Наталья Андреева
Утро ночи любви
Ну и что дальше? Позвонить в дверь? «Ничего не знаем, ничего не видели». «Да, приходил чинить водопровод». И все.
Он все-таки позвонил. К большому удивлению Андрея Котяева, ему открыли. Сначала он принял ее за мужчину, эту коренастую женщину с очень короткой стрижкой. Потом заметил грудь и невольно отвел глаза. По виду этой дамы было понятно, что она никому не позволяла безнаказанно пялиться на ее грудь.
– Чего тебе? – нелюбезно спросила привратница.
– Я из милиции.
К его удивлению, женщина посторонилась.
– Заходи.
Он неуверенно вошел и огляделся. На изумрудной волне газона, в пене розовых бутонов, покоился остров затейливого трехэтажного особняка. Мраморные колонны на пристани, спящие вулканы печных труб, гетто для прислуги и озеро с пресной водой, оно же бассейн, где-то на окраине, подальше от зала с камином, столицы маленького островного государства.
Человек, не привыкший к роскоши, в таких местах чувствует себя неуютно. Понятно, что у тебя никогда этого не будет, даже завидовать бессмысленно. А как относиться к людям, у которых все это есть? Если чуть больше, чем у тебя, это одно, в два раза, в три, тоже понятно, но существует предел, за которым уже никаких чувств не остается, кроме одного: поскорее отсюда уйти и, как говорит Эдик, вытеснить увиденное в область бессознательного. Никогда больше об этом не вспоминать, потому что воображение не может нарисовать денег, которые здесь потрачены. Ну отказывается оно это делать, и все! Ну не работает! Потому что, сколько ни вообрази, все равно окажется мало. Здесь дорого, красиво и… страшно.
Испытав всю эту гамму чувств, он остановился на дорожке, ведущей к дому. Вокруг масляно блестели изумрудные газоны, на которые недавно пролился дождь.
– Ну, чего встал? Заходи!
– В дом?
– Ты же из милиции? – усмехнулась женщина.
– Да.
– Ну и чего встал?
«К миллионерам надо посылать ментов – миллионеров», – подумал он. – «Тогда будет толк. Чином не ниже генерала».
– В гостиную проходи, – сказала привратница.
Он какое-то время стоял в холле, среди вычурных напольных ваз и статуй, сам как одна из них, не шелохнувшись. На стенах висели картины. Полы были мраморные, или из чего там? Таких отделочных материалов он не знал. Потом опомнился и зашагал вперед. Его грязные кроссовки оставляли на плитах следы в рубчик; джинсы, как он заметил, тоже были грязные. Запах здесь был, как в раю, сладкий, но не приторный, насыщающий, а не возбуждающий аппетит. Кусок в горло не лез в этих хоромах. Невидимые слуги курили фимиам невидимым богам, и музыка невидимых скрипок только угадывалась. Он прислушался: на самом деле в огромном доме было тихо.
– Прямо и в дверь, – коротко сказала привратница.
Он пошел прямо. По дороге забыл, зачем пришел, коридор был длинный. Шел, как в музее, разглядывая экспонаты и тщетно пытаясь запомнить, что видел, будто ему предстояло сдать на положительную оценку сочинение. Было такое в школе.
«Еще и жить здесь?! Не-ет…»
Стал, как дурак, посреди гостиной. На полу лежал огромный ковер, он стал прямо на этот ковер. И что дальше? Привратница исчезла. Сделал шаг вперед: на ковре остался рубчик из грязи и пара мелких камешков. Он отступил и замер.
– Здравствуйте.
Он обернулся и тут же невольно опустил глаза: перед ним стояла красавица. Больше он ничего не разглядел, никаких подробностей. Кажется, она была брюнетка. Обычно мужчина стесняется рассматривать красивых женщин, если только на нем не солнцезащитные очки. Глянул – и все. Ослеп. Какие тут нужны подробности? Красавица – и все. Неважно, что у нее на подбородке прыщик, а шея коротка. Быть может, и глаза маленькие, а нос слишком длинный. Хотя она, возможно, только об этом и думает, красавицам свойственно зацикливаться на ерунде. Они постоянно думают о своем недостатке, который никто просто-напросто не замечает, и переживают, ну сил нет! Впрочем, это делает их еще прекраснее.
