Наталья Калинина
Призрачный остров
Глава 2
– Что ж, давайте знакомиться. Я – Марина.
Она провела рукой по коротко стриженным блондированным волосам, будто стряхивала невидимые капли, и с гордостью добавила:
– И у меня свое туристическое агентство.
Марина стрельнула заинтересованным взглядом в сторону рыжего, но тот даже не повернул головы, продолжая со скрещенными на груди руками наблюдать за буйствующей стихией.
Сейчас, присмотревшись к румяному и гладкому лицу владелицы агентства, Стефания поняла, что ей не больше тридцати двух – тридцати трех лет. Марина, безусловно, была симпатичной – с приятными чертами лица, носом-пуговкой и по-девичьи пухлыми губами. Но возраста ей прибавляли мягкая полнота, заметно поплывший овал лица и рваная стрижка, которая пошла бы больше энергичной бизнес-леди с угловатыми чертами лица или стильной юной девушке с худобой Твигги.
Рыжий не обернулся и когда представлялась Анфиса. Зато молодой человек по имени Артем заметно оживился, узнав, что в их компании находится будущая звезда. Он громко высказал одобрение и попросил ее спеть. Анфиса по-кошачьи фыркнула, давая понять, что петь она собирается не в пещере, а с большой сцены, и горделиво вскинула голову. Внимание Артема ей польстило: был он молод, лет двадцати, и, хоть не отличался высоким ростом, симпатичен. Светлые волосы высохли и падали ему на лоб, Артем то и дело откидывал их небрежным жестом, который, как заподозрила Стефания, был отрепетирован. Впечатление производили и его белозубая улыбка, и явная схожесть во внешности с актером Ди Каприо времен съемок в «Титанике». Анфиса украдкой окинула Артема взглядом и чуть улыбнулась – не ему, а своим мыслям.
– Зовите меня лучше Тема. Я дизайнер. Визитки, логотипы… Если понадобится – обращайтесь.
На прозвучавшую как шутка последнюю фразу они отреагировали улыбками. Артем был обаятелен и открыт – в отличие от державшегося отстраненно рыжего. Когда настала очередь Стефании рассказывать о себе, рыжий вдруг дернул плечом, будто его в шею укусил комар, но не оглянулся. Стефания представилась и по примеру других назвала профессию – микробиолог.
– Какое прекрасное имя! – громко восхитился Тема. Анфиса ревниво стрельнула взглядом – ее имя тоже было необычным и красивым, но, однако, осталось без комментариев!
– А сокращенно как? Стефи? Стеша? Стефа? – продолжал расспрашивать Артем. Рыжий внезапно оглянулся и с ядовитой усмешкой произнес:
– Степа! Стефания – это Степанида по-нашему. Значит – Степа.
– Мне не нравится, когда коверкают мое имя, – дрожащим от негодования голосом ответила ему Стефания. – Может, представитесь и вы? Чтобы мы тоже могли всласть наиздеваться?
– Стефи, не сердись! – примирительно пробормотал Артем, заступаясь за своего спасителя. Но ни Стефания, ни рыжий не обратили на него внимания, в молчаливом поединке испепеляя друг друга взглядами. Первым сдался рыжий, бросив имя, как шпагу:
– Данила.
И усмехнулся:
– Вперед! Издевайтесь.
– Красивое имя, – поспешно вмешалась Марина, – наше, родное… Вам идет! А кем вы работаете?
– А какая разница? – пожал плечами Данила. – Какой толк здесь от наших профессий? Кому вы собираетесь продавать путевки? Или на кой нам сдались визитки? Разве что Стефания биологический анализ воды проведет, да и то сомнительно – без реактивов и микроскопа! Или Анфиса нам споет – для поднятия боевого духа.
– И все же? – строго спросила Марина, явно задетая его тоном.
– Фрилансер, – ответил он нехотя, чтобы просто отделаться.
– Теперь, когда мы познакомились, нужно понять, что с нами случилось, – провозгласила Марина, сама назначившая себя ведущей. – Ваши версии?
Она обвела всех взглядом, словно учительница – притихших учеников.
– Нас чем-то опоили и привезли сюда! – откликнулась первой, как отличница, Анфиса.
