Наталья Михайловна Дым
Дело N-ского Потрошителя
– Не могу сказать. Когда я пришёл, они уже тут были.
Надо же, как начальство суетится. Денис усмехнулся и глубоко, с удовольствием затянулся папиросой.
Вскоре вернулся Митька, на секунду замер на пороге, рассматривая незнакомого человека, сидящего на месте его начальника, но потом зацепил глазом Ожарова и радостно улыбнулся. Протопал к своему столу, с размаху бухнулся на стул и с наслаждением вытянул ноги.
– Никто ничего не видел и не слышал. Гражданочка эта частенько поздно домой возвращалась. Соседи говорят – весёлая вообще девушка была, ухажёры менялись с космической скоростью.
Денис заметил удивление, мелькнувшее в глазах Иванова, и спрятал усмешку за лёгким покашливанием. Да, они тут тоже не лаптем щи хлебают. Не будет же он объяснять москвичу, что Митька зачитывался всякой фантастической лабудой типа «Аэлиты» Толстого и грезил революцией на Марсе.
Следом явился Егор. На службе подтвердили: Алевтина после трудового дня собиралась в ресторан с очередным кавалером, ходящим у неё в женихах, несмотря на наличие живой жены. Из ресторана жертва ушла раньше всех, из-за какой-то мелочи рассорившись с перебравшим коньяка ухажёром. Сам ухажёр за потенциальной невестой не пошёл, гулял в шумной компании до самого закрытия ресторана.
Денис в задумчивости потёр пальцем переносицу.
– Ухажёр за Алевтиной не пошёл… А кто пошёл? Надо будет этого женишка к нам вызвать. И всю их честную компанию тоже. Может, кто-то что-то заметил. Может, кто-то что-то вспомнит.
Последним пришёл Петрович, усталый, но довольный. Он загадочно оглядел всех и сказал:
– Вот что, други… А Алевтина-то точно знала злодея.
Глава 3
Провинциальная безалаберность опозданием автомобиля на вокзал не закончилась. По дороге они попали в самый настоящий затор! Если бы кто другой рассказал подобный курьёз, Сергей бы принял это за не совсем удачный анекдот.
На одном из перекрёстков им попался конный обоз из нескольких подвод. Если судить по бородатым возницам, одетым в тулупы и телогрейки, и невысоким приземистым лошадкам, шёл обоз откуда-то из ближайших деревень. Что произошло на том перекрёстке, Сергей не знал. Да и не особо пытался узнать, важен был сам факт – по каким-то причинам проехать они не могли.
Сергей чувствовал, как на него волнами накатывает раздражение. А через десять минут к раздражению прибавилась невозможная вонь, исходившая, судя по всему, от тех самых подвод.
Водитель виновато поглядывал на важного пассажира, усиленно прячущего нос в ворот шубы. Потом не выдержал и решил пояснить:
– Это лён-сырец везут на комбинат, – но наткнулся на такой яростный взгляд, что счёл за лучшее замолчать.
Через пятнадцать минут водитель, который до этого старательно не показывал своего всё усиливающегося волнения, не выдержал и вылез из-за руля. Хоть он и предусмотрительно захлопнул дверцу автомобиля то ли из заботы о тонком обонянии важного гостя, то ли для того, чтобы гость не слышал его экспрессивного диалога с извозчиками, но до Сергея отлично долетали и его слова, и тошнотворный запах проклятого льна-сырца.
– Твою ж мать! Вы какого хрена тут растележились! Если проезд не освободите, то сейчас вам помогут! Да так, что долго чесать будете! И не в N-ске, а где подальше.
Бородатые возницы оглядывались на бордового от крика строгого начальника (ну а кто ещё мог ехать в большой чёрной и блестящей машине?), хлестали почём зря бедных лошадок по седым от инея бокам и что-то бубнили в ответ неразборчивое.