Увидев хозяйку дома, он стал тем, чем становится мужчина в присутствии незнакомой красивой женщины: полным ослом. Потому что говорит не то, что думает и делает не то, что хочет. Ну не может же он заорать: «Ты красивая! Я тебя хочу!» И наброситься на нее с поцелуями тоже не может. Вот он и совершает ряд поступков, противоречащих его желаниям, и несет при этом всякую чушь. Или молчит.
Он молчал.
– Садитесь, – гостеприимно предложила хозяйка.
Он не сделал ни шагу.
– Ну что же вы? Садитесь. Ходите, в кресло, а хотите, на диван. Где вам будет удобнее?
Сел на диван, на самый краешек, готовый тут же вскочить и кинуться к двери. Сердце выстукивало в грудную клетку что-то похожее на сигнал SOS.
– Выпьете что-нибудь?
Наконец он смог из себя выдавить:
– Я не пью. Я на работе.
– Я же не предлагаю вам напиться, – улыбнулась она. – Я предлагаю выпить. Виски? Джин? Или, может, бокал вина? Вы какое предпочитаете? Белое, красное? Сухое или крепленое?
– Водку, – ляпнул он.
– Гена! Принеси нам водки! – крикнула она и заметила: – Отличный выбор! Вы знаете толк в напитках!
– Я, собственно, по другому делу, – промямлил он.
– Я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы.
Почему-то вместо Гены явилась давешняя привратница с подносом в руках. На нем стоял графин с прозрачной, как слеза, жидкостью и две маленькие рюмки. На расписанной золотом лазоревой тарелочке лежало что-то, похожее на бутерброды, только очень маленькие, на один укус.
– А чем вы предпочитаете закусывать водку? – нежно спросила она. – Я, должно быть, не угадала?
– Я пошутил. Насчет водки, – сказал он хрипло. – Не буду я пить.
– Даже со мной? – она улыбнулась. – Неужели вы мне откажете?
Он залился краской. Ее голос звучал как музыка, надо признать, она владела этим инструментом обольщения искусно, то понижая, а то беря высокие ноты и заставляя сердце собеседника трепетать: не сорвется ли? Он даже подумал: «Неужто певица?» Запах ее духов был под стать голосу, такого широкого диапазона, что невозможно было понять, сладкий он, или, напротив, с горчинкой. Невольно он все время принюхивался, пытаясь разгадать секрет этих духов. Мешала сама хозяйка, ее красота и взгляд, который он никак не мог поймать, хотя она не отводила глаз и, кажется, тоже его разглядывала. Пауза в диалоге была такой густой, насыщенной эмоциями, что он ее и не заметил. Хозяйка же держала паузу, как хорошая актриса, с чувством, со вкусом, уверенная в том, что первая же реплика произведет на зрителей сильное впечатление.
Подошла привратница, налила в рюмки водку. До краев. Посмотрела на него с усмешкой. «Издеваются», – отчего-то подумал он. Хозяйка первой потянулась к рюмке. «Неужели будет пить водку?» Она выпила легко, как воду, очень изящно, и так же изящно положила в алый ротик крохотный бутерброд. «Нет, это не водка. Это какой-то обман».
Выпил и убедился: водка. Точно: издеваются.
– Курите, – великодушно предложила она. – Здесь можно курить.
Он невольно вздрогнул: и в самом деле, сильно! Как она угадала? Прокашлялся, но голос все же был хриплым, когда он сказал:
– Спасибо, но я не курю.
– Нет, курите. И не надо этого стесняться. Себя вообще стесняться не надо. Вы такой, какой есть. Так что, пожалуйста, курите.
– Я не стесняюсь. Я курил, но бросил.
– Это вы себя уговариваете или меня? Лично я вижу, что вы курите.
– Это потому что у меня сигареты в кармане?
– Значит, вы все-таки носите их с собой? – она с удовлетворением кивнула. Лицо ее неуловимо изменилось, он увидел вдруг совершенно другого человека, умного, проницательного, и впервые задумался над тем, сколько же ей лет?
– Вы все время заставляете меня делать то, что я делать не хочу, – и, набычившись, он в упор спросил: – Зачем?
– Если вы это поняли, я, похоже, теряю квалификацию. Это шутка. Ну? С чем вы ко мне пришли?
– Скажите, у вас есть паспорт?
Она расхохоталась:
– Хотите узнать, сколько мне лет?
– Я хочу узнать имя, фамилию, отчество.
– Да я вам и так скажу. Алина Вальман. Алина Александровна, если хотите.
