Наталья Радий
Паранойя
А вот гулять и бродить я предпочитала на верхних этажах. Здесь спокойно можно было посидеть за столиком и выпить отменного кофе, наслаждаясь солнечными лучами, пробивавшимися сквозь листву ближайших деревьев. На последних пяти этажах в основном находились только инопланетяне. Однажды я попала на один из этих этажей. Меня позвала, так сказать, новоиспечённая подружка, с которой мы как-то хорошо разговорились на террасе, попивая коктейль, которым она меня угостила.
– Хочешь каждый раз пить такой? – спросила она с улыбкой.
– Что для этого надо сделать? – заинтересованно ответила я.
– Чем ты занималась до пришельцев? – продолжила она разговор.
– На заводе с мужем работала, у станка стояла, – ответила я, делая вид, что не понимаю, к чему она ведёт.
– Ну а хобби было?
– Было, – утвердительно кивнула я. – Приходить с работы и заваливаться спать. – Подруга неодобрительно посмотрела на меня. – В детстве вроде хорошо рисовала…
– Вот видишь! Это прекрасно! – воскликнула она.
– Только кому рисование здесь нужно?
– Нужны, очень нужны! Решено, послезавтра идёшь со мной.
Ничего примечательного там не было, всё так же, как и здесь, только еда получше, намного разнообразнее, чем на нижних этажах. Видимо, меня водили на смотрины. Я даже не стала дожидаться, чем дело закончится. Плотно пообедав, нет, нажравшись, ушла к себе…
Итак, вернёмся к рассказу о том, как хозяин пришёл в обед.
Я сидела на полу, натягивала ботинок, поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом, думаю: "Ну всё, мне конец! Отбегалась!". Тут же в голове возникают планы побега, хватаюсь за второй ботинок.
– Что, Сиарк, завтрака нехватило? Тарелку сторожишь? Может, что и прилетит, – усмехнулся он. Я машинально выдаю скуление по этому поводу. Мужчина потянул руку к моей голове, потрепал волосы и продолжил: – Сейчас покормлю, мой хороший.
"Мужик, ты что, слепой? – подумала я, затем отметила, что он без очков. – Да, слепой, как новорождённый котёнок". Насыпав корм, он сел на стул возле стола, и одной рукой стал поглаживать меня по голове, другой потирал глаза. Я издавала такие же звуки, как пёс, изображая, что ем, шурша в тарелке.
– Когда же глаза привыкнут к этой планете? Когда? – Он посмотрел на меня дожидаясь ответа. Я издала голос
означающий "не знаю".
– Вот и я не знаю, – ответил он, – надоели эти очки.
Так он просидел с полчаса, теребя мне волосы, а другой потирал глаза. Потом встал, взглянул на меня и сказал:
–Вижу ты очень доволен. Как засветилась твоя аура. Надо почаще тебя кормить, – и с этими словами ушёл.
«Ну надо же, не отличил меня от собаки, – смеялась я, а потом задумалась, – что будет, когда его глаза привыкнут к нашей планете. Он видит как-то по-особенному, про ауру заговорил. Вот почему я пряталась за фольгой, – поняла я. – Ну спасибо тебе, мужик, что укрыл меня во вторую волну».
Спустя три недели я выгнала пса, и вот почему.
Как вы уже заметили, он выходил через дверь, но как он возвращался назад? Долго не могла понять. С хозяином он не возвращался, да и тот не знал, что пес гуляет без него. Однажды я проснулась рано утром, смотрю на потолок из своего укрытия, а там на самой верхушке появляется морда пса. Потом он развернулся и стал спускаться вниз, задними лапами ступая по стеллажам. Спускался очень тихо, тихо, без шума, потом еще заглянул ко мне, проверить, сплю ли я. Вот тебе и пес! Явно не пес, а человек в собачьем облике.
Днём залезла наверх и обнаружила вентиляционную шахту, через которую он возвращался. В принципе, с псом мы жили мирно, пока я не заняла кровать рядом с хозяином.
Мужик вернулся вечером, уволился на кровать и стал звать пса. А его нет – гуляет. Но в этот раз видно хозяин не готов был захрапеть сразу. Он стал кричать более требовательно и, приподнявшись на локти, смотрел на кресло.
– Сидит в кресле и не двигается, паразит такой, будто его и нет! Не буду тебя кормить, выгоню из дома! Иди сюда!
