Наталья Лирник
Тонкий тающий след
Глава 4
Наде, конечно, невероятно повезло с сыном. Вот, например, у кого ребенок добровольно утром встает и его не надо расталкивать? А у нее всю жизнь было именно так! Она обожала утренние часы, когда Вадим спал, а они вдвоем с Лешкой собирались – когда-то в сад, потом в школу, а теперь вот на работу. Это был как будто такой веселый маленький заговор: они говорили друг с другом так, как никогда не говорили в другое время, и Лешка был подчеркнуто солидный и разумный, а Надя как будто маленькая. В последние годы, когда сын повзрослел, игра слегка изменилась, и по утрам иногда казалось, что он за ней слегка ухаживает. И беспокоится. Как будто исполняет то, до чего его отцу теперь нет дела.
– У тебя кофе стынет!
– Да, сейчас, сейчас. – Надя докрашивала ресницы, стоя в ванной в тапочках, офисных брюках и майке. Как же хорошо, что волосы короткие! Иначе вставать приходилось бы раньше на час…
Снова метнувшись к шкафу, она достала блузку, быстро надела ее и, схватив жакет, выскочила на кухню. Леша ждал ее там со сложносочиненным бутербродом и глядел укоризненно и ласково: всегда у тебя все наспех.
– Я не успеваю поесть, сын, – покаянно признала Надя, отпивая из кружки уже слегка остывший несладкий кофе с каплей молока.
– Хорошо, я тебе с собой положу. Вечно одно и то же!
Надя тремя глотками допила свою утреннюю дозу кофе и помчалась к входной двери:
– Леш, давай скорей.
Им было удобно ехать вместе, потому что отделение полиции, куда Лешку определили на практику, оказалось почти у Надиной работы. Вообще, практика в таком месте считалась чуть ли не наказанием – куда лучше стажироваться в суде, прокуратуре или адвокатской конторе. Но у Невельских не было связей в юридической среде, и Лешка даже гордился тем, что будет делать карьеру полностью с нуля. В нем была какая-то очень витальная упертость, и Надя верила, что сын станет адвокатом, как задумал.
– Ну как там твоя загадка? – поинтересовалась Надя, выруливая из двора.
– Ну как тебе сказать. Мне кажется, Прохоров читерствует.
– Это что за слово?
– Ну жульничает, лукавит. Потому что я не нашел варианта, при котором за кражу не наказывают вообще.
– Расскажи.
– Ну смотри. Если украдено на сумму до двух с половиной тысяч рублей, это административная ответственность. Штраф, например. А если дороже – то уже уголовная. Там исправительные работы, лишение свободы, как решат, в общем.
– Ну а если человек не в себе?
– Ну вот я тоже думал, что если псих и со справкой, то свободен. А оказывается, нет. Если украдены ценные вещи, то и справка не поможет – потому что тогда назначают принудительное лечение. А что лучше, зона или тюремная психушка – это вопрос сложный.
– Да уж… – Надя энергично маневрировала в потоке и прикидывала, как поменять тему разговора, когда у нее вдруг зазвонил телефон. Сын мгновенно включил громкую связь: он не любил, когда мать нарушала правила и рисковала, говоря по телефону за рулем.
– Алло, Надюш? Привет, дорогая! Ну как, налаживается у вас? – салон заполнил сочный голос Ленки.
– Ленчик, привет, мы тут вдвоем с Лешей, я его везу на работу, – бодро закричала Надя в пространство.
– А, Леш, привет, дорогой!
– Здрасьте, теть Лен.
– Лена, у нас все хорошо, я сейчас спешу, позвоню тебе ближе к вечеру и все обсудим, окей? У тебя все в порядке?
– Да, дорогая, все хорошо. Звони, как время будет. Леш, хорошего дня.
Некоторое время мать и сын молчали.
– Мам, а у вас с папой все в порядке?
– Да, а почему ты спрашиваешь?
– Ну не знаю. Он какой-то мрачный, и вот тетя Лена твоя спрашивает…
– Леш, не говори ерунды. Ты же знаешь, у нас идеальная семья. Мы всю жизнь вместе и всю жизнь будем вместе. На том стоим. – Наде было приятно произносить это вслух. Все-таки мы живем в такое время, когда о прочном браке говорить почти неприлично. А сына именно это Надино отношение к семье очень успокаивало. Детям нужна стабильность, даже когда им почти двадцать – уж это-то Надя знала точно.
– Так, ну все, Алексей Вадимович, приехали. Желаю вам успешного трудового дня. – Надя весело помахала сыну. – Вечером за тобой не приеду, я сегодня к бабушке.
