Наталья Андреева
Любовь и смерть в толпе
Глава 3
Нелюбовь с первого взгляда
«Как бы ей об этом сказать? – раздумывала Люба по дороге домой. – Не получается ли, что я выгоняю ее из дому? Спешу от нее избавиться? Как-то сложатся ее отношения с Климовым? Ведь он больной человек. И… самодур. Это уж точно! Не получается ли, что я отдаю беззащитную женщину на съедение волкам? Да-да! Волкам! Ведь есть еще этот Борис!»
Да, она вновь думала о Борисе. Да, этот уж обнимет так обнимет! Тьфу ты! Какие глупые мысли лезут в голову! Он ведь моложе ее на… А сколько ему на самом деле лет? Вдруг он просто молодо выглядит? Да и какая разница? Борис не для нее. Мысли о нем надо выбросить из головы. И думать о Климове, о том, каково ему будет вне стен больницы, в московской квартире. Завтра Люба повезет туда Касю. За погляд, как говорится, денег не берут. Если они с Климовым друг другу не понравятся и если Кася не понравится Борису, все вернется на круги своя. Тогда Люба «посватает» Касю Апельсинчику в няньки. Кстати, Люська так и не позвонила. Значит, обошлось.
… Дома изголодавшуюся Любовь Александровну Петрову встретил аппетитный запах готовящейся еды. Включив свет в прихожей, Люба невольно замерла. Квартирка сияла чистотой, полы были надраены, пыль вытерта со всех поверхностей, даже там, где сама хозяйка откровенно халтурила. Как и все чрезвычайно занятые женщины, откладывала это «на потом». Вот придет черед Большого Праздника, и накануне, непременно взяв отгул… А в результате пыль скапливается годами.
– Добрый вечер! – сияя улыбкой, сказала Кася, появляясь на пороге кухни. Вместо передника вокруг ее талии было повязано полотенце. – Сейчас подам ужин.
И она вновь исчезла на кухне. Люба почувствовала себя неловко. Долго вытирала ноги о половичок, заботливо постеленный в прихожей, искала тапки. Потом долго переодевалась. Когда она вошла наконец на кухню, тарелки были расставлены, приборы разложены, посреди стола, накрытого белой скатертью, красовалась супница. Из супницы торчал половник.
– Вы уж извините, Любовь Александровна, – виновато сказала Кася. – Я открывала ваш шкаф без вашего разрешения. И сервант, – тихо добавила женщина, после чего замерла, сложив руки на груди, в ожидании приговора.
– Все в порядке, – заторопилась Люба. Как неловко! Раздобыла халявную прислугу! И, присев на шаткий табурет, спросила: – Откуда продукты?
И кивнула на супницу. Насколько Люба помнила, холодильник был почти пуст. А денег у Каси не было. Неужели в ее отсутствие женщина ограбила банк?
– В морозилке я нашла куриные потроха. Несколько пакетиков, – пояснила Кася. Люба вспомнила: что-то такое было. Покупая замороженную курицу в супермаркете, Люба, как правило, находила в ней вложенный пакетик с потрохами. Выбросить было жалко, а куда применить субпродукты, Люба не знала. Пихала пакетики в морозилку, когда скапливалось много, выбрасывала. Почему не выбрасывала сразу, объяснить не могла. Сразу было неудобно. И вот Кася выгребла все пакетики, разморозила их содержимое и сварила суп с куриными потрохами.
Суп был потрясающим! До сих пор Люба встречала лишь одного человека, который умел так замечательно готовить. Это была все та же Люська – Апельсинчик, лучшая подруга.
– Как тебе это удалось? – только и спросила хозяйка, наливая себе вторую тарелку. – Дома шаром покати!
– У вас много специй, – вздохнула Кася.
Специй? Люба огляделась. Подарок той же Люськи, баночки со специями в деревянном ящичке. Сколько времени прошло с этого момента? По-моему, ни одной из баночек Люба так и не воспользовалась. Выходит, это и есть секрет кулинарии?
– А ты почему не ешь? – спросила Люба, опомнившись. И вторая тарелка опустела.
– Поем еще, – Кася кивнула и присела на табурет. – Я не голодная. Вам нравится?
– Очень!
– Я так рада! – лицо молодой женщины осветилось, и она стала почти хорошенькой. – Я могу обходиться минимумом продуктов. Я очень экономная, у меня все идет в дело.