– И все-таки, можно ваш паспорт?
– Да помилуйте! Вы что, собрались меня допрашивать по всем правилам?
– Я вовсе не собираюсь вас допрашивать. Допрашивать вас будут в прокуратуре.
– А вы не из прокуратуры?
– Я из милиции.
– Тогда представьтесь, пожалуйста.
Совсем мозги отшибло! Он должен был сделать это в первую очередь! Представиться и показать свое удостоверение!
– Старший оперуполномоченный Котяев. Андрей Митрофанович. Я сейчас покажу вам удостоверение, – он неловко полез в карман, наткнулся на пачку сигарет и отдернул руку, будто обжегся.
– Я не хочу удостоверение, – надула она алые губки. – Давайте так: я не показываю вам свой паспорт, и вы можете не показывать мне свое удостоверение. Идет?
– Нет, не идет.
– Почему? – взмах огромных ресниц.
– Потому что так не положено.
– Ну перестаньте. Капризничать – привилегия женщины.
– Я не капризничаю. Я просто делаю свою работу.
– Вот и делайте. Задавайте мне свои вопросы. Я умираю от любопытства: что же там случилось? Неужели кого-нибудь убили?
– А если и так? Вам не страшно?
– Нет, – улыбнулась она и… нежно посмотрела на мужеподобную привратницу. Та улыбнулась в ответ.
Он оторопел.
– Гена, нам не страшно? – напевно просила у привратницы (или кто она там?) хозяйка дома.
Вот оно что! Гена – это и есть мужеподобная особа! И все-таки: мужчина это или женщина? Существо молча пожало плечами, подошло к столу и налило полную рюмку водки. Ту самую рюмку, из которой пила Алина Вальман. Та спокойно на это смотрела и улыбалась.
– Я могу на нее положиться, – понизив голос, доверительно сказала ему Алина. – Гена надежно меня охраняет вот уже несколько лет.
И все-таки, женщина!
Гена точным, мужским жестом опрокинула рюмку водки. Закусывать не стала. Вообще, странно она себя вела. Не как прислуга, но и не как хозяйка. И даже не как подруга хозяйки. Принесла поднос с кухни, садиться не садилась, но водку налила без разрешения, выпила одна. Охрана, значит.
– Итак? – Алина Вальман смотрела на него с улыбкой. – Что же у нас случилось?
Он сдался. Да на кой ее паспорт? Достаточно просто посмотреть на Алину Вальман, и воображение мигом дорисует остальное. Не надо опускать ее с небес на землю. Ну не надо. Пара вопросов, и он отсюда уходит. Ответы известны заранее. Хотя… Эта женщина непредсказуема. Ее лицо меняется каждую минуту. Нет, каждую секунду. Есть такие лица, вся красота которых не в правильных чертах, а в постоянном движении, в мимике, в игре тени и света, которая делает его то дурным, то невообразимо прекрасным. На это хочется смотреть, не отрываясь. Он и смотрел. Кажется, она это знала, и, как и голосом, владела своим лицом в совершенстве. Все остальное довершала косметика, со вкусом подобранные украшения и одежда известных торговых марок, которую она выбирала для себя безошибочно, только то, что идет. Кажется, она была невысокого роста, но в обуви на высоком каблуке, даже у себя дома; ноги скрывали легкие светлые брюки, талию – полупрозрачное одеяние свободного покроя.
– Недалеко от вашего дома найден труп. Вот этот парень… – он полез в карман, достал фотографию, – говорят, заходил сюда.
Он положил на стол фотографию, чтобы не передавать ее из рук в руки. Более тесного контакта с Алиной Вальман не хотелось. То есть, его подсознание (согласно Эдику Мотало) страстно этого жаждало, но инстинкт самосохранения был начеку. Внутренний голос советовал Андрюхе Котяеву держаться от этой женщины подальше.
Она взяла со стола фотографию, мельком на нее глянула, потом протянула стоящей рядом женщине:
– Гена, как? Кажется, мы его здесь видели?
– Да, – кивнула та. – Он копал сточную канаву.
