Наталья Андреева
Вентиляция легких
Сделка
В банк он поехал на машине. Справки из психо- и наркодиспансеров у Алексея были с собой, остальные документы собрала Альбина Андреевна, частью используя свои связи. Сделать это надо было быстро.
До последнего Алексей думал, что сделка сорвется. Ведь остальным участникам этой сложнейшей комбинации тоже надо было подсуетиться.
Суета… Это ощущение не оставляло Алексея на протяжении всех невыносимо долгих часов, которые он провел в тот день в банке. А застряли они там надолго. Почему-то самая длинная очередь была в депозитарий, и проводили там люди так много времени, что это настораживало. Алексей всерьез задумался. Что происходит?
Видимо, кто-то располагал информацией о дальнейшем развитии событий. Или просто подстраховывался. Алексей глядел на всю эту суету и сомневался в правильности принятого решения о продаже квартиры. Сейчас рынок встал, а что будет завтра? И с ценами тоже.
Люди сами на себя не похожи, все нервничают. Это он отметил в первую очередь.
– Нам куда? – спросил он Альбину Андреевну, дождавшись ее у входа в банк.
– В переговорную. Надеюсь, все в сборе, – та взволнованно посмотрела на часы. – У меня сегодня еще два просмотра. Сын страхует, но он многих тонкостей нашего ремесла не знает.
– Только не бросайте меня! – взмолился Алексей. Мысль остаться одному в этой разношерстной компании донельзя взволнованных людей приводила его в ужас.
Он, как в спасательный круг, вцепился в свою бабульку-риелтора. Она была невозмутима. Вздохнула только:
– И куда вы так спешите, молодежь? И почему так кричите? Радуйтесь жизни, хорошей погоде. Все остальное суета сует.
«Однако… И отчего, интересно, все так суетятся?» – невольно подумал Леонидов, войдя в переговорную, указанную Альбиной Андреевной. «То ли нервничают из-за сложности сделки, то ли дилетанты, то ли боятся, что депозитарий закроют из-за коронавируса, то ли есть другая причина».
Невольно он и сам начал волноваться и суетиться. О чем впоследствии горько пожалел. Надо было, дураку, смотреть и слушать в оба глаза и уха. Но кто же знал?
– Альбина Андреевна, почему все так нервничают? – еле слышно спросил он у своего риелтора, когда они уселись на стулья, пристроив на вешалку плащ Альбины Андреевны и джинсовую куртку Алексея.
– Риелтор у Трухиных слабоват. В Юле я уверена, а вот Терентьева… По слухам, Леша, она злоупотребляет. Да и другие, дама с помощницей, которые ведут покупателя трешки. Этих я вообще не знаю. Похоже, новенькие.
Леонидов внимательно оглядел собравшихся в переговорной людей. Надо сосредоточиться. Речь, как-никак, идет о семи миллионах!
Рыжеватый рыхлый мужчина с редкими волосами и светлыми, то ли серыми, то ли мутно-голубыми глазами навыкате, похоже, и есть главный участник этой сложной сделки. Именно он за почти пятнадцать миллионов, причем наличными, покупает трехкомнатную квартиру. Но он-то как раз спокоен в отличие от других, хотя на его месте Алексей нервничал бы больше всех. Одно звено подведет – и такая дорогая и желанная покупка сорвется. Или у мужика денег куры не клюют?
Рядом с ним сидела пожилая женщина на вид лет семидесяти, с усталым, измученным лицом. Хотя, квартиру, как сказала Альбина Андреевна, сын покупал ей. Но радости на лице у Верещагиной не было, а взгляд у нее был затравленный. Словно бы ее заставили согласиться на эту покупку.
– Хорошая квартира, – сказала Альбина Андреевна на ухо Алексею. – Район благоустроенный, до метро рукой подать, продуктовые магазины под боком. Сто́ит своих денег.
