Наталья Литвин
Любовь touch screen
© Н. И. Литвин, 2023
Глава первая
В тишине кленовой аллеи
«ЛИЯ ДВЕ ТЫСЯЧИ ВОСЕМЬСОТ ДВА, ВАМ ЗАПЛАНИРОВАН ВИЗИТ К ЭВЕЛИНЕ ШЕСТЬСОТ СЕМЬДЕСЯТ ПЯТЬ. ВРЕМЯ НА СБОРЫ – ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ МИНУТ. ДОРОГА ЗАЙМЕТ ПЯТНАДЦАТЬ МИНУТ, ПЛЮС – МИНУС ПЯТЬ МИНУТ…» – мягкий голос TS Home произносил это через каждые три минуты, что уже немного начинало раздражать. Лия с удовольствием выключила бы напоминалку, но за это начислялось три штрафных очка, а у нее к концу месяца их накопилось девяносто восемь. Еще три будет явным перебором. В последнее время девушка не так уж много зарабатывала, чтобы каждый месяц отдавать государству сто условных единиц штрафа. Впрочем, она понимала, что это справедливо. Приходилось терпеть, даже если эти постоянные напоминания действовали на нервы. Лия металась по своей крохотной квартирке полуодетой, все время что-то роняя и спотыкаясь о нижнее белье, разбросанное по полу.
Наконец девушка была готова к выходу. Дверь квартиры разблокировалась, и она вышла в лифтовый холл своего сто тридцать четвертого этажа. Кабинка лифта была подана ровно в 9.30, секунда в секунду. Раздвинулись герметичные двери. Лия шагнула внутрь, и двери с шипением сомкнулись у нее за спиной. В лифтовой шахте был откачан воздух, и поэтому кабинка почти беспрепятственно скользила в вакууме, удерживаемая лишь электромагнитным полем. Через несколько секунд Лия была уже на тридцать шестом этаже, откуда можно пройти на транспортную эстакаду северо-западной хорды. На крытом перроне было прохладно, хотя тепловые пушки сдерживали напор осеннего ветра.
Поезд подошел через минуту. Лия нырнула в теплый салон, нашла свободное кресло у окна и с удовольствием опустилась на упругое сиденье. Поезд мягко тронулся с места, с каждым мгновением двигаясь все быстрее. Как и весь остальной транспорт в городе, он не имел колес. Его плоское днище висело всего в нескольких миллиметрах от дорожного полотна как во время движения, так и на стоянке. Чем быстрее двигался поезд, тем меньше становился этот зазор, но пассажиры знали, что он никогда не уменьшится до такой степени, чтобы соприкоснуться с полотном. По крайней мере, в этом их уверяли цифры на информационном табло, встроенном в спинку кресла перед ними. Как бы ни менялись показатели скорости и величины зазора, они всегда оставались в успокоительной «зеленой зоне». Впрочем, Лия не обращала на табло особого внимания.
Она смотрела в окно, за которым стремительно проносились городские пейзажи. Разнообразием они не отличались. Исполинские башни жилых и офисных зданий, лишенные окон, но раскрашенные в разные цвета, вздымались в хмурое сентябрьское небо. Городская служба контроля климата обещала в северо-западной части города дождь, при этом температуру предполагалось понизить до пятнадцати градусов тепла. Прохладно, но ничего страшного. На всякий случай Лия надела свою любимую термокуртку, покрытую особой светочувствительной тканью, способной накапливать энергию в течение дня. Можно было одеться и полегче, но прабабушка жила в Старом городе, где не было крытых переходов между пассажирскими платформами и зданиями, как в остальных районах Йоты-7. Несмотря на это и многие другие неудобства, Лия любила посещать Старый город.
Этот район был построен более ста лет назад, когда город носил совсем другое, ныне забытое название. Здесь до сих пор сохранились на удивление крохотные пятнадцати-, двадцатиэтажные здания, среди которых оставалось достаточно места для бульваров и парков. Именно из-за них Лия и любила бывать у прабабушки. Ведь зеленые насаждения в Йоте-7 считались пережитком прошлого. Живые кусты и деревья неконтролируемо выделяли в атмосферу лишний кислород, а также служили источником растительного сора, особенно осенью, для уборки которого требовалась целая армия роботов-дворников. Да и плотность городской застройки была такова, что между тесно стоящими зданиями вырасти могла разве что чахлая травка. И только Старый город радовал любителей побродить и пошуршать палой листвой, что усеивала неухоженные аллеи и скверы.