– Ох, ну держись, мам. – Лешка уже вышел из машины и стоял, склонившись перед пассажирской дверью. – Привет ей передай.
– Хорошо, конечно.
Надя бодро стартанула, машину слегка занесло в ледяной луже, но она быстро нашла нужное положение руля и снова влилась в поток. Все-таки хорошо жить в центре: все близко. Хотя летом снова начнутся страдания по проданной свекровью даче…
– Надежда Юрьевна? – Телефон снова ожил. – Это Стецко, помощник Александра Александровича.
– Да, конечно, Юра, я вас узнала. Что такое?
– Звоню сказать, что совещание, в котором вы принимаете участие сегодня, перенесли с трех на двенадцать часов дня.
– Ох, вот это да. Хорошо, Юра, спасибо, что сообщили. Я уже почти в офисе, буду срочно готовиться!
Совещание на самом верху было делом крайне ответственным. Компания большая и богатая, позиции шефа – устойчивые, но все же между департаментами всегда есть определенная ревность. Поэтому Бабаев постоянно подчеркивал, что он и Надя – команда, которая вместе двигает бизнес вперед. О том, что попутно они должны заткнуть за пояс команды других департаментов, вслух не говорили, но это подразумевалось. Сегодня на сводном совещании, куда приглашены главы департаментов и их замы, Наде предстояло делать ответственный доклад, который они готовили почти месяц, но, как водится, окончательные цифры поступили буквально накануне. Упасть в грязь лицом категорически нельзя. Надя подозревала, что их теплые отношения с Бабаевым давно уже стали предметом пересудов. А поскольку каждому не докажешь, что это просто взаимное уважение и товарищество, приходилось свою репутацию безупречного профессионала беречь, как зеницу ока. Хорошо, что она вчера подготовила все нужные слайды. Их осталось только вставить в старый файл и проверить, нет ли каких противоречий…
Телефон зазвонил снова. Кто-то с мобильного.
– Наденька, привет!
– О боже мой… Светка? Ты? – Надя услышала голос давно уехавшей из Москвы подруги и изумленно улыбнулась затору, преградившему ей путь буквально за два квартала до офиса.
– Да, моя родная! Привет! Как же я соскучилась!
– Сколько лет, сколько зим! Свет, ты с русского номера?
– Да, конечно, я ведь вернулась. Я совсем вернулась, Надь. Вот ремонт доделываю на даче в Кратове, помнишь ее?
– О боже, да ты что? Конечно, помню! Обожаю твою дачу! – Надя ощутила острый прилив счастья. Светка! Как давно мы не виделись, боже мой…
– Надюш, приезжай! Прям в эти выходные и приезжай, а? Можешь?
– Ох, Светик, это зависит… У меня сейчас такая гора всего. Если с семьей ввалюсь, нормально будет?
– Это с Вадькой-то? И с сыном? Ну конечно, нормально! С радостью на всех вас посмотрю!
– Светик, дорогая, отлично, договорились. Я ближе к выходным наберу, все решим. Прости, я страшно спешу сейчас. Очень рада тебя слышать!
Утро еще толком не началось, а Надя уже чувствовала себя так, будто попала в поток и ее несет, бурля и слегка шарахая о препятствия, какая-то неумолимая внешняя сила. Этой силе она отдавала каждый день своей жизни с тех пор, как бросила Суриковский институт, выучилась на экономиста и начала делать нормальную карьеру.
Надя припарковалась на корпоративной парковке, отключила телефон от громкой связи, открыла дверцу авто и протянула руку к сумке, лежащей на пассажирском сиденье, как телефон опять зазвонил. Незнакомый московский номер, городской.
– Алло, добрый день! Надежда Юрьевна Невельская? – мужской голос звучал равнодушно и властно.
– Добрый день. Да, это я. – Надя почему-то прикрыла дверь авто и съежилась на водительском сиденье.
– Коллекторское агентство «Долг» беспокоит. Вы супруга Вадима Игоревича Невельского, 1975 года рождения, проживающего по адресу Плющиха, 43–47, квартира 36?
– Да, я его жена. Что случилось?
– Надежда Юрьевна, ваш супруг оформил кредит в микрофинансовой организации и пропустил сроки погашения. Поручителем по кредиту назвал вас. Мы хотим вас проинформировать, что сумма на сегодня составляет девятьсот семнадцать тысяч рублей. Процент прогрессивный, сумма пересчитывается каждый день. Когда долг достигнет миллиона рублей, по договору мы имеем право арестовать жилье и выселить всех, кто там проживает.
