Наталья Шагаева
Красивая иллюзия
– Распусти волосы, – просит он, меняя голос на более низкий. Его взгляд из отстраненного меняется на более темный. А я не спешу выполнять его приказ, немного нервно усмехаюсь, облизываю губы, медленно прохожусь по ним кончиком языка.
– Может, ты подойдешь и сделаешь это сам? – игриво заявляю я, потому что хочу, чтобы он, наконец, дотронулся до меня.
– Нет, Алина, ты не поняла. Я говорю – ты делаешь. Молча, без вопросов, – немного недовольно и даже грубо заявляет он.
– Любишь доминировать? – усмехаюсь я. – Играть в игры в подчинение?
– Я никогда не играю, но люблю, когда делают все, что я говорю, без лишних вопросов. Просто. Делай. Все. Что я говорю. Молча! – повышая тон, выделяя каждое слово, приказывает он для того, чтобы я ощутила всю его власть. О, Господи, он еще и доминант. И я слукавлю, если скажу, что это мне не нравится.
– Хорошо, но я надеюсь, ты не извращенец, – отвечаю я, запуская руки в волосы, вынимая шпильки из прически, кидая их на стол. Немного трясу головой, и мои волосы ложатся на оголенные плечи. Давыдов осматривает меня с ног до головы, медленно скользя взглядом по моему телу. А мне кажется, что в холодной комнате становится невыносимо жарко. Давыдов ничего не делает, просто смотрит на меня, его цвет глаз меняется на темно-серый, стальной, а я чувствую, как возбуждаюсь, как грудь наливается и напрягаются соски, и все за какие-то секунды. Мое дыхание учащается, когда я вижу настоящие эмоции в его холодном взгляде. Его глаза начинают блестеть голодом, дикой жаждой по мне. И сейчас я понимаю, что он приказывает, но главная здесь Я.
– Медленно спусти бретели платья вниз, – следует очередной приказ, с легкой хрипотцой в сексуальном голосе, и я вхожу во вкус, мне нравится эта игра, это похлеще любых ласк и прелюдий. Беспрекословно выполняю его приказ, медленно по очереди спускаю бретели вниз. Моя кожа становится настолько чувствительной, что я вздрагиваю даже от собственных прикосновений.
– Спусти корсаж вниз, – властно, требовательно произносит он, а я дергаю чертов корсаж, оголяя свою грудь без бюстгальтера. Смотрю ему в глаза, будто жду вердикта, чувствуя, как холодный воздух обжигает грудь, и соски напрягаются еще больше, становясь бесстыдно острыми.
– У тебя прекрасная грудь, – тихо, даже можно сказать ласково, произносит он. – Откинь голову на спинку и закрой глаза.
Хочется воспротивиться его приказу, потому что я хочу смотреть на него и видеть его реакцию, но я не смею, и словно под гипнозом выполняю все, что он говорит. Запрокидываю голову, и прикрываю глаза.
– Прикоснись к своей шее и медленно, подушечками пальцев, веди вниз, – я полностью плыву на волнах его возбуждающего голоса, и выполняю все буквально в унисон с его голосом. Веду пальцами по шее, и мне кажется, что моя кожа горит от собственных прикосновений. Закрытыми глазами в полной темноте, я представляю, что это уже не мои руки, а его. Это он, так нежно и чувственно меня ласкает.
– Ниже, сожми грудь, поласкай ее, обведи соски, – выполняю все, что он говорит, начиная дрожать от накатывающих волн возбуждения, чувствуя, как жар разносится по всему телу. – Сожми соски, – и я сжимаю их, закусывая губы, чтобы с них не сорвался бесстыдный стон. – Сильнее! – почти рычит Давыдов. – Представь, что это делаю я, не щади себя. Потому что, когда я до тебя доберусь, я не пощажу! – и я сжимаю воспаленные, ноющие соски, и буквально подпрыгиваю на месте от острой сладкой боли, сильнее закусывая губы.
