Наталья Лариони
Оторвемся
Юрий невольно засмотрелся на жену. В простыне она походила на лесную нимфу – распущенные волосы, босые ноги, так как тапочки уже слетели. Он смотрел на нее и чувствовал, как что— то меняется внутри.
– Ты пьяна? – спросил он.
Тася покачала головой, слезы катились по щекам, но она смеялась, обида и злость переплетались внутри. Она не заслужила такого отношения. Не заслужила, чтобы он вот так притаскивал её неизвестно куда.
Юра встал, подошел к ней, медленно, словно преодолевая расстояние в вечность.
– Танцуем, – прошептала она, закусив губу, а в глазах блестели слезы. Она взяла его за руки, потом вдруг потянулась к его рубашке. – Стриптиз. Мы никогда не пробовали. Я почти голая, а ты… – она стянула с него кофту.
– Тася, – Юра пытался ее успокоить, – Тася, ну что ты?
Злость улетучилась, оставив вместо себя что— то болезненно знакомое и давно забытое. Он глубоко вздохнул, смотрел на неё с недоверием, но потом, не в силах сопротивляться этому порыву, сделал шаг вперёд.
Тася, пританцовывая, подняла на него глаза, и на мгновение в них мелькнуло то самое, что было когда— то – что— то, что тянуло его к ней, что не давало оторваться.
Она протянула руки, и он, медленно, неуверенно, взял её ладони. Ее кожа была прохладной, но Юрий чувствовал, как под поверхностью пульсирует напряжение. Тася закусила губу, её пальцы чуть подрагивали, но она не отрывала взгляда от его глаз.
Музыка играла тихо, какой— то старый мотив, и они начали двигаться, сначала неловко, не попадая в такт. Юрий пытался вести, но их тела будто забыли, как это – быть единым целым. Его рука легла на её талию, он притянул её ближе, почувствовал, как она едва ощутимо вздрогнула. Он посмотрел на неё, но Тася не отвела взгляд, даже несмотря на слёзы, стоящие в глазах.
Она положила голову ему на плечо, и он ощутил, как её дыхание сбилось, как она пытается сдержать эмоции. Юрий прижал её чуть крепче, его рука лежала на её спине, пальцы осторожно, почти робко, скользнули по её волосам. Тёплый запах простыни смешивался с запахом её кожи, и он вдруг осознал, как сильно ему этого не хватало. Не физической близости, а именно этого ощущения – когда они вместе, когда они слушают одно и то же дыхание, чувствуют одно и то же биение сердца.
– Я ведь испугался, – он крепко обнял её, заглянул в глаза. – Я приревновал, понимаешь? – он встряхнул её за плечи, словно надеялся, что она поймет, что почувствует его.
Тася смотрела на его губы, и ей хотелось только одного – поцеловать его, ощутить те забытые эмоции, те же самые чувства, что и тогда, в молодости.
Он прижал её к себе, пытаясь сделать этот момент реальным, ощутить её под пальцами, как в те дни, когда не было этой пропасти между ними. Его взгляд был полон боли, а губы дрожали, как будто он хотел сказать что— то важное, но слова застревали, так и не выходя наружу
– Приревновал? – растерянно произнесла она и спрятала лицо у него на груди. Господи, какое же это счастье – быть рядом с любимым человеком.
– Я люблю тебя, дурёха, – прошептал он, запустив руки в её волосы, ласково массируя голову. Как же привычно, как нежно.
– Почему ты перестал мне об этом говорить? – она легонько ударила его в грудь, всё ещё пряча лицо. Как же сладко было слышать стук его сердца. Он волновался. Он хотел быть рядом. Другой бы ушёл, а он не оставил её, забрал с собой.