И вернула фотографию Алине. Та положила ее на стол и пояснила ему:
– Дом у меня небольшой, поэтому прислуга приходящая. Здесь постоянно живем только мы с Геной. По будням приходит садовник, два рада в неделю домработница. Еще есть кухарка, но ее услугами я пользуюсь не каждый день. Иногда ужинаю в городе, в ресторане. Или в гостях, – быстрых взмах ресниц, еле уловимая улыбка. – У меня много знакомых, среди них много мужчин. Я часто уезжаю, у меня, кроме загородного дома, есть пентхаус в Москве, я там бываю, а в холодное время года живу за границей. У меня там есть пара домов. Во Франции, на побережье, и… Впрочем, я отвлеклась. Я только хотела сказать, что для мелких хозяйственных работ нанимаю людей случайных. Через Гену, разумеется. Этим летом много дождей. Мои газоны в ужасном состоянии, вот я и попросила Гену что-то с этим сделать. Она пошла на ближайшую стройку и… Этот мальчик делал дренаж на участке.
– Копал сточную канаву? – уточнил он.
– Именно, – кивнула Алина Вальман. – Это все?
«Мальчик», – подумал он. – «Сколько же ей лет? Ване Курехину было двадцать четыре. Да лет тридцать, похоже. Или… Неужто больше? Да нет. Не может быть».
– Сколько вы ему заплатили?
Она смутилась. Он слегка напрягся. Что это? Легенду до конца не отработали? Или она не любит говорить о деньгах? Выводы делать преждевременно.
– Гена, сколько? – беспомощно посмотрела Алина Вальман на телохранительницу.
– Тысячу, – ответила та.
– Тысячу рублей? – уточнил он.
– Это много или мало? – с улыбкой спросила Алина, которая уже пришла в себя. – Извините, я живу другой жизнью и не всегда могу предсказать реакцию людей не моего круга, упоминая ту или иную сумму денег. Поэтому стараюсь о них не говорить.
– Я строителей не нанимаю, – резко ответил он. – Разве что мать. Соседа дядю Колю за бутылку водки.
– Выходит, я переплатила? – наивно спросила Алина. – Гена, слышишь? Мы переплатили! Скажите, а какую водку берут строители? Я в этом, если честно, не разбираюсь.
– Сорок градусов, – мрачно сказал он. – Можно самогон.
– Гена, у нас есть самогон?
Та пожала плечами.
– А где он продается? – спросила у него Алина Вальман.
Терпение его кончилось. Он встал, засунул в карман фотографию и сурово сказал:
– Я буду иметь в виду ваши показания. Значит, он заходил сюда один раз? Не больше?
– Возможно, что не один, – Алина Вальман тоже поднялась. – Канава была глубокой.
– А он ничего вам не рассказывал? О себе, о своем городе, о…
Поймал ее удивленный взгляд и осекся. Представил, как полуграмотный Ваня Курехин сидит в этой роскошной гостиной, пьет кофе и рассказывает о жизни в Пензе. Она вообще знает, где это? Маршруты Алины Вальман лежат в другом направлении: к берегам Европы. Глупость сказал.
– Гена вас проводит. На всякий случай: вот моя визитка. Если у вас возникнут ко мне еще какие-то вопросы, пожалуйста, звоните.
Он взял протянутую визитку. Бумага цвета слоновой кости, должно быть, дорогая. Красные буквы: «Алина Вальман». Ниже телефон: 666-06-66. Он невольно вздрогнул. Она смотрела на него и странно улыбалась.
– Спасибо, – хрипло сказал он.
– Свои координаты не оставите? – все с той же странной улыбкой спросила она.
– 02.
– Я сейчас запишу.
– Лучше купите справочник.
– Я, конечно, богатая женщина, но не транжира. Ваш телефон мне, может, еще и понадобится, а вот все остальные вряд ли.
– Вы что, не болеете? Вам не грозит пожар?
– На этот случай у меня есть страховка. Если же я заболею, мне вряд ли придет в голову набрать телефон «скорой помощи». Ко мне приедут из частной клиники, где я прохожу ежегодное обследование. Всего хорошего. Гена, проводи.
Когда калитка захлопнулась, он не сразу пришел в себя. Мыслями все еще был там, в гостиной у Алины Вальман. Чувства были противоречивые. Хотелось бежать отсюда как можно скорее, и в то же время страстно хотелось остаться. А она, похоже, ждала. Ждала, что он вернется. Показалось, что глазок видеокамеры живой. За ним следили. Стряхнул оцепенение и принял, наконец, решение. Бежать. Попятился, чтобы оказаться вне зоны видимости. Все это было странно. Почему его впустили? Почему хозяйка была с ним так любезна? Если она не имеет ко всему этому никакого отношения, зачем тратить время на какого-то оперуполномоченного? Что ей от него надо?
