Наталья Александрова
Три ангела по вызову
На широком, как летное поле аэродрома, письменном столе зазвонил телефон.
На этом столе было несколько телефонов, но именно этот, старомодный массивный аппарат цвета слоновой кости, был среди них самым важным. Звонил он редко, и каждый такой звонок обозначал либо серьезные неприятности, либо, наоборот, шанс, подаренный благосклонной судьбой.
Лев Николаевич протянул руку и снял трубку.
При этом он заметил, что рука его мелко дрожала, и огорчился.
Нужно держать себя в руках, не давать воли нервам. Этак руки будут потеть от волнения, а это уж совсем никуда не годится. Рукопожатие человека его уровня должно быть сухим, твердым и холодным. Холодным как сталь.
Еще не так давно, снимая трубку с этого аппарата, Лев Николаевич вставал. Он долго не мог приучить себя разговаривать с начальством сидя. Даже когда начальство никак не может его увидеть. Но в последние дни судьбоносные звонки случались довольно часто, и он привык относиться к ним более сдержанно.
– Слушаю, – проговорил Лев Николаевич, прижав трубку к уху.
– Материалы подготовлены? – осведомился бесцветный голос, искаженный устройством засекречивания.
– Готовы. – Лев Николаевич едва не назвал своего собеседника, но вовремя прикусил язык.
– Передашь их сегодня моему человеку, – продолжил собеседник и назвал место встречи.
Лев Николаевич замялся, и бесцветный голос с едва различимой усмешкой проговорил:
– Не беспокойся, Лева, наша договоренность остается в силе. Как только документы поступят по назначению, тебя переведут в Москву, место для тебя уже готово.
Лев Николаевич едва не выпалил «рад стараться». Правда, его радость немного подпортила насмешливо-покровительственная интонация собеседника и еще то, что тот назвал его по имени. Конечно, вычислить его по номеру телефона ничего не стоит, но все же есть какие-то правила, по которым ведут такие разговоры. Он-то не назвал собеседника по имени-отчеству! Тем самым этот человек еще раз указал ему место, подчеркнул дистанцию между ними!
Из трубки давно уже доносились гудки отбоя.
Лев Николаевич взглянул на трубку с некоторой неприязнью и положил ее на аппарат.
Ладно, мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним! Главное – попасть в Москву, а там уж он развернется!
Он встал из-за стола, открыл сейф, вынул из него новенький кейс с массивными металлическими замками. Поставив кейс на стол, огляделся, словно уже прощался со своим кабинетом.
Еще недавно этот кабинет казался ему пределом мечтаний, венцом карьеры. Этот просторный стол, красивая вымуштрованная секретарша, огромный ковер с мягким зеленым ворсом, многочисленные телефоны… ведь именно количеством телефонов на столе определялся уровень начальника!
Только добившись этого места, он понял, как малы, как ничтожны его возможности! Настоящая власть, настоящее влияние, настоящие деньги, да и вообще настоящая жизнь только там, в Москве! И ради того, чтобы попасть туда, он готов был на любую подлость, да что там – на любое преступление и даже на любой риск.
Ведь надо признаться себе: то, что он сейчас делает, очень рискованно.
«Материалы» – ну надо же! Он хмыкнул. Никакие не материалы, а обычная взятка. То есть не совсем обычная – деньги, конечно, большие, триста тысяч долларов, хотя для Москвы это не так чтобы много.
Но дело в том, что человек, для которого предназначены деньги, очень уж на виду, да еще сейчас у него неприятности. Там, в Москве, все время какая-то чехарда – то министров сажают, то прокуроров меняют… И откладывать такое дело нельзя, нужно действовать сейчас, пока этот человек что-то может, кто знает, каким будет его преемник!
Так что если сейчас станет известно о взятке, ему, Льву Николаевичу, не видать не то что Москвы, но даже этого кабинета… да какой там кабинет! Ему останется разве что собирать бутылки по помойкам… хотя, говорят, и там конкуренция!
На лбу у него выступила испарина.
Лев Николаевич достал из кармана белоснежный платок, промокнул лоб и взялся за ручку кейса.
