Наталья Калинина
Агентство «Мистерио». Вечеринка смерти
Глава 3
– Там поработал спец, – начал Гера, когда все наконец-то расселись за длинным столом и сделали заказ. Помнится, в «Бунгало» их пригласила год назад Люсинда: решила отметить свой день рождения и зарезервировала стол в укромном уголке. Приглашение тогда всех удивило, потому что Люси ничего о себе не рассказывала. Только, пожалуй, Марина, которая занималась ее оформлением на работу, видела паспорт. Дата рождения там стояла другая, но Марина тактично не стала задавать вопросов. День рождения так день рождения… В июле, а не в апреле. А ресторанчик полюбился всей компании, они даже устроили здесь новогодний корпоратив и иногда, как сегодня, собирались на совместный обед.
– Следов практически не осталось, – продолжил Гера, обращаясь не столько к команде, сколько к шефу. – Но небольшую зацепку я обнаружил. Потяну за ниточку, глядишь, выйду на того, кто страницу-приглашение на вечеринку завел.
– Действуй, Гера, – одобрительно кивнул Сергей Степанович и, задумчиво похлопав ладонью по столу, обвел всех взглядом, выбирая, кого спросить следующим. Марина подняла на него глаза, но шеф кивнул Лиде.
– У меня почти ничего, – недовольно промолвила та. – Я все время просидела на телефонах. Разве что некий Семенов Андрей Денисович просил вас по возможности перезвонить.
– О! Как я забыл! – хлопнул себя по лбу шеф и, извинившись перед командой, вытащил из кармана телефон. Мобильником Сергей Степанович пользовался самым простым, без всяких навороченных функций. «Он мне только для звонков нужен. Да еще не разряжается так быстро, как ваши современные», – однажды так ответил на вопрос Геры, не пора ли сменить модель на более актуальную. Команда тогда готовилась поздравить шефа с грядущим днем рождения и обсуждала подарок. Но предложенная Герой идея подарить смартфон тут же улетела в трубу.
Пока шеф вполголоса вел разговор, Марина обвела взглядом сидевших за столом. Каждый из присутствующих выделялся внешне. Пожалуй, такую разномастную компанию еще стоит поискать. Сергей Степанович казался старше своих пятидесяти пяти из-за худого морщинистого лица и лысины, которую прикрывал старомодного кроя шляпами. Предпочитал он носить белоснежные рубашки и темно-серые костюмы, сшитые на заказ. Костюмы все были из дорогой качественной ткани и умело скрывали излишнюю худобу Сергея Степановича, но отчего-то добавляли ему возраста. Марина знала, что у шефа есть жена, очень миловидная и приятная, и пятнадцатилетний сын, увлекающийся компьютерами. А еще то, что этот брак был вторым, в первый раз Сергей Степанович женился в студенчестве, но вскоре развелся. Между первым и вторым браком прошло почти двадцать лет, и за эти годы Сергей Степанович объехал полмира. Шеф был кладезем историй, которыми нередко баловал во время уютных чаепитий свою «вторую семью» – команду.
По правую руку от него сидел Гера, внешностью напоминавший викинга: высокий, накачанный, с чуть выдающимся вперед квадратным подбородком. Длинные светлые волосы он то завязывал в низкий хвост, то оставлял распущенными. Одно время Гера подрабатывал моделью, и Марина даже помнила несколько телевизионных реклам, в которых он снялся. Герасим был сосредоточением противоречий и разбитых стереотипов. За два года знакомства с ним Марина так и не разгадала, какой он на самом деле. В противовес устоявшемуся образу программиста-гения, которого интересовали бы только компьютерные примочки, Гера обожал модные шмотки. Он казался легкомысленным балагуром, но в те моменты, когда усаживался за компьютер или настраивал на объектах технику, становился самой собранностью. Куда-то девалась его вальяжность, Гера умолкал, а если что и говорил, то по делу. Он был талантливым программистом, собирался уехать в Штаты, но Сергей Степанович как-то уговорил его на работу в своем необычном агентстве. Гера несмешно шутил, задирал то Люсинду, то кого-то еще из команды, но при этом водил дружбу с сыном-подростком шефа, искренне восхищался компьютерными способностями мальчика и всячески развивал в нем их. Пятнадцатилетний Алексей иногда заглядывал по вечерам в агентство, и тогда Гера, как бы куда ни спешил, отменял личные дела (нередко – к вящему недовольству Лиды), усаживал Алексея за свой компьютер и закрывал дверь кабинета.