Но Верещагина почему-то не радовалась. Алексей, у которого была прекрасная фотографическая память, невольно напрягся. «Почему мне так знакомо ее лицо?» – подумал он.
– Где-то я его видела, – шепнула Альбина Андреевна.
– Кого? – он невольно вздрогнул. Оказывается, они думали об одном и том же.
– Покупателя. Лицо знакомое.
– А я определенно где-то видел ее. Мать, – пояснил он.
Они с Альбиной Андреевной переглянулись. Рядом с Верещагиными сидела полная женщина в пронзительной розовой кофте. Пронзителен был цвет, нелепый фасон, рукава-фонарики и баска, да еще в изобилии нашитые по переду пайетки! Эта кофта оказалась самым ярким пятном в переговорной, где от такого количества участвующих в сделке людей стало тесно. Невольно все смотрели на розовую кофту, и Алексей тоже. Он понял, что эта дама – риелтор Верещагиных, про которую всезнающая Альбина Андреевна сказала, что видит ее впервые. И ранее ничего о деятельности дамы и ее помощницы не слышала. Помощница топталась в коридоре, у диванчика, на который то садилась, то вскакивала. Явно нервничала.
– Все в сборе? – строго спросила Альбина Андреевна.
– Ждем моих Маврушкиных, – весело сказала Юля. То бишь, Юлия Федоровна, боевая подруга Альбины Андреевны. Приятная женщина средних лет, одетая в отличие от своей коллеги в розовой кофте со вкусом. В брючный костюм горчичного цвета, который изысканно дополняли крупный кулон из янтаря и такой же браслет. В ушах у Юли тоже висели янтарные серьги, которыми она то и дело встряхивала, словно ей было приятно прикосновение к обнаженной шее вобравших в себя солнечный свет камней.
У Юли тоже была помощница, которой не хватило места в переговорной, но она не бегала туда-сюда, а спокойно ждала у двери распоряжений своей начальницы.
– Маврушкиных? – Алексей невольно напрягся. Таких совпадений не бывает. Фамилия довольно редкая.
– А что, знакомые? – подмигнула ему Юля. Похоже, хохотушка-веселушка. Юлин вид заметно поднимал Алексею настроение. Он заметил, что и Верещагин приободрился. И даже втянул живот.
– Если назовете мне имя-отчество своего клиента, я вам точно скажу, знакомые или нет, – улыбнулся Юле Алексей.
– Квартиру продает супруга. Она – единственная собственница. Таисия Ивановна Маврушкина. Впрочем, имя ее супруга мне тоже известно. Такое не забудешь, – Юля хохотнула. – Китай Кимович.
– Нет! – невольно вырвалось у Алексея.
– Что такое? – удивленно повернулась к нему Альбина Андреевна.
– Черт! Ну почему я не знал об этом раньше?!
– Но в чем дело, Леша?
– Это мой сосед по даче.
– Да это разве проблема? – обе риелторши с облегчением рассмеялись.
– Москва – большая деревня, – опять подмигнула Леонидову Юля. – Не вижу никаких препятствий к сделке в том, что один из ее участников – ваш давний приятель. Сколько лет у вас дача?
– Много, – мрачно сказал он.
Леонидову вовсе не было так уж приятно затесаться в одну компанию с Китом Маврушкиным для того, чтобы получить одновременно с ним свои деньги. Точнее, совсем не приятно. Потому что Маврушкин и был тем самым соседом, у которого якобы угнали летом машину. И насколько Алексей был в курсе, «Инфинити» Кита так и не нашли. А страховку он получил.
Алексей подозревал, что имело место быть наглое мошенничество. И вот теперь он с Китом сядет в одной переговорной, и будет на его глазах считать миллионы. А потом они вместе спустятся в хранилище, закладывать ячейки. И Кит будет знать, сколько в результате этой сделки Леонидов получит денег.