Неизвестно, помогло ли вмешательство шофёра или, наоборот, ещё больше затормозило движение, но ещё минут через двадцать водитель вернулся на место и севшим от крика голосом доложил Сергею:
– Сейчас поедем.
Сергей кивнул, но ничего не ответил. Да и что тут скажешь? Вроде и не виноват никто, но ведь – бардак! И кто-то за него ответственен.
Поехали они только через несколько минут, в течение которых шофёр нервно барабанил по обтянутому кожей рулю.
Наконец он не выдержал и нерешительно спросил, явно пугаясь собственной смелости:
– Опаздываем мы сильно. Пётр Данилович велел вас в прокуратуру сначала везти. Но, может быть, вы кушать хотите? Там уже и обед накрыли.
Сергей высунул на секунду нос из воротника, принюхался и немного успокоился – вонючей рогожей больше не несло, но раздражение никуда не делось. Отрываться на рядовом сотруднике было глупо, хоть тот и опоздал к поезду. Поэтому Сергей предельно вежливо, но безапелляционно ответил:
– Сразу в УГРО.
– Но… – начал было водитель, повернувшись к нему всем телом, и испуганно замолчал, снова споткнувшись о взгляд важного гостя из Москвы.
Сергей повторил чётко и внятно, не повышая голоса и на полтона:
– В отделение.
С одной стороны – это было нарушение субординации, всё-таки он следователь Прокуратуры и должен был сначала представиться прокурору города, а уж тот приготовил бы для него оперативное сопровождение, но в его нагрудном кармане лежала свёрнутая бумага, подтверждающая его особые полномочия, благодаря которой Сергей мог и пренебречь некоторыми условностями.
Подъехав к зданию центрального отделения милиции N-ска, Сергей, уже открыв дверцу автомобиля, вежливо, но сухо бросил водителю:
– Товарищ, отвезите мои вещи в гостиницу, я тут надолго.
В отделении приезд следователя из Москвы произвёл небольшой фурор и лёгкую панику. Судя по всему, его ждали не так скоро. Ну, ничего страшного, пусть привыкают к неожиданным решениям следователя Иванова. Тем более, он точно имел на это право.
Дежурный милиционер, парень с веснушчатым деревенским лицом, от неожиданности бросился сам его провожать до кабинета начальника, оставив дежурку и звонящие наперебой телефоны.
Мальков Степан Матвеевич, начальник отделения милиции, Сергею понравился. Основательный такой и, по всему видать, умный и рассудительный, несмотря на некоторое вполне объяснимое замешательство, от которого он, впрочем, очень быстро оправился.
– Здравствуйте! – Мальков широко улыбнулся и крепко пожал Сергею руку. – Располагайтесь, сейчас я распоряжусь, вам чаю принесут. Вы обедали?
Сергей невольно улыбнулся: что же они все с почти восточным гостеприимством накормить его рвутся? Раздражение последнего часа потихоньку отпускало, возвращались спокойная уверенность и рабочий настрой.
– Обедать – потом. Мне хотелось бы сначала поговорить с оперативниками.
– Так нет их, на выезде, – перестав улыбаться и потемнев лицом, сказал Степан Матвеевич. – Убийство у нас. Опять.
Сергей сделал охотничью стойку:
– Давно уехали?
– Да, почитай часа три уже…
Ехать на место преступления уже не было смысла, торчать в кабинете Малькова – тоже. Будет начальник отделения рядом маячить, мешать его мыслям.
– Значит, скоро будут. Если не возражаете, то я их подождал бы в кабинете Ожарова. Я ведь правильно знаю, что именно его группе поручено это дело? – Сергей убивал сразу двух зайцев, даже трёх.
Избавлялся сам и избавлял Малькова от необходимости вести светские пустые разговоры и получал возможность изучить место, где работали люди, с которыми ему предстояло вместе распутывать это дело.