Бесшумно пролетая по эстакадам, плавно подходя к станциям, поезд постепенно приближался к месту назначения. Наконец на информационной панели появилось текстовое сообщение: «ЛИЯ 2802, ВАША ОСТАНОВКА «КЛЕНОВАЯ АЛЛЕЯ» ЧЕРЕЗ 5 МИНУТ. ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ПРОПУСТИТЕ. ЗА ВЫХОД НА НЕЗАПЛАНИРОВАННОЙ ОСТАНОВКЕ ШТРАФ 0,5 ОЧКА».
Сообщение было не только текстовым, но и звуковым, хотя во всем вагоне слышать его могла лишь та, кому оно предназначалось. Девушка не стала дожидаться, когда поезд приблизится к нужной остановке. Встала и побрела к двери.
Расписание соблюдалось безукоризненно, и поезд, управляемый вездесущей Touch Screen, замер на остановке ровно через пять минут после того, как Лия получила предупреждение о выходе. Со вздохом отворились герметичные двери, со вздохом выскочили на перрон пассажиры. Штрафные очки им теперь не грозили. В общем потоке девушка подошла к эскалатору, рубчатые ступени которого скользили вниз. Прабабушку Лия навещала редко. Система не считала частые посещения необходимыми, а все, что делалось гражданином-пользователем сверх необходимого, грозило штрафными санкциями. Лия старалась без нужды не транжирить с трудом заработанные очки и потому страшно обрадовалась, когда TS Home сообщила вчера, что ей разрешена поездка к Эвелине 675. Обрадовалась и встревожилась одновременно – все ли с прабабушкой в порядке?
Цифры, которые следовали после имени, означали социальный индекс гражданина-пользователя, заменявший людям не только великое множество документов, что сопровождали их жизнь в далеком прошлом, но и домашний адрес, и номер индивидуального устройства связи, в просторечии именуемого браслетом. Лия позвонила прабабушке сразу, как только получила разрешение ее навестить. Эвелина тотчас откликнулась. Сказала, что у нее все в порядке, но она с нетерпением будет ждать правнучку. У девушки отлегло от сердца. Прабабушка была ее единственной родственницей. Мама и папа Лии погибли, когда ей шел пятнадцатый год. О причине гибели TS не сообщила, чтобы не травмировать психику подростка подробностями. Юную сироту немедленно перевели в детский интернат на юго-востоке Йоты-7. Никаких проволочек. Прибыли роботы-полицейские, зачитали постановление, посадили ее в вертолет и отвезли в другой район города.
Девушка иногда вспоминала то время. И как ни странно, порою скучала. Конечно, не по обшитым унылым серым пластиком стенам, двухъярусным койкам, коротким стрижкам, положенным всем воспитанницам, – скорее, ей не хватало чувства общности с такими же сиротами, как она. Только через пять лет Лия получила разрешение покинуть интернат в связи с достижением возраста ответственного гражданинапользователя. Теперь девушке была выделена небольшая квартира, которая после спальни на тридцать человек, общего душа, туалета и столовой могла сойти за уютное гнездышко, но… здесь она опять оказалась в одиночестве. В этом гнездышке Лия и провела следующие шесть лет, вместившие учебу в университете и нелегкую работу в компании, которая занималась выкупом у государства объектов недвижимости и продажей ее тем, чьи доходы намного превышали необходимый прожиточный минимум.