«Дурак», – мысленно обругал он себя. «Ну почему, если богатый, так обязательно хам? Она помогла мне сделать мою работу, только и всего. И ничего за этим нет».
Он дошел до своей машины, сел в нее и опять какое-то время смотрел, не двигаясь, на лобовое стекло, все в грязных потеках. Словно на кофейной гуще гадал, пытаясь по разводам определить дальнейший ход событий. Потом машинально вставил ключ в замок зажигания и включил дворники. Машину он купил за наличные, продав старую и подкопив денег, недорогую иномарку, и даже без кондиционера. Пока он об этом не пожалел, в это лето печка нужна была гораздо больше, чем кондиционер.
Но некоторые думали иначе. Некоторым, чтобы возить свою задницу, требовалась не просто машина, а чтобы все на нее пялились. Чтобы знали: едет человек богатый. Он так и подумал, когда увидел красную «Бентли». Потом он увидел водителя, и рука сама потянулась, чтобы выключить дворники. «Бентли» какое-то время стояла на повороте на трассу, зрение у Котяева было острое, и он вполне мог разглядеть подробности. К примеру, руку на руле, в черной перчатке. Без пальцев, с дырочками для вентиляции, не просто перчатку, а маленькое произведение искусства. И профиль женщины тщательно рассмотрел: нос у нее был с горбинкой. Острый подбородок, трогательные черные волоски сзади, на нежной шее. А сами волосы собраны в высокую прическу. Он рассмотрел и заколку с камушками. И тут Алина Вальман повернула голову направо, пропуская машину, ехавшую по главной, и он ясно увидел на шее, там, где заканчивался трогательный завиток, татуировку. Кажется, это был раздвоенный язык змеи и верхняя часть ее головы. И в это время «Бентли» тронулась с места.
Алина Вальман была в глубокой задумчивости. Ехала она, вне всякого сомнения, в Москву, ехала одна, без Гены, возможно, на свидание. Ведь среди ее знакомых было много мужчин, она сама так сказала. Он проводил глазами ее машину и поехал в другую сторону.
* * *
Во владения Эдика Мотало он в последнее время ходил с дурным предчувствием. Не обмануло его предчувствие и на этот раз.
Эдик встретил словами:
– У меня две новости: плохая и плохая. С какой начать?
– Давай с плохой.
– И все-таки, Ваню Курехина убили.
Он смотрел на Эдика, Эдик смотрел в потолок.
– Ты уверен?
– Да. Я подробно написал об этом в заключении. Лично у меня нет никаких сомнений. Но… На оружие только его отпечатки пальцев, и ничьих больше. Почерковедческая экспертиза показала, что предсмертная записка написана именно Курехиным. В этом тоже нет никаких сомнений.
– И все-таки его убили, – задумчиво сказал он. – Ну а какая плохая новость?
– Оружие. Пистолет «ТТ», из которого он… Из которого его убили. Он краденый.
– Как-как?
– Числится в розыске. Его украли этой зимой из загородного дома бизнесмена Пугаева. Вместе с другими вещами. Если ты хочешь полный список украденного…
– На кой он мне сдался?
– И правильно. Банальная кража со взломом. Господин Пугаев постоянно проживает в городе Москве, поселок, в котором находится его загородный дом, конечно, охраняемый, но сторож, зараза, пьет. Или в доле.
Эдик был подозрительно официален и все время отводил глаза. Смотрел то в стену, то в потолок, то в бумаги, только не на него. Андрей не выдержал:
– Мотало, что случилось?
– Ничего.
– Ты мне врешь, – ласково сказал Андрей. – А врать ты не умеешь.
– Где ты был сегодня? – вдруг спросил Эдик.
– Опрашивал свидетелей.
– Где?
– В том самом поселке, где нашли труп Курехина.
– А ты мне все говоришь?
– Я что, обязан приходить к тебе с докладом? – насмешливо спросил Котяев. – Ты мне начальство? Я, кстати, не помню, чтобы ты интересовался моей работой. По-моему, тебе всегда было параллельно. Кстати… – спохватился он. – Ты, часом, не в опера решил податься? Сменить род деятельности? С какого дуба ты вдруг принялся выяснять все про этот «ТТ»? А?
– Я знаю, что у тебя напряженные отношения с коллегами. Потому что ты – Кот, ты гуляешь сам по себя. Тебе не любят, Андрон. На то, чтобы отыскать пистолет, у тебя ушла бы уйма времени.
