Наталья Павлищева
Железная леди. Тайны Маргарет Тэтчер
С чего начиналась закалка этого железа? С семьи, разумеется.
«Многие работают, чтобы жить, я живу, чтобы работать»
Маргарет Тэтчер сказала это о себе, но слова вполне можно отнести к ее отцу Альфреду Робертсу. Причем речь не столько о физическом труде, сколько о труде умственном.
Альфред Робертс был сыном сапожника из Уэльса, и отец не мог дать ему ничего, кроме крепкой пары обуви. Умению эту пару изготовить научиться не удалось, от рождения Альф был катастрофически близорук, а что делать такому в сапожной мастерской?
На тринадцатом году жизни Альфреда отправили в Грантем учиться на бакалейщика. Нет, не в какое-то учебное заведение, таких не существовало, – работать помощником в лавку, приносить, раскладывать, продавать, запоминать, какие бывают товары, откуда что поступает, как лучше преподнести бакалею и как разговаривать с покупателями. Прекрасная школа для мальчишки. А образование… оно не всем по карману.
А еще Альф учился экономии, иногда маниакальной.
Он жил на один шиллинг в неделю, а еще один откладывал. Что это такое? Для сравнения: за крошечную комнатку без удобств Альфред Робертс платил двенадцать шиллингов! И тем не менее он ни разу не залез в копилку, даже если приходилось максимально затягивать пояс. В рассказах некоторых биографов, правда, упоминаются не шиллинги, а целые фунты (в воспоминаниях самой Маргарет все же шиллинги), но суть та же – Альфред Робертс был исключительно трудолюбивым и экономным молодым человеком.
Что до образования, то всегда можно самообразовываться, тем более в маленьком Грантеме была хорошая библиотека с удивительным набором книг на далеко не самые популярные темы. Альфред Робертс впитывал прочитанное, словно губка воду, у него была великолепная память, и энциклопедичность знаний Робертса, не закончившего даже просто школу, поражала. Казалось, он знает все обо всем!
Скопленное удалось вложить с умом – купить небольшой дом на оживленном перекрестке (оживленном по меркам Грантема).
Дом на Норт Пэрейд был не просто домом, но бакалейной лавкой. Робертс уже хорошо знал все особенности этой торговли, и его магазинчик пользовался у жителей Грантема популярностью. Стоит уточнить: малоимущих жителей Грантема.
Упоминать о двух дедушках – сапожнике и уборщике вокзального туалета – не полагалось, как и о бабушках, одна из которых даже жила в доме на Норт Пэрейд до своей смерти. В отличие от отца, которым Маргарет могла гордиться, эти родственники предметом гордости не являлись, а потому не удостоились чести со стороны внучки быть упомянутыми.
Отцом Альфредом Робертсом Маргарет гордилась по праву, сын сапожника сам пробился в жизни, он не только сумел купить еще один магазинчик после покупки бакалейной лавки на Норт Пэрейд, стать проповедником в местной церкви, но и поднялся до мэра Грантема, каковым был целых два года – в 1943–1945 годах. О трагедии его отставки еще поговорим.
Альфред Робертс терпеть не мог безделья, у него самого, его жены и дочерей должна быть занята каждая минута. И подолгу спать – значит терять время попусту! Привычка спать по четыре часа в сутки сохранилась у Тэтчер на всю жизнь. Во время предвыборных кампаний или стрессовых ситуаций она спала вообще по полтора-два часа и прекрасно себя чувствовала.
Расплачиваться за это пришлось в конце жизни множественными инсультами и болезнью Альцгеймера (старческой деменцией).
В рассказах о матери Тэтчер была куда менее многословна, если вообще о ней говорила.
В 1985 году Тэтчер дала интервью Мириам Стоппард не в студии, а на Даунинг-стрит. Доверительная беседа двух блестящих дам на диване в уютной гостиной премьерской резиденции должна была продемонстрировать сердечность Тэтчер, ее приверженность к вечным ценностям, любовь к своей семье.