Здесь же Лия из гадкого интернатовского утенка превратилась в высокую, стройную блондинку с ярко-синими глазами. Правда, ее саму это преображение не слишком-то радовало. Каждая девушка, достигнув совершеннолетия, ждет, когда Система выберет ей жениха. И Лия невольно присматривалась к мужчинам в офисе: а вдруг им окажется один из них? Однако ее интерес к сослуживцам был чисто теоретическим. Она знала Правила отношений между мужчиной и женщиной назубок. А те гласили, что любые отношения с мужчинами до брака ощутимо понижают рейтинг невесты, а следовательно, уменьшают шансы на приличную партию. Да и окружающие Лию мужчины были по большей части женаты и не обращали на нее внимания сверх того, что требовала рабочая обстановка. Как и любая незамужняя девушка, Лия не раз воображала себе будущего жениха. Он обязательно должен быть выше ее ростом, темноволос и при этом сероглаз. Мужественный, сильный, волевой. И не старше тридцати лет. Ей казалось, что TS обязательно учтет ее пожелания, а чтобы это случилось наверняка, не раз описывала свой идеал в девичьих чатах. Утром, когда она металась по тесной квартирке, собираясь к прабабушке, Лию посетило удивительное предчувствие. Ей почему-то казалось, что именно сегодня она получит столь долгожданное уведомление. Увы, на браслет приходило все что угодно – рекламный спам, реплики в корпоративном чате, состояние счета, но только не долгожданная весть. Добравшись до Старого города, Лия забыла о своем ожидании. Необыкновенная тишина, нарушаемая лишь шуршанием палой листвы, окружила ее. Огромный город, крышами достигавший облаков, словно отошел в сторонку. От самой эстакады к дому прабабушки вели несколько дорожек. Это были обычные вымощенные плиткой тропинки, усыпанные сейчас багряными и золотыми листьями. И хотя времени у Лии было не так уж много, она не смогла отказать себе в удовольствии пошуршать листьями и собрать из них небольшой букет. В Старом городе как-то забывалась привычная суета, что сопровождала любого гражданина-пользователя каждую минуту его жизни. Работать, есть, развлекаться, даже спать приходилось строго по часам. Система отслеживала показания мозговой активности, и, если те не соответствовали состоянию сна, автоматически включались специальные устройства, способные усыпить даже самого бодрого человека. Эти же устройства, меняя частоту генерируемого излучения, будили пользователя в назначенный час.
На Кленовой аллее было так хорошо и тихо, что девушка с огромным сожалением вынуждена была свернуть с нее на боковой проулок, который вел к подъезду дома прабабушки. Высотою всего-то в девять этажей, это здание было карликом среди карликов. Облицованные мелкой розовой плиткой стены, большие окна, уютные застекленные балкончики. От дома веяло стариной, даже не прошлым, а позапрошлым веком. Лия набрала код на допотопном электронном замке и вошла в подъезд. Здесь были крашенные в зеленый цвет стены, потертые бетонные ступеньки и примитивный электромеханический лифт. Прабабушка жила на шестом этаже. Девушка нажала кнопку вызова, потому что здешний лифт не умел считывать биометрические данные. Раздался сдержанный гул, с которым работал допотопный механизм.
Через несколько минут двери лифта со скрежетом раздвинулись. Лия робко протиснулась внутрь и снова нажала кнопку, теперь – с номером этажа. Всякий раз, посещая прабабушку, девушка не могла отделаться от чувства, что путешествует во времени. Даже ощущения от прикосновения к металлическому кругляшу кнопки были необыкновенными. Они вызывали иллюзию, что в этом доме нет сверхчувствительных сенсоров вездесущей TS, хотя, конечно, это было не так. Например, дверь квартиры Эвелины 675 отворилась сама, едва Лия вышла из скрипучей кабинки лифта. И сама же закрылась, как только гостья переступила порог. Квартира прабабушки была трехкомнатной – две смежных комнаты и одна отдельная. Отдельную занимала Глафира – робот-сиделка. Здесь у нее была собственная зарядная станция, набор сменных манипуляторов и контрольный терминал TS Home.
Сама Эвелина занимала смежные комнаты. Кроме них, в квартире была небольшая прихожая, автоматизированная кухня и совмещенный санузел. Все служебные помещения были оборудованы по последнему слову техники, но в жилых комнатах царило прошлое. Неудивительно, ведь прабабушка родилась в начале XXI века. В ее доме хранилось великое множество странных предметов. Напечатанные на бумаге книги, хрустальные и керамические вазы, какие-то клубки, спицы, коврики, картины и неанимированные фотографии в резных рамках. Еще было нечто совсем непонятное – небольшие растения в глиняных горшочках, за которыми Эвелина ухаживала лично, не подпуская к ним Глафиру. Однако самым странным пристрастием прабабушки Лия считала кота Пуша – громадного рыжего зеленоглазого зверя.