– Зачем? С какой целью? – наставила на нее палец Марина. Но тут вмешался Артем:
– Потому что это шоу! Типа «Последнего героя»!
Он даже огляделся, будто желая отыскать прикрепленные к стенам пещеры камеры. Марина с Анфисой живо подключились к обсуждению этой версии. Только рыжий и Стефания не приняли участия в беседе. Она – потому что настроение, и без того хмурое из-за непонятной ситуации, после нападок Данилы упало до минус первой степени. А он, держась ближе к выходу, продолжал созерцать погоду, словно ничего важнее грозы для него в этот момент не было. В какой-то момент рыжий машинально стянул с запястья одну из «фенечек», оказавшуюся простой резинкой, и завязал волнистые волосы в короткий узел на затылке. Вид с такой прической стал у него еще более неформальным и одновременно стильным. Может, он художник? Или музыкант? Или манекенщик – с его-то ростом?
Под мало что объясняющим определением «фрилансер» мог скрываться любой род занятий. Сложно было представить Данилу в офисе, хотя деловые костюмы ему бы, наверное, пошли. Его прическа и рыжина привнесли бы в строгий стиль немного бунтарства, тем самым оживив образ. Впрочем, рассматривая исподтишка рыжего, Стефания не столько «примеряла» на него образы, сколько пыталась вспомнить, где они встречались. Может, Данила когда-то и мелькнул в ее жизни – настолько быстро, что она его, вопреки хорошей памяти, не запомнила, тогда как он ее – да? Причем от встречи с ней у него остались неприятные воспоминания.
Да нет, глупости. Не пересекалась она раньше с этим Данилой! Скорей всего, как Стефания предположила с самого начала, она кого-то ему напомнила. Рыжий вдруг развернулся, и Стефания, застигнутая врасплох, не успела отвести взгляд. Зелень в глазах Данилы сгустилась до холодного изумруда, поглотив гречишный мед. Но Стефания стойко выдержала его взгляд. Правда, новый поединок длился всего мгновение. Рыжий поспешно отвернулся и громко объявил:
– Гроза закончилась!
Его слова произвели такой эффект, будто сообщил он о наступлении Нового года. Анфиса и Артем дружно возликовали, Марина хлопнула в ладоши и торопливо поднялась на ноги. Всем не терпелось выйти на свет, словно они провели в заточении не с час, а долгие годы. Но хотя к выходу ближе всех стоял Данила, первой наружу выскочила Анфиса, заплясала на мокром песке, воздевая руки к посветлевшему небу, и радостно воскликнула:
– А вот и костер! Как по заказу!
Одна из молний попала в сухое дерево, и теперь оно пылало подобно гигантскому факелу. С одной стороны, зрелище пугало своей стихийностью, с другой – завораживало. Мертвое дерево будто ожило, заворочалось огненным гигантом, раскинуло пылающие руки в обжигающих объятиях, трескучим голосом забормотало заклинания. Стефания невольно отступила, а бесстрашная или просто замерзшая Анфиса, игнорируя предупреждающие возгласы, ринулась вперед. За ней, опережая всех, кинулся Артем. Никто, включая саму Анфису, еще не успел понять, что произошло, а парень уже сбил девушку с ног, повалил на влажный песок и захлопал по ней руками.
– Дура! – процедил сквозь зубы Данила и бросился на помощь. Только тогда опешившим Марине и Стефании стало ясно, что произошло. То ли Анфиса слишком близко подошла к костру, то ли одна из летевших от горящего дерева искр попала ей в волосы, но по тем пробежал всполох, который и заметил Артем. Возмущенный вопль Анфисы перерос в испуганный визг, а затем, когда она увидела, что лишилась доброй части волос – в перемежаемые ругательствами причитания.
– Такая красивая девушка и так некрасиво ругается, – с тихим осуждением пробормотала Марина.
– Вы тоже бы некрасиво ругались, если бы сгорели ваши волосы, – возразила Стефания. Протиснувшись между Данилой и Артемом, она присела на корточки перед всхлипывающей и богохульствующей Анфисой.