– Ой, я вспомнила! – спохватилась Люба. – Я же купила продукты! Сумки в прихожей. Суп такой вкусный, что я о них начисто забыла! Растяпа! – поругала она себя.
– Я принесу, – Кася пулей метнулась в прихожую.
– А что ты без меня делала? – спросила Люба, когда та вернулась и деловито начала раскладывать продукты на полках холодильника.
– Убиралась. Готовила. Стирала. Телевизор смотрела.
Телевизор? Люба оглянулась. Маленький телевизор, стоящий на кухне, был включен, но звук приглушен. Меж тем сейчас должна начаться телепередача Апельсинчика.
– Касенька, сделай погромче, – попросила она.
Кася тут же метнулась к столу, схватила пульт и прибавила звук. Все, о чем ее просили, она делала с такой готовностью, что Любе становилось неловко. Как барыня, в самом деле! Расселась! Эксплуататорша! А совесть у тебя есть? Она поднялась и взяла в руки пульт. Вскоре на экране появилось лицо лучшей подруги. Как всегда, Люськины волосы были выкрашены в яркий оранжевый цвет и пышно взбиты. При взгляде на нее на лице у любого человека невольно появлялась улыбка.
– Добрый вечер! – жизнерадостно сказала лучшая подруга. – Как всегда, в это время с вами «Дежурное меню»! И я – Апельсинчик!
– Господи! Как она мне нравится! – простонала Кася. Люба покамест промолчала.
– Итак, первое «блудо», – лихо подмигнула с экрана Люська. – В Парламенте идет бурное обсуждение нового законопроекта. Дело касается налогов. Так что готовьтесь. Закон есть закон, платить все равно придется. Кстати, последний анекдот на эту тему. В чем сходство депутата и презерватива? Без них приятнее! Ха-ха!
Люба невольно поморщилась и подлила себе еще супа. Грубовато. Но Люська есть Люська. Что же касается выбранной темы… Меньше всего Любовь Александровне Петровой хотелось знать о новом законопроекте. Лучше об этом не думать, а главное – заранее не подсчитывать убытки. Аппетит пропадет. Итак, Апельсинчик теперь ведет программу «Новостей». Новости большей частью криминальные, а учитывая «кулинарное» Люськино прошлое…
– … На второе у нас сегодня «жареные» факты. Сегодня сгорел дом на Севере столицы. Приехавшие на место происшествия пожарные обнаружили интересный факт. Обгоревший труп мужчины в одной из квартир. Подробности выясняются. Мы обещаем держать вас в курсе расследования. С вами, как всегда, Людмила Иванова!
Люба невольно вздохнула. Неугомонная! Тянет подругу на подвиги! После истории с «подставой» автомобилей, когда они с Апельсинчиком затеяли собственное расследование и влипли в историю, Люська мечтала о карьере журналистки. О серьезной передаче. Но судьба распорядилась иначе. Декретный отпуск, потом интересное предложение от одного из телеканалов, рейтинговая программа, где она – ведущая. Карьера Апельсинчика идет в гору. Люська нравится телезрителям. Такая свойская, что называется, из народа. Стоит только посмотреть на Касю, которая прилипла к экрану.
– … И на десерт. Клубничка в СЛИВках. Мы, как обычно, сольем вам все, что насобирали на улицах нашего родного города за день. И, разумеется, это будет сладкое. Наш корреспондент продолжает следить за жизнью ночных бабочек. В особняке на окраине Москвы, ранее принадлежавшем известному писателю, обнаружен притон…
Замелькали кадры. Люба уткнулась в тарелку. Жизнь ночных бабочек ее не интересует. И вообще: клубничка. Люсенька и К° вечно откапывают нечто экзотическое. Раздался телефонный звонок, и Люба нехотя взяла трубку.
– Ну и как тебе? – услышала она голос лучшей подруги.
– Нормально.
– Нормально?! – взвизгнула Люська. – И это все, что ты можешь сказать?! Глянь, какие кадры! А? Ты где-нибудь такое видела?!
– Как твой рейтинг? – спросила Люба. Она знала, что с некоторых пор рейтинг передачи, которую Люська ведет, стал главной ее заботой. Подруга все время боялась, что ее снимут с эфира. Любе то и дело приходилось ее утешать.