– Тебя любят! И с чего вдруг ты так заторопился? А? Эдик отвел глаза.
– Дай сюда заключение экспертизы, – сердито сказал он. – Этого Пугаева надо бы привлечь к ответственности за хранение огнестрельного оружия. Разбрасывают повсюду пистолеты…
– У него есть разрешение, – спокойно заметил Мотало.
– Чего он тогда с собой его не увез? В Москву? А?
– Потому что и в Москве у него есть оружие.
– И тоже есть на него разрешение?
– Представь себе.
– Во народ живет! Буржуи от денег лопаются! Скоро оружейные склады будут скупать! И забивать дачи гранатометами! Танка у него, часом, нет?
– Курехин никак не мог украсть пистолет, – тихо сказал Эдик. – Этой зимой он, скорее всего, был у себя на родине. В Пензе. Это легко проверить.
– Ну, значит, он его купил!
– А деньги?
– Ну, значит, это не его пистолет! Кстати, пойду, узнаю подробности. Ты у кого наводил справки?
– У Феофанова.
– А, у Сани… И с чего ты взял, что я с ним не лажу?
Он открыл папку и положил туда Эдикову писульку. Сказать по правде, Котяев пользовался приятельскими отношениями с судмедэспертом и частенько нарушал букву закона. Субординацию и все такое прочее. Просто брал все, что ему хотелось, и получал информацию, которая могла пригодиться. Возбудят уголовное дело по факту насильственной смерти Вани Курехина или не возбудят, решать не ему. А вот если предположение Андрея Котяева верно, и скоро у них будет и третий труп, на этот случай он подготовился. Маньяков надо чувствовать, а это не каждому дано.
Вот, кстати, сидит один: Эдик Мотало. С таким несчастным видом, что у Андрея рука дрогнула. Из папки выпал кусочек картона. Визитка Алины Вальман, которую он небрежно засунул в бумаги.
Эдик нагнулся и проворно ее поднял. И присвистнул:
– Вот с этой женщиной я хотел бы познакомиться!
– Ни к чему. Дай сюда! – он протянул руку. – Ну?
– Она красивая, да? – жадно спросил Эдик, вернув визитку.
– Чистая ведьма. Крокодил в юбке, – добавил он для верности.
– Брюнетка?
– Да тебе-то что?
– Она брюнетка! – рассмеялся Мотало. – Я так и думал!
Эдик заметно повеселел.
– Баба как баба, – слегка осадил он эксперта.
– Э, нет! Это необычная женщина! Женщина – мечта!
– Да с чего ты взял? – разозлился он. – Из кусочка картона, на котором написан номер телефона?
– Зато какой номер! Вот мы с тобой люди не суеверные, всякого насмотрелись. Решился бы ты взять такой телефонный номер? Дважды число дьявола, 666 в квадрате!
– Да мне параллельно, – проворчал он. – Хоть в кубе!
– И это: Алина Вальман! – с восторгом сказал Эдик.
– Думаешь, она еврейка?
– Дурак. Еще и невежа. Вот скажи: какие марки пистолетов ты знаешь?
– Ну, «Макаров», «ТТ».
– А импортные?
– «Беретта», «кольт», «браунинг»… слушай, чего пристал?
– «Вальман» – это тоже пистолет. Производство Испании. Автоматический, чистый вес 620 грамм. Легкий. Дамский, а? 620 грамм! – захлебываясь от восторга, выкрикнул Эдик.
– Ты-то откуда знаешь?
– Потому что мне скучно. Я холост, у меня нет детей. И друзей у Андрея тоже нет. – «Свинья ты неблагодарная». – Мои друзья – книги. Если я не читаю, то просто листаю их. Энциклопедию огнестрельного оружия, к примеру. И у меня хорошая память.
– Выходит, Алина Вальман – это псевдоним? Вот почему она отказалась показать мне свой паспорт!
– А она отказалась?
Эдик счастливо рассмеялся.
– Короче, пошел я, – мрачно сказал Андрей. – Спасибо за помощь.
– Думаешь, я для тебя стараюсь? – прищурился Мотало. – Я стараюсь для себя.
– Медаль, что ли, решил заработать на грудь? – проворчал он. – Или благодарность от начальства?
– Я решил стать человеком, – важно сказал Эдик.
– Ну, вперед. Удачи тебе. А я пошел работать.