И в это время ожило переговорное устройство на его огромном столе.
– Лев Николаевич, – низким интимным голосом проговорила секретарша Виктория, – к вам Антон Сергеевич!
– Черт! – прошипел Лев Николаевич. – Не могла сказать, что я ушел! – «Обычно она куда сообразительнее! Как не вовремя… но что делать, придется принять, а то пойдут разговоры…» – Пусть войдет! – громко сказал он, щелчком переключив интерком, и поспешно переставил кейс со стола на пол, сбоку от своего удобного рабочего кресла.
Дверь кабинета открылась на четверть, в нее деликатно проскользнул крупный светловолосый мужчина с преданно выпученными рыбьими глазами. В руке он держал большой потертый портфель.
– Что у вас, Антон Сергеевич? – Лев Николаевич демонстративно взглянул на часы. – Меня ждут в мэрии…
– Это по поводу нового корпуса, – зачастил тот, еще больше выпучив глаза. – Вы хотели посмотреть чертежи… вы просили их подготовить… я могу вам показать… – И он, еще не закончив фразу, плюхнул свой портфель на дальний конец стола, расстегнул застежку и принялся вываливать на стол уйму бумаг.
– Не сейчас. – Лев Николаевич поморщился, откровенная тупость подчиненного его раздражала. – Вы не поняли? Я же сказал, меня ждут в мэрии…
– Извините! – Подчиненный всплеснул руками, его шея побагровела, а глаза чуть не вылезли из орбит. – Извините, я сейчас! – И он принялся торопливо заталкивать бумаги обратно в портфель.
– Лев Николаевич! – раздался вдруг из интеркома взволнованный голос секретарши. – Можно вас на секунду? Это очень важно!
– Что?! – раздраженно переспросил начальник. – В чем дело?
– Я не могу говорить! – Виктория перешла на свистящий шепот: – Но это очень важно!
– Черт! – Лев Николаевич покосился на спрятанный под столом кейс, потом на подчиненного, трясущимися руками убирающего в портфель чертежи, и в несколько шагов покинул кабинет.
Едва он вышел из кабинета, Антон Сергеевич словно переродился. Он выпрямился, стремительно обежал стол, вытащил из-под него кейс, снова обежал стол. Из своего огромного портфеля вынул второй кейс, точно такой же, как первый. Чемоданчик Льва Николаевича ловко запихнул в свой портфель, сверху завалил чертежами. Свой же кейс поставил на место похищенного, возле кресла начальника, вернулся и снова с глупым, озабоченным видом принялся засовывать в портфель чертежи и листы документов.
– В чем дело? – Лев Николаевич вышел в предбанник и раздраженно уставился на секретаршу.
Та выразительно взглянула на дверь кабинета, из-за которой доносилось сосредоточенное пыхтение Антона Сергеевича.
Шеф пожал плечами и прикрыл дверь поплотнее.
– Ну, в чем дело? – Он грозно навис над секретаршей, как грозовая туча над утлым парусным корабликом, затерявшимся в бескрайних просторах океана.
– Я как раз насчет Антона Сергеевича, – зашептала секретарша. – Еще вчера хотела вам сказать…
– Что такое? – раздраженно прошипел Лев Николаевич. – Сейчас неподходящий момент…
– Я вчера видела, как он садился в машину к Федору Михайловичу! – едва слышно выдохнула Виктория.
В другой день Лев Николаевич благосклонно выслушал бы такую информацию, более того – она очень бы его заинтересовала. Еще бы, его непосредственный подчиненный, заместитель по хозяйственным вопросам, вступает в контакты с главным конкурентом! Здесь явно просматривается какая-то интрига!
Но сегодня у него были дела поважнее, и Лев Николаевич, побагровев, рявкнул на секретаршу:
– Занимайся своими делами!