Интервью оставляет двоякое впечатление.
И вопросы, и ответы заранее согласованы, но Тэтчер по своей привычке постоянно уходила от темы, вернее, говорила то, что считала нужным, и то, что вписывалось в ее собственную концепцию «светлого прошлого». Она не сообщила ничего нового помимо уже давно изложенного в многочисленных других интервью, воспоминаниях и прочем. Все согласно ранее утвержденному ею же сценарию: глава семьи – отец, семья образцовая, воспитание строгое. Мать… А что мать? Поддерживала отца как могла. Была прекрасной хозяйкой, вела дом, многому именно в этой области могла научить дочерей…
– …Мама, она поддерживала отца во всем. Она была очень гордая. В том смысле, что, например, однажды она мне сказала: «У твоего отца был сегодня очень тяжелый день. Он отстаивал свои принципы».
Странное понятие гордости…
Слушая даже нелепый ютьюбовский перевод, невозможно отделаться от ощущения, что с каждой фразой уже знаком. Так и есть, все дословно в «Воспоминаниях» и прочих документах. Заучено (у Тэтчер была блестящая память)?
Настырная ведущая попыталась «дожать» премьера:
– Какую роль Беатрис играла, когда вы в доме обсуждали политику и другие насущные вопросы?
И на удивление резкий ответ:
– Никакой, мама обычно не принимала участия в спорах.
Оставалось добавить, мол, ее место на кухне. В каком-то интервью Тэтчер так и сказала, а потом повторила в «Воспоминаниях». Беатрис обычно занималась шитьем наверху, то есть вообще не присутствовала во время политических диспутов отца и младшей дочери.
В квартире над лавкой не имелось ни водопровода, ни канализации. Пока девочки были малы, Беатрис помогала горничная, а потом приходившая дважды в неделю женщина, но, как только дочери подросли, у них появились свои обязанности в лавке и по дому.
Где уж тут миссис Робертс интересоваться политикой или философией, с горничной бы управиться…
И все же было у Беатрис свое пространство, в которое, похоже, не совал нос даже Альфред Робертс, – домашнее хозяйство. Мебель красного дерева, пусть и подержанная, посуда, вышивки, одежда детская и ее собственная, питание… – это все было в ведении матери. «Она прекрасно вела домашнее хозяйство»… Что ж, каждому свое.
Уже будучи бабушкой, Беатрис, приезжая навестить внуков, непременно что-то шила для них, но едва ли дети миссис Тэтчер в Лондоне носили пальтишки, созданные их бабушкой из Грантема.
Беатрис Робертс умерла в 1960 году, ее муж прожил еще десять лет, женившись второй раз.
Тэтчер утверждает, что второй брак ее отца был счастливым, но ни единого доброго слова о мачехе не пишет. Видно, женщина не интересовалась политикой и успехами падчерицы на этом поприще.
«Жить над магазином» – это гораздо больше, чем просто фраза
Для маленькой Маргарет жить над магазином означало жить над целым миром.
В бакалейной лавке Робертса был товар, привезенный со всех сторон света, из самых дальних уголков огромной Британской империи, над которой тогда не заходило солнце. Содружество действительно расположено в разных полушариях, а уж об экзотичности некоторых товаров и говорить не стоило.
Нет, экзотикой в бакалейной лавке Альфреда Робертса не увлекались, хозяин был очень практичным человеком и выбрасывать деньги на закупку непонятно чего никогда не стал бы. Его покупатели не относились к богачам, напротив, это были не очень состоятельные горожане. И все же разнообразие товаров и этикеток поражало – тростниковый сахар привозили с Антильских островов, кофе – из стран Южной Америки, а чай или карри были с Цейлона или из Индии.