– Тише, тише… Главное, сама не обожглась! Волосы не зубы, отрастут, – бормотала она, стараясь одновременно успокоить и осмотреть Анфису. Ожогов, к счастью, не оказалось, пострадали только ее длинные волосы, от шикарного хвоста осталась лишь часть. Но это казалось мелочью в сравнении с тем, что могло бы случиться, не среагируй Артем так быстро.
– Куда ж тебя понесло! – не сдержался Данила. Стефания бросила на него предостерегающий взгляд, не особенно, впрочем, надеясь на то, что он возымеет свое действие, но рыжий уже присел рядом и вытащил из кармана складной нож.
– Нужно обрезать.
Анфиса нехотя повернулась к нему спиной, и Данила кое-как подровнял ей волосы. Вышло криво, но обгорелые кончики оказались срезанными. Анфиса потрогала значительно укороченный хвост и снова громко всхлипнула.
– Главное, сама не пострадала, – буркнул Данила, поднимаясь на ноги.
– Гоша будет в шоке! – плаксиво пожаловалась Анфиса. – Я же на всех афишах с длинными волосами!
– Главное, что у тебя не третья нога отросла, – пошутила Стефания, и Анфиса наконец-то улыбнулась.
– А Гоша кто такой? – встрял Артем, но его перебила обратившаяся к Даниле Марина:
– Откуда у вас нож?
– Всегда ношу с собой – так, на всякий случай. Хотя подрезать неразумным девицам волосы мне еще не приходилось!
– Ни у кого из нас не осталось личных вещей! Карманы пусты, сумки тоже пропали, – в подтверждение своих слов Марина вывернула карманы длинного светло-зеленого сарафана.
– Ну, у меня нож сохранился, – пожал плечами Данила и отошел к пылающему дереву. Казалось, он моментально потерял интерес и к Анфисе, и к хлопочущей вокруг нее компании. Понаблюдав за костром с безопасного расстояния, Данила развернулся и направился куда-то по берегу.
– Куда вы? – всполошилась Марина.
– Искать. Исследовать. – Он опять пожал плечами. – Оставайтесь греться у огня, если это для вас важнее. А мне неинтересно голословно гадать, где я и почему тут оказался.
– Он прав, – поддержал Данилу Артем, проворно вскочил на ноги и галантно подал руку Анфисе. Скучковавшись в небольшую компанию, они побрели следом за уверенно идущим впереди рыжим. Артем, Анфиса и Марина продолжали выдвигать новые версии, но из всех возможных предположений больше всех им нравилась идея с шоу. Они то и дело оглядывались по сторонам, словно надеялись, что из-за кустов вот-вот выйдет ведущий, представит их зрителям и объяснит правила игры.
– Есть хочется, – громко и недовольно, словно сердясь на то, что устроители шоу так долго морят их голодом, объявила Анфиса. Марина в шутку хохотнула, что в таких условиях, наоборот, надеется похудеть. А Артем задумчиво протянул, что можно наловить рыбы и запечь ее.
– И умеешь ты ее ловить, рыбу? – насмешливо бросил Данила, слышавший весь разговор.
– Ну… С отцом однажды на рыбалку ездил.
– С удочками и прочим снаряжением, – покивал рыжий. – Если умудришься поймать рыбу голыми руками, будет тебе зачет.
– А ты что-то можешь предложить? – разозлился Артем. – Только и знаешь, что язвить!
– Короткая же у тебя память! Если в следующий раз будешь тонуть, ко мне не обращайся.
– Я не обращался! – покраснел то ли от злости, то ли от смущения Артем.
– Значит, я ошибся. Надо было оставить тебя мордой в воде.
– Мальчики, прекратите! – вмешалась Марина. Рыжий вскинул бровь, явно собираясь ответить ей на «мальчики», но в последний момент сдержался.
– Там впереди скала! – воскликнула Стефания, переключая внимание с назревающей ссоры. Скалистый гребень показался неожиданно и, будто борт гигантского корабля, отрезал не только путь и видимость, но и заслонил собой часть неба.
– Ничего себе! – присвистнул Артем и почесал затылок. – У кого-нибудь есть с собой альпинистское снаряжение?