– Как арестовать? Что вы говорите?
– Надежда Юрьевна, квартира была предоставлена как гарантия по кредиту. Свидетельство о собственности Вадим Игоревич передал в микрофинансовую организацию. Чтобы получить документы на ваше жилье обратно, долг придется погасить.
– Но у меня нет таких денег…
– По условиям договора, сумма долга, после которой мы имеем право выселить вас из квартиры, будет достигнута в течение двух недель. А именно в понедельник, двадцать шестого марта. Изыщите возможность погасить долг, если других вариантов проживания у вас нет. Вадим Игоревич тоже в курсе сроков, мы его сегодня проинформировали. Номер счета для погашения долга записан в договоре. Мы будем вам звонить. Всего доброго.
Странно, почему так холодно? Надя поправляла шарф на шее, затягивая его туже и туже. Почувствовав удушье, спохватилась, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза, чтобы успокоиться. Сердце сильно колотилось прямо посередине груди. Она по привычке начала крутить обручальное кольцо на пальце и удивилась тому, как похолодели руки. Вадим… нет, это какой-то абсурд. Не может быть! Она взяла телефон и набрала номер мужа. Прождав десять гудков или больше, нажала отбой. Набрала снова. Нет, не берет. Посмотрела на часы на экране. Ах ты черт, ведь совещание!
Она выскочила из машины, захлопнула дверь и, повесив сумку на плечо, глубоко засунула руки в карманы. Холодно, как чертовски холодно! Подняв плечи и наклонив голову вперед, Надя Невельская пошла по парковке к лифту, в забытьи почти по-армейски печатая шаг.
Глава 5
Лифт. Кнопка восьмого этажа. Еще две минуты, чтобы успокоиться и переключиться. На работе она безупречный профессионал. Эта работа кормит ее и семью. Это главная опора в жизни. Здесь ничего не должны узнать. Все будет хорошо, она справится.
– Наташа, доброе утро! – По дороге к общему ресепшену Наде удалось успокоить дыхание и вынуть руки из карманов, но голос ее звучал как-то глухо.
– А, здравствуйте, Надежда Юрьевна… – Секретарь, сидевшая на ресепшен, всегда отвечала так, будто ее только что разбудили.
– Наташа, сегодняшнее совещание перенесли на двенадцать, вы вставили новые слайды в презентацию?
– Слайды? – Наташа внимательно разглядывала Надю тщательно накрашенными красивыми глазами.
– Вчера вечером я отправила на вашу почту новые слайды для презентации по управлению рисками. И попросила вставить их в презентацию, а потом прислать мне. Вы это сделали?
– Ой, нет, Надежда Юрьевна, я так плохо себя чувствую… не сделала, нет.
Надя помедлила секунду – но не дождалась, когда Наташа скажет, что сделает презентацию сейчас. И спросила:
– Что с вами? Вы заболели?
– Я не знаю. Просто мне так плохо, голова болит, наверно, надо сдать анализы. Я уже записалась по ДМС, вот только что звонила.
– Наташа, вы молодец, что так тщательно следите за своим здоровьем, но сюда мы приходим, чтобы работать. Если вы не можете исполнять свои обязанности, останьтесь дома и вызовите врача. А если вы здесь, мы на вас рассчитываем.
* * *
Оскорбленно выпрямившись, секретарша вздернула тщательно расчесанные брови и молча смотрела, как Надя удаляется по коридору чеканным шагом, странно тяжелым для ее комплекции.
Потом вздохнула, достала из стола пудреницу, проверила макияж, развернула вращающееся кресло от стола, придирчиво осмотрела свои длинные ноги в плиссированной юбке и бежевых лодочках на каблуках, еще раз вздохнула, встала и пошла в туалет.
– Ой, Натусечка, привет! – Перед зеркалом в туалете крутилась кадровичка Алена.
– Привет, дорогая…
– Ты чем-то расстроена? У тебя все в порядке?
– Да голова болит. Уже не знаю, что делать.
– Таблетку пила?
– Нет пока. Наверно, надо. Может, еще и не поможет. Я вообще какая-то квелая. На прошлой неделе была у терапевта, сдала анализы, все вроде в порядке. Хорошо, что у нас корпоративная страховка. А то в поликлинике на меня уже странно смотрят – бегаю и бегаю к ним. А они говорят, что я здорова… В бесплатной меня бы уже, наверно, послали, а здесь терпят. Сейчас вот опять записалась. Ну и тут, конечно, пришла Наденька и на меня наехала.