Но главное – качество. Альфред Робертс добился, чтобы его товары в «Альманахе Грантема» были названы в числе лучших, немедленно сообщил об этом в газетной рекламе и на вывеске: «Покупая у Робертсов, вы покупаете лучшее!» Кто же станет уточнять, что товары лучшие только для маленького Грантема, а не для Британии или всего мира. К тому же у скромных покупателей лавочки все равно не было бы средств купить что-то более дорогое и экзотическое. Для обитателей района железнодорожного вокзала товары в лавке Робертсов и впрямь были лучшим выбором. А обслуживание там на высоте, двери открывались по первому требованию не только в часы работы согласно расписанию, ведь постоянной покупательнице мог понадобиться еще фунт муки или бекон уже поздно вечером или, напротив, рано утром. Ничего страшного, своим временем можно и поступиться, Робертсы готовы прийти на помощь! Конечно, в Грантеме это ценилось, как и везде в мире.
– Мюриел, нужно расфасовать чай из новой коробки, готовых пачек осталось слишком мало.
– Сейчас, папа, – отозвалась старшая дочь. В ее голосе слышалось почти отчаяние, но отец не обратил на это никакого внимания. Не успевает сделать уроки? Нужно быть внимательней в школе, чтобы справляться с домашним заданием и выполнением обязанностей в лавке.
Беатрис сделала знак дочери, чтобы та успокоилась, мол, я помогу. Альфред Робертс недовольно покосился на жену: если все время делать что-то за Мюриел, она никогда не научится рационально распределять свое время.
И тут помощь пришла, откуда не ждали.
– Папа, а можно я расфасую?
Отец недоуменно уставился на маленькую Маргарет.
– Ты?
– Я не рассыплю и все сделаю правильно. Я знаю сколько это – фунт, и буду аккуратна.
Мэгги хотела добавить, что сестра может в это время делать уроки, но почему-то не стала.
Альфред усмехнулся:
– Пойдем посмотрим, что ты умеешь.
Беатрис смотрела им вслед с тревогой. Маргарет уже пробовала помогать на фасовке, щедрой рукой насыпая больше фунта, хорошо, что мать заметила и перевесила. Если сейчас девочка умудрится поступить так же, отец будет очень недоволен.
Но Маргарет не ошиблась. Она вообще не сказала, что уже фасовала, внимательно понаблюдала за действиями отца и в точности повторила то, что ей сказано. Альфред остался доволен. Младшая дочь еще не ходила в школу и не умела считать, но старательно училась прямо во время работы.
Так у маленькой Мэгги появилась новая обязанность – помогать матери и сестре в фасовке товаров.
На следующий день, продавая чай, Альфред заметил одному из покупателей:
– Минуточку, я проверю, насколько точно взвесила товар моя младшая дочь.
– Мэгги помогает вам фасовать товар?
– О да! Она удивительно точна и аккуратна, можете поверить. Вот, пожалуйста, все верно.
Несколько дней вопрос, не Мэгги ли фасовала этот чай, печенье или еще что-то, был в лавке самым популярным. Потом все привыкли к тому, что малышка усердно помогает матери и отцу. Напоминаю: Мэгги не было пяти.
Девочку постоянно ставили в пример своим детям, что приязни к Маргарет с их стороны вовсе не добавляло. Никто из детей не любит вот таких образцовых, которыми укоряют собственные родители.
У Маргарет вообще не было хороших прозвищ, Железная леди оказалось самым «положительным», например, в школе Мэгги звали Зубочисткой. Считается, что за худобу, но на школьных фотографиях вполне упитанная девочка, прозвище скорее дано за въедливость, чего одноклассники тоже не любили.
Научившись играть на фортепиано, Мэгги полюбила не просто выступления перед публикой – каждое из них девочка превращала в спектакль. Она картинно откидывалась назад, резко наклонялась к самым клавишам, практически упираясь в те носом, вскидывала руки, закатывала глаза… По ее мнению, это демонстрировало полнейшее погружение в мир музыки. Правда, окружающие так не считали, и нередко столь откровенная клоунада вызывала смех.
Смеялись сверстницы и над советом родителей брать пример с Маргарет Робертс. Как позже будут откровенно посмеиваться над Маргарет-студенткой из-за ее постоянных присказок: «А мой отец…»
В погожий денек начала сентября 1930 года от дома на Норт Пэрейд в сторону железнодорожного вокзала отправились две девочки – девяти и пяти лет, вернее, младшей из сестер Робертс Мэгги пять еще только должно исполниться через полтора месяца. Нет, девочки никуда не уезжали, просто их школа на Харингтауэр-роуд располагалась по ту сторону железнодорожной станции. Маргарет Робертс стала ученицей…
Вскоре выяснилось, что малышке в первом классе делать просто нечего, она умеет и знает куда больше одноклассников. Маргарет перевели в следующий класс. Это девочку ничуть не смутило, она чувствовала себя с детьми постарше вполне уверенно.
Робертс училась прекрасно, хотя талантами не блистала. Яркий пример правоты пословицы «терпение и труд все перетрут». Многое приходилось просто зубрить, но приученная отцом с рождения выполнять все основательно, Маргарет находила удовольствие даже в зубрежке. И в этой школе, и в Кестевенской частной школе для девочек, куда ее перевели позже, Робертс была лучшей. Всего дважды за время обучения она закончила год второй в классе. При этом и преподаватели, и одноклассники, и просто подруги в один голос утверждали, что никакими талантами, кроме потрясающей работоспособности и силы воли, Маргарет Робертс не обладала.
– Человек просто обязан говорить правильно! – несмотря на утвердительный тон, в голосе Мэгги явно слышались умоляющие нотки и некоторое беспокойство. Она просила отца оплатить занятия в дискуссионном клубе и дополнительные уроки дикции и риторики.
Казалось бы, зачем девочке из маленького городка нужна риторика? Но почувствовав вкус к выступлениям, Маргарет желала довести умение выражать свои мысли до совершенства. Позже такое похвальное намерение принесло свои плоды, выступать Маргарет Тэтчер любила и умела.
Альфред Робертс согласился оплатить занятия дочери, а ведь даже для обучения в Кестевенской школе ей пришлось сдавать экзамены, чтобы получать стипендию, – отец считал, что, если, приложив определенные усилия и старание, можно не платить, то этого делать не стоит. Из 350 учениц школы четверть училась бесплатно, в том числе Маргарет Робертс.
Ее постоянно ставили в пример. Было почему – синее хлопчатобумажное форменное платье или серо-синяя блузка Мэгги всегда идеально выглажены и в полном порядке, волосы причесаны, на фетровой форменной шляпке ни пылинки, словно ветер облетал девочку стороной, а дождь стеснялся испортить аккуратный наряд. Об учебе и говорить нечего, каждое домашнее задание Мэгги выполняла полностью и вовремя, все задачи были решены, тексты написаны или выучены. «Правильная ученица» – такие быстро стираются из памяти учителей и одноклассников.
Другие, но не Маргарет. Ее все же запомнили как… страшную зануду. В общении с одноклассниками не помогали даже небольшие угощения, которые Мэгги непременно приносила из дома, возвращаясь на занятия после обеда. Дети не любят всезнайство, учительский тон у сверстников и подчеркнутое следование требованиям старших. Потому и Зубочистка.
Но Маргарет это смущало мало, а если и смущало, то девочка старалась не подавать вида. Отец учил не быть такой, как все, не совершать какие-то поступки только потому, что так делают другие. Пригодилось, послушная девочка превратилась в напористую и уверенную в себе женщину, сумевшую стать премьер-министром Великобритании. Пожалуй, Альфред Робертс не ошибся в воспитании младшей дочери.
– Мэгги? Что ты тут делаешь? – шепотом поинтересовалась Беатрис, обнаружив младшую дочь спрятавшейся позади прилавка подле большого ножа для резки бекона. Неужели отцовская любимица что-то натворила и прячется? Но это так непохоже на Маргарет…
Вместо ответа Мэгги кивнула в сторону торгового зала. Мать посмотрела туда, но ничего особенно не увидела. Альфред Робертс беседовал с двумя постоянными клиентами. Значит, Маргарет все же боится показаться на глаза отцу, вот и спряталась.
– Что? – осторожно уточнила Беатрис, соображая, как отвлечь внимание мужа, чтобы девочка сумела незаметно выбраться из своего укрытия.
– Слушаю! – почти с досадой пояснила Мэгги.
Беатрис тоже прислушалась. Речь, как обычно, шла о политике, причем политике экономической – ценообразовании и угрозе нового мирового экономического кризиса. Что могло заинтересовать девятилетнюю девочку в такой беседе взрослых?
Но мать недооценивала свою младшую дочь, Мэгги действительно привлекали не обычные девчоночьи дела, а серьезные беседы серьезных мужчин. Это удивительно, но девочка, которой еще не исполнилось десяти, активно участвовала в выборной компании в Грантеме, помогая отцу и его соратникам в качестве курьера. И не только потому, что ей нравилось быть нужной взрослым, Мэгги уже тогда почувствовала вкус к политической деятельности, к азарту выборов.
Не зарывайте талант в землю! Дочь пастора
Стоит оговориться сразу: не просто пастора, а пастора – мирянина методистской церкви!
О методизме говорят, что это религия удачливых торговцев и богатых фермеров. Методисты уважают «Притчу о талантах» (таланты здесь монеты, а не способности), согласно которой некий хозяин, отправляясь в долгое путешествие, оставил дома трех рабов, дав каждому из них деньги – одному пять талантов, другому два, а третьему всего один. По возвращении он обнаружил, что первый успешно вложил деньги в дело и получил прибыль еще в пять талантов, второй также сумел удвоить сумму, а третий отказался вкладывать деньги, закопав полученный талант в землю до возвращения хозяина. Хозяин похвалил первых двух и вышвырнул из дома третьего, обрекая его на голодную смерть.
Отсюда пошло выражение о зарытом в землю таланте, правда, смысл сильно изменился.
Талант зарывать нельзя, человек обязан использовать его во славу Господа и ради спасения своей души.
Методистская церковь – одно из ответвлений англиканской, пожалуй, ее самый суровый вариант.
Пасторы из Оксфорда, братья Джон и Чарльз Уэсли, в середине XVIII века просто желали помочь студентам лучше изучить Священное Писание и привнести в их жизнь больше духовности в противовес соблазнам светской жизни, которым студенты, как известно, весьма подвержены. В противовес епископальной системе они предложили верующим самостоятельно вести религиозную жизнь, опираясь на проповеди самозваных проповедников, избранных из числа уважаемых прихожан. Очень здравая в основе идея, будучи доведенной до абсурда, как и множество других, превратилась в оковы для своих последователей.
Человек обязан строго подчиняться требованиям морали, много и тяжело трудиться и наставлять ближнего советами, указывать на ошибки, но только если человек того достоин. Милосердие нужно заслужить. Обратите на этот тезис внимание, Тэтчер за время своей политической карьеры ни разу не отступила от сего принципа.
Нельзя терять на пустое ничегонеделанье и минуты, человек должен быть занят с рассвета до полуночи, а то и позже, чем больше он занят, тем меньше натворит глупостей. Нет срочных дел? Занимайся самообразованием, здесь бесконечное море возможностей и приложения сил.
«Было очень важно, чтобы мы посвящали свои жизни неким высоким целям…»
Это Альфред Робертс проповедовал в церкви, по такому принципу жил сам, так воспитал и дочерей. Непонятно, что с Мюриел, но Маргарет впитала каждое отцовское слово и следовала такому принципу неукоснительно. Сделало ли это ее счастливой? Мы никогда не узнаем, но это сделало ее Железной леди, которой англичане поставили памятник рядом с памятником ее кумиру Уинстону Черчиллю.
Как лидер тори и премьер-министр с большим стажем, Маргарет Тэтчер дала бесчисленное количество интервью и до Даунинг-стрит, и после, а также написала несколько книг, в том числе «Воспоминания» (или «Автобиографию»).
С каждым следующим рассказом о детстве «над магазином» и о воспитании в семье Робертс воспоминания о них становились все благостней, мол, да, было строго и даже трудно, но это правильно! Кого старалась убедить в правильности исключительно строгого воспитания Тэтчер – публику или саму себя? Кажется, второе.
«Живя над магазином, дети гораздо больше общаются со своими родителями, нежели в других жизненных ситуациях. Я видела моего отца за завтраком, обедом, вечерним чаем и ужином. У нас было гораздо больше времени для общения, чем в других семьях, за что я всегда была благодарна моему родителю».
Жизнь над магазином предполагала, что открыть его нужно в любое время дня и ночи, когда понадобится покупателю. Удобство клиентов прежде всего.
Магазин не позволял также отдыхать всей семьей, на местный курорт Скегнесс уезжали по очереди – Беатрис с дочерями на пляж или сам Альфред на турнир по боулингу. С детства привыкшая к тому, что глава семьи может иметь спортивное увлечение и тратить время на него вне семьи, Маргарет позже спокойно приняла такое положение и в собственной семье, соглашаясь с долгим отсутствием мужа – Дэниса Тэтчера.
Маргарет-политик с упоением рассказывала о единстве в семье, создавая впечатление семейной идиллии, однако дело обстояло не совсем так. Мюриел была маминой дочкой в такой же степени, как Маргарет папиной, а это явно означало легкую долю презрения с отцовской стороны к старшей дочери. Беатрис и Мюриел читали дамские романы, а Альфред и Маргарет – серьезные книги и политические газеты. Тэтчер, конечно, упоминала о якобы обсуждениях политических тем за семейным столом, но едва ли это обсуждение было общим, у Мюриел имелись совсем иные интересы.
Мюриел уехала в Бирмингем учиться на психотерапевта (в некоторых источниках упоминается физиотерапевт, что больше похоже на правду) в 1938 году, когда Мэгги была еще совсем юной особой, а когда в 1943 году вернулась, уехала уже Маргарет.
Позже Мюриел получила словно в обмен на старенькую машину несостоявшегося жениха Маргарет. Мэгги решила, что муж-фермер ей не подходит и… похоже, они действительно поменялись – Мюриел стала фермершей, а Маргарет отправилась на курсы вождения.
В «Автобиографии» Тэтчер большую главу посвятила «жизни над магазином», на все лады расхваливая отца и саму организацию семейного быта Робертсов. Примечательно, что рождению ее собственных близнецов в этой же книге отведены всего два абзаца, причем половина первого рассказывает о причине отсутствия рядом в такой важный момент отца новорожденных, а второй больше посвящен решению сдавать экзамен на юридическом и выбору няни для малышей.
Чего в таком несоответствии больше – истинного отношения Маргарет к своим детям или все же попытки создать благостную картину собственного детства? Недаром же, став премьером, она категорически отсоветовала сестре общаться с журналистами! Мюриел молчала…
Но иногда проговаривалась сама Тэтчер, выдавая в том или ином интервью истинное положение дел.
– Мы всегда пытаемся дать своим детям то, чего сами были лишены в детстве, – сказала она Патриции Мюррей. – Я хочу дать им как можно больше.
Свидетельствуют ли эти слова о том, что в детстве самой Маргарет все было в полном порядке и ей хватало полученного от родителей? Едва ли. Собственных детей, особенно сына Марка, она баловала, словно откупаясь за недостаточное материнское внимание и постоянную собственную занятость. Ни к чему хорошему это не привело.