Он развернулся и хотел вернуться в кабинет, но Виктория внезапно разрыдалась. Она уронила лицо в ладони, узкие плечи затряслись, и сквозь бурные рыдания прорывались отдельные слова:
– Зачем же так… я хотела как лучше… вы же просили меня сообщать… я старалась…
Женские слезы всегда действовали на Льва Николаевича удивительно сильно, тем более что Виктория была для него человеком вовсе не посторонним. Ее вздрагивающие плечи, беззащитный затылок вызвали в душе железного человека неожиданное движение. Он склонился над ней, погладил по узкой спине, достал из кармана платок. Секретарша подняла заплаканное лицо, взглянула на шефа полными слез доверчивыми глазами. Он вытер ее слезы своим платком и смягчившимся голосом проговорил:
– Ну не надо, не надо… я погорячился… это действительно важная информация, спасибо тебе… если все будет хорошо, я возьму тебя с собой в Москву…
– Правда, Лев Николаевич? – Лицо секретарши посветлело, как небо после грозы.
– Правда, правда! – Он потрепал ее по щеке и вернулся в кабинет.
Антон как раз закончил убирать в портфель свои бумаги. Он взглянул на шефа пустыми выпученными глазами свежезамороженного минтая и забормотал:
– Извините, Лев Николаевич, я уже ухожу… я тут бумаги собирал… меня уже нет… я уже ушел…
– Вон! – заорал на него шеф.
Антона как ветром сдуло.
Лев Николаевич выдохнул, мысленно сосчитал до десяти, взял кейс и покинул кабинет.
Секретарша проводила начальника преданным взглядом, но как только дверь за ним захлопнулась, ее лицо изменилось. Вместо преданности и трогательной беспомощности на нем проступила расчетливая неприязнь. Виктория сняла трубку местного телефона и, услышав знакомый голос, проговорила:
– Антон Сергеевич? Ну как я справилась со своей ролью? Блестяще? Ну, теперь очередь за вами!
Повесив трубку, она потянулась, как сытая кошка.
Все-таки мужчины удивительно примитивны, и вертеть ими не представляет никакого труда! Не один, так другой, не другой, так третий, но она непременно добьется своего!
Катерина Дронова неторопливо шла по тротуару, наслаждаясь первым по-настоящему теплым днем. Апрель в этом году выдался холодным, до самой середины месяца случались неожиданные снегопады, и только к двадцатому числу потеплело и подсох асфальт.
Навстречу Кате шел какой-то странный человек. Он размахивал руками и что-то невразумительно бормотал. Катя попыталась обойти его, но странный тип заступил ей дорогу и громко забубнил, как закипающий чайник.
– Не понимаю. – Доброжелательная Катерина честно пыталась вслушаться в это бормотание, пыталась понять, на каком языке он говорит, – не английский, это точно… не французский… да нет, просто бессмыслица какая-то!
Незнакомец еще активнее замахал руками, выпучил глаза, возмущаясь Катиной непонятливостью, ухватил ее за руку, безуспешно пытаясь что-то ей объяснить…
«Да он глухонемой! – догадалась наконец Катерина. – Или просто немой… интересно, он по губам читать умеет?»
– Напишите на бумажке, что вам нужно, – предложила она и для верности изобразила рукой движения пишущего человека.
Незнакомец бурно обрадовался, закивал и забормотал еще непонятнее. Потом он вдруг показал пальцем на что-то у Кати за спиной.
Катерина неторопливо оглянулась.
К ним на большой скорости приближался мотоциклист в черной кожаной куртке и блестящем, тоже черном шлеме, закрывающем всю голову, отчего его владелец делался похожим на взбесившегося инопланетянина.
– В чем дело? – хотела спросить удивленная Катерина глухонемого, но в это время мотоциклист поравнялся с ней, сдернул с Катиного плеча сумку и умчался в светлую даль, напоследок издевательски рыкнув мотором.
– Ой! – вскрикнула Катерина, провожая похитителя растерянным взглядом. – Что же это творится? Прямо среди белого дня, почти в центре города…
Она повернулась к глухонемому, чтобы призвать его в свидетели происшествия, но того и след простыл.
Только теперь до нее дошло, что глухонемой наверняка был в сговоре с мотоциклистом, он отвлекал Катю своим бормотанием, да скорее всего никакой он не глухонемой, а самый обыкновенный жулик…
Она представила, как начнут стыдить ее подруги – Жанна и Ирина – если рассказать им эту историю.