Лида любила напустить на себя загадочности, но все равно оставалась легкочитаемой, как раскрытая книга. В ней не было полутонов, мир она делила на черное и белое. Отчаянно нуждалась во внимании, но при этом желала казаться независимой. Она была очень красивой, но потеряла свою природную красоту за искусственным «чересчур»: кукольными накладными ресницами, ярко накрашенными губами, зеркально-гладкими платиновыми волосами. Она носила обтягивающие вечерние платья даже в офис как повседневную одежду. А еще отчаянно цеплялась за Геру, хоть и демонстрировала внешнее презрение ко всему мужскому полу. Лида, почувствовав взгляд Марины, стрельнула ответным – сердитым и ревностным. Марина едва сдержала улыбку: коллега не забыла, что поводом для обеда в ресторане послужило якобы предстоящее замужество «секретарши». Но, несмотря на свой своеобразный характер, Лида, как и Гера, была талантливой. Она предсказывала по картам Таро, распознавала и снимала негатив, наведенный магическим образом, знала все о порчах, проклятиях и сглазах. «Ты в нашей клининговой компании – главная уборщица!» – отвесил ей как-то своеобразный комплимент Гера. Лида его юмора не поняла и обиделась на «уборщицу». Дулась целых три дня, и все это время Гера страдал несварением желудка. Только когда красавица и королева офиса смягчилась, прошло странным образом и недомогание Геры. С тех пор он старался отпускать только классические комплименты, шутил при Лиде осторожно, понимая, что нередко крупно промазывает.
Сидевшая по левую руку от шефа Люсинда в сравнении с Лидой казалась отчаянно некрасивой: невысокая, широкоплечая, как пловчиха, огненно-рыжая, одевающаяся в мрачные тона и выбравшая неженственный стиль одежды – брюки или шорты, пиджаки и похожую на мужскую обувь. Она была молчаливой, нелюдимой, на задирания Геры отвечала меланхолично, нередко уходила в себя, будто впадала в анабиоз. Если двигалась, то вяло, словно энергия из нее утекала широкой рекой. Разглядеть в Люсинде красавицу было непросто. Но у нее был аккуратный носик с золотистыми веснушками, в меру пухлые губы, большие глаза чистого светло-зеленого оттенка и высокие скулы. Только Люсинда скрывала свою привлекательность, глушила ее черными оттенками одежды, отчего ее бледность казалась болезненной, не пользовалась даже тушью для ресниц, начесывала на лоб непослушные кудри и хмурилась. Люсинда, в отличие от Лиды, ничего не делала для того, чтобы казаться загадочной, но в действительности была самым таинственным персонажем в их агентстве.
И наконец Макс… Марина не осмелилась задержать на нем взгляд, уставилась в свою пустую тарелку, подавив желание схватиться за вилку, как за спасательный круг. Макс сегодня отсутствовал, хоть и сидел со всеми за столом. Его стул был отодвинут в сторону, Геру он, казалось, не слушал, цедя воду из своего бокала, заказ сделал, не глядя в папку с меню, и попросил вместо обычного плотного обеда только куриный бульон. Похоже, ему было нехорошо: бледный, темные волосы прилипли к взмокшему лбу, а когда Макс поставил на стол бокал, его кисть чуть дрожала. Он и так обычно отмалчивался, говорил по делу, почти никак не демонстрируя эмоций, но сегодня его молчание было особенно заметным. Кричащим. Что с ним? Макс поменял позу: откинулся на спинку стула, чуть запрокинул лицо и прикрыл глаза. Но даже такой, бледный и уставший, он был очень красив: гармоничные черты лица, темные глаза и не по-мужски длинные ресницы. Ростом он немного уступал высоченному Гере и не был так вызывающе накачан, но от его крепкой фигуры веяло спокойствием и надежностью. Сколько раз перед сном Марина представляла, как сильные руки Макса обнимают ее. Сколько раз в фантазиях рисовала себе серьезные ситуации, в которых он спасал бы ее: выносил из горящего дома, ловил над краем пропасти и крепко прижимал к себе, а потом, поддавшись искушению, касался своими губами ее губ… Или как она мчится с ним на мотоцикле навстречу звездной ночи. Как же она в такие моменты завидовала Люсинде, которая уже не раз выезжала с Максом на задания! И особенно остро ощущала свою заурядность. Пусть весь офис и держался на ней, но ее работа была слишком обычной.