– Нормально, – вздохнула Люська. – Тьфу, тьфу, тьфу! Но мне необходимо срочно что-нибудь придумать. Вот если бы мы с тобой затеяли еще одно расследование, – мечтательно сказала лучшая подруга. – С париками, переодеваниями и так далее. А?
– Я давно уже этим не занимаюсь, – сухо сказала Люба.
– А ты подумай. Может, в твоей жизни происходит что-нибудь интересное?
– Происходит.
– Ну-ка, ну-ка… – сразу оживилась Апельсинчик.
– Я приютила бездомную женщину.
– А-а-а… – разочарованно протянула Люська. – Да разве это интересно?
– Я уже нашла ей работу, – Люба покосилась на Касю и увидела, что та внимательно прислушивается к разговору.
– Кстати, о работе, – подруга вздохнула. – Ты не могла бы завтра посидеть с Любашей?
– Что, опять проблемы с няней?
– Представь себе, да! – с вызовом сказала Люська. – Ну, не везет мне на них. Я знаю, что до обеда у тебя лекции в институте, муж меня прикроет. Но хотя бы во второй половине дня?
– Во второй половине дня я везу Касю к работодателю. Извини.
– Какую еще Касю? – ревниво спросила Люська.
– Ту самую женщину, которую я приютила. Но, возможно, вечером…
– Вот и отлично!
– Люсенька, я ничего не могу обещать…
– Значит, мы договорились! До вечера с ней Петька посидит. Тебе ничего не надо делать. Заехать и проверить, как у них дела. К одиннадцати вернется Сережа, а к полуночи я. У меня запись.
«А утром мне на работу, – невольно вздохнула Люба. – И когда, спрашивается, мне стеклить балкон? Не успеешь оглянуться, как зима настанет!» Невольно она бросила взгляд на телефонный аппарат, под которым лежали аккуратно вырезанные газетные объявления. «Муж на час».
– … Люба, я очень рассчитываю на твою помощь, – затараторила Люська. – Я уверена, в ближайшем будущем случится что-то такое, что мы все в обморок упадем! Я должна оказаться там первой.
– Где? – удивилась Люба.
– В месте, где это случится! Мне нужна сенсация! Криминальная сенсация! То, чего еще не было!
– Боюсь, что это невозможно, – невольно вздохнула Люба. – Все уже было.
– Брось! – запротестовала неисправимая оптимистка Людмила Иванова. – Надо верить в свою удачу! Мы им всем еще покажем! Чао! Завтра увидимся!
«Кому это им?» – подумала Люба, положив трубку. Потом заметила, что Кася смотрит на нее вопросительно.
– Это моя лучшая подруга. Апельсинчик, – пояснила Люба. – Да, та самая. Мы вместе учились в школе. А точнее, все десять лет просидели за одной партой.
– О! – только и смогла выговорить Кася. И повторила: – О!
– Завтра мне надо к ней заехать и приглядеть за моей крестницей.
– Конечно, конечно! У вас такие друзья! – с уважением сказала Кася.
– Но сначала мы поедем к… В общем, я, кажется, нашла тебе работу. Но работа сложная, – сразу предупредила Люба. – Этот человек болен и у него тяжелый характер.
– Нет такого человека, с которым я не смогла бы ужиться, – уверенно сказала Кася. – А больные, это все равно что дети. Уж с детьми-то я ладить умею! Дети – это… Это счастье!
В ее голосе прозвучала такая затаенная тоска! Люба сразу догадалась, что Кася очень любит детей и скучает по своим воспитанникам.
– Ты звонила подруге? – строго спросила она.
– Да, – кивнула Кася.
– И что она сказала?
– Ничего.
– То есть?
– Сказала: «Хорошо, я соберу твои вещи».
– И когда тебе надо за ними заехать?
– В любое время.
– Ладно, разберемся.