Никто не посмеялся над его шуткой, даже рыжий промолчал, потому что перебраться через отвесную скалу без специального снаряжения не представлялось возможным. Везде, куда хватало глаз, тянулась воздвигнутая природой стена.
– Ну что, назад? – спросила Марина, оглядывая препятствие.
– Так сразу сдаться? – прищурился Артем. – Где-нибудь эта скала закончится! Если идти вдоль нее, куда-нибудь выйдем.
Анфиса мгновенно подобралась, готовая следовать дальше, и тем самым вызвала у Стефании еще большую симпатию. Первое впечатление оказалось обманчивым! Будущая звезда не ныла, не капризничала и, похоже, была со стержнем. А может, продолжала считать, что их снимают скрытые камеры и не желала выглядеть перед зрителями слабачкой?
– Скала уходит в воду, – сказал рыжий. Приложив ладонь ко лбу, он всматривался в туман, в котором растворялись темные очертания гребня. – У нас две возможности обойти ее – по суше или вплавь.
– Я не умею плавать! – воскликнула Анфиса и на всякий случай отступила от воды.
– Не ты одна, – отозвался Данила и насмешливо покосился на Артема.
– Я умею плавать! Может, меня скинули в воду в бессознательном состоянии! Мы же не знаем, что с нами случилось!
– Ок. Тогда по суше, – распорядился рыжий, – хотя гребень в воде кажется меньше, чем на земле.
– Можно разделиться! Часть нас пойдет в глубь берега, а часть… то есть желающие, поплывет.
– И все желающие хорошо плавают? Или опять придется утопленников откачивать?
– Желающий пока только ты!
– Мы напрасно спорим, – вмешалась Марина, – скоро стемнеет. Если разделимся, рискуем потерять не только время, но и друг друга. Идем вдоль скалы по суше, а там будет видно. Если что, вернемся в пещеру и переночуем там.
– Хорошо бы и об ужине подумать, – вздохнула Анфиса.
– Лягушек наловим и на костре зажарим, – бросил то ли в шутку, то ли всерьез Данила, и Анфиса состроила брезгливую гримаску.
– А что? Лягушки – это вкусно! Я ела в Париже, – заметила Марина. – А в Испании пробовала улиток.
– Что вы ели в азиатских странах, уточнять, надеюсь, не будете, – съязвил рыжий.
– Азия – не мое направление. Ну что вы как дети, в самом деле? Скучно, поэтому спорите?
Данила не ответил. Он молча развернулся и первым пошел вдоль гребня. За ним последовали Артем с Анфисой, группу замыкали Стефания и Марина. Шли молча, устав от неопределенности и приключений, от споров и от накатывающего вместе с наступающими сумерками холода. Пока позволяла видимость, Данила оглядывал гребень в поисках места, где можно через него перебраться, но скалы по-прежнему тянулись бесконечной и неприступной грядой. Ничего не менялось, дорога будто закольцевалась, и они, пленники, а не путники, метр за метром шагали по одним и тем же местам. Но в тот момент, когда в их неровном строю раздались первые жалобы, Данила резко остановился и предупреждающе вскинул руку.
– Что такое? Что-то увидел? Или услышал? – заволновались остальные.
– Тише!
Они разом замолчали, не зная, то ли прислушиваться, то ли вглядываться в сгущающуюся темноту.
– Кто-то шумел. Может, зверь или птица.
– Зверей и птиц нам не надо! Нам нужен человек! Тот, который сказал бы, где мы находимся! – зазвеневшим от раздражения голосом ответила Анфиса.
– А кто-то жаловался на голод! Зверь или птица нам бы пригодились.
– А охотиться как?
– Да тише вы! – вновь оборвала едва разгоревшийся спор Марина, но недолгую тишину тут же нарушил Артем:
– Эй! Мы здесь! Помогите!
– Чего блажишь! – рассердилась Марина. Данила медленно вытащил из кармана складной нож, открыл лезвие и снова сделал знак замолчать. Стараясь не производить шума, он двинулся вперед, а за ним так же тихо потянулись остальные. Но, как они ни прислушивались, никаких звуков, кроме шороха их шагов, не раздавалось.