«Макс по жизни одиночка. Живет больше в мире мертвых, чем в нашем», – обронил как-то шеф при Марине. Разгадал ли Сергей Степанович ее тайну? Шеф ничем больше не выдал себя, но Марина помнила ту вроде бы случайно сказанную им фразу. К сожалению, иначе охарактеризовать Макса было нельзя.
– Марина, что у тебя?
Она вздрогнула, поняв, что слишком погрузилась в свои мысли и забыла, где и почему находится. Сергей Степанович не сводил с нее взгляда – внимательного и чуть сочувственного, будто прочитал ее тайные мысли.
– Э… – начала Марина и откашлялась. Макс открыл глаза, но за долю секунды до этого она успела отвести взгляд.
Марина рассказала в подробностях о разговоре с блогером, с удовольствием отметив, что вся команда внимает с интересом. Похоже, ее отчет оказался самым информативным. Она даже поймала одобрительную улыбку Геры. Но больше всего обрадовало то, что Макс тоже слушал ее. В какой-то момент он машинально взъерошил волосы, как делал тогда, когда его действительно что-то увлекало, и поднял на Марину глаза, на фоне излишней бледности показавшиеся совсем черными.
– Молодец! – похвалил Марину шеф, когда она завершила рассказ. – Отлично справилась! Ты отметила интересное: что Таисия делала на такой вечеринке? Но давайте пока немного подождем. Похоже, мы столкнулись с опасной и сильной сущностью, которая способна убивать.
– Что у вас там случилось? – не выдержала Марина, осмелевшая после похвалы Сергея Степановича.
– Да, шеф! Что за приключения вы словили? – поддержал Гера. Сидевшая с ним рядом Лида промолчала, но вздернула брови, выражая интерес.
– Реально у вас там приключения выдались! – не унимался Гера. – Люсинландия таращится так, будто призрака увидела. А Макс белый, что то самое привидение.
– Несмешно шутишь, Гера, – отозвалась Люси. Сергей Степанович оглянулся на подошедшую к их столику официантку с подносом, молча проследил за тем, как девушка составляет на стол тарелки.
– Ешьте, ешьте, – попросил он, когда официантка ушла. Сам тоже взялся за вилку, но положил ее обратно. И под тревожное молчание команды рассказал о случившемся в клубе.
– Вот такие дела, ребята, – закончил Сергей Степанович. Никто так и не притронулся к еде. Только Макс сразу подвинул к себе тарелку и зачерпнул ложкой горячий бульон.
– Сущность пробила наши защиты, но отцепилась, когда я применил сильный став. Пришлось огреть им Макса, к сожалению, – повинился Сергей Степанович. – Как если бы я прихлопнул на его лбу комара молотком. Как скажутся на нем последствия – не знаю. Никогда мне еще не приходилось так действовать.
– Макс живучий, – улыбнулась Лида. – И став ваш вряд ли причинит ему больше бед, чем могла бы та тварь.
– Да. Да, – удрученно пробормотал Сергей Степанович. – Лида, посмотри потом, не прицепилось ли к ребятам что-то ненужное. Проверь на всякий случай.
– Без проблем!
– Мы думаем, что эта сущность, которая вначале напала на Люсинду, а потом на Макса, и убила несчастных блогеров. Но это ничем не подтвержденная версия, которую мало кому озвучишь. Я сразу после обеда поеду в клуб. Уже позвонил кому надо и настоятельно попросил, чтобы туда никто не заходил. Не знаю, удастся ли исполнить им эту просьбу, сами понимаете. Но сейчас там опасно находиться.