… Неизвестно, кто из них больше волновался, когда они ехали к Климову. Люба, ко всему прочему, сидела за рулем машины. Когда ей было не ко времени, она не упускала возможности попрактиковаться в вождении. За рулем Любовь Александровна Петрова чувствовала себя не слишком уверенно, и машина у нее была под стать ее же способностям. Маленькая, чтобы не было проблем с парковкой, с маломощным двигателем, поскольку Люба боялась высоких скоростей, но зато иномарка, из салона, чтобы чинить по гарантии. Ведь автомеханики относились к разряду сферы обслуживания, сталкиваться с которой Люба боялась до смерти. И надеялась, что новая машина долго не будет ломаться. Машину Люба взяла в кредит и по этой причине оформила полную страховку. Теперь она чувствовала себя относительно спокойно. И еще одна деталь: машина была нежно-сиреневого цвета. Когда Любовь Александровна Петрова выбирала средство передвижения по каталогу и все-таки остановилась на сиреневой машине, то обругала себя последними словами. Будут ведь насмехаться. Дамочка, да еще на сиреневой машине! Но поделать с собой Люба ничего не могла. Она знала, что Стас тоже не удержится от язвительного замечания. Но со Стасом они расстались. Да пусть язвит сколько хочет!
– Любовь Александровна?
– А? Что? – она всерьез задумалась. Что-то поделывает Самохвалов, ее почти что бывший. «Почти», потому что официально они не расписывались.
– У вас такая красивая машина!
– Спасибо.
– Мне нравится! Честное слово! – с детским восторгом сказала Кася.
«Как-то нас встретит Климов?»…
Дом, в котором Георгий Кимович теперь жил, был новенький, элитный, с подземной парковкой, консьержем и сплошь оборудован видеокамерами. Но, как и велел Климов, за его гостями велось только наружное наблюдение. Охрана топталась на лестничной клетке, в квартиру их не впускали. Люба и Кася прошли фейс-контроль, из-за железной двери с тремя замками дали добро. Георгий Кимович надежно заперся в крепости, только что не вырыл ров. Дверь им открыл Борис. Он вновь был в белоснежной рубашке с коротким рукавом и брюках классического покроя. Офисный вариант. Борису это шло. Помощник Климова неприязненным взглядом скользнул по Касе и нелюбезно сказал:
– Заходите.
– А где Георгий Кимович? – спросила Люба.
– Заперся у себя в кабинете с нотариусом. – В голосе его помощника послышалась обреченность. – Подождите в гостиной.
Люба огляделась. Двери, двери. В квартире было не меньше пяти комнат, огромная кухня и два санузла. Шикарный ремонт. Дорогая солидная мебель. В гостиной, куда они прошли, царил полумрак. Окна были занавешены тяжелыми портьерами. Смущенная Кася присела на краешек дивана, обитого темной кожей. Борис не обращал на нее ни малейшего внимания. Люба уже поняла: Кася ему не понравилась. Это была нелюбовь с первого взгляда. И Люба почему-то успокоилась. Инстинктивно женщина ревнует интересного мужчину ко всем, даже если ее собственные перспективы равны нулю.
– На минутку, – позвала она помощника. – Нам надо поговорить. Наедине.
Ей захотелось наладить с ним контакт. В конце концов, Касе здесь жить. Борис вышел следом за Любой в просторный холл. Надменно спросил:
– В чем дело?
Должно быть, это была его манера общения с женщинами. Со всеми, без исключения. Свысока, с чувством собственного превосходства.
– Вы женаты? – неожиданно для себя спросила Люба.
– Нет. Но какое это имеет значение?
– А почему?
– На каком основании вы задаете мне эти вопросы?
– Просто так. Возможно, хочу вам помочь.
– Вы думаете, у меня проблемы с женщинами? – Борис откровенно рассмеялся, показав белоснежные зубы. Люба невольно отметила отличную работу стоматолога. В этот рот была вложена не одна тысяча долларов, Любовь Александровна Петрова прекрасно знала расценки.
– Что вы имеете против Каси?
– Ничего, – пожал широченными плечами Борис. – Она мне безразлична.
– Но вы смотрите на нее с откровенной неприязнью.
– Послушайте вы, психолог, – презрительно выделил он последнее слово, – здесь ваши усилия напрасны. Если женщина мне не нравится (а сначала я оцениваю ее как женщину), я не обязан быть с ней любезным.
– А какие женщины вам нравятся? – на всякий случай спросила Люба.
– Вам это интересно? Извольте. Мне нравятся девушки, – подчеркнул он, – с внешностью фотомоделей. Красивые, ухоженные. Высокие. Блондинки. А она, простите, корова.