Кабинет выглядел несколько странно. На окнах висели бежевые тонкие занавески, явно новые. Пол влажно поблёскивал, а столы удивляли своей чистотой. Но кое-где по углам он заметил клочки пыли. И пахло в кабинете одеколоном.
Сергей принюхался: сквозь аромат сирени явно пробивался застарелый запах табачного дыма.
Всё ясно, обычно уборщица кабинет оперов убирала спустя рукава. Наверняка, чья-нибудь родственница или хорошая знакомая. А к приезду высокого начальства, видимо, расстаралась. Даже украсила, в меру своего понимания.
Он мельком глянул на начальника отделения. Тот смотрел на изящные шторы ошалевшим взглядом. Сергей усмехнулся – кажется, уборщице не миновать взбучки.
Мальков ещё раз оглядел кабинет и повернулся к Сергею:
– Дела вам из сейфа достать?
С материалами дела Сергей был в общих чертах знаком, да и настраивать против себя сотрудников не стоило.
– Не нужно. Вернётся товарищ Ожаров и поделится информацией. – Сергей заметил, как серые глаза начальника от этих слов потеплели. Кажется, Мальков устроил ему маленький экзамен и результатами остался доволен.
Не успел Сергей расположиться за одним из столов, как вокруг него начался следующий виток «танцев с бубнами».
Началось с того, что стоящий на столе телефон беспрестанно звонил. Телефонные трели мешали сосредоточиться, и Сергей уже подумывал, не воспользоваться ли предложением начальника отделения и перейти в его кабинет. Вот уж никак Сергей не мог предположить, что старший уполномоченный такой востребованный человек, что ему звонят в кабинет не переставая. Сергей нервно ходил по кабинету, выжидая окончания этой телефонной вакханалии.
Телефон наконец-то замолчал. Сергей перевёл дух, но тут же дверь в кабинет приоткрылась, и в неё просунулась конопатая физиономия дежурного милиционера:
– Товарищ следователь! Вам товарищ прокурор звонит, а вы трубку не берёте.
Сергей вздёрнул бровь. Прокурор, значит.
Сергей поднёс телефонную трубку к уху и услышал низкий, но звучный голос:
– Здравствуйте, товарищ Иванов!
– Здравствуйте, товарищ Молчалин.
– Жду-жду вас, Сергей Алексеевич, а вы, как мне доложили, уже в отделении. И ко мне не заехали. Непорядок…
Сергей усмехнулся. Что подумать могут другие – неизвестно, а вот ты, уважаемый Пётр Данилович, точно подумал, что под тебя копают. Но характер у прокурора явно был. На поклон к столичному следователю он не поехал. Это невольно внушало уважение. Да и пугать или ставить на место городского прокурора у Сергея намерения не было. Хотелось обозначить свои приоритеты, а не унизить уважаемого человека.
Поэтому Сергей спокойно, но с лёгкой досадой в голосе ответил:
– Так автомобиль не ко времени подали, Пётр Данилович, а у меня планы горят. Каждая минута на счету. Да и ваш сотрудник не доложил, что опергруппа на выезде.
Голос у прокурора смягчился, но заискивания не появилось – держал марку.
– Ну что же… С сотрудником разберёмся, а я надеюсь на плодотворную совместную работу, – пророкотал Молчалин, – мы со своей стороны мобилизуем все средства и ресурсы.
Сергей положил трубку, но на этом всё не закончилось. Как по мановению волшебной палочки, перед ним появился чайник с крепким душистым чаем, стакан в вычурном серебряном подстаканнике, блюдце с тонко нарезанным лимоном и изящная вазочка с баранками.