Наташу и Алену связывал тот вид офисного взаимодействия, который трудно назвать дружбой. За пределами работы они практически не общались, но в рабочее время поддерживали постоянный контакт, часто вместо обедали, обсуждали начальство и коллег, обменивались местными сплетнями и новостями из внешнего мира. И понимали друг друга с полуслова.
– Да ты что? Что сказала?
– Ну она мне вчера уже в полшестого прислала какие-то слайды, чтобы я вставила в презентацию. Я в это время уже домой собиралась. А утром я пришла в таком состоянии, что мне было не до того, и сразу начала в поликлинику звонить. И вот она приходит и начинается: да как вы можете, да что вы себе позволяете!
– Наденька эта, конечно… Вечно в белом пальто.
– О, точно! Пальто и есть. Синдром отличницы – вечно она самая умная, лучше всех все знает, все успевает, во всем разбирается. И заметь, шеф ее обожает…
– Наденька-Наденька, ага. Может, у них роман?
– Да брось, какой роман, ты ее видела? Вечно в этих своих костюмчиках, которых уже никто не носит, ни одной трендовой шмотки, ни каблуков, и эти ее волосы… Серая мышь, ничего интересного.
– Да кто их поймет, этих мужиков, чего им надо. – Алена придирчиво разглядывала фактуру своих крашенных в блонд волос: блестят или нет? – Кстати, ты слышала, что шеф разводится со своей? Делить будут, а там есть что делить…
– Не-е-е-ет… – Наташа даже руками всплеснула. – Что, правда, разводятся? Из-за чего? У него кто-то появился?
– Ну не знаю, такого вроде не замечено. Похоже, никого у него нет, кроме работы и истории этой, на которой он повернут. Говорят, Юлечка мечтала на курортах время проводить, а он все мотается по регионам, историю семьи раскапывает. Вот она и взбрыкнула. Думала образумить мужика, а он и рад. Ему эта молодая жена с претензиями уже давно надоела, он все свои задачи по части размножения в первом браке решил и теперь хочет жить свободно. Ну, это все слухи, конечно.
– Обалдеть. Вот это ж надо, мужику полтинника нет, и при деньгах, и при должности, уже два развода за спиной… Как думаешь, будет он третью искать?
– Ой, да кто их разберет. Сейчас ему свободы захотелось, а там, может, еще и будет. Но ты прикинь, он Ирке поручил забронировать ему отель в Смоленске. В Смоленске, Наташ! Вот это отдых мечты, реально. Какой смысл быть замужем за бизнесменом, если он все свободное время проводит в лесах, по уши в грязи, а жене остается либо одной дома куковать, либо мотаться по провинции. Скукотища же!..
– Ха, ты представь, всего четыре года назад они женились на озере Комо. А потом такой облом… ни одного отпуска за границей. Хотя возможностей куча… Бедная Юлечка, ага…
* * *
Надя работала в этой компании уже одиннадцать лет, из них последние три с половиной – в отдельном кабинете. Она поднялась по служебной лестнице до должности зама начальника департамента, и больше ей, пожалуй, не светило – по крайней мере, пока не пойдет на повышение Бабаев. Но уже на уровне директоров департаментов прослойка «своих людей» становилась настолько плотной, что надеяться на это было не очень разумно. Надиной зарплаты хватало на содержание семьи, кое-какие подарки, отпуска у моря и помощь бабушке. Никаких запасов создать почему-то не удавалось, но нынешнее положение дел в принципе всех устраивало – только свекровь иногда жаловалась, что «дети» ей мало помогают. После кончины свекра избалованная шикарной жизнью лауреатской жены Майя Васильевна стала капризной и придирчивой. Несмотря на то, что созданные старшим Невельским ресурсы были очень впечатляющими, она постоянно жаловалась на материальные трудности и пыталась что-то продать – так, например, Невельские лишились старой обжитой дачи, на которую, впрочем, Вадим чаще ездил один, повидать отца и поговорить об искусстве…
Господи, что же мне теперь делать? Миллион. Где же его взять за такой срок. В банк за вторым кредитом? Не дадут, она же этот еще не погасила. Продать машину? Не вариант. Она уже столько не стоит, да и на работе начнутся разговоры. А этого допустить никак нельзя. Работа – не то место, где тебя будут любить. В этом террариуме единомышленников показать слабость – значит потерять все. А она единственный добытчик в доме.
Обычно Надя с удовольствием совершала свой утренний рабочий ритуал. Войти, поставить сумку на приставной столик, снять пальто, повесить в шкаф, размотать шарф и положить его на сумку, осмотреть орхидеи, сесть за стол и, откинувшись на минутку на спинку кресла, мысленно прокрутить расписание нового дня: разбор почты, проверка поручений, совещание, иногда выезд к важному клиенту… Это было хорошее время, оно наполняло Надю сознанием значимости того, что она делает. Ведь, как ни крути, хорошо работать только ради денег сложно. А найти поэзию в ее повседневной деятельности было трудновато. Ну, не всем же быть творцами и поэтами.
Сегодня времени на ритуалы не было. До совещания оставалось два часа, и хотя презентация была почти готова, устранение этого «почти», как водится, стало самой нервной и ответственной частью процесса. Сегодня она защищает проект, который требует приличного бюджета и обещает им с шефом триумфальное завершение года. Эта инициатива заставит парней из других департаментов кусать локти от зависти – если ее правильно представить на совещании. Надежда Юрьевна, сосредоточенно нахмурившись, открыла нужный файл и постаралась представить себя в зале, в центре внимания всех этих коллег, которых ей предстоит удивить. В каком порядке лучше изложить факты? Слайды, которые так долго согласовывали, казались бессмысленными. Мысли разбегались. Надо взять себя в руки. Она сможет. Она обязательно справится. Шарф остался на шее, сумку она не глядя сдвинула на привычное место. Орхидеи, лишенные утренней ласки, обиженно замерли на подоконнике.
* * *
– Надя, какой же вы все-таки молодец. Как мне повезло иметь в команде такого бойца. – Шеф смотрел на нее чуть ли не с нежностью. – Вы же им всем показали, как делают дела!
– Спасибо, Александр Александрович. – Надя устало выдохнула.
В кабинете, кроме них, никого не было. Сложное совещание «на самом верху» закончилось триумфом небольшой команды: сам президент заявил, что департамент управления рисками продемонстрировал умение мыслить стратегически и, возможно, даже проложил путь к будущим прорывам всей компании. Доклад Нади был немногословным, предельно логичным и простым по форме, а потому произвел особенное впечатление на собравшуюся на верхнем этаже непростую публику. Курсы риторики она проходила не зря. Осталось не так много: взять и воплотить задуманное.
Спустившись на свой этаж, Надя с шефом прошли мимо сомнамбулической Наташи в его кабинет, чтобы по горячим следам обсудить календарный план проекта.
Шеф оживленно расхаживал вдоль стола для совещаний, за которым сидела Надя, и рисовал радужные картины будущего. А Надя откровенно поплыла. Она сидела, выпрямив спину и крутя обручальное кольцо, и думала только о том, чтобы не заснуть. Выступление, похоже, отняло у нее все силы: еще час назад она блистала с презентацией, а сейчас ей не хотелось ничего, кроме горячего чая с сахаром (она не пила такого уже много лет), теплого пледа и чтобы ее никто не трогал. Но на часах было всего пять, и она старательно вслушивалась в исполненную энтузиазма речь шефа.
– Новое направление потребует привлечения лучших кадров. Возглавить проект придется мне, но я на вас, Надя, очень рассчитываю. Надо подобрать лучших из тех, кто у нас есть. Что вы думаете о Логинове?
– Навскидку трудно сказать. Специалист он хороший, но характер довольно неустойчивый. Логинов требует внимания и деликатного обращения.
– Верно. Ну, мы его с кем-нибудь поставим в пару.
Повисла пауза. Надя понимала, что должна сразу предложить вариант решения, но была не в состоянии придумать ничего. Совсем ничего.
– Надя, вы хорошо себя чувствуете? – Шеф выглядел озабоченным.
– Да, спасибо. Голова немного болит, но это ерунда.
– Это не ерунда, – возразил Бабаев, который на каждом корпоративе вспоминал лермонтовское «слуга царю, отец солдатам». – Вы сегодня сделали большое дело, устали, вам надо отдохнуть. Знаете что, идите-ка пораньше домой.
– Спасибо большое, но у меня еще остались текущие дела. Я бы лучше сейчас спокойно с ними разобралась, а завтра снова в бой. Буду готова к планированию проекта.
– Хорошо, Надя, идите. Постарайтесь не разболеться, сейчас март, время коварное. Обещаете?
– Торжественно клянусь! – улыбнулась она, надеясь, что не выглядит совсем уж развалиной.
Вернувшись в кабинет, Надя снова набрала номер мужа. Ответа не было.