– Странно, что эта тварь не напала раньше на кого-то другого. Там же возле тел столько людей толпилось! – заметил Гера.
– Тоже об этом думал. Может, сущность появилась в клубе только сейчас, пролезла в «дыру» и не имеет отношения к гибели блогеров. Вполне возможно.
Сергей Степанович поправил на переносице очки, дернул себя за ожерелье из трех круглых пластинок на плетенном кожаном шнурке и наконец-то принялся за еду. Остальные, однако, так и не приступили к обеду. Молча между собой переглянулись, и Гера озвучил то, о чем подумали все:
– Степаныч, тебе там одному находиться опасно. Возьми хотя бы меня.
– Спасибо, Гера. Я подумаю. Взвешу все риски. Я собирался установить на себя мощную защиту и…
– Лучше будет, если кто-то окажется с вами рядом, – поддакнула Гере Лида. – Я тоже поеду. Это по моей части, шеф.
– Ну хорошо, – сдался он. – Только проверь вначале Макса с Люсиндой. Думаю, никто возражать не станет, если мы сегодня отпустим их отдыхать…
– Мне не нужен отдых, я в порядке, – возразила Люси.
– Хорошо, тогда займитесь с Мариной текучкой. Это дело, конечно, нам кажется интересным, но остались и другие.
– Ок, – кратко ответила за обеих Люсинда.
– Максим, а тебя я все же отправлю домой. И прошу сообщать мне о любых недомоганиях и странностях.
– Странностях? – усмехнулся он и отодвинул пустую тарелку. – Это если уши у меня позеленеют или хвост вырастет?
– Или, наоборот, отпадет, – тихо пошутил Гера, но Лида пихнула его локтем в бок.
– Ай!
– Молчи уж, – прошипела она. – И почему ты иногда не немой, как твой тургеневский тезка?
Люсинда громко фыркнула, а Макс усмехнулся.
– Молчу, молчу! Только не насылай на меня больше никакой заразы!
– Я разве когда-нибудь что-нибудь насылала на тебя? – изогнула ухоженную бровь Лида, и все, припомнив случай с неудачным комплиментом Геры и скрутившим его затем недугом, заулыбались.
– Ну… Тогда, когда я чуть засор в офисном туалете не устроил!
– Так, дорогой мой, не нужно было трескать ту сомнительную шаурму! Говорила же тебе, что чревато! И почему всегда во всех недугах и природных катаклизмах винят ведьм?
Лида с нарочито возмущенным видом пожала плечами – так уморительно, что все присутствующие за столом, а громче всех – Гера, рассмеялись.
Но не успела Марина обрадоваться тому, что о поводе, собравшем их сегодня на обед в ресторане, все забыли, как шеф поднял бокал с минеральной водой.
– Кстати, за счастье нашей Мариши! Это будет первая свадьба в агентстве!
Лида тихо фыркнула и стрельнула ревнивым взглядом в сторону «секретаря». Гера, почувствовав настроение подруги, положил ей ладонь на плечо и весело спросил:
– Когда свадьба, Марин?
– Э… В октябре, – ляпнула она прежде, чем успела прикусить язык.
– Скоро! Ну… Напрашиваться невежливо…
– Ты уже напросился! – напомнила Лида и будто невзначай прижалась к нему.
– Это Марина решит. Пригласит – здорово! Нет – тут праздник устроим, – добавила Люсинда.
Она тоже подняла свой бокал, и все весело загалдели. Гера, к ужасу Марины, открыл на телефоне блог ее сестры и пустил по кругу смартфон, демонстрируя всем фотографию со свадебным платьем.
– Ты его купила? – деловито поинтересовалась Люсинда.
– Нет, конечно! – опередила Марину Лида. – Вряд ли она стала бы так светить купленное платье до свадьбы! Плохая примета! Впрочем, это платье Марине не идет. Болтается в груди и талии.
С этими словами Лида передала телефон Максу. Марина затаила дыхание. Но Макс лишь ненадолго задержал взгляд на экране и вернул телефон владельцу.