«Ни малейшего шанса, – уныло подумала Люба. – У тебя, маленькая, далеко не худенькая, темноволосая и ко всему прочему женщина, нет ни малейшего шанса. А что ты хотела? Он молод, хорош собой, богат». Надо отметить, что среди лекций, которые Люба читала, был и курс для тех женщин, которые очень хотят выйти замуж, но испытывают трудности психологического плана. Люба должна была помочь этим женщинам обрести уверенность в себе. Борис был великолепным наглядным пособием, а практическая работа с ним – отличной возможностью проявить себя. Доказать теорию практикой. Но Люба уже признала, что ей придется сдаться. Борис был непробиваем. А высокие, красивые ухоженные блондинки выходят замуж и без помощи психолога.
– Что ж, – вздохнула она. – Я искренне желаю вам встретить такую женщину.
– Это не проблема. В ночных клубах, куда я хожу, их хватает. Мне бы хотелось, чтобы она, ко всему прочему, что-то из себя представляла. Чтобы у нее было дело. Какое-то занятие в жизни. Кроме как ходить по салонам красоты и массажным кабинетам. Собственно, поэтому я и медлю с женитьбой. Пока еще не встретил свой идеал. Ну что, я прошел тест? – и Борис обаятельно улыбнулся, вновь показав белоснежные зубы.
«Да он милашка, когда захочет», – невольно подумала Люба. И кивнула:
– Да. Психолог вам не нужен. А что касается Каси, я думаю, что Георгию Кимовичу она подойдет.
– На чем основывается ваша уверенность? – деловито спросил Борис.
– У нее сходный характер. Она терпеливо сносит любые капризы своих хозяев. Я хотела сказать работодателей.
– Отличное качество! Но в первую очередь я хотел бы взглянуть на ее паспорт. Документы хотя бы у нее есть? О том, что нет регистрации, я уже знаю.
– Разумеется, – кивнула Люба. – Паспорт есть.
– Пройдемте в гостиную. Я с ней поговорю.
«Почему он так не хочет допускать постороннего человека до Климова? – гадала Люба. – Должно быть, большие деньги на кону. Боится за жизнь хозяина. При Климове положение Бориса довольно прочное». Словно прочитав Любины мысли, Борис сказал, слегка придержав ее за плечо:
– Еще два слова. Я всерьез опасаюсь за жизнь Георгия Кимовича. Вы умеете молчать?
Люба кивнула. Его взгляд сверкнул, словно стальной клинок, и буквально впился в нее. Помощник Климова проверял Любовь Александровну Петрову на прочность. Она выдержала.
– Вы, должно быть, гадаете, почему я не спешу с поисками его дочери? – спросил он.
– Да, это немного странно. Георгий Кимович сказал: исчерпывающая информация.
– Во-первых, никто не знает, что это за люди, его наследники. Ведь она наверняка замужем, эта Мария Георгиевна, – Борис поморщился. – Акции компании, имеющей солидный оборот, могут оказаться в руках людей случайных, быть может, малообразованных. Кто знает, как они ими распорядятся? Возможно, согласятся продать. Опять-таки людям случайным. Но все это несущественно, – Борис вновь невольно поморщился.
– А что существенно? – живо спросила Люба.
– Я боюсь, информация, которую я получил, неутешительна. Это касается дочери Климова. И еще больше боюсь, что еще одного удара судьбы его сердце не выдержит.
– Неужели она тоже… Умерла? – Люба ахнула и невольно зажала ладонью рот.
– Вот именно, – кивнул Борис.
– Но тогда… Да, это будет потрясение для Георгия Кимовича. Он только и говорит, что о дочери и внуках. Ему этого не пережить.
– Вот именно, – повторил Борис. – Надеюсь, теперь вы меня понимаете?
– Понимаю. Вы молодец, – с энтузиазмом сказала Люба. – Правильно делаете, что скрываете это от него. Но что же нам теперь делать?
– Я пока не знаю. Вот хотел с вами посоветоваться. Быть может, нам найти кого-нибудь?
– Чтобы эта женщина сыграла роль его дочери? – сообразила Люба. – А что потом?
– Потом… Что-нибудь придумается. Главное – выиграть время. А пока надо его чем-то отвлечь.
– И вы думали, что женщина, которая придет в этот дом в качестве помощницы…
– Вот именно, – в третий раз сказал Борис. – Я надеялся, что она будет молодая и красивая. Что рядом с ней Георгий Кимович воспрянет духом. А на роль его дочери мы кого-нибудь найдем.