Наконец-то его оставили в покое. Сергей достал свой блокнот, взял один из остро отточенных карандашей из стаканчика на столе и приготовился подумать в тишине. И тут дверь в кабинет вновь открылась. Сергей мысленно чертыхнулся: эти губернские милиционеры его с ума сведут! Но на пороге стоял не Мальков и не дежурный милиционер, который замучил уже Сергея своей навязчивой заботой. На него насторожённо смотрел высокий рыжий мужчина с усталым лицом и цепкими умными глазами. Если ориентироваться на личное дело, которое Сергей изучил ещё в Москве, перед ним стоял хозяин кабинета Ожаров Денис Савельевич. Честно сказать, Сергей обрадовался ему как родному. Наконец-то закончилась бестолковая суета, и можно сейчас будет настоящим делом заняться!
Правда, Ожаров его энтузиазма явно не разделял. Ну, Сергей его понимал. Приехал какой-то хрен из Москвы и в его дело лезет своими мохнатыми руками. Ну ничего, как-нибудь поладят, Ожаров – опер опытный и далеко не дурак. На открытый конфликт не пойдёт, а там, глядишь, и оценит деловые качества присланного следака. А они у Сергея были, как не быть? И в избытке.
А что лучше сближает, чем совместная трапеза? Сергей лишний раз порадовался, что не согласился на уговоры «перекусить» от прокурора. Тем более что поесть удалось довольно сносно, даже можно сказать – вкусно.
Ожаров к концу обеда не то чтобы потеплел к своему невольному союзнику, но, видимо, смирился с присутствием в своём кабинете чужака. Без разговоров вынул дела из несгораемого шкафа и изучать их не мешал. Только уселся у окна с вонючей папиросой. Сергей по этому поводу возмущаться не стал. Во-первых, в чужой монастырь со своим уставом не ходят, а во-вторых, какой он вони только сегодня не нанюхался! Папиросный дым в этом списке ещё не самое ужасное.
Рабочий день давно подошёл к концу, но Ожаров домой не торопился, словно ждал чего. И Сергей скоро понял, чего именно. По одному начали возвращаться оперативники. И ведь они точно знали – старший уполномоченный не уйдёт, пока их доклада не услышит.
Сергей занял стратегическую позицию, чтобы видеть всех, но самому оставаться в тени. Его задача сейчас была не отсвечивать, а смотреть и слушать.
В целом, оперативная группа, работающая по делу Потрошителя, Сергею понравилась. И подготовка агентов оказалась более чем удовлетворительной. Не отборные ищейки, конечно, но вполне себе рабочие псы с хорошим нюхом и крепкой хваткой.
Особенно заинтересовал Сергея пожилой степенный Александр Петрович, которого все звали только по отчеству. Явно из бывших сыскных. По всему видно – опытный сыщик. Сергей таких старых профессионалов нюхом чуял.
– Вот что, други… А Алевтина точно знала злодея…
Со своего места Сергей видел лица всех оперативников. И на этой фразе невольно улыбнулся. Потому что эффект был как в последней сцене «Ревизора»: на несколько секунд все замерли, словно переваривая услышанное, а потом резко задвигали стульями и заговорили все разом. Хотя когда Сергей присмотрелся, то понял – двигали стулья и говорили только Егор и Митька. Ожаров остался невозмутим и почти флегматичен.
Он неспешно достал очередную папиросину из мятой пачки, постучал ею по ногтю большого пальца, замысловато свернул мундштук, но не закурил, а быстро и цепко глянул на Петровича и негромко спросил:
– Почему так решил?
Петрович только и ждал вопроса своего начальника, совершенно не обращая внимания на нетерпеливые возгласы Митьки и Егора.
– Подпустила она его близко, не вырывалась, бежать не пыталась, лицо спокойное, – Петрович скрупулёзно перечислял факты, по которым сделал такой вывод, даже пальцы загибал, считая.
Ожаров сунул папиросину в рот, достал коробок спичек, но не прикурил.
– А как же коленки ободранные и ладони? И ногти обломанные, будто вырывалась?