– Поздравляю, – вскинул он на Марину темные глаза и чуть улыбнулся ей.
– Спасибо, – пробормотала она и с деланным безразличием потянулась к бутылке с водой. Ну кто дернул ее ляпнуть насчет октября! И что теперь она будет врать команде? А ведь от нее не отстанут: будут расспрашивать каждый день, как идет подготовка к свадьбе, напрашиваться, как Гера, на торжество. И у нее останется только два выхода: позорно признаться в том, что замуж она не выходит. Или продолжить и дальше врать. На секунду Марина представила себе весь кошмар с уловками и увязанием в болоте лжи все больше, и решилась. Лучше объяснить все сейчас! Посмеются, и ничего страшного не случится. Подумаешь!
Она уже набрала в легкие воздух, чтобы рассказать правду, но ее опередила Люсинда, которая подняла бокал с вишневым соком.
– Второй тост предлагаю за нашего шефа. Если бы не он…
Люси не договорила, но многозначительно покосилась на Макса. Тот спохватился и поддержал напарницу:
– Да, Степаныч! За твою быструю реакцию и волшебный став!
Все снова загалдели, со звоном сдвигая бокалы.
– Макс, у тебя сегодня второй день рождения! – выкрикнул радостно Гера. Но Макс отчего-то криво ухмыльнулся и еле слышно добавил:
– Снова.
И разом, будто водку, опрокинул в себя минералку.
Глава 4
– Спасибо, – сказал Макс и положил на могилу букет из семнадцати бордовых роз. Число было символичным для него, а не для Евгении Алексеевны, но все эти годы в «свою» годовщину он обязательно приносил ей букет из семнадцати роз. Первые года – в больницу, где работала женщина, а после того, как ее не стало, сюда.
Макс постоял, чуть опустив голову и исподлобья разглядывая фотографию на гранитном памятнике. Такую Евгению Алексеевну – еще относительно молодую, пышноволосую – он уже не застал, помнил ее сухощавой морщинистой старушкой, хромой, с редкими волосами и с крупной родинкой на щеке. Он невольно улыбнулся, вспомнив, как перепугался, увидев ее впервые наяву – в тот момент, когда вышел из комы и открыл глаза. Если бы не трубки, он наверняка заорал бы от ужаса. «Ты наш, мальчик. Выцарапали тебя у смерти», – тихо пробормотала тогда Евгения Алексеевна.
Макс развернулся, сунул руки в карманы кожаной куртки и направился к выходу. Отчего-то здесь, на кладбище, он наиболее остро ощущал жизнь. Почти так, как когда рассекал ночь на спортивном байке, летя в одиночестве по полупустым загородным шоссе. Может, потому что там, где, казалось, кипела жизнь, он чувствовал мертвых, а здесь упокоенные души странным образом его не тревожили.
В первое время после случившегося у него было слишком много вопросов, а потом он принял их без ответов. «Мир слишком сложно устроен, мой мальчик», – сказала как-то Евгения Алексеевна. Свое первое из тех «почему» он отчего-то обратил к ней. Может, потому что в те дни рядом с ним находилась именно она. Но, скорей всего, потому что такие вопросы нельзя было задать ни встревоженной за него матери, ни другу-ровеснику Мишке, ни отцу-военному, для которого жизнь раскладывалась на простые и понятные правила. А Евгения Алексеевна единственная из всех знакомых ему людей была близка к тому пугающему, но манящему миру, в который Макс странным образом в свои семнадцать успел заглянуть. Она была очень занята, постоянно торопилась, неровно шагая и громко стуча по плиткам наконечником трости, раздавала указания скрипучим голосом, хмурила брови – но не потому, что была сердитой, а потому что ее глаза за долгую и непростую жизнь повидали многое. Но, несмотря на такую занятость, она находила время навестить Макса даже тогда, когда его перевели из реанимации в обычную палату. «На, почитай, мальчик», – говорила Евгения Алексеевна, кладя ему на постель какие-то научные журналы с закладками. «Ты спрашивал…» Статьи оказывались интересными и действительно на темы, которые интересовали Макса: про то, что испытывают лежащие в коме люди, об их видениях, о вещих и слишком реальных снах, о свидетельствах очевидцев, переступивших черту и вернувшихся, как он, «оттуда». Максу нравилось, что журналы эти были не эзотерическими (впрочем, попадались и такие), а вполне себе научными. «На, погрызи, мальчик…» – и Евгения Алексеевна клала рядом с журналами кулек с яблоками, грушами или ранними мандаринами. Она прекрасно знала его имя, но даже спустя годы ласково звала его «мальчиком». У нее никогда не было собственной семьи. Детьми и внуками становились для нее пациенты, вытащенные с того света.