– Это ты, моя девочка? – послышался на удивление молодой голос.
Из кухни выскочил Пуш, недоверчиво зыркнув изумрудными глазищами на гостью. Затем послышалось тихое жужжание – управляемое биотоками инвалидное кресло вывезло в прихожую хозяйку квартиры. На Эвелине был голубой, с алыми маками халат. Длинные пепельно-серые волосы мастерски уложены в красивую, сложную прическу. Если бы не сетка мелких морщин на лице и руках, а также пятна пигмента на коже, никто бы и не подумал, что этой импозантной женщине уже девяносто четыре года. В ее ярко-синих, таких же как и у правнучки, глазах светились доброта и мудрость и не было ни малейшего признака старческого слабоумия. Лия наклонилась, обняла и поцеловала прабабушку, затем вручила ей букет из осенних листьев. Пуш тут же вскочил хозяйке на колени, понюхал мокрые листья, недовольно фыркнул и спрыгнул на пол.
– Ты вовремя, – произнесла Эвелина. – Твой любимый пирог с капустой только что из духовки!
– Глафира испекла?
– Нет! Я сама! Ты бы посмотрела, внучка, что у нее с блоком рецептуры, или как он там называется, уже который день, кроме овсяной каши и яичницы, ничего приготовить не может.
– Обязательно посмотрю, но позже. Сначала ты расскажи, как себя чувствуешь.
– Да что со мною, старой перечницей, сделается! – отмахнулась прабабушка. – Глафира бдит. Ей эта ваша тэ-эс инструкции дает, какими лекарствами, когда и в каком количестве меня пичкать. Вот ума не приложу, как это мы раньше обходились без Системы? Бывало, врач пропишет лекарства – и баста. А принимаешь ты их или не принимаешь – твое дело.
А сейчас? Подскочило давление на две единицы – уже трезвонит как на пожар!
– Ну и правильно, – пробормотала Лия. – Такие вещи нельзя пускать на самотек. Люди сейчас стали здоровее, чем в прошлом.
– Здоровее – возможно, – вздохнула старушка. – А вот счастливее ли?.. Ой, что это мы с тобой на пороге топчемся, а пирог тем временем стынет. Пойдем в комнату, там уже Глафира стол накрывает.
Девушка разулась, сняла куртку. Сунула ноги в тапочки, которые всегда ее ждали в прихожей. И последовала за прабабушкой. В большой комнате и в самом деле был накрыт стол. Помимо пирога, от которого по квартире распространялись восхитительные ароматы, на столешнице, застеленной красивой скатертью, высился горячий самовар с заварочным чайником на конфорке. Заварник, как и положено, был накрыт ватной куклой-грелкой. Кроме самовара, были выставлены чашки, сахарница, а также хрустальные розетки с вареньем и медом и корзинка с баранками. У стола суетилась Глафира. Робот-сиделка чем-то напоминал ватную куклу с самовара – массивная полусферическая нижняя часть корпуса скрывала аккумулятор и механизмы движения. Из этой полусферы выступала вертикальная консоль с манипуляторами, а венчал конструкцию шарообразный блок контроля и управления.
Глафире не хватало только сарафана и платочка. Эвелина все порывалась сшить, да на такую верзилу никакой ткани не напасешься. Они с правнучкой поговорили об этом. Посмеялись. Хорошо было сидеть так, попивая вкусный горячий чай с вареньем, закусывая пирогом с капустой, который так и тает на языке, и не думать о том, что даже время визита к родному человеку ограничено. А ведь еще нужно покопаться в электронных мозгах Глафиры, посмотреть, что у нее там с настройками. Дело было привычным. В интернате воспитанников обучали азам программирования бытовых роботов, и у Лии это здорово получалось. Она даже подумывала, что Система вполне может отправить ее учиться на программиста, но TS распорядилась иначе. Что-то там перещелкнуло в Регулировщике Судеб, как еще называли Систему, и выдал он Лии 2802 направление на факультет коммерческой недвижимости.
– А что, внучка, жениха тебе еще не назначили? – осведомилась Эвелина.