«Сколько раз тебе говорили – не носи сумку на плече! – заявит Ирина. – В городе полно всякой шпаны, которая только и смотрит, где что плохо лежит!»
«И вообще ты вечно считаешь ворон! – непременно добавит Жанна. – В наше трудное время женщина должна быть собранной и настороженной, как солдат на поле боя, а ты расхаживаешь с таким видом, будто на лугу цветочки собираешь!»
Нет, ни в коем случае нельзя им рассказывать о сегодняшнем инциденте! Вместо сочувствия от них дождешься только упреков и поучений! Подруги называется!
Вспомнив про Жанну, Катерина охнула: ведь у них сегодня назначена встреча, они вместе собирались пойти на выставку в арт-кафе «У бездомной кошки». Причем до встречи оставалось совсем мало времени, а Катя отвлеклась, расслабившись на весеннем солнышке, и совсем забыла о договоренности… а тут еще сумку украли… надо срочно позвонить подруге и уточнить время…
Неожиданно Катино настроение улучшилось: она вспомнила, что, наученная горьким опытом, не положила свой мобильник в сумку, а повесила на шею, да еще спрятала его под одеждой. Кроме того, на всякий пожарный случай пришила изнутри к своей любимой куртке болотного цвета потайной кармашек, в котором держала заначку на случай таких, как сегодня, неприятных происшествий.
Радуясь своей предусмотрительности, Катерина распахнула куртку, расстегнула верхние пуговки блузки и полезла за декольте в поисках мобильника. Мимо нее проходил невзрачный дядечка средних лет. Увидев Катины манипуляции, он испуганно моргнул, покраснел, как пожарная машина, и на всякий случай прибавил шагу.
Катерина проводила дядечку задумчивым взглядом, выловила телефон и набрала Жаннин номер. Руки тряслись от пережитого стресса, и она долго не попадала пальцем по нужным кнопкам.
Наконец она услышала гудки, а затем раздраженный и плохо различимый женский голос.
– Это я… – робко проговорила Катерина.
– Ну наконец-то! – хрюкнула трубка. – Сколько можно ждать!
– Да тут со мной… – начала Катя, но тут же прикусила язык: Жанна сразу начнет воспитывать…
– Некогда! – отрезала та. – Тебя давно уже ждут! Немедленно поезжай к «Стерегущему»! Тебе передадут…
– Что передадут? К какому стерегущему? – недоуменно переспросила Катерина, но трубка запищала и смолкла.
Катя уставилась на мобильник в недоумении. В самый неподходящий момент разрядилась батарейка.
Но что такое только что сказала ей Жанна? Кто ее ждет? Что ей должны передать? И куда она должна немедленно ехать? Ах да, к «Стерегущему»!
Катерина сообразила, что подруга имела в виду памятник миноносцу «Стерегущий», установленный в парке возле Каменноостровского проспекта. Но почему именно там, когда кафе вовсе даже на площади Искусств…
Жанна торопила ее, сказала, что ехать нужно немедленно…
Из-за угла выехала маршрутка. Подходящий номер, идет как раз на Петроградскую сторону. Катя залезла в потайной кармашек и облегченно вздохнула: деньги там были, хотя бы на дорогу хватит. Она призывно замахала подъезжающей маршрутке и втиснулась на свободное сиденье.
«Если Жанна сказала, что нужно ехать к «Стерегущему», – размышляла Катя, – то нужно ехать, с ней лучше не спорить».
Подруга – очень занятая и деловая женщина, нотариус, все время у нее расписано по минутам. Она хорошо зарабатывает и многое успевает – следить за своим внешним видом, посещать фитнес-клуб и косметолога, то есть выглядеть ухоженной и довольной жизнью. Хотя нет, довольной жизнью выглядит как раз она, Катерина, а Жанка вечно всех критикует, поучает и воспитывает. Ее суждения бывают подчас излишне резки, так что Ирина, их третья подруга, не раз пыталась поставить Жанну на место. Но у Ирки это получается, а у нее, Кати, – нет. Не стоит и пытаться. Жанна, конечно, действует из самых лучших побуждений, она, говоря ее собственными словами, «пытается как-то упорядочить Катеринину бестолковую жизнь». Но если на то пошло, Катя совсем не хочет что-то менять в своей жизни.