«Но я тоже буду знать, сколько получит он. Почему же мне так неприятно, что Кит инвестировал в стройку? Отрастил квадратные метры, и теперь с выгодой их продает. Он всегда был человеком предприимчивым, и я об этом знал. Да, но его предприимчивость порою носит криминальный характер. И это мне не нравится», – напряженно подумал Алексей.
– Тю! Леха! Привет! – Маврушкин сунулся в переговорную и вдруг увидел знакомое лицо. – А ты здесь какими судьбами?
Маврушкин уже протягивал ему руку, и Алексей, скрепя сердце, протянул свою.
– Да, получается, Кит, что мы с тобой участники одной сделки с недвижимостью.
– Опаньки! – Маврушкин явно напрягся, и Алексей машинально это отметил.
«Точно: нечисто дело», – тоскливо подумал он. Треклятая интуиция Леонидова не подвела. Все, в чем был замешан Кит Маврушкин, относилось к разряду криминала, все его дела.
– Здравствуй, – широко улыбнулась ему Тася. Вот она, простушка, обрадовалась искренне. – А Саша где?
– На работе, – вымученно улыбнулся Алексей. – Квартира моя, зачем жену-то впутывать? Сам справлюсь. Да вон, Альбина Андреевна все проконтролирует, – он кивнул на своего риелтора.
Таисия с удивлением посмотрела на уткнувшуюся в папку с бумагами Альбину Андреевну. Эта бабка – риелтор?! То ли дело их Юленька. И мила, и молода, и ловка. Уж как Китай ее нахваливал! Тасе даже неприятно стало. Муж в последнее время заглядывается на молоденьких. Но любящее сердце подсказало Тасе, что, кроме флирта, у мужа с Юлей ничего нет. Хорошенькая риелторша всем строит глазки. И рыжему тоже, клиенту своему. И соседу по даче, вон, подмигивает. Натура такая.
– Что ж, можно начинать, – строго сказала Альбина Андреевна, подняв голову от бумаг. – Алексей, пиши пока расписку. – И она стала диктовать текст.
– Момент, – прервал ее Леонидов. – А почему такое расхождение в сумме? В договоре одни цифры, а в расписке другие. Расхождение в шестьсот тысяч. Я получаю два конверта, так? Один с ипотечными деньгами. Но тут указана меньшая сумма. Которая переброшена в первый конверт с пятью миллионами. Что происходит?
Обе риелторши, одна в розовой кофте, другая в горчичном костюме наперебой принялись ему что-то объяснять. Голоса их дрожали от напряжения.
– Стоп! – Алексей поднял вверх обе руки. – Если вы мне, дамы, внятно не объясните, что здесь происходит, я встану и уйду!
– Да скатертью дорога! – взвизгнула «розовая кофта». – Вы свою халупу еще сто лет будете продавать! Мы вас, можно сказать, осчастливили!
Верещагин посмотрел на нее с осуждением, его мать вздохнула:
– Может, оно и к лучшему.
– Да вы что?! – вскинулась Юля. – Мы такой долгий путь прошли, обо всем договорились! Что значит, встану и уйду?! И ты помолчи, – накинулась она на розовую кофту. – Алексей Алексеевич, не сомневайтесь, вы свои деньги получите. Это вон, Марго свою подругу светить не хочет.
– Что значит, не хочет? – удивился Алексей.
Ему уже в три женских голоса, один визгливый и два низких, один прокуренный, другой от природы сексуальный, принялись что-то втолковывать.
Алексей вопросительно посмотрел на Альбину Андреевну.
– Подписывай, не сомневайся. Так надо, – кивнула та.
«О чем-то они договорились. Сложная комбинация, где надо малость подмухлевать. Что делать?» – ручка в его руке замерла. «Э, да ладно! Была не была…»
И он отдал подписанную расписку Альбине Андреевне, которая тут же убрала ее в папку.
– Что дальше?
– Сейчас будем раскладывать деньги по конвертам, – деловито сказала его риелтор. – И начнем с тебя. Все остальные могут выйти.