– Возможно, мы спугнули птицу, – предположила Стефания.
– Думаю, нам лучше повернуть назад, – сдался Данила и указал на что-то белеющее в темноте. – Дальше не скалы, а высокая стена. И тянется она, похоже, далеко.
– Стена? Кто-то выстроил стену? – заинтересовался Артем и побежал вперед, чтобы удостовериться.
– Нам лучше не разделяться! – крикнула ему Анфиса.
– Ну, что за непослушный молодой человек! – осуждающе покачала головой Марина. – Артем, мало вам приключений?
Он с неохотой вернулся, всем своим видом демонстрируя несогласие с мнением большинства. Артему явно хотелось продолжить поиски, в его крови бурлил адреналин и жажда приключений, а ему предлагают скучную ночевку в выстуженной пещере! Но исследовать незнакомое место в темноте и в одиночку он, похоже, не был готов.
Костер не успел погаснуть и горел в темноте, указывая обратный путь. Когда они вернулись к пещере, Стефания протянула руки к огню. Только тогда, когда блаженное тепло лизнуло ладони, она поняла, как сильно замерзла. Анфиса, в отличие от нее, так и осталась стоять в стороне, с опаской глядя на редкие всполохи. Усталость навалилась разом, придавила тяжестью и разлилась опасной слабостью по телу. Стефания осторожно опустилась на песок и протянула к тлеющему остову дерева не только руки, но и ноги.
– Переночуем здесь. В пещере холодно. Будем по очереди дежурить и следить за огнем, – распорядился Данила, успевший притащить откуда-то веток и тонкое бревнышко. Никто возражать не стал – то ли выбились из сил, то ли признали его правоту.
Устраивались на ночлег молча, измученные усталостью и неведением. Марина первой улеглась на песок неподалеку от костра и по-детски подложила под щеку обе ладони. Анфиса долго возилась, жалуясь на холод. Артем лег неподалеку от нее и мгновенно уснул. А Стефания, хоть и лежала неподвижно, долго не могла расслабиться. И дело было не в неудобстве, не в скулившем в желудке голоде, а во внезапно накатившем чувстве одиночества. Ощущение затерянности во Вселенной среди миллиарда звезд оказалось таким сильным и жутким, что она до крови закусила губу, чтобы не расплакаться, а затем зажмурилась – крепко-крепко, до рези в глазах и огненных кругов перед ними. Но слезы все равно заструились по щекам, стекая на футболку. Стефания пошевелилась, разворачиваясь лицом к костру. Слезы рождаются в темноте, а на свету стыдливо высыхают. Она не одна! Общая ситуация объединила их – незнакомых и разных людей, сжала, как пять пальцев, в крепкий кулак. И пусть день они провели в спорах, общая цель сточит острые углы в отношениях. А цель у них есть. Даже не одна, а много мелких, но жизненно важных! Сначала – отдохнуть и поддержать огонь. Затем – найти пропитание. И так, цель за целью, как ступенька за ступенькой, они преодолеют эту лестницу и выйдут к прежней жизни.
Уже сухими глазами Стефания следила, как рыжий возится у костра. Судя по тому, как он энергично подкидывал в огонь ветки и ворошил прутом угли, усталости и сонливости Данила не испытывал. А может, энергии и сил ему придавало пламя? Темная рыжина его волос в отблесках костра приняла огненный оттенок. Было в движениях мужчины и том молчаливом спокойствии, с каким он глядел на полыхающее дерево, что-то мистическое, возвышенное, словно он совершал некое таинство – через огонь общался с духами и богами, задавал им вопросы и читал во всполохах ответы. И Стефания, завороженная этой картиной – рыжим на фоне огня, успокоилась и сама не заметила, как уснула.
…Косой дождь зло, словно издеваясь, хлестал ледяными ладонями по щекам. От этих болезненных, но отнюдь не отрезвляющих пощечин не спасали ни зонт, ни поднятый воротник, поэтому когда хулиганистый ветер вырвал зонт и отшвырнул его за соседний холмик, Стефания даже не пошевелилась. Дождь застучал по затылку с такой настойчивостью, будто пытался пробить темечко и добраться до мозга. Она и сама была бы рада открыть вскипающий от горьких мыслей мозг ледяным струям, да только и в этом ей было отказано.