У нее есть все, что нужно человеку. Во-первых, любимая работа. Катя – художник, она занимается прикладным искусством – из кусочков ткани, кожи, меха, бисера и стекляруса она творит потрясающие панно! Да-да, именно так и было сказано в каталоге выставки, которая была в прошлом году. Выставка прошла с большим успехом, о Катином творчестве много писали в газетах, и даже один толстый журнал разразился приличной рецензией. Так что можно сказать, что Катя, как творческая личность, вполне состоялась.
Во-вторых, у Кати есть муж. То есть нет, пожалуй, муж – это во-первых. Муж у Кати замечательный – очень умный и увлеченный человек, профессор. Он изучает африканские племена и много ездит по свету – на разные конференции и симпозиумы. Ездил он и в Африку, но с тех пор как провел там больше полутора лет, а собирался всего на три месяца, Катя больше его туда не пускает. А сейчас его пригласили на двухнедельный семинар в Копенгаген. Что ж, Дания – тихая, спокойная страна, ничего там с профессором не случится.
Катя привычно смахнула слезу – она плохо переносила разлуку с мужем.
Жанка же ехидно утверждает, что Катерина всех обманывает, что она только рада мужниным отлучкам, потому что тогда можно спокойно спать до полудня, а потом разложить свои цветные тряпочки и делать вид, что работаешь.
«Это неправда, – подумала Катя, – просто семейная жизнь отнимает много времени, не успею я углубиться в творческий процесс, как оказывается, что нужно готовить обед или идти в магазин или делать уборку…»
Вот Ирина ее понимает, она сама творческий человек, писательница. И очень хорошая, кстати. И хорошо было бы пойти на выставку с ней вместе, но Ирка категорически отказалась – заканчивает очередной роман и никуда не выходит. Так что пришлось идти с Жанной, а та зачем-то ее послала к памятнику «Стерегущему».
Катя очнулась от раздумий и заметила, что сидящая напротив тетка очень неодобрительно на нее смотрит. Катя проследила за ее взглядом и заметила, что забыла застегнуть пуговки на блузке. И теперь тетке и не только ей были видны розовый атласный бюстгальтер и мобильный телефон, который удобно лежал на груди – свисать ему было некуда.
«Если бы Жанка видела этот лифчик, она убила бы меня на месте, – с грустью подумала Катя, застегивая пуговицы, – я обещала выбросить его еще в позапрошлом году. Но что делать, если он такой удобный… В конце концов, главное – это личный комфорт!»
Она повеселела и встретила осуждающий теткин взгляд независимой улыбкой. Тетка отвернулась первая.
Через десять минут Катя высадилась на Каменноостровском.
Серая скала с памятником одиноко возвышалась посреди сквера.
Катерина не сразу заметила маячившего возле постамента мужчину.
Мужчина был незнакомый. Довольно солидный, хорошо одетый. Седые виски, брезгливое выражение лица. Он держал в руке, немного на отлете, черный плоский чемоданчик и то и дело посматривал на массивные золотые часы.
«Наверное, какой-нибудь Жанкин клиент, – подумала Катя, подходя к памятнику. – Что за привычка у нее – поручать подругам собственные дела! Как будто у меня своих забот мало!»
Мужчина увидел ее, шагнул навстречу, еще раз демонстративно взглянув на часы.
– Опаздываете! – проговорил он, протягивая Кате чемоданчик. – Вы же знаете, как важен фактор времени!
– А что… – начала Катя, ухватив кейс за ручку.
Она хотела спросить, что ей теперь делать с чемоданчиком, но мужчина круто развернулся, в несколько шагов пересек сквер, сел в припаркованную возле поребрика черную машину и укатил.
– Ну вот… – проговорила Катя, растерянно оглядываясь по сторонам. – И что мне теперь делать?
Чемоданчик был довольно тяжелый.