– Коленки она ободрала раньше. Я, когда ещё в подворотне был, заметил, что на дорожке нитки от чулок ко льду примёрзли. Скользко – падала, пока шла. Торопилась сильно. Она в модных сапожках и гипюровых перчаточках была, а на улице-то по-зимнему зябко. А перчатки порвала, когда за стенку хваталась. – И пояснил на всякий случай: – перчатки все в штукатурке и побелке.
Сергей одобрительно кивнул, сделал пометку в блокноте и с интересом посмотрел на Ожарова. Что он скажет?
Ожаров пожевал мундштук незажжённой папиросы и вдруг повернулся к Митьке:
– Там, на первом этаже, второе крайнее окно, форточка была открыта. Ты там был?
Митька свёл на переносице тёмные брови:
– Был… Там водопроводчик живёт. Один, без семьи.
– Много курит? – Ожаров не сводил с Митьки взгляда, словно помогая ему вспомнить, что именно тот видел.
Митька от мучительных потуг вспомнить даже вспотел, но вдруг радостно улыбнулся и выпалил:
– Много! У него на шкафу махорка сушится! – И свободно выдохнул, гордо улыбаясь, явно довольный сам собою.
Ожаров одобрительно приподнял уголки губ.
– Вот и хорошо. Завтра ещё раз к нему сходишь. Если у него форточка и ночью была открыта, так он мог слышать, как Матросова домой возвращалась. Хотя… – Ожаров задумался на секунду и решительно сказал: – Вместе сходим.
Митька кивнул, не сводя горящих глаз со старшего уполномоченного.
Ожаров наконец-то прикурил папиросину и с наслаждением затянулся.
Сергей черканул в своей тетрадке и снова задумчиво посмотрел на Ожарова. Сыщик всё больше и больше ему нравился. Ловко он Митьку заставил вспомнить. Не зря тот в рот ему глядит и, кажется, любого за него на клочки порвёт.
Петрович одобрительно хлопнул по плечу Митьку и деловито спросил Ожарова:
– А что с ниткой, Савельевич, что ты нашёл?
Сергей посмотрел на Петровича и тут же повернулся к Ожарову. Вот как, значит, есть улика. Ожаров ему не сказал. Не успел? Или специально скрытничает?
Ожаров был по-прежнему спокоен и деловит. Или хорошо держал лицо, или действительно не собирался скрывать это обстоятельство от Сергея, просто ещё не успел рассказать. Хотя он и не должен ему докладывать, по большому счёту.
– Там не одна, там небольшой клок ткани. Часть отдал Игнатьеву на экспертизу. Остальное – забрал. Надо подумать, что с ними делать. По-хорошему – показать бы специалисту по тканям. Я думаю, пусть Митька завтра в Торгсин смотается, наверняка там найдутся знающие люди. Помогут определить, от чего нитки. Пальто там или шарф. – Ожаров вынул из нагрудного кармана бумажный пакетик и аккуратно развернул на столе под яркой настольной лампой.
Опера повели себя по-разному. Петрович удовлетворённо кивнул, Митька благоговейно взирал на тёмно-серую потрёпанную нитку, как на ключ, сейчас же откроющий им все тайны мироздания, а Егор – скептически вздёрнул бровь.
Сергей тоже вместе со всеми склонился над желтоватым листом писчей бумаги, на котором лежала не просто нитка, если он не ошибался, то от пальто, – это было что-то большее. При желании можно было коснуться её кончиками пальцев и представить, что перед тобой он, Потрошитель. Вот уже почти видишь его силуэт. Пока затянутый туманом, но уже вполне осязаемый.
Сергей быстро глянул на оперативников. На него никто не обращал внимания, все были заняты только уликой – она была материальной частью преступника и поэтому по-настоящему интересна.
Он втянул ноздрями воздух, постаравшись сделать так, чтобы никто этого не заметил. От нитки шёл еле уловимый запах, чем-то знакомый, но чем?.. Он почти понял это, но… Химический аромат одеколона, которого явно не пожалели для мытья полов, перебил ту тонкую струйку, которую пытался уловить его чуткий нос.
Сергей чуть разочарованно вздохнул и открыл глаза. И совершенно неожиданно встретился взглядом с Ожаровым. Тот смотрел насторожённо, но с любопытством. Сергей распрямил спину и спокойно бросил, словно нитка его особо и не заинтересовала:
– Неплохая зацепка. Насчёт Торгсина – хорошая идея, может и сработать.
Расходились они уже после десяти часов вечера. Или, можно сказать, в одиннадцатом часу ночи. У Сергея была бронь на номер в местной гостинице, но до гостиницы нужно было ещё добраться. А вот на чём – непонятно. Автомобиля, который привёз его сюда, нигде не наблюдалось.
Честно говоря, Сергей был удивлён: неужели его не дождались? Это был, что ни говори, моветон, выражаясь по старорежимному, а по-пролетарски – бардак на грани саботажа. Неужели прокурор города так мелко мстит?
Ожаров, ёжась от промозглого ветра, чуть севшим голосом предложил:
– Могу проводить до гостиницы. Извозчика ночью сложно найти, но можно дойти до площади, там они и ночью, бывает, стоят. Или на трамвае можно…
Сергей колебался. С одной стороны, ему хотелось поговорить с Ожаровым, вот так, в неформальной обстановке, на нейтральной территории, но с другой – старший уполномоченный еле на ногах стоит. На чистом упрямстве держится.
Но тут совершенно неожиданно в соседней подворотне вспыхнули два луча света. Автомобиль и его водитель ждали высокого гостя из столицы. Сергей удовлетворённо улыбнулся. Не такой уж и бардак в N-ске. Не безнадёжны местные товарищи.
– Может быть, вас довезти, Денис Савельевич? – Сергей почти силком усадил Ожарова в салон авто, а сам уселся на переднее сиденье.
На обратном пути Сергей велел остановиться за квартал до гостиницы. Хотелось пройтись пешком, всё же голова побаливала от духоты кабинета и клубов табачного дыма.
– Товарищ, вы можете ехать домой, – великодушно махнул он рукой.
Водитель, уже не тот, что был утром, а молодой, подтянутый и с цепким взглядом опытного чекиста, который был заметен даже в полумраке салона автомобиля, спокойно ответил:
– Извините, Сергей Алексеевич, не положено.
Сергей пожал плечами, вылез из машины и, запахнув покрепче шубу, широко зашагал по улице, с удовольствием вдыхая колкий морозный воздух. К вечеру распогодилось, и высокое фиолетовое небо сверкало холодными далёкими звёздами.
Сергей поёжился – после салона автомобиля на ветру немного пробирал озноб, но это было даже приятно.
Авто ехало сзади, подсвечивая ему путь фарами, и Сергей почувствовал лёгкий укол стыда. Но тут же успокоил себя – у каждого своя работа и свой крест. У него совесть чиста, он пытался отпустить человека восвояси. Тот сам не захотел, то ли верный своему долгу, то ли дорожа своим местом. Ну, или головой.
Гостиница на первый взгляд Сергею понравилась. Уютный вестибюль, чисто и тепло. Конечно, не без современного советского ампира. Хрустальная многоярусная люстра, бордовые ковровые дорожки и гипсовые статуи советских Венер с веслом, с лёгкой руки Ромуальда Иодко7 повсеместно вошедшие в моду.
В гостинице водитель коротко кивнул администратору, и тот, подняв трубку телефона, вызвал дежурную по этажу. Та, судя по ровной спине и характерному выражению глаз, служила с его водителем в одном ведомстве. Впрочем, Сергея это не удивило. Не каждый день в N-ск приезжают люди его уровня. Так что гостиница, скорее всего, напичкана чекистами. Приятно, что тебя ценят и берегут, да и личный автомобиль с шофёром – это хорошо, но постоянно быть под колпаком у местных хозяев города ему не хотелось. Ну ничего, если ему понадобится, он легко скинет этот хвост. Не от таких уходил. Неожиданно вспомнилась сказка про колобка. Сергей усмехнулся: только бы не сожрали его в конце сказки, как румяную круглую булочку.