Она уже отставила свою чашку и откинулась на спинку кресла, которое автоматически подстроилось под ее новую позу. Пуш был уже тут как тут. Опять вспрыгнул хозяйке на колени и принялся громко мурлыкать. Лия тем временем с сомнением посматривала на кусок пирога, который заботливо подложила ей прабабушка. Это был уже третий, и девушка пыталась решить – влезет он в нее или нет, а если влезет, не накинет ли ей Система лишний часок занятий в фитнесбоксе? Потенциальная невеста всегда должна быть в форме. Лия на форму не жаловалась, хоть та давалась ей нелегко. А что ей давалось легко? Как ни старалась девушка, не могла припомнить хотя бы денек безмятежного покоя. Разве что часы, проведенные у прабабушки. А все остальное время – работа, фитнес, овладение новыми компетенциями и редкие, дозволенные Системой развлечения.
– Нет, бабушка, – покачала головой Лия. – Не назначили.
– Боже, какие настали времена! – вздохнула Эвелина, приложив ладонь ко лбу. – В мои годы это было немыслимо! Знаешь, девочка, мне до сих пор кажется, что все это только сон.
– Хочешь сказать, что раньше браки заключались как-то иначе? – удивилась девушка.
– Разумеется! – воскликнула прабабушка.
– Как? Расскажи!
– Охотно, – кивнула старушка.
Однако не успела она раскрыть рта, как прозвучал тихий сигнал, по тональности которого Лия определила, что это официальное уведомление. Не веря собственным глазам, она уставилась в разноцветное облачко голографического изображения, вздувшееся над ее персональным браслетом. «ЛИЯ 2802, – гласило сообщение. – ПОЗДРАВЛЯЕМ ВАС! ВАМ ИЗБРАН ЖЕНИХ. ОЛЕГ 24. СВАДЕБНАЯ ЦЕРЕМОНИЯ НАЗНАЧАЕТСЯ НА 1 НОЯБРЯ 2102 ГОДА…» Остальной текст расплылся у нее перед глазами от внезапно набежавших слез.
– Бабушка, – срывающимся голосом прошептала она. – Кажется, я выхожу замуж!
Глава вторая
Быть одинокой и самостоятельной
Эвелина достала идеально чистый носовой платочек и вытерла слезы правнучке.
– Ну что же ты плачешь, глупенькая! – проговорила старушка. – Замужество – это счастье! Хочешь узнать, как я познакомилась с Рудольфом, твоим прадедушкой?
Лия всхлипнула и кивнула. Ей нужно было немного отвлечься, прежде чем окунуться в предсвадебные заботы и хлопоты. Конечно, главное Система организует сама, но хороша же будет невеста, которая не позаботится хотя бы о фасоне собственного свадебного платья! Девушка лукавила сама с собой. Разумеется, она давно все продумала, но это была скорее игра, чем серьезная подготовка. И вот теперь, когда мечты становились реальностью, приятно было взять небольшую паузу и послушать рассказ прабабушки о том, как браки заключались в прежние времена. Тем более что Эвелина умела рассказывать. Ее глубокий, красивый голос, над которым оказались не властны годы, действовал на слушателя завораживающе. А память хранила события почти столетней давности. С любовью поглядывая на прабабушку, Лия невольно спрашивала себя: сумеет ли она в столь глубокой старости сохранить такую же ясность ума?
– Познакомились мы с твоим прадедушкой в АбуДаби, – начала Эвелина. – Сейчас там расположен гигаполис Эпсилон-13, который включает в себя несколько городов не только на берегу Персидского залива, но и на десятках искусственных островов. А оказалась я в тех краях так. В 2035 году я работала редактором на телевидении – был тогда такой способ развлечения. Устроилась на канал сразу после того, как с отличием закончила факультет журналистики Московского государственного университета, и в качестве премии за безупречную работу руководство наградило меня путевкой в Объединенные Арабские Эмираты. Да-да, в те времена все еще существовали национальные государства. Каждое имело отдельное правительство, армию, полицию. Чтобы перебраться из одной страны в другую, требовались особые документы – загранпаспорт, виза. На границе нужно было проходить таможенный контроль. В общем – хлопот полон рот. Но все это сущие пустяки по сравнению с возможностью совершить далекое путешествие. Тем более когда позади целый год нелегкой работы. Арабские Эмираты казались мне сказочной страной из «Тысячи и одной ночи», хотя я понимала, конечно, что на дворе XXI, а не XII век – или когда там жила болтливая красавица Шахерезада?..