Макс поежился, почувствовав, как неожиданный порыв ледяного ветра коснулся оголенной шеи. После сегодняшнего происшествия в клубе его то знобило, то бросало в жар. Нет, он не заболевал, но чувствовал себя непривычно. Правда, просьбу Сергея Степановича звонить ему и отчитываться о своем состоянии проигнорировал, как и не исполнил наказ отправиться сразу домой. Он не мог не заехать сегодня на кладбище, не мог не привезти этот обязательный букет из семнадцати роз.
Макс уже выходил за ворота, когда в кармане завибрировал мобильный.
– Здорово! – бодро поприветствовал Миха. – Ты сегодня допоздна или пораньше?
– Я уже свободен, – ответил он и невольно улыбнулся.
– Клево! Тогда давай встретимся! Через час в нашем пабе? – радостно проговорил друг. И хоть Макс чувствовал себя уставшим и обессиленным, согласился. Встречи с близким другом стали редким удовольствием после того, как в семье Михаила родились дочки-погодки Оленька и Света. Да и ненормированный график Макса и постоянные поездки не способствовали встречам.
– Я отвез Тоню с дочками к ее родителям до конца недели. Давно не виделась с родными, запросилась. И теща с тестем пусть понянчатся с внучками. У тещи проблемы со здоровьем, стало сложно приезжать к нам. Ну а у меня выдалось несколько свободных вечеров!
– Здорово! – ответил сразу на все новости Макс. Миха женился сразу после окончания университета на сокурснице, которая приехала учиться в столицу из Твери. Тоня очень нравилась Максу: скромная, спокойная, приветливая, очень подходящая не-тусовщику Мише.
– Я буду раньше чем через час. Припаркую байк у дома и дойду до паба пешком. Наберу тебя, когда буду близко!
Предвкушение от предстоящей встречи взбодрило. Макс надел шлем, завел мотоцикл и сорвался с места.
Друг подробно рассказывал о семейной жизни: о дочках, о том, что они с Тоней планируют в сентябре оставить девочек на неделю с его родителями и махнуть на море в долгожданный отпуск. Макс рассматривал фотографии с разбитого экрана Мишкиного смартфона, потому что двухлетняя Оленька уронила отцовский телефон на кухонную плитку. В своей манере немногословно комментировал снимки и радовался про себя тому, что у друга все так удачно сложилось.
Миха за годы семейной жизни раздобрел, уже не напоминал того тощего паренька, каким был в школьные годы, и выглядел очень счастливым.
– А ты когда? – спросил друг, когда Макс отсмотрел, наверное, сотню снимков.
– Что когда?
– Женишься!
– У меня и девушки нет, – усмехнулся Макс, возвращая другу телефон.
– Это разве проблема? У Тони есть незамужние подруги. Очень хорошие! Если хочешь…
– Нет, – перебил Макс. – Мих, ну сам подумай! Стоит ли пугать хорошую девушку тем, что… Оставь это! Ничего хорошего из сводничества не выйдет. Не с моим образом жизни и, гм, талантом заводить семью.
– Вот это ты зря!
– Не зря. Мало кому такое расскажешь. И мало кто такое примет. Уж точно не подруги Тони, которые мечтают о счастливой семейной жизни, детях и нормальном муже.
– Ты будто ненормальный!
Макс тихо засмеялся и подцепил вилкой ломтик поджаренного в панировке сыра. Отхлебнул из своей кружки темного пива и чуть прикрыл глаза: хорошо! Все же ему не хватает таких уютных вечеров в обществе друга в их любимом пабе.