Стоять на подгибающихся ногах было так тяжело, словно гранитная плита, в которую упирался взгляд, давила не на землю, а на плечи. Стефания то и дело перечитывала строчки, начертанные золотом на черном, и пыталась осознать случившееся, поверить и принять… Но не получалось. Ее не было три дня! Всего три дня, которые в суете, встречах и мероприятиях должны были пролететь как одно мгновение. Но и за такое короткое время случилось многое.
Стефания переступила промокшими ногами и поскользнулась на размокшей земле. Она нелепо взмахнула руками, откинулась назад, затем качнулась вперед – к свежему холмику, выставила вперед беззащитные ладони и каким-то чудом не упала. Подумалось, что она на самом деле раскачивается, как начинающий канатоходец, на уходящем из-под ног тросе, цепляясь за воздух и понимая, что никто не подставит ей плечо, что удержать равновесие ей нужно самой.
Стефания скользнула прощальным взглядом по свежему букетику цветов на могиле, развернулась, чтобы уйти, и заметила стоявшего поодаль мужчину в черной куртке и накинутом на голову капюшоне. Незнакомец опустил голову, пряча лицо, но Стефания сразу поняла, что наблюдает он за ней. Он не скрывался и занял позицию, с которой хорошо просматривалась могила. Мужчина не двигался, не ссутулился скорбно, как другие посетители кладбища, напротив – стоял неподвижно, широко расставив ноги и засунув руки в карманы. Он действительно наблюдал за Стефанией, и, когда заметил, что она собирается уйти, развернулся и пошел прочь, даже руки из карманов не вынул. За поворотом мужчина исчез, будто растворился в дождливой дымке, подобно призраку. А Стефанией овладел такой ужас, что она, оскальзываясь и рискуя упасть в лужу, бросилась с кладбища бегом.
Кто-то ощутимо ткнул ее в плечо, и от этого бесцеремонного толчка Стефания проснулась. Она открыла глаза и беспомощно заморгала, пытаясь принять реальность – другую, неприятную, но не такую ужасную хотя бы потому, что в настоящем еще можно что-то изменить, тогда как в прошлом – уже нет.
– Кошмары снились? – усмехнулся рыжий, стоя над ней и закрывая небо. Стефания спросонья не сразу сообразила, что темнота растворилась не в отблесках костра, а в тусклом свете раннего утра. Хотя Данила бесцеремонно разбудил ее, она была благодарна ему за то, что он вырвал ее из неприятного сна. Кошмар был таким не из-за образов, а из-за того, что в точности повторял пережитые в реальности события.
– Который час? – спросила она, поднимаясь. Рыжий вскинул левую руку и посмотрел на обвитое кожаными шнурками запястье.
– Время вставать следующему дежурному.
Стефания невольно улыбнулась собственной оплошности, ведь ни у кого из них не оказалось часов. Но Данила оставался серьезен:
– Твоя очередь. Следи за костром! Там ветки.
Он кивнул куда-то в сторону, а затем, вместо того чтобы прилечь, пошел прочь.
– Ты куда? – вырвалось у Стефании не столько из любопытства, сколько из-за тревоги. Рыжий дернул плечом, но не оглянулся. Стефания проводила его взглядом и тихо хмыкнула. Ладно, как знает. Не маленький.
Костер не полыхал так, как накануне, древесина тлела уютно и жарко. Но чтобы огонь не погас, нужно подкинуть веток и бревнышек. Стефания развернулась и, увидев за спиной бодрствующую Марину, вскрикнула от неожиданности.
– Не хотела тебя напугать!
– Почему вы не спите?
– Давай уж на «ты», – поморщилась Марина, – вроде почти ровесницы! Да и вот это все…
Она обвела рукой берег, и Стефания улыбнулась. Смешно и правда выкать друг другу, когда ситуация поставила всех на одну доску.
– Ложись. Я покараулю за тебя. Все равно не спится, – великодушно предложила Марина. – Я привыкла рано вставать, в полшестого.