Старушка умолкла, чтоб перевести дух. Расторопная Глафира тут же подлила ей горячего чаю. Эвелина в знак благодарности похлопала мягкой ладонью по ее жесткой пластиковой конечности, отхлебнула из чашки и продолжила:
– В общем, я места себе не находила, пока длилась вся эта возня с документами, билетами и сборами. И вот, наконец, настал долгожданный день отъезда. В те времена не существовало Межконтинентальной магнитной дороги, и чтобы добраться из России на Ближний Восток, следовало несколько часов провести в самолете. Тогдашний самолет – это не нынешний мультилайнер. Никаких тебе баров, соляриев и бассейнов. Почти весь полет елозишь в узком креслице, а рядом кто-нибудь храпит. Все развлечение – музыку слушать в телефоне, который в то время заменял нынешний браслет, да в иллюминатор глазеть. Ну да я готова была терпеть любые неудобства ради того, чтобы оказаться в этом чудесном месте. Когда самолет приземлился в аэропорту Абу-Даби, я едва ли не первой выскочила наружу. Что меня сразу ошеломило в этой стране – жара. В Москве тоже было уже лето, но разве оно могло сравниться с тамошним тропическим пеклом?
Я была девушкой неглупой, хотя и скромной. Знала, что в Эмиратах на короткие платья, юбки и шорты, которые носят белые туристки, смотрят снисходительно, но решила не злоупотреблять их толерантностью. Да и обгореть на солнце в первый же день было бы глупо. Поэтому сразу же оделась так, чтобы максимально прикрыть кожу от палящих лучей. Визы на въезд в ОАЭ не требовалось, а таможню я прошла легко. У меня был лишь небольшой чемодан. Через несколько минут такси домчало меня до отеля, расположенного на знаменитой набережной Корниш. Здесь же находился главный городской пляж Абу-Даби. Когда я заселилась в номер, то минут десять стояла на балконе, любуясь морским пейзажем, и только потом кинулась в душ. Приведя себя в порядок, спустилась в кафе и перекусила, а заодно и попыталась обдумать, куда мне сходить в свой первый день в этом городе.
Эвелина снова помолчала, попила чай и опять заговорила:
– Я почему так подробно рассказываю? С одной стороны, мне хочется, чтобы ты представила меня такой, какой я тогда была – одинокой, но самостоятельной девушкой. Твоей, кстати, ровесницей! А с другой – чтобы ты могла убедиться, от каких, порой нелепых, случайностей зависела судьба человека в прошлом столетии. Ведь если бы я не спустилась тогда в кафе при отеле, не взяла в руки рекламный буклет, который был вложен в меню, то никогда бы не встретила своего будущего мужа. Все дело в том, что буклет призывал посетить международную выставку. За давностью лет уже не помню, что именно там выставлялось, но нечто техническое. Не могу сказать также, какие соображения подвигли меня ее посетить, вместо того чтобы отправиться на пляж или на остров Саадият, где располагался знаменитый музейный комплекс. Не исключено, что просто из соображений экономии я выбрала эту выставку. Вход на нее был бесплатный, а за посещение того же абу-дабийского Лувра пришлось бы выложить больше шестидесяти дирхамов! Не знаю, сколько это в переводе на нынешние условные единицы, но тогда для меня было кругленькой суммой. От идеи отправиться на пляж отказалась из-за сильной жары. Нужно было немного акклиматизироваться. Коротко говоря, я выбрала выставку…
Опять возникла небольшая пауза. Лия подумала было сказать прабабушке, чтобы она так себя не утруждала, но тут поняла, что Эвелине хочется выговориться. Она целыми днями сидит одна, не считая кота Пуша и Глафиры, а разговаривать с ними можно с тем же успехом, что и с самоваром. Лия давно мечтала о том, что когда-нибудь заработает денег на более продвинутую версию бытового робота для прабабушки – такую, которая способна к общению хотя бы на уровне пятилетнего малыша.