– Но нужны бумаги. Доказательства. Свидетельство о рождении, в конце концов.
– Свидетельство можно подделать.
– Вы что, с ума сошли? – зашипела Люба.
– По-вашему, лучше будет дать ему умереть? – тоже шепотом спросил Борис. – Сказать правду?
– Я… я не знаю.
– Я послал в Ольховку человека. Надо все как следует проверить. Люди не исчезают бесследно.
– Да. Господи, Кася там одна! – спохватилась вдруг Люба. – Получается, что мы ее бросили.
– Ничего, подождет, – беспечно махнул рукой Борис.
«Она для него – пустое место», – вновь подумала Люба. У дверей в гостиную Борис галантно пропустил ее вперед. Кася по-прежнему, не шевелясь, сидела на краешке дивана. В той же позе, в которой они ее и оставили. Увидев их, она с готовностью встала, в позиции «руки по швам».
– У вас есть паспорт? – сурово спросил Борис.
– Да, конечно!
– Дайте его мне.
Кася поспешно сунула руку в карман ветровки, которую накинула, выходя из дома. Сегодня было прохладно. Это была единственная вещь, которую Кася прихватила из квартиры подруги, не считая того, что было на ней надето. Борис взял Касин паспорт, долго вертел его в руках, почти обнюхивал. Потом тщательно изучал, не пропустив ни единой страницы.
– Гм-м-м… – наконец, сказал он. – Гражданка Колыванова… А почему Кася?
– Меня так с детства зовут. Если хотите, я могу объяснить…
– Не надо. Пусть будет Кася. Замужем, значит, не были? Фамилию не меняли?
– Нет. Никогда! Все, как в свидетельстве о рождении!
– Детей, значит, нет. Не судимы?
– Нет, что вы!
– Я обязан проверить все. Вы же видите, в какой дом попали, – и Борис указал на богатую обстановку гостиной.
– Я понимаю, – тихо сказала Кася. – В особняке, в котором я жила почти десять лет, тоже было много дорогих красивых вещей.
– Тем не менее. Ваш паспорт я пока возьму себе. Так будет надежнее, – и Борис сунул документ в нагрудный карман своей белоснежной рубашки.
– Но… – заикнулась, было, Люба.
– Вы что, мне не доверяете? – уставился на нее Борис. – И кто, по-вашему, позаботится о ее регистрации? Если, конечно, Климов ее наймет.
При слове «регистрация» Кася вспыхнула.
– У меня была регистрация, – виновато сказала она. – Когда я жила в загородном особняке своих прежних хозяев. Временная. Но когда мы переехали в московскую квартиру…
– Ваши объяснения никого не интересуют, – оборвал ее Борис.
В это время в холле раздались мужские голоса. Увидев вопросительный Любин взгляд, Борис сказал:
– Похоже, они уже закончили.
В ответ на его слова в гостиную заглянул сам Георгий Кимович.
– Ага! – сказал он. – Вот и наша новая помощница по хозяйству! Борис, проводи господина нотариуса.
Климов прошел в гостиную, Люба переместилась поближе к дверям. Она слышала, как, очутившись в холле, Борис спросил у плотного седовласого мужчины:
– Ну что?
– Он завещал все Климовой Марии Георгиевне. Или ее прямым наследникам. Завещание составлено по всей форме. Будет храниться в банковском сейфе. А где она, эта Мария Георгиевна? Одному Богу известно!
– Это же миллионы долларов! – зашипел Борис. – Он что, с ума сошел?!
– А что я мог поделать? – развел руками нотариус.
Больше Люба не слышала ничего, Борис и нотариус удалились. Она переключила внимание на Климова, который беседовал с Касей.
– Ну-с… Кася, – явно веселясь, сказал Георгий Кимович. – Кася, да?
Молодая женщина молча кивнула.
– А ты мне нравишься! – вдруг сказал Климов. – Честно слово! Вся такая… Ух! Кровь с молоком! Родиной повеяло. Деревней. Деревенская?
Кася вновь кивнула. Она и не собиралась ему противоречить.
– Узнаю деревенскую кровь. Экая ты… Ух! Готовить умеешь?
Еще один кивок.
– Хорошо?
– Отлично! – сказала за женщину Люба. И добавила. – Я сегодня ела приготовленный Касей суп из куриных потрохов. Вкусно!
