну, тебе-то об этом нечего печалиться! – ответно вздохнула Аглая. – Вот мне уже пора задуматься… Но вот что я тебе скажу: стареть нужно уметь!
– Как это – уметь? – удивилась Лола. – Что тут уметь-то? Старость – она сама ко всем приходит, уж этого никто не минует…
– Вот гляжу я на некоторых наших отечественных див, – начала Аглая, тяжко вздыхая, – и вместо человека вижу работу хирурга, косметолога и визажиста. Уж ты мне поверь, глаз у меня наметанный, это же моя профессия – в людях разбираться. Вот я и думаю – зачем все это? Ведь все равно зрители знают, сколько ей лет, ведь вспомнят люди, что она в шестидесятых годах в кино снималась! Так каким же образом ей сейчас может быть тридцать?
– Тяжелый случай, – рассмеялась Лола. – Как же вы с ними ладите?
– Ох, с этим сериалом у меня сплошная головная боль! – пожаловалась Аглая. – Если честно, то еще неизвестно, как все в дальнейшем сложится, потому что у нас ведь еще несчастье – продюсера убили!
– Да что вы? – ахнула Лола. – Ну надо же…
– Да, три дня назад. Никто не знает, с чего бы это. Вот просто зарезали на стоянке, охранник никого не видел. Сейчас вопрос решается с сериалом. Да еще актерский состав никак не подобрать. Так что ты уж приноси своего попугая, хоть одной заботой у меня меньше станет. Перришончик твой такой хорошенький, просто класс! Очень киногеничен!
«Шею ему сверну!» – подумала обозленная Лола, но вслух обещала, что позвонит в ближайшие дни. На том они с Аглаей расстались, вроде бы примирившиеся, но на душе у Лолы скребли кошки. Ей было ужасно обидно, что она так глупо попалась, теперь Аглая подумает, что дела у нее совсем плохи, раз Лола готова согласиться на любую роль. А дурацкие мечты о славе! Верно Ленька говорит, что Лолины амбиции ее когда-нибудь погубят. Вспомнив про своего компаньона и представив себе все ехидные слова, которые он мог бы ей сказать, Лола совсем пала духом.
В расстроенных чувствах Лола свернула в туалет. Ей неудержимо захотелось снять стресс, а самым безобидным методом для снятия стресса она считала хорошую сигаретку.
Однако в этом стремлении она оказалась не одинока. В светлом помещении, отделанном дорогим кафелем, кто-то уже рыдал.
