Наталья Шагаева
Прости и спаси
Глава 5
Марк
Никогда не думал, что моей фатальной ошибкой станет любовь. Никогда не думал, что могу так обмануться в женщине, которую боготворю. Может, я и сам виноват. Недодал, недолюбил, уделял мало времени, недостаточно зарабатывал, дарил мало ласки – черт его знает, чего не хватало Веронике. До сих пор не могу поверить, что она просто прожженная тварь, которая так искусно притворялась, строя из себя мою маленькую девочку. Ищу ей оправдания и занимаюсь самокопанием. Но жизнь, сука, такова, что факт остается фактом. Кому, как не мне, знать, что слова, мольбы и слезы – фальшивы, всегда стоит верить только фактам, а они неумолимы, бьют меня наотмашь жестокой реальностью. И я загибаюсь от очередного точного удара. Если раньше я думал, что конкретно подсел на Веронику, и мне нравилась эта зависимость, то теперь ОНА стала моей смертельной неизлечимой болезнью. Мучительным вирусом, который въелся в каждую клеточку тела и медленно меня убивает. А я хочу излечиться….
Увидел ее голую, растрепанную, в кровати с голым уродом, и мне реально снесло крышу, я и сам не помню, что творил, что говорил, помню только сперму на ее животе и кровь ее любовника. Я убивал его в какой-то горячке, в ярости, похожей на агонию. Если бы меня не скрутили, я бы реально убил, уничтожил ту тварь, которая отобрала у меня счастье. А может, мне надо было благодарить этого мудака. Он ведь открыл мне глаза на истинную сущность моей жены. Так я вроде щедро его отблагодарил всеми сбережениями, что у меня были, плюс деньгами с продажи машины.
Потом в СИЗО остыл немного, провылся в подушку, разбил все костяшки на пальцах, оставляя на стенах кровавые узоры, и начал мыслить, прокручивая в голове детали. Точно вспомнил страх, недоумение и полную растерянность в глазах Вероники, словно она сама только очнулась и не понимает, что происходит. Ее глаза умоляли не верить в происходящие. И я зацепился за эту гребаную надежду, начиная искать жене оправдания. В СИЗО я сидел чисто формально, связи располагали иметь чистую постель, нормальное питание и средства связи. Мой арест майор придумал для успокоения души пострадавшего, который трахал мою жену. Урод требовал засадить меня. Откуда не возьмись, почти сразу появился адвокат, требуя прозрачного расследования и, мать их, справедливости. Побои, записи с камер, где я добиваю мудака, быстро оказались у них в руках. И мне все больше и больше начало казаться, что вся эта грязь воняла подставой. Но не был понятен мотив. Это план Аркадия и Вероники, чтобы избавиться от меня или все же личная месть с использованием моей жены. И я молил всех богов, чтобы это было второе.
Попросил Женьку, моего подчиненного, которому доверяю как себе и знаю еще со школы МВД, добыть мне все записи с камер клуба отеля и найти таксиста. Пробить подноготную Аркадия и по-тихому допросить Вероникиных коллег, персонал отеля и клуба. Пересматривал обрезки видео, где фигурировала моя жена, и терял призрачную надежду, кадр за кадром она ускользала из моих рук.
Внутри клуба камеры были расположены так, что их компания не попадала под наблюдение, только обрывки, по которым ничего не понятно. А вот на выходе моя изрядно пьяная, немного шатающая жена была вполне довольна, она смеялась, запрокидывая голову, пока этот мудак вел ее до машины. Таксист рассказал, что парочка всю дорогу хохотала, а потом обнималась. В отель Ника тоже шла по доброй воле, буквально вися на своем начальнике. Но главное не это. Окончательно добил меня их поцелуй, от которого меня вывернуло наружу, и казалось, что внутренности выедала серная кислота. Моя маленькая любимая Лисичка, девочка, которую я носил на руках и видел в ней свое продолжение, сама повисла на шее у этого мудака и откровенно целовалась, пока он грязно лапал её за задницу. В этот момент я пожалел, что не убил его и не свернул шею Веронике. Да она была пьяна, но это никак её не оправдывает! В этот момент я поверил в слова Аркадия, что она давно мне изменяет. Я даже не удивился признаниям коллег Вероники, которые твердили, что моя жена и их начальник флиртуют. Все это доказывало, что моя жена – лживая, похотливая тварь. Я был настолько ослеплен своей любовью что, не замечал очевидных вещей. Или она гениальная актриса, двуличная шлюшка, которая играла передо мной милую невинную девочку.