– А девчонки из вашего агентства, которых твои таланты вряд ли пугают? Может, среди них есть симпатичная?
– Они все симпатичные! – улыбнулся Макс и открыл глаза. – Одна из них скоро выходит замуж, другая ждет, когда ей сделают предложение. А третья… Третья очень похожа на меня. Способностями.
– Вот! – многозначительно поднял указательный палец Миха. – Бери эту способную в оборот, пока другие не забрали! Это та, с которой вы рабочий дуэт составляете?
– Она. Мих, давай просто выпьем за счастье. Твое. Я очень рад, что у тебя все сложилось отлично! За твоих девочек!
Они с глухим стуком сдвинули массивные кружки и какое-то время цедили пиво молча. Макс краем глаза заметил, что за спиной друга, за пустовавшим до этого столиком, сидит девушка и, занавесившись спутанными волосами, смотрит на свои сложенные на столешнице руки. Мимо пробежал с подносом официант, но девушка не двинулась, чтобы привлечь его внимание. Максу подумалось, что она плачет.
– Сегодня десять лет, – сказал вдруг Миша и поставил почти пустую кружку на стол.
– Угу.
Десять лет назад примерно в это время они собирались на концерт «Металлургов». Миху интересовало, одолжит ли брат ему кожаный жилет. Макса вообще не парило, что надеть. Он предвкушал живой концерт любимой группы и предстоящие эмоции.
– Как смогли пронести бомбу в зал? – вопросил Миха, которому, похоже, сегодня нужно было больше, чем самому Максу, поговорить о случившемся в тот августовский вечер. – Как? Ведь на входе всех так тщательно шмонали: не дай бог кто-то протащит алкоголь! Неужели не заметили бы взрывчатку? Я вот думаю, что ее пронесли раньше. Кто-то из служащих, например.
– Жаль, что ты не на юридический пошел, Мих, – усмехнулся Макс и, пригубив пива, скосил глаза на сидевшую незнакомку. Она уже подняла голову, но волосы, свисавшие по бокам лица, частично его скрывали. Макс только отметил про себя, что девушка еще совсем молоденькая и все же не плакала.
– А ты мог бы с твоим талантом узнать, что там на самом деле произошло? – не унимался друг. – Например, через ту девчонку, которая рядом с нами стояла. Как ее звали?
– Ульяна, – коротко ответил Макс. – Ульяна Ясенева.
Затеянный другом разговор вновь толкнул его в воспоминания, которые сегодня оказались особенно болезненными, как открывшаяся рана. Его «прогулка» с Ульяной, когда они по крышам домов уходили от погони, в первые моменты казалась настолько реальной, что Макс долго не мог принять настоящее, в котором был прикованным к больничной койке, а та самая пугающая старуха на самом деле оказалась не монстром, а заведующей реанимационного отделения Евгенией Алексеевной. Ведь в той, другой реальности, несмотря на странные и порой пугающие вещи, все было гораздо понятнее и желаннее – красноволосая девчонка, которая тянулась к нему с объятиями и поцелуями, темное небо с необычно крупными звездами, залитые золотым светом лужайки с яркими цветами, ласковое спокойное море, переливающееся перламутром. Там Макс был сильным, ловким, быстрым и очень счастливым, тогда как в другой реальности, настоящей, ему было одиноко, страшно и больно. Его пугали не столько последствия травм, сколько непонятный шум, слышимый им каждый раз, когда он приходил в себя: какофония из стонов, бормотания, плача и хрипов. Макс просыпался, потому что кто-то касался его лица ледяной ладонью. Но когда открывал глаза, никого не видел. Он уже знал, что на концерте что-то взорвали, что он оказался довольно близко от эпицентра. Знал и то, что ему дико повезло: похоже, его невольно спас тот лысый мужчина, который вклинился между ним и симпатичной девчонкой. И что друг, отошедший за пивом, не пострадал, тоже знал. Но вопросов с каждым днем копилось все больше. Макс уже понимал, что случилось с той красноволосой девушкой, но все оттягивал момент, когда его догадки подтвердятся. Его пугало, что он и без новостных сводок понял, что она погибла, и узнал ее имя, хоть на самом деле лежал в коме.