– Скажи что-нибудь, – велел Касе Климов.
– У вас очень красивый дом.
– Молодец! Все, решено: остаешься. Борис?! Где ты там?!
Его помощник появился в гостиной.
– Эта девушка здесь остается, – кивнул на Касю Климов.
– Вы бы легли, Георгий Кимович, – вздохнул Борис. – Не бережете себя.
– Как заботится обо мне, а? – подмигнул Климов. – За жизнь мою опасается. Правильно. Я его из грязи вытащил. А без меня он кто? Ноль! Попрут его, ежели со мной что-нибудь случится. Потому он единственный, кому доверяю. Ну, еще тебе, – он ткнул пальцем в Любу. – И тебе.
Георгий Кимович ткнул в сторону Каси. Неожиданно!
– А остальных – вон! – добавил Климов. – Я не барин, мне одной помощницы по хозяйству хватит. Тем более, уколы умеет ставить. Умеешь? – взгляд на Касю. Та кивнула.
– Этой женщине негде жить, – поспешно сказала Люба.
– Как это негде? – удивился Климов. – Вон сколько места! Живи!
– Кася, как? – спросила Люба у своей протеже.
– Я согласна. Очень красивый дом.
– Нам надо забрать ее вещи. Но завтра мы будем здесь.
– Почему завтра? – удивился Климов. – Хочу сейчас! Мне скучно!
– Сегодня я с вами побуду, Георгий Кимович, – поспешно сказал Борис.
– В карты будем играть? – оживился Климов. И с усмешкой: – В карты он, шельмец, играет здорово! Но и я не промах, – тут же похвастался он.
Люба догадалась, что Борис проигрывает хозяину нарочно. Ловкий парень, тут уж ничего не скажешь! Она слегка приуныла. Молодой, красивый и… не промах. Хочет жениться на фотомодели. У хозяина нахватался? Покойная жена Климова была редкой красавицей.
– Что касается оплаты, – сказал Георгий Кимович. Кася испуганно моргнула. Люба схватила ее за руку: молчать! Без этих своих: мне вовсе не надо платить. – Не бойся, не обижу. Харчи мои. Пять сотен в месяц на испытательный срок. Понравишься – будешь получать тысячу. Мало?
– Квартира большая, – сказала за Касю Люба. – Работы много. Уборки. И медицинское обслуживание к тому же. Но сначала должен быть испытательный срок. Это справедливо. Пятьсот долларов за первый месяц, а там будет видно.
При слове «доллары» у Каси округлились глаза. Она испуганно заморгала, и Люба вновь крепко сжала ее руку: молчи. И невольно подумала: «Вот за других ты торговаться умеешь. Себя бы так продавала. Свои таланты».
– Договорились, – кивнул Климов. – Первый месяц пять сотен, понравится – увеличу вдвое. Завтра жду.
Люба перевела дух лишь на улице, захлопнув за собой тяжелую железную дверь:
– Уф! Справилась! Ну и как тебе?
– Красивый, – и Кася еле слышно вздохнула.
– Кто? Климов?!
– Это вы о хозяине?
– Ну да. А ты о ком?
Кася залилась краской. Люба рассердилась не на шутку:
– И думать не смей! Кася, миленькая, мне тебя просто жалко! У тебя нет ни малейшего шанса!
– Да разве я о чем таком помышляю? Просто…
Она замолчала.
– Держись от него на расстоянии, – посоветовала Люба. – Да он и сам тебя будет держать на расстоянии. Ты – птица не его полета. Поняла?
– Да, – потупилась Кася. – Я даже мечтать не смею. Слова не скажу, клянусь! Просто погляжу на него иногда. Красивый, – повторила она. И добавила: – Очень.
«Не хватало еще, чтобы она влюбилась в Бориса! – с ужасом подумала Люба. – В Бориса, который невзлюбил ее с первого взгляда! И который… нравится мне самой. Какая же ты, Любовь Александровна, эгоистка! Это называется: раз не мне, так не доставайся же ты никому! В конце концов, он найдет свою длинноногую блондинку. Но это уже будет совсем другая история».
Люба машинально посмотрела на часы и подумала, что еще не слишком поздно. Надо заехать к Апельсинчику и проверить, как ее старший сын Петя, справляется с обязанностями няньки.