На самом деле меня ломало, я хотел её видеть! Приезжал к нашему дому на старенькой машине, купленной на последние деньги, и часами стоял во дворе, наблюдая за окнами. Мне очень хотелось посмотреть ей в глаза, задавая кучу вопросов, но главный из них – чего ей не хватало! Что такого мог ей дать этот урод, чего не мог я?! Ей же стоило только попросить, и я бы в лепешку разбился, но сделал. Мучил себя, курил одну за одной, глотал холодную водку из горла, пытаясь сдержать себя и не пойти к ней. Иначе убью! Медленно придушу, чтобы не досталась никому. Как ты могла?! Как?!
Хотелось сдохнуть. Залить в себя столько водки, чтобы не проснуться утром с очередной головной болью и навязчивыми мыслями о Веронике. Снимал кольцо, швырял в стену, а потом, как идиот, искал его, ползая по полу. Потому что для меня что-то значил этот кусок металла, а для неё – нет. Она не снимала свое колечко, когда трахалась с другими. Задавал себе вопрос – сколько раз она это делала за три года?! И понимал, что не хочу этого знать. Ничего не хочу больше про неё знать! Ни видеть, ни слышать, иначе все закончится плохо! Иногда очень хотелось сдохнуть – мёртвым уже все равно, они ничего не чувствуют. А я все еще бился во внутренней агонии и искал ей оправдания, которых нет.
Уволился я не по собственной воле. Нет, по бумагам я ушёл по собственному желанию. А на деле… Хотя мне было уже наплевать. Эта работа ничего хорошего мне не принесла, и амбиций поубавилось. Зачем бежать вверх по карьерной лестнице, если в душе ты на самом дне и не собираешься подниматься. Черкасов что-то бурчал, что такова воля пострадавшего, его условие. Дескать, такие, как я, не могут служить народу, но он не оставит меня и отправит на время в какое-то захолустье участковым, выяснять, куда пропала корова и читать лекции местным алкашам. Майор говорил, мол, это на время, все утихнет, и я восстановлюсь, но мне не нужны были такие перспективы. Вот так, за мгновение я потерял жену, работу, да и смысл жизни в целом.
После развода мне легче не стало. Не может бумажка стереть память и выкинуть из головы ту, которую любил. Жизнь на время пошла под откос. Старая квартирка моей матери, развалюха машина под окном и очередная порция водки на столе – стали моими спутниками жизни. Полная безнадега, из которой я сам не хотел выбираться. Первые несколько месяцев я просто захлебывался в агонии, не желая ни с кем общаться. По-прежнему продолжал ездить к дому, где, как казалось, был счастлив, словно верный пёс, выл под окнами Вероники и кусал собственные кулаки, не позволяя себе сорваться и бежать к ней. Когда она пришла ко мне и кричала о любви, я отчаянно хотел ей поверить, я даже на мгновение представил, что все это – страшный сон, но её блядские губы, запах, растрепанные волосы, вновь вернули меня в тот день и я понял, что реально могу её убить. Мне даже хотелось это сделать, меня ломало… Зверь внутри требовал расправы. Он хотел уничтожить ту, которая его приручила, а потом грязно предала.
В один из таких дней, когда в очередной раз подыхал возле ее окон, во двор въехала машина ее любовника, и в ту же минуту я пожалел, что не добил его. Я бы ничего не потерял, гнил бы на зоне, так же загибаясь от боли, зато эта тварь лишилась бы богатого ёб*ря. Он вышел из машины с букетом цветов, и сразу же поднял взгляд на ее окна. Я буквально сбежал со двора. Вылетел из машины в желании добить падаль и запихать эти цветы в его глотку, но вовремя затормозил, убегая в другую сторону. Не помню, сколько пробежал, нашел себя задыхающегося в незнакомом дворе, умылся снегом и закашлялся и почти выплевывая легкие. Тогда я понял, что в моей жизни нужно что-то кардинально менять, ломать себя под другую жизнь, иначе я реально загнусь из-за этой твари. Я пришел в себя и понял, что эта тварь не достойна даже моих мучений. Потому что она двуличная, лживая, фальшивая сука, на которую я растрачивал себя попусту.