Но когда ему наконец-то принесли телефон – не его, потерявшийся в клубе, а другой, новенький, с почти пустой симкой, первым делом вышел в Интернет и отыскал новости о теракте в клубе.
Их было восемь – погибших, и Ульяна Ясенева шла третьей в списке. Макс аккуратно отложил телефон, прикрыл глаза и до конца дня ни с кем не разговаривал, даже с болтливыми медсестрами, желавшими его растормошить…
– Нет, Мих, – качнул он головой. – Ульяна в первое время мне снилась, потом перестала. А другие из клуба не тревожили.
К счастью, другу не нужно было объяснять, кто такие «другие». Миша уже давно перестал содрогаться, слыша от Макса такие заявления, и не крутил пальцем у виска.
– А вы могли бы с вашей командой съездить туда! – не унимался друг. – Ведь там же случилась трагедия! Погибли восемь человек! Это по вашей части.
– Нас туда не приглашали. Мы не по собственному желанию выезжаем на объекты. На каждое такое дело тратится много ресурсов. Нет, Мих, я не знаю, что там случилось, кому и с какой целью понадобилось проносить на концерт бомбу и убивать ни в чем не повинных людей. Какие-то местные разборки между владельцами клубов, месть ли музыкантам за что-то или политические мотивы – вряд ли это уже узнаем.
Друг махнул официанту, чтобы тот принес еще пива. Макс хотел отказаться, но потом решил: расслабляться так расслабляться, все равно дом рядом, идти пешком. Да и день выдался непростой во всех смыслах.
– «Металлурги» после взрыва на их концерте ушли в тень, – продолжил удрученно друг. – Шуруп, наверное, совсем с катушек съехал. Если еще жив.
– Вряд ли в этом виноват теракт. Шуруп и до этого сидел на запрещенных веществах и не был адекватен. Хотя музыку они играли действительно хорошую.
Макс снова покосился на незнакомку. Та теперь в упор таращилась на него, будто хотела что-то сказать, но не решалась. Официант, бегающий по залу с подносом, по-прежнему игнорировал ее.
– На кого ты все смотришь? – друг быстро оглянулся и разочарованно пробормотал: – Я уж подумал, какую симпатичную девушку заметил!
Макс хотел возразить, что как раз и заметил, но вовремя спохватился и надел маску непроницаемости, хоть внутри все обожгло от внезапности открытия. К счастью, официант вовремя поставил перед ним еще кружку с пивом, и можно было не отвечать на реплику друга.
Макс сделал слишком большой глоток и чуть не поперхнулся. Вкуса пива он тоже не почувствовал, хоть и продолжил с невозмутимым видом пить. Не стоит показывать, что его ошарашило открытие, что незнакомка за столом видна только ему.
Но он никогда не видел их вот так, как сейчас! Даже в тот сложный период, когда лежал в больнице, слишком слабый и уязвимый, и потому слишком открытый для них. Макс и тогда только ощущал их присутствие через холодные прикосновения, слышал стоны, жалобы и бормотание, а видел только через зеркала. Это уже потом, намного позже, когда понял, что все это – не галлюцинации, не признак сумасшествия, он научился отгораживаться от мира мертвых и открываться ему только тогда, когда это бывало необходимо.
– Макс? – окликнул его друг.
– Все в порядке. День выдался непростой, – неловко улыбнулся он. – У нас новое дело. Задумался.
– Расскажешь?
В глазах Миши вспыхнул интерес, но Макс качнул головой.
– Нет. Пока не могу.
– Ясно, – разочарованно протянул друг.
Девушка вдруг поднялась, но через плечо оглянулась и чуть качнула головой, будто приглашая следовать за ней. Макс отвел взгляд, а когда вновь поднял глаза, увидел, что она уже возле двери, но ждет его, сложив в мольбе ладони у груди.
Он торопливо вытащил телефон, сделал вид, что читает сообщение, а потом поднялся:
