Наталья Гимон
Девочка и ветер
Жила-была на свете девочка. Она была довольно симпатичной, доброй, умной и рассудительной, маленькой помощницей своей мамы и огромной радостью для бабушки и дедушки. Но если бы кто-нибудь смог заглянуть к ней в сердце, то увидел бы, что оно открыто миру только наполовину. Одна дверца маленького детского сердца, сделанная словно из крепкого, светло-золотистого, ещё не потемневшего от времени дерева, была открыта настежь, и за ней жили те самые ум, рассудительность, доброта, послушание, трудолюбие, а также всё, что приобретается человеком за всю жизнь – одним словом все его знания и умения. А вот другая дверца, тонкая, хрупкая, с едва угадывающимся рисунком, была накрепко заперта. Так случилось, что девочка не верила в чудеса и потому не отпирала для них эту потайную дверь. Но поскольку она и так была умненькой и рассудительной, её мама не придавала этому особого значения.
Однажды, августовским днём девочка вместе с мамой и бабушкой отдыхала за городом. Лето было беспощадно жарким, и люди само собой тянулись прочь из душных каменных джунглей на природу. Девочка сидела на траве под яблоней, спасаясь в её тени от палящего зноя и грызя сочное, спелое, яблоко, уже облюбованное маленьким червячком, надеявшимся устроить в нём для себя просторную квартирку. Она, не отрываясь, смотрела на стелющийся за сетчатым забором луг. Когда-то, всего два месяца назад его, изумрудно-зелёный от края до края, с полным правом можно было назвать «заливным». Но палящий зной выжег сочную густую траву, и теперь луг больше напоминал шкурку облезлой плешивой собачонки: местами на нём ещё были видны пучки зелени, из последних сил достававших длинными кореньями влагу из глубины, но та трава, корешки которой не могли дотянуться так глубоко, превратилась в жёсткую, рыжую солому. Луг стал двуцветным, и это было страшно, а отнюдь не красиво. Совсем рядом сады и огороды людей были хоть и пыльными до крайности, но равномерно зелёными, ведь люди поливали свои посадки. Но поить умирающий луг у них не было ни времени, ни возможности.
– Фу-у, какая жара, – ни к кому не обращаясь, сказала девочка. – Под таким солнцем скоро всё высохнет, как этот бедненький луг… Хоть бы дождик прошёл… Нет, даже не дождик, а дождище, с грозой. Вот… – Она немного подумала и спросила надкусанное яблоко, как будто это оно было во всём виновато: – И почему люди до сих пор не придумали такую штуковину, которая управляла бы ветром и могла заставить его пригнать сюда тучку? Или две…
– Вообще-то, мной управлять нельзя, – вдруг раздался тихий незнакомый голос прямо над плечом девочки. – А если бы и было можно, то, поверь, мне бы не понравилось, как и любому другому. Это, видишь ли, не приятно…
Девочка испуганно огляделась, но никого не увидев, страшно перепугалась, аж до мурашек и вскочила на ноги, чтобы сломя голову бросится наутёк, дико подвывая на бегу. Но голос вдруг очень мягко и по-доброму попросил:
– Не бойся! Я не хотел тебя испугать!
После минутного колебания детское любопытство всё же взяло верх, и девочка не убежала, правда, по-прежнему настороженно оглядывалась вокруг, готовая в любой момент с визгом сорваться с места.