– Я взяла такси и отправилась в местный экспоцентр, – между тем продолжала Эвелина. – АбуДаби в те времена занимал куда меньшую площадь, чем сейчас, поэтому на машине можно было довольно быстро добраться в любой его район. Минут через пятнадцать я уже входила в огромный выставочный павильон, битком набитый народом, но при этом чудесно прохладный от кондиционеров. С умным видом бродила между стендами, на которых что-то жужжало, вертелось, мигало лампочками, ничего не понимая в том, что там экспонировалось. Когда ходить надоедало, садилась отдыхать в специально отведенных зонах, где журчали фонтаны и предлагались бесплатные прохладительные напитки. Во время одной из таких передышек ко мне подсел рослый голубоглазый брюнет, как мне показалось, лет тридцати пяти, довольно симпатичный. Спросил меня о чем-то по-английски, но с заметным акцентом. Я ему что-то ответила. Вероятно, и он уловил акцент, потому что, внимательно присмотревшись, вдруг спросил на родном моем языке:
– Вы из России?
– Да! – ответила я. – А вы?
– И я! – улыбнулся брюнет. – Из СанктПетербурга.
– А я – москвичка.
– Вы здесь по делу? – осведомился он.
– Нет, случайно, – откликнулась я. – А вы?
– Я технический представитель нашей фирмы, так что – по делу.
– И как вам? Интересно?
– Очень! – искренне ответил брюнет. – Столько идей, новых концептов… Голова кругом. А вам, наверное, скучновато?
– Да. Я конченый гуманитарий.
С каждым мгновением он мне нравился все больше, и я боялась, что разговор увянет и мы расстанемся навсегда. А проявить инициативу не была готова. Родители дали мне старомодное воспитание. К счастью, незнакомец оказался решительнее, чем я.
– Меня зовут Рудольф.
Я тоже себя назвала, и он предложил:
– Если вы не очень заняты сегодня вечером, могу я пригласить вас на ужин?
Ломаться я не стала и сказала прямо:
– Ничем не занята.
– Тогда давайте обменяемся номерами!
Мы так и сделали. Рудольф извинился, сказал, что должен идти к стенду фирмы, и убежал. А я сочла свою миссию на выставке исполненной и покинула ее. Тем более что передо мною встала неожиданная проблема – что надеть к ужину? Признаться, собирая в Москве вещички, я вовсе не рассчитывала на посещение в Абу-Даби дорогих злачных заведений. У меня попросту не было на тамошние рестораны денег. И вот теперь, пулей долетев до отеля, я ворвалась в номер и кинулась к чемодану. Вытряхнув из него все наличные шмотки и разложив их по кровати, попыталась понять, что из этого будет прилично надеть в ресторан.
Сразу скажу, что в гардеробе, который я привезла за тридевять земель, не имелось вечерних платьев. До сих пор я иногда просыпаюсь от ужаса, что мне нужно одеться к ужину, а у меня ничего приличного нет. В конце концов, скрипя зубами, я остановилась на длинной цветастой юбке и блузке ей в тон. Благо что из обувки я захватила не только пляжные тапочки и босоножки, но и пару туфель. Оценив все выгоды такого – немного цыганистого – стиля одежды, я решила, что уравновешу его пестроту соответствующим макияжем.
Грустная улыбка скользнула по губам старушки. Наверное, она мысленно увидела свое тогдашнее лицо в зеркале, лишенное морщин и пигментных пятен, свежее как утренняя заря. Легким взмахом руки отогнав непрошеное воспоминание, Эвелина продолжила:
– Когда раскаленное, словно сковородка, солнце опустилось к морю, позвонил Рудольф и сказал, что через десять минут заедет за мной. Я уже была готова и потому сразу спустилась в вестибюль, захватив с собой лишь сумочку. Рудольф вошел в отель ровно через десять минут. Окинул меня взглядом с ног до головы, улыбнулся. Я, обмирая, ждала его приговора.
– Восхитительно выглядите, – сказал он.
– Правда? – невольно вырвалось у меня.
– Предпочитаю всегда говорить правду, – откликнулся он.
Забегая вперед, скажу, что наша долгая совместная жизнь подтвердила эти слова. А тогда я подхватила его под локоток и мы вышли из отеля. У крыльца стоял длинный черный автомобиль. Рудольф отворил переднюю пассажирскую дверцу, и я нырнула в прохладный, пахнущий кожей и дорогим парфюмом салон. Мой спутник сел за руль. И мы поехали.