Выяснив подробности про украденный пистолет, он взял это на заметку и позвонил Мамаеву.
– Сан Саныч, это опять я. Извини за беспокойство, у меня вопрос: этот Крылов где-нибудь работал?
– Да. На заправочной станции.
– Кем?
– Рабочим. Бензин в баки заливал.
– Блатная работенка, а?
– Ну так! Папа устроил.
– А почему его папа в вуз не устроил?
– В вузе учиться надо. А на заправке можно и без образования деньги лопатой грести.
– А почему тогда его папа от армии не отмазал?
– Слушай, чего ты пристал? Иди спроси у папы!
– А что за заправка?
– На выезде из города. Помнишь, на повороте? Там еще магазинчик под синей крышей, а рядом автобусная остановка.
Он уже догадался, что речь идет о повороте на тот самый коттеджный поселок, где нашли труп Курехина. И где был особняк Алины Вальман.
– Спасибо, я понял.
– Не за что.
И он поехал на заправочную станцию. Бензина в баке, кстати, было кот наплакал. Сначала он залил полный бак, присматриваясь к парнишке, обслуживающему клиентов. В машину садиться не спешил.
– Здесь не курят, – предупредил парнишка.
И разозлил капитана Котяева, сил нет: на лбу у него, что ли, это написано? Он мстительно достал из кармана удостоверение:
– Отойдем в сторонку. На пару слов.
– А что я такого сделал? – сразу напрягся парень.
– Да успокойся ты. Справки навести хочу.
– Вы бы сначала машину отогнали, – и рабочий кивнул на красную «Ладу», пристроившуюся в хвост его машине.
– А ты, парень, не сбежишь?
– От вас убежишь, как же!
Он сел в машину, отогнал ее на самый край площадки. Подошел парнишка, лицо несчастное. Похоже, химичат они тут.
– Ну что, поговорим? – спросил он. – Да ты расслабься.
– Я здесь ни при чем. Я только бензин в баки наливаю.
– Саша Крылов тоже этим занимался?
– Какой Саша?
– Крылов.
– Я не понимаю… Он же…
– Умер. Я знаю.
– Я уже все сказал, – торопливо заговорил парнишка. – И в милицию я ходил. Меня повесткой вызывали. Он сам, понимаете? Я здесь ни при чем.
– Это понятно. Я тебя о другом хотел спросить… – он машинально дотронулся до кармана, где лежала пачка сигарет и с сожалением посмотрел на бензоколонку. – Меня интересует женщина. Брюнетка. На красной «Бентли».
– Здесь много брюнеток проезжает, – усмехнулся парнишка. – И «Бентли» случаются. И даже красные.
– Ну, эту женщину ты должен был запомнить. Она из местных. Живет в коттеджном поселке километрах в пяти отсюда. Возможно, постоянная клиентка. Очень красивая! – с чувством сказал он. – И имя у нее красивое: Алина.
– Алина? – переспросил парнишка. – Я, кажется, знаю, о ком вы говорите. Щедрая дамочка. Всегда оставляет чаевые.
– Выходит, ты ее знаешь?
– Да как сказать? Ее всегда Саня обслуживал. А потом она исчезла. Месяца два я ее не видел. Недавно опять объявилась, но подъехала она не ко мне. К Сереге. Хотите, спросите у него.
– Спрошу. Но сначала ты мне скажи. Имя ее откуда узнал? Она тебе сказала?
– Ага, – хмыкнул парнишка. – Подъехала и говорит: «Меня зовут Алина. Давай знакомиться!»
– Ты дурачка не играй. Дело серьезное. Кто тебе сказал, как ее зовут?
– Саня.
– Крылов?
– Да.
– А он откуда узнал?
– Да они вроде того… – парень хмыкнул. – В общем, я однажды видел, как Саня садится в ее машину.
– Вот как? – его голос слегка охрип от волнения. – А тебе не кажется странным, что миллионерша, красавица, крутит роман с восемнадцатилетним парнишкой, у которого, к тому же, все лицо в прыщах? На кой он ей сдался?
– У них свои причуды. У миллионеров. Кто их разберет?
– Значит, у них и в самом деле был роман?
– Смеетесь?
– Тогда что? Что их связывало?
– Не знаю. Честное слово, не знаю! – взмолился парнишка.
– Ну а Крылов тебе что говорил?
– А мы с ним друзьями не были. Даже приятелями. Он из богатеньких.