Но поскольку остальных было много, а коридорчик тесный, большей частью их разношерстная компания столпилась в дверях. Верещагин достал кейс.
– Леша, считай.
Пачки пятитысячных купюр в банковских упаковках легли перед ним на стол. Алексей смотрел на них с полным равнодушием. По роду занятий ему и не такие суммы приходилось видеть. И даже комнаты, набитые под завязку деньгами. Золото, валюту, бриллианты… А это так. Брызги шампанского, которое он выпьет вместе с Сашей, когда эти деньги станут, наконец, его.
У счетной машинки стояла «розовая кофта».
– Вы мне доверяете? – улыбнулась она.
– Допустим, – Леонидов тоже улыбнулся, но натянуто.
Тогда риелторша Верещагиных, Алексей так и не удосужился узнать ее имя, подрагивающей от волнения рукой сунула в счетную машинку одну из пачек. Зашелестели купюры, пара вылетела из машинки. Не прошло. Но дама в розовом неловко сунула беглянок обратно. Алексей хотел было попросить эти две купюры и внимательно их осмотреть, но сдержался.
Верещагин не похож на обманщика. Сделка ему выгодна, и не в его интересах мухлевать. Подкладывать фальшивки.
– Пятьсот тысяч, – сказала стоящая у счетной машинки женщина и взяла со стола следующую пачку.
Со скрипом, с паузами деньги были пересчитаны и уложены в большой конверт из плотной коричневой бумаги. Алексей боялся, что пять с лишним миллионов туда не поместятся, но напрасно. Хотя конверт получился увесистым. Почти в набивку. Альбина Андреевна заклеила конверт лентой и, протянув ручку с эмблемой банка, сказала Алексею:
– Напиши прописью сумму.
– Я очки, кажись, забыл, – он хлопнул рукой по карману, – лучше сами.
Альбина Андреевна взяла ручку и на глазах у Алексея, Верещагиных, матери и сына и трех риелторов написала от руки:
– Пять миллионов шестьсот тысяч рублей, – и Алексей торопливо поставил свою подпись, которая получилась совсем чужой. Писать на набитом деньгами конверте оказалось неудобно, да еще и очков не было.
Алексей хотел было выйти, после того как с его делом было покончено, но понял, что к дверям не протиснуться.
– Чего там, все свои, – сказал, сунувшись в переговорку, Кит Маврушкин.
Оказывается, он тоже внимательно наблюдал за процедурой пересчета денег.
Потом настала очередь Трухиных. Сумма у них была самая маленькая, и деньги пересчитали быстро. Наталья сама написала на конверте сумму прописью.
«Зачем они берут ипотеку?» – задумался Алексей. «И полтора миллиона наличных от Верещагина. Им бы хватило денег от продажи квартиры. И деньги жена считает, хотя кредит берет муж. Он, похоже, лопух. Работяга. Сидит в коридоре, трясется от волнения. Похоже, эти полтора миллиона на него хотят повесить. А у женушки на эти деньги есть планы. Явно мухлеж».
Наталью Трухину курировала Терентьева, которая не отходила от нее ни на шаг. Они обе остались сидеть в переговорной, после того, как Верещагин забрал еще один надписанный конверт, чтобы потом положить его в ячейку.
В переговорную протиснулась дородная Таисия. К этому моменту все уже устали и перенервничали. Было жарко, даже несмотря на работающий кондиционер. Вид банковских упаковок с миллионами нервически действовал на всех. «Это же целое состояние!» – невольно думал каждый, не исключая и Леонидова. Но он-то хоть был владельцем в недалеком будущем одного из этих объемных конвертов. А каково риелторам? С Альбиной Андреевной Алексей договорился, что заплатит ей сто пятьдесят тысяч комиссионных. Остальные риелторы работают тысяч за сто. А помощницы и вовсе получат мизер. Стоят, смотрят на миллионы в конвертах и мысленно облизываются.