Вдруг под блузкой у Катерины истерично зазвонил мобильник. Наверное, он немного отдохнул, собрался с силами и решил еще немножко поработать.
Катерина вздохнула, привычным движением расстегнула блузку и вытащила телефон на свет божий.
– Ну и где, интересно, ты шляешься? – раздался в трубке голос Жанны. – Небось вообще забыла, что мы с тобой сегодня договорились пойти на выставку!
– Вот это здорово! – Обычно незлобивая Катерина задохнулась от праведного возмущения. – Я езжу по твоим делам, а ты мне еще и выговариваешь?
– По моим делам? – удивленно переспросила Жанна. – По каким еще делам? Катька, ты вообще где находишься?
– Я как раз сейчас у «Стерегущего», – прервала Катерину подруга. – Еще и этот твой клиент мне высказал недовольство… видите ли, я опоздала…
– Ну, ты же действительно всегда опаздываешь, – согласилась Жанна и тут же переспросила: – У какого еще стерегущего? Какой клиент? Катерина, у тебя что – температура?
– И вообще что мне теперь делать с этим кейсом?
– Ничего не понимаю! – Жанна секунду помолчала и продолжила несколько тише: – Ты мне можешь объяснить, что происходит?
– Нет, это ты мне объясни – что происходит! – Катерина, наоборот, повысила голос. – Ты мне звонишь… то есть это я тебе звоню, а ты мне велишь срочно ехать к памятнику «Стерегущему»…
– На Петроградской?
– Ну да! А что – есть еще один памятник? Я приехала, здесь какой-то тип смотрит на часы, отдает мне кейс и тут же уезжает… и после этого ты требуешь у меня объяснений?
– Катька, – проговорила Жанна после продолжительной паузы, – я тебя никуда не посылала.
– То есть как – не посылала?
– Я с тобой не разговаривала по телефону! Ты попала куда-то не туда! Катька, во что ты снова вляпалась?
– То есть как – не разговаривала? – Катя растерянно огляделась по сторонам. – Ты уверена?
– Абсолютно!
Обманчивое апрельское солнышко спряталось за тучу, и в сквере снова похолодало. Катя уставилась на чемоданчик.
– И что же мне теперь делать? – проговорила она еле слышно. Уголки губ опустились, как у театральной маски, символизирующей горе.
– Ты меня слышишь? – надрывалась в трубке Жанна.
– Нет… то есть да… – выдавила Катя, поднеся трубку к уху.
– Неизвестно, что тебе подсунули! – горячилась Жанна. – Может быть, в этом кейсе наркотики! А может быть, бомба! Избавься от него как можно скорее!
– Да-да, конечно… – испуганно пискнула Катерина, оглядываясь по сторонам.
Неподалеку от нее стоял угрюмый человек с граблями. Вместо того чтобы скрести газон, очищая его от зимних наслоений, он очень подозрительно поглядывал на Катерину.
«Если поставить кейс около памятника и сбежать, – думала Катя, медленно отступая от памятника, – он наверняка подумает, что я террористка… что я хочу взорвать этого «Стерегущего»… догонит меня, вызовет милицию… и как я потом оправдаюсь? Вдруг в этом чемодане действительно бомба?»
Человек с граблями медленно двинулся в ее сторону.
«Ну почему мне так не везет? – подумала Катя, поспешно отступая. – Сначала сумку украли, теперь еще этот дурацкий кейс… Ну за что мне такие неприятности?»
Она отошла от памятника и пересекла сквер. На другой стороне Каменноостровского красовалась вывеска кафе. Решение пришло мгновенно: чашечка кофе и два-три пирожных – это то, что ей сейчас нужно, чтобы справиться со стрессом и заодно поразмыслить, что же делать с несчастным кейсом.
Кафе было полупустым. Официантка, крупная блондинка бальзаковского возраста, оживленно разговаривала с кем-то по мобильному телефону.
– А он? – восклицала она грудным голосом. – А она? У-ужас! А она? А он? Кошма-ар!
Катерина уселась за угловой столик и поставила злополучный кейс возле ног. Потом вытащила свою заначку из потайного кармана и пересчитала под столом. Подсчеты не то чтобы сильно порадовали, но и не разочаровали.
За стойкой бара стоял включенный телевизор, по которому передавали городские новости.
– Поступила дополнительная информация по поводу аварии в городском метрополитене, – тараторила молоденькая дикторша. – В результате повреждения рельсов приостановлено движение на московско-петроградской линии. Один поезд застрял на перегоне между станциями «Сенная площадь» и «Технологический институт». В нашей студии находится сотрудник управления метрополитена Иван Иванович Петровский…
Камера сместилась, показав мрачного мужчину с обвислыми щеками, в темно-синем, хорошо отглаженном костюме.
– Иван Иванович, – прощебетала дикторша, – что вы можете сообщить нашим зрителям по поводу этой аварии? Каковы ее причины? Когда будет восстановлено движение?
Представитель метрополитена нервно сглотнул, покосился на дикторшу и проговорил голосом старательного ученика, отвечающего хорошо выученный урок:
– По моим данным, авария уже устранена, движение будет восстановлено в ближайшее время. Жертв нет.
– А какова судьба пассажиров того поезда, который застрял на перегоне?
– По моим данным, – с той же заученной интонацией ответил сотрудник метрополитена, – пассажиры этого поезда в ближайшее время будут доставлены на станцию «Технологический институт». Среди них жертв тоже нет.
– Спасибо, Иван Иванович! – пропела дикторша жизнерадостным пионерским голосом. – А теперь новости из зоопарка! В семье жирафов снова прибавление!
Официантка с сожалением закончила волнующий разговор и подошла к посетительнице.
Неожиданно у Кати возникло то неприятное чувство, которое бывает, когда кто-то смотрит в затылок.
Она обернулась.
За спиной у нее было окно кафе, и за этим окном стоял очень странный человек. Он был весь какой-то потертый, помятый, обвислые, как у бульдога, щеки покрывала трехдневная щетина, но не это было самым неприятным в его внешности. Глаза незнакомца смотрели в разные стороны и даже с разным выражением, как будто это были два независимых и враждебных друг другу существа. Один глаз странного человека смотрел на припаркованные неподалеку машины, а второй с неприязненным любопытством наблюдал за Катериной.
Заметив, что она повернулась, незнакомец криво усмехнулся и неторопливо отошел от окна.
– Будем что-нибудь заказывать? – прервала официантка Катины наблюдения.
– Будем. – Катерина решительно потянулась к меню. – Пирожные у вас какие есть?
– Вам с кремом или диетические? – осведомилась официантка.
– А диетические – это как?
– Диетические – это диетические. На фруктозе и без крема.
Катя тяжело вздохнула. Диетические пирожные – это то же самое, что безалкогольная водка. Она решила, что подруги ничего не узнают, и заказала «Наполеон».
Катерина не стремилась похудеть. Она искренне считала, что хорошего человека должно быть много, и не сомневалась, что большинство мужчин предпочитают полных женщин. Но вредные подруги постоянно пилили ее и призывали к здоровому образу жизни. Но как же тогда снимать стресс? Этого Катя решительно не понимала.
Через полчаса, когда она допила маленькую чашечку кофе и прикончила третье пирожное (или, кажется, четвертое), на душе у нее стало гораздо легче. Все сегодняшние неприятности куда-то отступили и забылись. Жизнь снова была прекрасна и удивительна. Катерина расплатилась, поднялась из-за столика и уверенной походкой направилась к дверям.
– Женщина! – окликнула ее официантка. – Вы свой чемоданчик забыли!
Катя помрачнела: она действительно напрочь забыла об этом чертовом чемоданчике.
С тяжелым вздохом она вернулась за кейсом и наконец покинула гостеприимное кафе.
Выйдя на улицу, она первым делом увидела того потертого мужчину, который заглядывал в окно.
Он стоял перед витриной соседнего обувного магазина, засунув руки в карманы едва ли не траченного молью плаща, и делал вид, что изучает женские босоножки со стразами.
«Наверняка маньяк, – опасливо подумала Катерина. – Вылитый Чикатило! И явно меня поджидает!»
Тут ее взгляд упал на уличные часы, и она вскрикнула: за кофе с пирожными она совсем забыла о Жанне и выставке!
Маньяк тут же вылетел у нее из головы: рассерженная Жанна страшнее любого Чикатило, а в том, что она раскалена до предела, можно не сомневаться.
В это время на Каменноостровском показалась маршрутка. Катя радостно взвизгнула, замахала руками и бросилась ей наперерез. Боковым зрением она заметила какое-то движение справа по курсу, но не обратила на него внимания. Только подбегая к затормозившей маршрутке, она увидела, что потертый тип бросил свое увлекательное занятие и устремился в том же направлении, что и она, – то ли пытаясь остановить Катерину, то ли рассчитывая сесть в ту же маршрутку. Траектории Кати и незнакомца пересеклись.
Катерина попыталась притормозить, но она набрала слишком большую скорость, да и ее избыточный вес сыграл свою роль. Короче, она налетела на мужчину и отбросила его с дороги, как скорый поезд отбрасывает пушинку. Незнакомец отлетел в сторону и забормотал что-то нечленораздельное. Катя не стала прислушиваться, она нырнула в маршрутку и захлопнула за собой дверь.
– Поезжайте скорее! – кинула она водителю, протягивая ему деньги. – Этот тип меня преследует!
– Конэчно, дорогая! – с сильным кавказским акцентом отозвался водитель, срывая машину с места. – Только я его очэнь понимаю: такая красивая жэнщина – и одна!
«Точно, худеть надо! – с грустью подумала Катерина. – А то мне скоро водители маршруток и ларечники проходу давать не будут!»
Маршрутка переехала мост, миновала Летний сад, Инженерный замок, свернула направо.
– Остановитесь на следующем светофоре! – попросила Катерина.
– Конэчно, дорогая! – Водитель притормозил и бросил ей вслед: – Тэлефон дай!
– Разбежался! – беззлобно отозвалась Катя и устремилась к цели своей поездки.
Известное арт-кафе «У бездомной кошки» располагалось в большом сводчатом подвале в самом что ни на есть историческом центре города – в двух шагах от Большого зала филармонии, рядом с Русским музеем и тремя театрами. По причине такого удачного расположения выставки и вечера, проходившие в этом подвальчике, пользовались большой популярностью среди художественной интеллигенции.
Обычно перед входом толпились какие-то творческие личности, легко опознаваемые по кудлатым бородам и художественному беспорядку в одежде. Но сейчас перед входом и на ступеньках подвальчика было совершенно пусто, если не считать той самой бездомной кошки, которая дала имя этому популярному заведению. Да и эта кошка была какой-то странной – она стояла совершенно неподвижно, выгнув спину верблюдом и задрав облезлый хвост.
Присмотревшись к кошке, Катерина поняла, что она не живая, а отлита из бронзы.
Дверь «Бездомной кошки» была заперта, и открыли ее только после робкого Катиного стука.
– У нас сегодня спецмероприятие, – сказал широкоплечий молодой человек с оловянными глазами, неприязненно окинув Катерину с головы до ног.
– А я как раз туда! – радостно сообщила она. – У меня и приглашение есть!
Поскольку в глазах стража дверей металла не убавилось, к тому же он слишком недоверчиво смотрел на ее куртку, Катя поставила чемоданчик на пол и стала рыться в карманах, подумав, что подруги ее ругают за то, что вечно все таскает в карманах, а вот ведь если бы приглашение было в сумке, его бы украли. И ключи. И мобильный телефон. А так все нужные вещи на месте.
Но для того чтобы все помещалось в карманах, нужно иметь большие карманы. Они, конечно, отвисают, и вид у куртки такой неприглядный… Это говорила Ирина, а Жанна, которая все вещи называла своими именами, прямо заявляла, что у Катерины вид в этой куртке цвета болотной жижи как у бомжихи. И что еще немного, и ей начнут подавать на бедность, запросто можно встать в людном месте и тянуть: «Поможите люди добрые, мы люди неме-естные, хата сгорела-а!»