«Эй, – подумала я, – такой поворот событий меня не устраивает». Я вылезла из-за кресла и, на четвереньках, вальяжно, как пес, подошла к хозяину и улеглась рядом, положив лицо на его грудь. Он засунул руку в мои волосы, перебирая их и поглаживая, рассказывал о своём дне. На его высказывания и вопросы я периодически отвечала скулением. На это он говорил: "Вот умный ты у меня пес, как ты всё понимаешь, как меня понимаешь."
Когда он заснул, я поняла: хозяин не различал образы ни пса, ни меня, но хорошо видел ауры. И когда он раз задал вопрос собаке: "Ты что такой сегодня хмурый? Вечером же покормил, а ты вон весь серый, недовольный…" Я осознала, что пора что-то делать.
Предложила псу приходить только утром поесть и уходить. Он, раздражённо рыкнув, ушёл, и стал прибегать каждый вечер. Если я уже была с хозяином, он кусал меня за ногу и тянул вниз. После третьего раза я решила: хватит! Закрыла вентиляционную шахту, предварительно оставив корм в ней. Этот расклад его не устроил, и он стал громко лаять и скребясь. Я открыла вход. Он спрыгнул на пол и ощетинился. Мы стояли друг против друга, как ковбои в ожидании атаки. Против его челюстей меня мало что спасёт, но я решила биться до конца и схватила с полки уродливую вазу.
Пёс ощетинился, съёжился как побитая собака, и заскулил. Видимо, он уже получал этой вещичкой, или это было оружие – типа шокера, – стоящая на видном месте, напоминая о послушании. «Пошел вон!» – зашипела я, как змея, – А то получишь!»
Пёс ещё раз визгнул и ушёл навсегда.
Так, в роли питомца, я прожила пять месяцев в мире и согласии с хозяином. Он стал меня очень хорошо кормить после случая, когда я случайно отшвырнула корм. Он рассудил, что эта еда мне наскучила, и я хочу что-то иное. С тех пор он приносил домой кучу всякой еды. Сначала принёс сырое мясо, но я фыркнула и долго жалобно скулила от голода. А вот жареное зашло на ура: и котлетки, и стейки, и шашлычки, сладости. Все это стало моими любимыми, постоянными блюдами. Теперь он приходил на обед, неся что-то вкусненькое, и, наблюдая, как я ем, говорил: "Кушай, мой хороший, кушай. Как ты светишься от счастья. Давно надо было тебя так кормить. Как же мне с тобой хорошо. Ты даёшь мне силы."
Наслаждаясь беспечностью жизни, я всегда помнила, что вскоре его глаза адаптируются, и он увидит, кем я являюсь на самом деле, каким питомцем он владеет. Поэтому всё это время я искала, а потом обживала свой новый дом.
Решила обосноваться на первом этаже, так как там не слишком задают вопросы, как я уже упоминала. Здесь за хорошую еду можно было много чего приобрести, чем я и пользовалась, сколачивая себе состояние: вещи, ножи, семена – всё, что можно было потом продать.
Мой переезд нагрянул неожиданно, когда хозяин вернулся на обед с ошейником и поводком.
– Я тут узнал, что вас, собак, выгуливать надо. Пойдем, Сиарк, – произнес он, протягивая ошейник.
Я зарычала, когда он приблизил руку. Чем ближе рука, тем сильнее я рычала.
– Прекрати! – требовательно произнес он, но я продолжала. И когда он дотронулся до моей шеи, я укусила его и убежала к креслу, продолжая рычать. – Это что ещё такое? – громко сказал он, став совсем не милым хозяином. Он потянул руку к стеллажу к уродливой вазе, я жалобно заскулила, как пес на нашей дуэли. – Помнишь? – довольно улыбнувшись, сказал он: – Иди ко мне. – Я спустилась и подошла к нему. Он надел ошейник и, потрепав меня по голове, сказал: – Вот видишь, ничего страшного! – радостно произнёс он и стал искать очки, но к счастью, я их вовремя убрала. "Может, без них он не пойдёт на улицу? – подумала я. – Если всё-таки пойдёт, то попытаюсь убежать. Что я карабин не отстегну. Вот только другие инопланетяне как отнесутся к этой картине. Можно попробовать идти так: я впереди мужика, но близко, чтобы поводка не было видно, чуть сгибаясь вперед прикрываю ошейник рукой. Для маскировки лицо волосами закрыть, что бы потом меня не узнали.