Номер оказался весьма неплох. С хорошей кроватью и огромной ванной. Ванна, скорее всего, осталась тут ещё со времён господ генералов. А вот краны и прочая сантехника – новенькие, поблёскивающие хромом и никелем.
Он наконец-то скинул ботинки на меху и с удовольствием пошевелил пальцами ног. Всё-таки какая ни была бы обувь удобная, но целый день в ней ходить – это мука мученическая. Покрутил краны: горячая вода в гостинице была. Если окажется, что в номере ни клопов, ни тараканов нет, то Сергей будет по-настоящему счастлив.
Сейчас бы ещё кофе с ломтиком хлеба, тонко намазанным сливочным маслом, но среди ночи его в советской гостинице точно не раздобудешь. Придётся терпеть до утра. И с горячей ванной он немного подождёт.
Сергей вынул из кофра несколько картонных папок и разложил их на столе. Тут были выписки из личных дел оперативной группы Ожарова. Сергей лично сделал их перед отъездом из Москвы. Тут же лежали и чёрно-белые фотографические снимки. Не слишком хорошего качества, но люди на них были узнаваемые.
Теперь следовало дополнить официальные сведения собственными наблюдениями.
По большому счёту Сергей был приятно удивлён. Квалификация у группы оказалась выше ожидаемой. Да и сам старший оперуполномоченный порадовал.
Сергей открыл первую папку и открутил колпачок у «паркера».
Ожаров. Денис Савельевич. Не зря ему доверили почти безнадёжное дело. Раскрываемость у его группы почти сто процентов. А это – небывалый результат. Даже – уникальный случай. Умный, внимательный, можно сказать – въедливый. Вон, нитку в зажатом кулаке обнаружил. Умеет руководить. Без приказов и крика. Люди его понимают не то что с полуслова – с полувзгляда. Предан службе до самоотречения. В буквальном смысле слова – живёт в отделении. Сергей заметил аккуратно свёрнутое одеяло в шкафу. Явно Ожаров часто ночует в кабинете. Несмотря на это, по-военному опрятен и подтянут. Не женат, но судя по всему – не монах. И очень много курит. Это пока единственное, что не устраивало Сергея в Ожарове.
Александр Петрович Фадеев. Петрович. Из старой гвардии. Звёзд с неба не ловит, но хватка у него как у французского бульдога. Ему главное – направление задать. И он землю рыть будет, пока не нароет то самое зерно в куче мусора. Есть семья, крепкая ячейка общества. Это видно по аккуратным латкам на одежде и чистой выглаженной косоворотке. За Ожаровым пойдёт в огонь и в воду. Надёжный тыл и крепкая опора. Ожаров и другие оперативники Петровича по-настоящему уважают и прислушиваются к его мнению.
Егор Владимирович Панин. Самый непонятный тип во всей группе. Интуитивно Сергей испытывал к нему не то чтобы неприязнь, а какую-то насторожённость. А доверять своей интуиции он привык, ни разу ещё не подводила.
Панин далеко не дурак. В милицию попал от станка, в тридцать втором году, когда начались масштабные чистки. А у Егора – безупречная биография. Пролетарий в седьмом колене, можно сказать. Окончил курсы, в уголовный розыск попросился сам. Ожарова уважает, Петровича скорее терпит, даже будто немного завидует его авторитету. Не женат, но женщина постоянная есть. Одевается чисто и добротно. Предпочитает больше слушать, чем говорить. Но исполнителен и расторопен.