– Нравится вам автомобиль? – спросил он. Я кивнула.
– Мне тоже, – сказал Рудольф. – Когда-нибудь куплю себе такой же.
– Так это не ваш?
– Нет, конечно, – ответил он. – Мой здешний коллега одолжил.
– А кто вы по профессии? – осведомилась я.
– Инженер, специалист по транспортировке нефтепродуктов.
– А я – редактор на телеканале.
Так, перебрасываясь вопросами и ответами, мы доехали до ресторана, где Рудольф заказал для нас столик. Ресторан был по-восточному роскошный. Я прежде в таких не бывала. Столик наш располагался у окна, из которого открывался прекрасный вид на залитую огнями мечеть шейха Зайда. Я не могла отвести от нее взгляд – это и была воплощенная в камне сказка из «Тысячи и одной ночи». В меню я даже не взглянула, доверив сделать заказ своему спутнику. Не помню уже, что именно мы ели и пили, но все это было необыкновенно вкусно. Играла музыка. Мы танцевали. С Рудольфом было настолько хорошо и весело, что мне стало казаться – я знаю его очень давно. Он не бахвалился, как большинство мужчин, не старался нравиться, не делал многозначительных намеков. А вел себя так, словно мы с ним были первыми людьми на свете и от каждого нашего слова и жеста зависела судьба будущего человечества…
Голос Эвелины дрогнул, глаза заблестели. Чтобы она не расплакалась, Лия поспешила спросить:
– И что было дальше, бабушка?
– После ресторана Рудольф решил показать мне ночной Абу-Даби, – вновь заговорила та, проглотив слезы и запив их глотком остывшего чая. – Это было очень романтично. Мерцающие разноцветными огнями небоскребы и мечети, подсвеченные фонтаны, блестящие листья пальм, фосфоресцирующие гребешки морских волн. Потом он отвез меня в отель, и мы распрощались, договорившись встретиться завтра. Признаться, я даже была немного разочарована. Ей-богу, прояви Рудольф настойчивость, я бы не устояла в первый же вечер, но он был не из таких. Мы встречались теперь каждый день. Работы на выставке у него хватало, но он умудрялся выкраивать для меня время. И каждая наша встреча не была похожа на другую. Рудольф был просто неистощим на выдумку. Само собой, мы осмотрели с ним все достопримечательности. Ездили в Дубай. Посетили несколько искусственных островов. Плавали с дельфинами. Погружались на дно моря – и в батискафе, и с аквалангами. Дни моего отпуска летели стремительно. Приближалось время возвращения в Москву. И с каждым днем росло мое недоумение. Рудольф неизменно оставался джентльменом, не стремясь переступить черту, отделяющую нежную дружбу от интимной близости. Заметь, внученька, в те времена не существовало нынешних правил отношений между мужчинами и женщинами. Каждый человек, достигший совершеннолетия, сам решал, с кем и как ему общаться. Близилась минута расставания, а у нас с Рудольфом дальше обнимашек и поцелуев дело не шло. Я уже начала подозревать, что любимый человек, как тогда говорили, играет за другую команду. Однако мои опасения оказались напрасными. В последний наш вечер в Абу-Даби Рудольф арендовал моторную яхту. Мы отплыли далеко в море, прямо навстречу закату. Встали на якорь и поужинали на палубе, любуясь, как тускнеет небо и проклевываются первые звездочки. Когда море накрыла ночь, звездное небо и стало свидетелем нашей близости. Это было так хорошо, что и описать невозможно. Утром мы причалили к берегу, и Рудольф отвез меня в аэропорт. Мы расстались, ничего не пообещав друг другу, договорившись лишь поддерживать связь. Вернувшись в Москву, я с головой окунулась в работу. Вскоре почувствовала: со мною что-то неладное. Тест подтвердил двухнедельную беременность. Молчать я не стала, сразу же сообщила Рудольфу, и он немедленно прилетел из своего Питера, куда давно уже вернулся из Эмиратов. Мы поженились, а в апреле родился Кирилл, твой дедушка.