Она посмотрела на светлеющее небо и удовлетворенно кивнула:
– По мне можно как по часам время узнавать. Сейчас около шести.
– Данила дежурил всю ночь? Никого не разбудил? – удивилась и невольно восхитилась выносливостью рыжего Стефания.
– Да лучше б спал! Если он с недосыпа опять будет кусачий, как крокодил, то…
Марина не договорила, и они обе тихо, чтобы не разбудить остальных, рассмеялись.
– Пойду поищу веток, – сказала Стефания, – все равно уже проснулась.
– Далеко не уходи!
– Да, конечно.
Оставив за спиной костер, дежурившую возле него Марину и сладко спящую парочку, Стефания побрела по берегу в ту сторону, куда ушел рыжий. Не то чтобы ей хотелось следовать за ним или ее глодало любопытство, но некая тревога заставила выбрать это, а не противоположное направление. Она хотела только издали убедиться, что с рыжим все в порядке, что ему не пришло в голову лезть без страховки на скалу или совершить еще какую-нибудь глупость.
Как и подозревала Стефания, Данилу она нашла у скалы, врезавшейся в сушу подобно длинному лезвию. Он стоял у самой кромки воды и вглядывался в теряющуюся в тумане даль. Стефания замедлила шаг, но прятаться не стала – глупо, да и незачем. Рыжий не столько услышал ее, сколько почувствовал, оглянулся, а затем развернулся и скрестил на груди руки.
– А костер? – строго спросил он.
– Возле него осталась Марина. А меня отправила за ветками, – слукавила Стефания. Данилу ответ, похоже, удовлетворил. Тут же потеряв к ней интерес, он наклонился и принялся расшнуровывать кроссовки.
– Что ты хочешь сделать?
– Душ принять, – буркнул он и запихнул в кроссовки носки.
– Но… Холодно же!
Только от мысли, что кому-то пришло в голову лезть в непрогретую с ночи воду таким свежим утром, ее передернуло, а кожа покрылась мурашками.
– Если тебе холодно, иди грейся у костра. Я тебя не звал.
– Слушай, может, хватит, а? – рассердилась Стефания. – Хватит нападать на людей, и в частности на меня! Что я тебе сделала?
Он задержал на ней взгляд, и в его глазах холодная зелень вновь поглотила теплый мед. Уголок его рта дернулся, но затем рыжий, словно спохватившись, расплылся в нарочито-дурашливой усмешке:
– Ты слишком самоуверенна! Я так отношусь не к тебе, а ко всем.
– Добрее надо быть с людьми! Огрызаешься, как собака…
Данила снова скрестил руки на груди, сделал шаг вперед, так, что оказался в полуметре от Стефании, и тихо, будто сдерживая закипающее раздражение, ответил:
– Собаки, в отличие от людей, не подлые и не лживые. Я им доверяю куда больше!
– Это в тебе какой-то максимализм играет! Взрослый мужчина, а ведешь себя как обиженный подросток!
– А ты – как старая брюзга, которая лезет со своими нравоучениями туда, куда не просят!
Стефания выдержала его взгляд и даже не отступила. Он, словно меряясь с нею силой, тоже не отводил глаза… И, выждав некоторое время, усмехнулся – свысока, а не потому, что признавал за собой проигрыш. Он преспокойно стянул с себя футболку, швырнул ее на песок и дернул «молнию» на джинсах. Стефания поспешно отвернулась, но успела заметить на оголившейся выше локтя руке Данилы безобразный шрам, будто оставшийся после рваной раны.
Конечно, ей бы стоило уйти, оставив рыжего с его неверием в людей и юношеским максимализмом наедине. Пусть купается в холодной воде, если ему так вздумалось, авось, остынет! Она даже развернулась и направилась вдоль скалы тем же путем, по которому они ходили вчера, но что-то заставило ее вернуться.
Это неправильно – уходить! Пусть даже этот взрослый и спортивный мужчина не нуждается в опеке. Неправильно – в их неправильной ситуации, когда они не должны действовать порознь, а наоборот, обязаны держаться друг друга. Стефания села на песок, чтобы издали последить за рыжим. Когда она убедится, что он благополучно вернулся на берег – уйдет в их импровизированный лагерь.