Алексей поспешно отогнал эти мысли. Маврушкиным полагался самый большой куш: восемь миллионов. Таисия застыла у счетной машинки. Дама в розовом к этому моменту утомилась, поскольку отдельные купюры все время выскакивали обратно.
– Навыка нет, – пожаловалась она. – Вы уж сами.
И Таисия принялась считать деньги. С порога за ней внимательно наблюдал Кит. Делала это Маврушкина крайне неловко, все время сбивалась, и купюры у нее выскакивали обратно чаще, чем у «розовой кофточки». Алексей почувствовал, как заныли виски. В переговорной было душно, нервно, процесс явно затягивался. Все уже начали терять терпение.
– Ну, все, наконец? – не выдержала Верещагина. Она была старше всех, и ей было особенно тяжело.
– Вроде все, – тяжело вздохнула Таисия. Ей и самой уже было неловко. Деньги она считала долго. Маврушкина аж взмокла.
Сидевшая ближе всех Терентьева торопливо принялась запихивать пачки пятитысячных в конверт. Ее помощница из коридора сказала, что надо поторопиться занять очередь в депозитарий, народу не убавилось. Все еще больше разнервничались.
Альбина Андреевна со вздохом сбросила звонок сына. У него, видимо, начался просмотр одной из квартир, и возникли вопросы. Зазвонил телефон у Кита, но он не сбросил звонок, а тут же нырнул вместе с мобильником в коридорчик. Все эти детали Алексей впоследствии напряженно вспоминал: кто как себя вел?
Таисия беспомощно оглянулась: присесть было некуда.
– Вы уж сами, – сказала она, как и давеча Алексей.
Конверт с восемью миллионами заклеивала сидевшая ближе всех Терентьева. Она же на глазах у семерых человек, все уставшие, взмокшие, измученные ожиданием и затянувшейся процедурой пересчета миллионов написала на конверте, по ленте, которой запечатали «бандероль»: восемь миллионов рублей.
Таисия, нагнувшись, неловко поставила свой безликий крючок. Вернулся Маврушкин:
– Уже заклеили? Леха, ты видел, что в конверте деньги? Тебе я доверяю, потому что ты бывший мент, – хохотнул Кит.
– Как мент?! – взвился Верещагин.
– Я раньше служил в органах, – внимательно посмотрел на него Алексей.
– Наркотиками, что ли, занимались? – криво усмехнулся Макар Верещагин.
– Почему сразу наркотиками? Я сыщик. Уголовка, – невозмутимо сказал Леонидов.
Верещагины, мать и сын, аж позеленели. А «розовая кофта» стала пунцовой, лицо одетой в нее дамы. Алексей поймал уничтожающий взгляд Верещагина, брошенный на риелтора: «Почему я этого не знал?!»
В переговорной возникло смятение. Все вдруг еще больше занервничали.
– Какая разница, кто где работал? – Альбина Андреевна поднялась.
Алексей видел, как ей не терпится выйти. Она должна была поговорить с сыном, но не могла обсуждать подробности новой сделки при посторонних, тем более, при трех риелторах. Все они были Альбине Андреевне конкурентами, даже очаровательная Юленька.
– Идем закладывать ячейку? – сунулась Терентьева.
– Нет, сначала в кассу, – Альбина Андреевна бросила на нее уничижающий взгляд. – Вы, дорогуша, позабыли, что надо еще ипотечные деньги получить. А ведь это ваш клиент.
Терентьева вспыхнула от досады. Еще бы! Ее ведь уличили в непрофессионализме. Алексею она нравилась все меньше. Он отметил одутловатое лицо, мешки под глазами, подрагивающие руки. И сделал вывод: «И в самом деле пьет. Держится пока, но по ее жестам видно, как ей не терпится выпить. А для этого надо поскорее отсюда выйти».
Народу в кассу тоже было полно. В эти мартовские дни в основном и шли в кассу да в депозитарий. Покупали и продавали валюту, забирали деньги и ценности из ячеек, в зависимости от того, кто и как понимал сложившуюся ситуацию.
«Хорошо, что Саши со мной нет», – подумал Алексей. «Она бы все это не выдержала».
Он заметил, что больше всех психует Кит, который не расставался с мобильником. Маврушкин то и дело куда-то исчезал.
– А нельзя их поторопить? – сунулся он, было, к Юле.
– А что тут поделаешь? – она ослепительно улыбнулась. – В порядке очереди. Не у нас одних сделка.
Алексей присел на диванчик и прикрыл глаза. Надо дождаться своей очереди в кассу. Время тянулось томительно. Он постарался думать о приятном: о вечере, который проведет с женой, с юмором пересказывая ей события сегодняшнего дня и в лицах изображая участников сделки.
Женщина, зависшая в кассе, придирчиво проверяла купюры по сто долларов, чуть ли не обнюхивала их, одну настойчиво попросила поменять. Кассирша встала и куда-то ушла.
– О, господи! – не выдержала Трухина. – Да когда же, наконец, мы туда войдем?!
Но все когда-нибудь кончается. На табло загорелся их номер, и Терентьева вскочила:
– Идемте в кассу!
Алексей зашел туда вместе с Трухиными и все с той же Терентьевой. В их присутствии пересчитал оставшиеся миллион четыреста и запечатал конверт. Сумму на нем накарябала Терентьева, нервно зачем-то встряхивая шариковую ручку. Конверт положили в полиэтиленовый пакет с эмблемой известной сети супермаркетов и сунули его Мишане Трухину, подержать.
Это подержать вылилось в то, что Трухин так и таскался по банку с пакетом, в котором лежали пачки денег. Наконец, добрались до оформления ячеек и там застряли так надолго, что Алексей понял: день потерян.
Через три часа после того, как Леонидов со своей риелторшей вошел в банк, все участники сделки с недвижимостью были похожи на блюда с киселем. Особенно неаппетитно выглядела «розовая кофта», которая и впрямь напоминала теперь студенистую массу. «Ой, ну когда же, наконец?» – было написано на ее круглом как блин лице.
Алексей, который вновь уселся на облюбованный диванчик, скосил глаза: рядом с ним лежала папка. Дальнозоркий Леонидов разглядел свою фамилию. Это были его справки из психо- и наркодиспансеров, а вместе с ними и договор купли-продажи.
– Никто ничего не потерял? – громко спросил он, взяв в руки папку. Вот так легко сейчас может сорваться сделка, на подготовку которой ушел чуть ли не месяц! Если хотя бы один из ее участников потеряет документы, то другим придется начать все сначала!
– Наташа! – сиреной взвыла Терентьева. – Это же твои документы!
– Ой, и правда, – спохватилась Трухина. И накинулась на мужа: – А ты куда смотришь?!
– Да у меня вот! – Михаил Трухин взмахнул рукой, в которой был пакет. Алексей понял, что это его деньги.
Он поспешно встал:
– Так. Все, похоже, расслабились. Так вы и деньги посеете.
– Да здесь же повсюду видеокамеры, – отмахнулся Верещагин.
«Ну, положим, в туалете-то нет», – неизвестно почему подумал Алексей. «И слепые пятна есть повсюду. Стырить пакет с миллионами в принципе можно».
Он рванулся к Трухину:
– Покажите!
– Чего? – не понял тот.
– Деньги, говорю, покажите.
Мишаня растерянно открыл пакет. Алексей выдохнул: конверт был на месте. Потом подошел к Верещагину и попросил его показать деньги. Тот с недоумением и обидой открыл перед Алексеем две свои сумки. Точнее, таких же пакета с эмблемой популярного супермаркета. В нем, похоже, отоваривались все поголовно. Алексей к своему стыду вспомнил, что у него в борсетке лежит точь-в-точь такой же пакет, и когда он получит, наконец, свои конверты, то деньги до машины понесет в этом пакете. А что, сумку специальную для этого покупать? Разовая акция.
К огромному облечению Леонидова все конверты были на месте. Запечатанные. Алексей на всякий случай проверил надписи на лентах, которыми они были заклеены. Да, это те самые банковские конверты с миллионами.
– Что вы так волнуетесь? – презрительно сказала «розовая кофта». – Это же банк!
– Когда вы будете свою квартиру продавать, можете вести себя по-другому, – тихо сказал Алексей.
– А то я не продавала!
– Вы чужие продавали.
– Много вы про меня знаете!
– Согласен: мало. И хотел бы, чтобы наше знакомство ограничилось этой сделкой, – разозлился Леонидов. Нервы у него тоже были не железные.
– Хватит вам, – примирительно сказала Альбина Андреевна. – Очередь наша подходит.
Поскольку ячеек было четыре, а участников сделки, у которых надо было отсканировать паспорта, аж пятеро, они чуть ли не час оформляли договоры аренды. Хуже всех пришлось Верещагину, который закладывал три ячейки. Пока он писал, пакеты держала «розовая кофта». Алексей заметил, как она присела на диван, а рядом с ней опустилась донельзя измученная Терентьева, и чуть не взвыл. У нее же деньги, у риелтора Верещагина! Но у Алексея попросили паспорт, и он отвлекся.
Потом Алексей отлучился в туалет. Когда он вышел оттуда, у двери стояла «розовая кофта». Она вспыхнула и отвела глаза. Съежившись на глазах, прижала к себе сумочку и шмыгнула в туалет, он был общий и для мужчин и для женщин.
Раньше Алексей непременно обратил бы внимание на детали. Кто как себя ведет. Если бы наблюдал все это со стороны. К примеру, пришел бы класть деньги на счет, или в кассу за долларами. Тогда все это было бы забавно. И он бы отметил некоторые странности в поведении того же Кита, или риелтора Верещагиных. Но будучи участником сделки, Леонидов, как все, хотел только одного: чтобы все это поскорее закончилось.
Поэтому после оформления своего договора уселся у двери в хранилище, с твердым намерением не пустить никого без очереди. А желающие были.
Наконец, о счастье! Девушка с невероятно длинными и яркими ногтями, от которых Алексей не мог отвести глаз, пока она стучала по клавиатуре, оформляя договор, пошла за мастер-ключом.
В хранилище их вошло шестеро: три женщины и трое мужчин. Банковская красотка с невероятными ногтями, Таисия Маврушкина, Наталья Трухина, ее муж, Верещагин и Алексей Леонидов. Двое мужчин были с конвертами. У Верещагина их было аж три. И один у Трухина.
– Что у вас тут происходит? – негромко спросил Алекей у девушки, пока они спускались по ступенькам. Лестница была крутая, поскольку сам подвал глубокий. – На вас смотреть жалко. Устали, да?
И сотрудница не выдержала:
– Все словно с ума посходили! С утра народ валит! И все – в хранилище! Деньги забирают. Боятся, что мы закроемся.
– А вы закроетесь?
– Мы?! Да вы что! Такого не может быть!
Ее уверенность Алексея умилила. Тогда все еще верили, что огромный мегаполис не может превратиться в пустыню. Где все двери заперты, а на улицах почти нет людей.
Все шестеро остановились в предбаннике, у решетки, которую отперла банковская служащая. Алексей терпеливо ждал своей очереди. Сначала в хранилище вошли Верещагин и Наталья Трухина. Девушка из банка последовала за ними. Она подсказывала, что надо делать. Потом тот же Верещагин заложил ячейку на глазах у Таисии Маврушкиной. Рядом стояла свидетельница, все та же банковская служащая. Дальше настала очередь Леонидова.