– Да, вот так. Умница. Теперь встань, сними эту чертову тряпку, хочу видеть твое тело, – медленно поднимаюсь на трясущихся ногах, снимаю платье, кидая его на диван, представая перед Давыдовом в одних чулках и трусиках, встречаюсь с ним взглядом, и вижу в них сумасшедший огонь, дикое возбуждение. Ликую внутри, понимая, что ему нравится все, что он видит и даже боюсь представить, что будет, когда он сам коснется меня. Обычно, это я всегда дразнила мужиков, как, можно дольше не давая им желаемое, а сейчас искусно, со знанием дела дразнят меня.
– Разве я разрешал тебе открывать глаза?! – немного зло спрашивает он, и я спешу их закрыть.
– Сними трусики, – ох, черт, эта возбуждающая хрипотца в его голосе сведет меня с ума. Медленно, дрожащими руками стягиваю с себя трусики, и покорно жду очередного приказа. – Сядь и раздвинь ножки шире, – сажусь, медленно развожу ноги и все-таки не сдерживаюсь, запрокидываю голову на спинку дивана и тихо постанываю от предвкушения. В следующую минуту, не поступает ни единого приказа, я слушаю тишину и свое глубокое, прерывистое дыхание. Тело начинает покалывать от жажды прикосновений, меня бросает то в жар, то в холод, между ног пульсирует, и я чувствую, прилив влаги только от его обжигающего взгляда. Я бесстыдно открыта, уязвима перед ним, и это возбуждает меня еще больше.
– Прикоснись рукой к своим мокрым складочкам, – усмехается Олег, – распредели влагу, и ласкай себя медленно, нежно, – и я все выполняю, дрожа от каждого прикосновения, стону громче и содрогаюсь, когда задеваю пульсирующий клитор. – Вот так, умница, войди в себя сразу двумя пальчиками.
– Нет! – не выдерживаю я, и буквально кричу. – Я хочу, чтобы это сделал ты! – в таком же приказном тоне требую я, потому что не могу больше этого выносить. Я откровенно себя ласкаю у него на глазах, а он еще ни разу не прикоснулся ко мне, тот раз, когда я чуть не упала не в счет. Давыдов глубоко вдыхает, я слышу, как он резко встает и ликую от того, что он идет ко мне, но я рано радуюсь. Олег обходит диван, встает позади меня, наклоняется к моему уху.
– Похоже, ты еще не поняла, что приказывать и что-то требовать могу только я, а ты подчиняешься и выполняешь! – он так близко, я ощущаю его горячее дыхание на своей коже, но этот мерзавец ко мне не прикасается, только дразнит своей близостью и запахом, который я жадно вдыхаю. – Делай то, что я говорю, войди в себя двумя пальцами, – с долей злости шепчет он мне на ухо. – Почувствуй, насколько ты мокрая, и трахай себя пальцами! Исполняй! – сама начинаю злиться на него, и эта злость еще хлеще распаляет мое желание, вхожу в свое лоно так, как он говорит, чувствую влагу, которая стекает по моим пальцам. – Запомни, милая, если я говорю – ты делаешь. Если я о чем-то прошу – ты исполняешь. И это касается всего! – неожиданно громко и раздраженно произносит он, от чего я замираю. – Продолжай! Вынь пальцы и пососи их, – он зол, очень зол и раздражен, а я никак не могу понять перемены в его настроении. Но разум затуманивается, и я не могу здраво мыслить и анализировать, когда все мое тело словно один сплошной оголенный нерв. Вкладываю в рот пальцы, немного их посасываю, чувствуя свой вкус. Я на пределе, сейчас мне не нужно много, я кончу только лишь от пары движений. Клитор болезненно пульсирует, все тело ноет от желания. Господи, что со мной? Такого просто не может быть! Это так порочно, и даже грязно, но мне все это нравится. – Ласкай себя, одной рукой сожми сосок, другой прикоснись к клитору, – грубый хриплый голос отдает очередной приказ. – И прекрати сдерживаться и кусать губы. Стони, я хочу слышать, как тебе хорошо, – в точности выполняю его приказ, и содрогаюсь от прикосновения к воспаленному клитору. Начинаю медленно его растирать круговыми движениями, шире раздвигая ноги, немного выгибаться и извиваться. И когда чувствую, что меня вот-вот накроет сокрушительной волной оргазма, Олег резко хватает меня за шею, и немного сжимает.
– Кажется, вчера я говорил тебе больше не общаться со своим бывшим мужем, – в первые секунды я даже не понимаю сути, застываю на месте, прекращая свои развратные действия. Резко распахиваю глаза, встречаюсь со злыми глазами цвета темного грозового неба.
– Продолжай, не останавливайся! – и я по инерции продолжаю себя ласкать, желая бесстыдно кончить, что бы он ни говорил. – На первый раз я прощаю тебя, милая, но, если еще раз я узнаю, что ты виделась или даже разговаривала со своим бывшим мужем по телефону, я накажу вас обоих! – буквально рычит мне в ухо, и больно прикусывает мочку, одновременно сжимая мою шею сильнее. Сама от себя не ожидаю, но я хриплю от нехватки воздуха, выгибаюсь дугой от волны мощного оргазма, накрывающего меня. Голова кружится, судороги проходят по телу, мне даже кажется, что я не могу нормально вдохнуть, когда он медленно разжимает пальцы, отпуская мою шею. – Я надеюсь, ты меня поняла, – уже притворно-ласково шепчет мне на ухо, поднимается, и отходит. А я впервые вижу от этого мужчины столько эмоций, но все заканчивается. На его лице опять отстраненность и холодность. Маска надета, и я даже не знаю, какой он настоящий.
– Если тебе нужен душ, он справа по коридору, внизу тебя ждет мой водитель, он отвезет тебя домой, – совершенно спокойно произносит Олег, и покидает гостиную, скрываясь за большой дверью из черного дерева. Совершенно не понимаю, как на это все реагировать. Я только что поимела сама себя у него на глазах, и он вообще меня не коснулся, не считая грубого захвата шеи. У меня, по сути, был секс с самой собой. А сейчас он оставил меня совершенно одну посреди его большой и холодной гостиной. Он ненормальный, и я, похоже, вместе с ним, раз на все это подписалась. Что он там сказал? Душ у него по коридору направо? Да пошел он к черту! Быстро поднимаюсь, натягиваю платье на голое, липкое от пота тело. Подхватываю сумочку, и покидаю его квартиру, оглушительно громко хлопнув дверью. Я, конечно, люблю властных мужиков. Но во всем надо знать меру. Я знаю его всего каких-то несколько дней, а он уже будет мне указывать, с кем мне общаться, а с кем нет?! Не на ту нарвался, кроткой мышкой я никогда не стану!
Глава 4
«Как ошибается женщина, ожидая мужчину, который создаст мир её мечты, вместо того чтобы взяться за это самой!»
Олег
– Что думаешь? – откидываюсь в кожаном кресле, слежу за секундной стрелкой часов, наблюдая неумолимый ход времени, которое не останавливается ни на секунду, всегда стремясь вперед. Но иногда так хочется, чтобы оно задержалось на одном мгновении и дало мне хотя бы минутную передышку.
– Нуууу, – тянет Инга. – Что-то в ней есть, – отпивает немного мартини, играя пальчиком, обводит кромку бокала. – На вид довольно хороша, статна, ухожена. Сразу видно, что она себя любит. – Но это только на первый взгляд. – Если бы я с ней пообщалась… – садится рядом на мой стол, игриво закидывая ногу на ногу.
– Нет. Пока это исключено, – Инга – умная девушка, никогда мне не перечит, всегда принимая мои правила до конца.
– Ну, тогда я не знаю, – надувает пухлые губы. – Как она вела себя на встрече с Альфредом? – допивает свой мартини, тянет бокал, чтобы я налил ей еще.
– Достойно. Немного растерялась в начале, полагая, что я привел ее в качестве шлюхи. Но когда собралась… В общем, не глупа, и может поддержать беседу.
– Тогда это то, что тебе надо. Ты изучил ее досье? – усмехается Инга, но тут же приходит в себя, пряча улыбку за очередным глотком напитка. Эта молодая рыжая стерва, хорошо меня знает и понимает, что я выяснил все, что мне нужно еще до первого свидания. Не люблю неожиданных сюрпризов. – А как она в сексе?
– Чувственная, немного нежная, – смотрю, как секундная стрелка часов отсчитывает минуту и идет на новый круг. – Она соблазнительная, – заканчиваю я, вспоминая как Алина кончала, когда я сжимал ее шею. И это хороший знак. Она не испугалась и приняла все до конца, получив при этом наслаждение.
– Но ты ее не тронул, – констатирует Инга. – Играл с ней в игру «Милая, трахни себя сама» – опустошая еще один бокал с мартини, произносит она. Вновь тянет ко мне емкость в ожидании, что я его наполню.
– Ты уже достаточно выпила, – забираю у нее бокал, отставляя его подальше.
– Хочешь знать мое мнение?
– Нет, – прикрываю глаза, чувствую очередной приступ головной боли, пока несильный, но я знаю, что боль меня не пощадит, будет усиливаться с каждой минутой, мучая меня всю ночь.
– Тогда зачем спрашиваешь?
– Хочу понять, ждать ли мне от тебя приступов ревности.
– А ты позволишь мне ревновать? – удивленно выгибая свои тонкие брови, спрашивает Инга.
– Нет. Если ты и ревнуешь, то должна пережить это сама, без моего участия. Просто вы, женщины, коварные особы. Мне ты можешь говорить одно, а за моей спиной посмеешь играть против Алины, – резко поворачиваюсь в ее сторону, смотрю в глаза, считывая ее реакцию, не отпуская ее взгляд. Инга хочет отвернуться, но я ловлю ее подбородок, с силой сжимаю, вынуждая смотреть на меня. – Смотри детка, сделаешь то, что мне не понравится, окажешься там, где я тебя подобрал. Ты меня поняла? – повышаю тон, давая понять, что я не шучу. Девушка быстро кивает, понимая, что наши откровенные беседы закончены. Инга. Маленькая хитрая женщина. Умная, милая, строгая с персоналом моих магазинов, которыми она заведует. И выполняет свою работу хорошо, за что я и ценю ее. Ее кротость, покорность и образ милой, глупой девочки – наигранный. Инга принимает правила игры, и примеряет на себя образ женщины, которую я хочу видеть. Она всегда тонко чувствует мое настроение, и знает, что я хочу. А я ценю ее как сильную женщину с судьбой в чем-то схожей с моей. У нас почти одинаковое прошлое, которое мы тщательно скрываем, прячась за масками сильных людей, которых никогда не сломить. Но это не так. Наши души давно сломлены и покрыты шрамами. Может это кого-то удивит, но в моей жизни не было много женщин, у меня нет вереницы любовниц и случайных связей, в сексе я люблю постоянство и проверенных партнерш. Ненавижу шлюх, брезгливо отношусь к их грязным телам. Меня выворачивает от приступа тошноты, как только я представляю, через сколько мужских рук они прошли. Нет, я никогда не искал для себя наивную девственницу, мне больше подходят женщины, которые вошли на пик своей чувственности и сексуальности, женщины, которые могут наслаждаться процессом от начала до конца, а не шокировано бежать от моих сексуальных пристрастий. Я не спешил прикасаться к Алине, мне нужно было знать, насколько она раскрепощенная и через сколько рук прошла. Я изучаю этот вопрос до сих пор. Но пока женщина, от которой так сладко пахнет соблазном, меня не разочаровала. В случайных связях не замечена, была замужем, мужу не изменяла, развелись из-за банального рутинного быта. Последние два года в отношения не вступала… Ну или тщательно их скрывала.
– Раздевайся, – даю команду Инге, отпуская ее. Мне нужна разрядка после ошеломительного оргазма Алины, и отвлечься от очередного нарастающего приступа головной боли. Инга быстро спрыгивает со стола, расстегивает платье, под которым ничего нет, кроме чулок. Откатываюсь в кресле подальше от стола, широко расставляя ноги. Но Инга не спешит, стоит на месте, не смея действовать без моих указаний. Девушка начинает тяжело дышать и немного дрожать, но это еще не придел, она может ждать дольше. Мне совершенно ничего не нужно делать, она заведет себя сама.
– Руки назад, – дальше ничего не нужно объяснять, она все сама сделает. Инга заводит руки за спину, сцепляя их в замок, расправляет плечи, выставляя грудь вперед. Кажется, это легко, но не каждая девушка может простоять долго в этой напряженной позе. Беру телефон, набираю номер моего помощника. На часах уже почти полночь, но Константин отвечает после второго гудка.
– Да.
– Константин, во сколько я завтра вылетаю? – спрашиваю я, расстегивая рубашку, продолжая следить за Ингой, которая начинает глотать воздух ртом, сжимая дрожащие ноги, хочет прикрыть глаза, но останавливается, зная, что этого делать нельзя.
– В восемь утра, – отвечает Константин. – Все документы подготовлены.
– Хорошо. Доброй ночи, – сбрасываю звонок, не дожидаясь его ответа. Кручу телефон в руках, немного задумываюсь, вновь набирая Константина. – Утром отправите орхидеи Алине Стрельниковой.
– Хорошо, что написать в сопроводительной записке?
– Я напишу сам, утром заберешь письмо.
– Хорошо, что-то еще?
– Нет, – вновь сбрасываю звонок, отключаю телефон, кидая его на стол. Снимаю с себя рубашку, продолжая осматривать напряженное тело Инги. Невольно начинаю сравнивать ее с Алиной. Грудь у Алины больше, идеальнее, ноги длиннее. Но главное кожа. В отличие от Инги, кожа Алины бело-молочная, без изъянов. Идеальный холст.
– Иди сюда, – подзываю девушку, и она облегченно вздыхает от того, что я, наконец, разрешаю ей подойти. Инга медленно идет ко мне, звонко цокая каблуками, нарушая тишину моего кабинета, останавливается в полуметре от меня и закусывает губы от нетерпения.
– Ближе, – тихо, четко отдаю приказ, открывая средний ящик стола, достаю из него зажимы для сосков, связанные тонкой серебряной цепочкой. Извращение? Нет. Соски – одна из самых эрогенных зон женщины и, если знать, как на нее воздействовать, можно сделать оргазм женщины ярче. Главное правило – надеть зажимы только когда возбуждение достигнет нужной точки, иначе боль будет не сладкой, а отрезвляющей. Кидаю зажимы на стол, замечаю, как Инга с интересом следит за моими действиями.
– Руки держать за спиной. Ноги шире, – я не приказываю, с Ингой этого не нужно, она прекрасно знает и понимает, что и как нужно делать. Все мои уроки она уже давно усвоила. Поэтому, грубый приказной тон здесь неуместен. Провожу кончиками пальцев по ее груди, обвожу возбужденные твердые соски, перекатывая их между пальцев, сильно сжимаю, слыша ответный всхлип. Веду рукой ниже, по животу, наблюдая, как по ее коже бегут мурашки, добираюсь до лобка, ниже, накрываю рукой влажную плоть, раскрываю складочки, нажимаю на клитор, ловя ее протяжный стон.
– Ты молчишь, не издаешь ни звука, – Инга, глубоко вдыхает и сильно закусывает губы, подавляя свой стон. Но я знаю, что она долго не выдержит, и скоро нарушит мой приказ. Растираю ее набухший клитор, скольжу пальцами ниже, входя нее сначала одним пальцем, постепенно добавляя второй и третий, растягивая влагалище, чувствую, как она начинает сокращаться, почти мычит, сжимая губы, глубоко, прерывисто дышит, чтобы хоть как-то выносить эту пытку. Продолжаю терзать ее плоть еще пару минут, понимая, что нужная точка достигнута. Вынимаю пальцы, беру зажимы, надеваю их на соски, фиксируя нужное давление.
– Аааа, – не выдерживает Инга, громко стонет в голос, нарушая мой запрет, вызывая мою усмешку.
– Ты застонала без разрешения, – спокойно констатирую я, вновь накрывая ее плоть, нежно обвожу клитор. – Ты знаешь, что делать. В исходное положение, – отпускаю ее, желая, чтобы она вернулась в центр комнаты, и получила свое наказание. Никогда не наказываю женщин плетками, стеками и прочими атрибутами, это не для меня. Лучшее наказание – это заставить томиться женщину в ожидании, и изнемогать от возбуждения, не получая разрядки. Инна злится, я вижу это по ее вспыхивающим глазам, но покорно возвращается в центр комнаты, вздрагивая от покачивания цепи на сосках. Поднимаюсь с кресла, прохожу мимо изнывающей Инги.
– Стоять так, не меняя позу, не сметь себя касаться, иначе буду мучать всю ночь, – говорю ей, выходя из комнаты. Я точно уверен, что девушка меня не ослушается, одного урока в наших отношениях ей хватило с лихвой. Инга не хочет больше превращаться в животное и скулить со слезами на глазах от неудовлетворенного желания. Нет, после, на работе, она высказала мне, кто я и что она обо мне думает. Я не доминант в полном смысле этого слова и после сессии могу выслушать все претензии. Прохожу к бару, наливаю себе минеральной воды, выпиваю ее мелкими глотками, подхожу окну, смотрю на ночной город и мелькающие разноцветные огни мегаполиса. Тру виски, пытаюсь облегчить нарастающую боль, но знаю, что это все бесполезно. Боль меня любит, и не отпустит до утра, пока не выжмет из меня все соки. Я уже стал забывать, когда спокойно и безмятежно спал по ночам, только урывками, или днем, когда боль ненадолго отступает.
Посматриваю на наручные часы, замечая, что прошло достаточно времени. Инга на пределе, хватит с нее сегодня, пора заканчивать. Возвращаюсь в кабинет, одобрительно улыбаюсь, заставая Ингу та том же месте с руками за спиной, всю покрытую мелкими капельками пота.
– Хорошая девочка, можешь отпустить руки. К стене! – девушка молча выполняет мой приказ, еле передвигая трясущиеся ноги. Прижимается спиной к белой стене, вздрагивая от контраста горячего тела с холодной стеной.
– Ноги шире, – уже без прелюдии проскальзываю в нее тремя пальцами, начинаю грубые, резкие толчки, понимая, что ей сейчас хватит и полминуты, чтобы достигнуть пика.
– Можешь стонать, – разрешаю ей, когда вижу, как сильно, почти до крови, она закусывает пухлые губы. Продолжаю движение пальцев, нажимаю большим на пульсирующий клитор, одновременно тяну соски за цепочку. И Ингу срывает, она начинает громко стонать, царапая руками стену. Проходит несколько секунд, натягиваю цепочку сильнее. Девушка застывает в немом крике, выгибается и кончает с громким криком, который отдается звоном и резкой болью в моей голове. Сжимаю челюсть до хруста, отпуская Ингу, думая о том, что зря позволил ей кричать.
– О Боже, прости, я не хотела так громко, – задыхаясь, оправдывается Инга, зная о моем недуге.
– Рот закрыла и встала колени! – раздраженно приказываю я. Девушка быстро кивает, сползая по стене к моим ногам, получая меня в свое полное распоряжение. Дальше ей не нужны указания, тут она профи, и лучше меня знает, что ей делать. Мне остается только намотать ее волосы на кулак, сильно сжать и контролировать процесс. А после приказать ее одеться, наказать слать мне ежедневные отчеты о делах в магазинах, которые она контролирует в мое отсутствие, и отправить ее домой, давая мне, наконец, слиться с моей болью в полной тишине.
Алина
Как и любая женщина, я люблю цветы. Любые, кроме гвоздик, которые ассоциируются у меня со смертью. У меня нет особых предпочтений, все цветы прекрасны и уникальны в своей живой красоте. Самое главное – не букет или его размер, а сам даритель. Человек, пожелавший скрасить твой день великолепным букетом. В этот раз цветы от Давыдова принес его водитель – молчаливый, угрюмый парень, разговаривающий односложными фразами.
Букет представлял собой три изящные и хрупкие веточки белых орхидей, перевязанных золотой лентой. К ленте привязан маленький черный конверт с золотым узором. Красиво, со вкусом и холодно, все в лучших традициях Давыдова. Так выглядят его извинение за вчерашнее? Хорошо, посмотрим, что внутри конверта. Не удерживаюсь от соблазна глубоко вдохнуть неповторимый свежий аромат, исходящий от конверта, означающий, что записку писал он сам.
«Она прогибает спину словно кошка, ее неповторимый запах соблазна усиливается во сто крат, красивые красные губы раскрываются в немом крике, и она рассыпается на множество осколков, теряя себя в самом прекрасном оргазме…
Я хочу видеть еще тысячи твоих оргазмов…
Я улетаю в Мадрид. Завтра вечером ты должна будешь прислать мне на почту письмо с одной из твоих самых грязных сексуальных фантазий. Не смущайся, не стесняйся и не бойся меня шокировать, я хочу, чтобы ты откровенно описала мне все, чего хочешь.»
Складываю листок с запиской вдвое, находясь в легком шоке. Это самые оригинальные извинения в моей жизни. Хотя я не совсем уверена, что он вообще извиняется таким образом. Но у этого мерзавца почти получается вновь меня очаровать. Он запомнил и описал мой оргазм, и теперь он мне уже не кажется таким грязным как вчера. Ставлю орхидеи в вазу, трогая пальцами нежные лепестки. Он хочет, чтобы я описала ему свои сексуальные фантазии в письменном виде! Что бы он вчера мне ни говорил, но он все-таки игрок. В голове сразу проносятся десятки фантазий, которые я даже не представляла до этого. И во всех моих эротических картинках фигурирует именно ОН. Господи, как я все это ему опишу?! Никогда не считала себя скромницей, но черт бы побрал этого мужика, мои щеки начинают гореть от смущения. Я давно не девственница, но Давыдов приносит в мою жизнь что-то новое, неизведанное, даже можно сказать запретное. Я, конечно, приятно удивлена, и даже немного смущена его посланием, и просто очарована цветами, но никаких откровенных писем я слать ему не буду. Он думает, я так легко растаю и прощу ему вчерашнюю выходку? Нет, если спустить ему с рук один раз – так будет всегда, мужика надо воспитывать сразу, пока не поздно.
***
– Мышка, не мешай маме, ты же видишь, что она разговаривает по телефону, – говорю я дочери Виктории, которую она привела сегодня к нам в салон. – Пойдем, я налью тебе сока. Беру девочку за руку и веду в маленькую кухню, угощая ее соком и печеньем. Пока Мышка уплетает печенье, рассказывая мне, что она попросила у Деда Мороза на Новый год, я варю себе кофе и не завидую Богатыреву, потому что список подарков девочки очень большой. Хотя, он их балует. Виктория недавно жаловалась, что Андрей и так слишком много позволяет ее дочери. Никогда не думала, что мужчина может так полюбить чужого ребенка, но Андрей опроверг все мои теории о том, что чужие дети никому не нужны.
– Алин, – зовет меня Вика, входя на кухню. – Там тебя спрашивают, – как-то немного неловко оповещает меня подруга.
– Кто спрашивает? – не понимаю я.
– Иди и сама все увидишь. Наверное, это должен быть сюрприз, – интригует меня Виктория. Ничего не понимаю, но посылаю Вике улыбку, спешу посмотреть на сюрприз. Выхожу в основной зал и первое, что я вижу – это знакомое лицо парня-водителя Давыдова. В следующую секунду бросается в глаза, что происходит на улице за большим витринным окном. Я теряю дар речи, сглатываю, находясь в шоке. Но очень приятном шоке, потому что понимаю, что стоящая там темно-бордовая машина с огромным, золотым бантом на крыше – это подарок мне!
– Алина Александровна, – приводит меня в чувство парень. – Не могли бы Вы выйти со мной на несколько минут, – киваю ему головой, оглядываюсь на изумленную подругу, и даже не надев пальто, в одной легкой полупрозрачной блузке и строгой юбке до колен, выхожу за парнем на улицу. Застываю напротив машины, не веря своим глазам.
– Это Вам, – как-то смущенно произносит парень, передавая мне ключи и папку с документами на машину.
– Что это? – не выходя из шока спрашиваю.
– «Toyota Camry», «престиж», этого года, в новом кузове и с полной комплектацией, кожаный салон, – парень продолжает мне рассказывать, чем напичкана эта машина и о том, что это самая безопасная модель, и что-то еще, но я его уже не слушаю. Я бы завизжала от восторга, и бросилась осматривать машину внутри, если бы не шок, который меня одолевал. Машина! Новая машина через неделю после знакомства! Он еще ни разу меня не поцеловал, но уже подарил дорогую тачку. В чем подвох? Ну должен же быть какой-то в этом смысл? Я могу понять подаренные цветы, украшения и шмотки, но машина после недельного знакомства – это слишком даже для меня! Это извинения? Он понял, что я обиделась, не послав ему письмо, о котором он просил и решил подарить мне машину? Бред! Нет, если бы мы находились в отношениях хотя бы пару месяцев, я бы с удовольствием приняла этот подарок, понимая, что он не потратил на него свои последние деньги. Такие подарки – это уровень Давыдова. А сейчас я вообще ничего не соображаю.
– А где сам господин Давыдов? – перебивая, спрашиваю я.
– Его нет в стране? – расплывчато отвечает парень, прощается со мной и спешит меня покинуть. А я так и стою напротив машины, раздетая, на улице, совершенно не чувствуя холода. Лихорадочно продолжаю думать, что мне делать. Может это своеобразная проверка на корыстность? Очередной тест Давыдова, который я должна пройти? Подхожу к машине, открываю водительскую дверь, сажусь за руль, осматриваю шикарный бежевый салон, глубоко вдыхая запах натуральной кожи. Так, Алина, соберись, думай. Как бы тебе не нравилось, но машину нужно вернуть. Снимаю блокировку телефона, который сжимала в руках, глубоко вдыхаю, набираю номер Олега. Слушаю монотонные гудки, с сожалением поглаживая рукой руль. О такой малышке я мечтала.
– Да, Алина, – отвечает Давыдов низким тоном. – Тебе уже доставили машину?
– Да, но…, – подбираю нужные слова, начиная волноваться, как школьница перед очередным экзаменом. Почему я никак не могу расслабиться с этим мужиком? Даже по телефону я чувствую некое напряжение.
– Алина, – поторапливает меня Давыдов.
– Машина великолепна, она мне очень нравится. Спасибо. Но попроси своего водителя приехать и забрать ее. Я не могу принять от тебя такой подарок, это… слишком, – закусываю губы, и вновь осматриваю салон, мысленно прощаясь с машиной моей мечты.
– Это просто машина. Твоя машина. И ты будешь на ней ездить, а не та той рухляди, на которой ты ездишь сейчас. Мой водитель приедет к тебе вечером, и ты отдашь ему свою старую машину. Считай, что это обмен. Возражений не принимаю! – Давыдов немного повышает тон.
– Но, Олег! – возмущаюсь я его категоричностью. – Мы с тобой еще…
– Алина, когда ты поймешь, что не имеешь права со мной спорить?! Я считал тебя неглупой женщиной. Машина твоя! Тема закрыта! – О, Божечки ты мой, мне еще никогда так настойчиво не дарили подарки. – Ты мне лучше скажи, почему я так и не дождался от тебя письма, о котором просил? – он вновь меняет тон из категоричного на отстраненный.
– Наверное потому что я тебе его не посылала, – хитро улыбаюсь, откидываясь на сидении, еще раз глубоко вдыхая запах моей новой машины. В конце концов, что за панику я развела?! Такие мужики как мой бывший муж дарят женщине сертификаты в дешевый spa-салон, а такие как Давыдов – шикарные машины, и это в порядке вещей.
– Ты разучилась писать? – с иронией спрашивает Олег.
– Если ты еще не понял, я была обижена на тебя, – усмехаюсь я.
– Была? Что изменилось?
– Ну… твои извинения в виде машины, в которой я сейчас сижу, немного смягчили мою обиду, – Давыдов ничего не отвечает, молчит какое-то время.
– Олег, ты еще здесь? – спрашиваю я, когда пауза затягивается.
– Подожди, – строгим тоном отвечает он, а в трубке слышится голос другого мужчины, который что-то докладывает Давыдову.
– Тогда я не буду тебе отвлекать и…
– Я сказал тебе подождать! – недовольно отвечает Олег – Я понял, действуем, вечером пришлешь мне полный отчет! – с таким же недовольством отвечает собеседнику. Вот она, моя плата за роскошные подарки. Терпеть его невыносимый характер тирана. И делать все, что он говорит. Вот только этот доминантный мерзавец не учел того, что я не позволю собой вертеть так, как он хочет.
– До свидания, Олег, – уверенно произношу в трубку, не зная, слышит он меня или нет, и сбрасываю звонок. Характер нужно показывать сразу, а не строить из себя того, кем не являешься.