Рыжий плыл от берега вдоль уходящей в воду скалы сильными и широкими гребками. Стефания вновь усомнилась в том, правильно ли делает, карауля его на берегу. С таким хорошим пловцом ничего не должно случиться! Скорее всего, Данила, как и хотел, решил обогнуть скалу по воде. Однако она осталась сидеть на месте, а когда рыжий внезапно исчез в тумане, поднялась на ноги.
Его не было довольно долго – настолько, что Стефания всерьез заволновалась, подошла к воде и едва не выкрикнула его имя. Когда наконец-то она увидела Данилу, плывущего к берегу, то внезапно разозлилась на него за то, что заставил ее волноваться, а заодно и на себя – за то, что волновалась за не заслуживающего этого.
Рыжий, конечно, увидел ее, уходить не было смысла. Стефания приготовилась защищаться от насмешек, которыми он наверняка ее осыплет. Данила вышел из воды, и ее взгляд уперся в его голый торс, скользнул по россыпи веснушек на плечах и невольно задержался на темно-рыжий волосках, покрывающих грудь. О том, что она собралась держать оборону, Стефания на мгновение забыла, но тут же спохватилась, что язва-Данила расценит ее взгляд по-своему, и поспешно подняла глаза. Она ожидала увидеть кривившую его губы усмешку – ведь от него явно не укрылось то, что его рассматривали! – но внезапно обнаружила, что Данила излишне даже для своей масти бледен, а в глазах вместо насмешки плещется тревога. Что-то рыжий обнаружил, что если не напугало его, то изрядно обеспокоило.
* * *
Ночь выдалась странной, самой странной в его тридцатипятилетней жизни. Даже ночевки у костра в походе казались теперь Максу вполне обыденными. И дело было не только в том, что оказался он в необычных обстоятельствах – ночевал непонятно где, без удобств и на голодный желудок, в компании такого же товарища по несчастью, с которым они были едва знакомы – а в самих ощущениях. Есть от чего впасть в отчаяние, ругаться и злиться, а ему неожиданно стало интересно!
Только сейчас Макс понял, насколько увяз, как в осточертевшей колее, в своей благополучной жизни, в которой все было предсказуемо и расписано. Даже на рабочие форс-мажоры он научился реагировать спокойно, как на нечто обязательное в его жизни, решаемое, а потому – скучное. Это приключение освежило, будто ледяной душ, зарядило бодростью и неожиданно пробудило скрытые ресурсы. Однажды Макс посмотрел фильм «Игра» и частично позавидовал главному герою. Нет, не его богатству, хоть сам он жил в достатке, но не в излишестве, а адреналиновым приключениям, выпавшим на долю героя, и в первую очередь его отваге. Макс был излишне осторожным, даже отчасти трусливым, и сам это признавал. О приключениях он мечтал втайне, но не решился ни на поездку в нецивилизованную страну, ни на то, чтобы освоить серфинг или сноуборд, прыгнуть с парашютом или просто покататься в Альпах на лыжах. Не хватало духу! Единственным исключением стал сплав на байдарках, и то потому, что за него все решил друг.
А сейчас Макс оказался в экстремальной ситуации, но как – не помнил! Может, агентство, специализирующееся на розыгрышах, действительно существует, и коллеги сделали скучному и предсказуемому Максу подарок на день рождения? То-то Свиридов последние дни перед его отпуском подозрительно на него косился, а Светочка из соседнего кабинета то и дело перешептывалась с секретаршей Люсей. И незадолго до дня рождения Макс за обедом с Николаем Павловичем из отдела продаж и Степой Цукатовым вспоминали фильм «Игра». Все складывается! Но если коллеги втянули его в такую авантюру, он должен вести себя достойно. Игра когда-нибудь окончится, коллеги встретят его с улыбками, тортом и плакатами. И Макс должен выйти на публику героем с восторженными глазами.
Только быть героем пока не получалось – если, конечно, не считать заботы о неожиданно свалившемся ему на голову товарище по несчастью. Пусть в первый момент Макс и встретил его испуганным криком, но это от неожиданности, только и всего.