Сначала он, немного волнуясь, вошел в хранилище с Верещагиным. Обе ячейки оказались в самом низу. Верещагину пришлось нагнуться, и он долго пыхтел, открывая ячейку. Девушка кинулась ему помогать. Алексей почему-то занервничал и еще раз внимательно осмотрел конверт, который Верещагин положил в ящичек. Да, это он, с миллионами. Ячейку заложили и закрыли.
Они вышли, и настала очередь Трухина, который избавился от своего конверта с явным облегчением.
– Ну, их, эти деньги, – его рука, сжимающая ручки полиэтиленового пакета вспотела.
«Свобода!» – ликовал Алексей, поднимаясь по крутым ступенькам наверх. В депозитарии ему было неуютно. Он старался не думать о том, сколько здесь лежит денег и ценностей, и как это все, в общем-то, ненадежно. Деньги-то кладут без описи. На ваш страх и риск, как говорится. «Сколько же я здесь проторчал? – заволновался он. – Мама дорогая! Почти четыре часа!!!»
– Вас подвезти? – спросил он у Альбины Андреевны, которая ждала в холле. Рядом с ней сидел Маврушкин, который, едва увидев жену вскочил:
– Ну, наконец-то! Поехали скорее!
– Куда ты так торопишься? – удивилась Тася.
– Бизнес у меня. Грузчиков жду, – и Кит заторопился к выходу.
Алексей с Альбиной Андреевной двинулись следом.
– До метро подкинь, если не трудно, – сказала риелтор и полезла в сумочку за мобильником: – Ну, что там у тебя, Руслан? Скоро буду. Уже вышла и банка.
– Что, сын не справился? – сочувственно спросил Алексей, отметив, что лицо у Альбины Андреевны печальное.
– Молодежь… Вечно вы торопитесь, – она тяжело вздохнула.
– Что теперь? – спросил Леонидов, когда они сели в машину. Он вставил ключ в замок зажигания, и мотор охотно заурчал. Алексей аккуратно вырулил с забитой машинами банковской стоянки на шоссе.
– Как только сделка будет зарегистрирована, придет эсэмэска. После этого можно закрывать сделку и забирать деньги из ячеек. Думаю, на это уйдет дней десять. Рабочих дней, – подчеркнула Альбина Андреевна. – Терентьева пожадничала, не захотела ускорить процесс.
– А можно было?
– Конечно. Экспресс-оформление с вызовом представителя Регистрационной палаты. Я бы так и поступила. А теперь нам придется подождать. Сайт Росреестра подвисает в связи с тем, что сотрудников переводят на удаленку.
– Черт! Знал бы, сам заплатил! – с досадой сказал Алексей. – Сдается мне, сейчас каждый день на вес золота.
– Если бы все это понимали, Леша, – Альбина Андреевна опять вздохнула. – Но людям ведь не объяснишь. Не все относятся к коронавирусу серьезно.
– А вы?
– У меня дочь медик. В Италию собиралась поехать в середине марта. Билеты, похоже, пропали. Бронь уже сняла.
– Что, не выпускают?
– Выпускать-то выпускают. Только по возвращении – на карантин. Замаринуют в Коммунарке, потом, глядишь, лицензию приостановят. Дочка в частной клинике работает. Сам понимаешь: работа дороже. Сейчас лучше не высовываться, мой тебе совет.
– А я теперь пенсионер, – Леонидов улыбнулся.
– Твое счастье, – Альбина Андреевна вздохнула в третий раз.
– Так ведь и вы тоже на пенсии, – он внимательно посмотрел на своего риелтора.
– Так-то оно так… Останови здесь. Мне на метро ближе.
Алексей так и не услышал в тот день о ее проблемах. Он посмотрел, как Альбина Андреевна, ссутулившись от усталости, возраст есть возраст, бредет к стеклянным дверям метро и дал по газам. Его ждала Саша.