– Кстати, не знаешь, почему его папа от армии не отмазал?
– Да, вроде, поссорились они.
– И папа решил его наказать?
– Да нет. Саня сам сказал: надоело от родаков зависеть. Подумаешь, год отслужить! Зато потом тыкать не будут, деньгами попрекать, которые отдали за закос.
– То есть… Ты хочешь сказать, что он сам захотел идти в армию?
– Ну да. Сейчас этого никто не боится. Наоборот. Отслужил год – и свободен. Верите, нет, младший брат мой, который баллов в вуз не набрал, аттестат получил и рванул в военкомат. Возьмите, говорит, в армию! Правильно: а куда деваться? А ему: гуляй пока, у нас и так перебор.
– Вот даже как… А следователю ты об этом рассказывал?
– А он меня не спрашивал.
– А о чем спрашивал?
– О работе. Не было ли у Сани здесь проблем? А какие проблемы? Работа как работа, – пожал плечами парнишка. – Нас и так проверками замучили, и сколько ни проверяли, ничего не нашли. Его работа здесь ни при чем. Не из-за работы он повесился, это уж точно. Я так и сказал.
– Понятно… Значит, Саня Крылов был знаком с Алиной Вальман. Она его даже подвозила на своей «Бентли». В какую сторону они поехали, не подскажешь?
– В Москву. Она повернула налево.
– В Москву… Ну а сам ты что думаешь? Из-за чего он повесился?
– Кто его знает? Он в последнее время повеселел.
– Повеселел?
– Ну да.
– Ничего не рассказывал?
– Я ж говорю, что мы с ним не дружили. Может, кому-то и рассказывал. Извините, мне работать надо.
– Мне тоже.
– Да я все рассказал! Клянусь! Ну не знаю я, почему он повесился! Да вам-то не все равно? Достали все! В милицию таскают, папа его замучил!
– Папа?
– Ну да. Тоже приходил, расспрашивал: как да что? Узнаю, говорит, кто его до петли довел – убью!
– Так и сказал?
– Саня у него был один. Я, если честно, не понимаю: ну чего ему не хватало?
– А долгов у него, часом, не было? Может, он в казино играл? В карты?
– Если в и были… Я же сказал: из богатеньких он. Только глазом моргни: родители отвалят, сколько хочешь. Работать мне надо, – взмолился парнишка, – вон, начальник в мою сторону смотрит! Ему-то уже все равно, Сане, а меня уволят.
– Ну иди. Работай.
Парень ушел. Андрей сел в машину и поехал домой. Рабочий день заканчивался, надо было привести в порядок мысли и обдумать дальнейший план действий. Кроме предсмертной записки Саню Крылова и Ваню Курехина, оказывается, связывало знакомство с Алиной Вальман. Она, разумеется, скажет, что Саша, или «мальчик», приезжал заменить свечи. Или масло в двигателе. Не обязательно в «Бентли», у нее гараж на две машины, как он успел заметить. И тут же вспомнил: «Для мелкой работы я нанимаю людей случайных». Один копал сточную канаву, другой менял свечи. И оба «мальчика» теперь мертвы.
Странная женщина. Она не похожа на убийцу. И что ей до этих букашек, Сани и Вани? Она – птица другого полета. Это ж ястреб! Собирать то, что ползает, когда можно бить то, что бегает? Или даже то, что летает!
Есть еще Гена. Тоже странная женщина. Которую связывают с Алиной Вальман странные отношения. Неужели они любовницы? Или банальное: деньги? А может, родственницы? Всякое бывает. Гене на вид лет сорок – сорок пять. Тетя, двоюродная сестра, родство по мужу… Все это надо проверить.
И надо бы выяснить, откуда у нее деньги, у госпожи Вальман. Не похоже, что она трудится с утра до ночи. Или «свободный художник»? Интересно, где же можно заработать такие деньги? Присутствия в доме мужчины он не заметил, во всяком случае, постоянного присутствия. Обручального кольца на пальце у Алины нет. Значит, не замужем. «У меня много знакомых мужчин», – сказала она. Его передернуло. Неужели занимается проституцией? Фу ты, какая чушь! Профессионалок он чует за версту, слава тебе, насмотрелся! А если профессионалка высокого класса? Супер? Обслуживает очень богатых мужчин. Нет, не похоже. У нее взгляд состоявшейся женщины, которая ни от кого не зависит и ни перед кем не заискивает. И все-таки, откуда у нее деньги?