Дмитрий Иванович Мартов. Митька. И тут Сергей даже улыбнулся, вспомнив этого мальчишку. Вот язык не поворачивался называть его иначе. Митька и есть. Самый молодой из всей группы. Двадцать лет, окончил Школу рабочей молодёжи. Заочно учится на рабфаке. Воспитывался в детском доме. Кто и где его родители – неизвестно. Ожарова воспринимает как непререкаемый авторитет. Шустрый, бойкий умом. Перспективный, одним словом.
Сергей задумчиво побарабанил по столу пальцами. И подвинул к себе ещё одну папку, лежащую несколько отдельно.
Тролев. Когда Сергей собирался в N-ск, он уже успел прочитать статьи этого бойкого газетчика. В библиотеке при прокуратуре можно было раздобыть периодическое издание практически любого населённого пункта из любого региона. А уж N-ска и подавно. Он ведь не на окраине Союза находится, а всего в каких-то трёхстах вёрстах от Москвы. N-ские газеты поступали всего с однодневной задержкой. Так что Сергей успел оценить всю остроту пера Тролева. Только вот фотографического снимка в деле не было. Поэтому и не узнал его Сергей на вокзале. Ну что же, это даже хорошо, что Тролев сам изъявил желание познакомиться, не надо искать предлог, вызывать официально в отделение. Потому что субъект и его довольно талантливые статьи заинтересовали Сергея, и очень.
Сергей захлопнул блокнот и откинулся на спинку стула. Насыщенный был день. И усталость всё больше давала о себе знать. Но, несмотря на гудящие ноги и тяжёлую голову, Сергей был очень доволен. И днём, и новыми знакомыми. Что ни говори, а результативно он провёл свои первые сутки в N-ске. Можно гордиться собой.
И ещё… Он был твёрдо уверен – Потрошитель знает о его приезде. Наверняка польщён вниманием следователя из столицы и ещё проявит себя. В этом можно было быть уверенным. А уж как рад Сергей, что ему в руки попало это дело, и сказать нельзя. Засиделся он в Москве, заскучал без настоящего дела.
Ну, хватит. Погордился – и хорош. Надо принять горячую ванну, чтобы лучше заснуть. Потому что завтра он должен быть бодр и свеж. И полон сил.
Он оказался прав, горячая вода помогла расслабиться, и Сергей еле добрёл до кровати. Упал на матрас, мимоходом отметив, что постель в гостинице довольно удобная и постельное белье пахнет свежестью и даже немного хрустит, – наверное, ему постелили новый комплект. И тут же провалился в сон.
Снилось ему далёкое-далёкое детство. Солнечный летний день. Жаркое марево и запах свежескошенного сена. Он лежит в траве, перед самым носом качается какой-то цветок, вроде ромашка, чуть дальше краснеет сладкая земляника. Вот бы ухватить её зубами, но тянуться за ягодой лень. Глаза моргают и закрываются.
Вроде бы хороший, мирный сон. Но Сергею почему-то тревожно. Не тому, мелкому, который там, в безмятежном прошлом, а Сергею сегодняшнему. Он откуда-то знает, что сейчас случится что-то страшное, непоправимое и неизбежное.
Вдруг налетел холодный ветер, стало жутко и темно. Запахло железом и порохом. Где-то совсем рядом закричала женщина. Мама?! Сергей заметался в испуге и вдруг почувствовал, как к страшному запаху примешивается ещё один, резкий, химический. Откуда-то смутно знакомый…
Сергей резко распахнул глаза и сел в кровати. Сквозь плотные гардины пробивался серебряный свет. Он встал с кровати, босиком протопал по холодному полу к окну и выглянул наружу. Ветер окончательно разогнал тучи, и стало видно, как в чёрном бархате неба сияет полная луна. Огромная и жёлтая, как головка швейцарского сыра.
Сергей и луна несколько секунд смотрели друг на друга сквозь пыльное стекло гостиничного окна. Потом Сергей задёрнул гардины так, чтобы не было ни единой щёлочки, и снова упал в кровать. До утра он спал без сновидений.