Глава 6
Прошло 2 года
Вероника
Чтобы не случилось, жизнь не стоит на месте. В какой бы я не была депрессии, нужно было жить дальше. Просыпаться по утрам, что-то есть, пить, ходить на работу и выполнять какие-то действия. Говорят, время лечит. Нет! Это неправда. Время лишь заглушает острые симптомы. Душевная болезнь остается. Где-то внутри постоянно что-то болит. Такая глухая ноющая постоянная боль, которую остро чувствуешь по ночам, когда остаешься наедине с собственными мыслями. Но я научилась с ней справляться, то есть я срослась с этой болью. Чувствую себя опустошенной. Словно Марк наполнял меня, а теперь я уже не я, лишь пустая оболочка.
Можно было пожить у родителей, но они давно живут в поселке, где нет работы. Но это было скорее оправданием для самой себя. Я отчаянно не хотела покидать нашу с Марком квартиру. Мы вместе делали в ней ремонт, выбирали мебель, и каждая деталь этой квартиры напоминала мне о муже. Иногда мне даже казалось, что Марк просто уехал в долгую командировку и может вернуться в любое время. Я ждала его… понимая, что он не вернется. Бывали моменты, когда я отчаянно ненавидела его за то, что не поверил, за то, что недостаточно любил, чтобы почувствовать меня, и рвала наши свадебные фотографии. А иногда просто тонула, захлебываясь от тоски, любви к Марку и бежала распечатывать уничтоженные фотографии. Вот так и жила, кидаясь из крайности в крайность, в ремиссии, но точно знала, что моя зависимость вернется.
Утро, как всегда, начинается с крепкого кофе и прохладного душа, чтобы взбодриться и заставить организм функционировать. Недолгие сборы на работу – наношу немного косметики, надеваю черное платье чуть ниже колен со шнуровкой на груди, черные колготки и ботильоны на каблуке прекрасно дополняют мой образ, распускаю волосы, выпрямляя их утюжком и, кажется, выгляжу неплохо, презентабельно. На самом деле мне плевать на внешность, была бы моя воля, я бы надела джинсы, толстовку, и удобные кроссовки, собрав волосы в хвост. Но сейчас я работаю администратором ресторана и мне нужно выглядеть презентабельно.
Вместо завтрака я предпочитаю выкурить сигарету, запивая горький дым черным кофе, сидя на подоконнике. Несколько минут, чтобы отравить себя в тишине, и можно идти на работу.
Накидываю плащ, подхватываю сумочку, закрываю квартиру и спускаюсь вниз. Осень в этом году ранняя, с конца августа льют дожди и стоят туманы. Открываю зонт и бегу до метро, стараясь, не наступать в лужи. Забегаю в вагон метро, цепляюсь каблуком и медленно лечу на толпу недовольного народа. Пытаюсь затормозить и хватаюсь за пальто рядом стоящего мужчины, чувствуя, как он подхватывает меня за талию и буквально втягивает внутрь, дергая на себя. Двери закрываются, вагон метро трогается, а мы так и стоим – я, вцепившись в пальто мужчины, а он держит меня за талию. Я в шоке, потому что если бы мужчина не помог мне, а вагон тронулся, то страшно даже представить, что со мной было.
– Спасибо, – благодарю мужчину, приходя в себя. Отпускаю его пальто, пытаясь отодвинуться, но мужчина продолжает сжимать мою талию. Он немного выше меня, но учитывая, что я на каблуках, рост у мужчины выше среднего. У него необычная внешность: черные волосы, уложенные в аккуратную прическу, резко очерченные скулы, волевой подбородок, густые брови, чёрные глубокие глаза с мелкими морщинками и небольшой шрам на щеке. На нем черное элегантное пальто с высоким воротником, под которым виднеется белый свитер. Я бы не назвала его красивым, скорее харизматичным, и пахнет от него холодным парфюмом. Странно то, что он совершенно не вписывается в окружающую обстановку. Такие ухоженные холеные статные мужчины в брендовой одежде не ездят на метро. Но все это я отмечаю скорее автоматически, по привычке. В последнее время моим хобби стало изучать людей. Я рассматриваю посетителей ресторана и, словно Шерлок, пытаюсь понять, чем они занимаются, по деталям в одежде и внешности.
– Виталий, – неожиданно представляется мне мужчина слегка улыбаясь. А я не хочу этого знакомства, и неудобно промолчать поскольку он меня только что спас. Дергаюсь, вырываясь из его захвата, и отодвигаюсь насколько это позволяет переполненный вагон.
– Светлана, – представляюсь я, не желая называть настоящее имя. Не знаю, почему так поступаю, несмотря на то что он мой спаситель, этот мужчина меня пугает, есть что-то темное, тяжелое и отталкивающее в его чёрном взгляде, словно смотрит в самую душу.
– Очень красивое имя, – так и хочется съязвить сказав, «жаль, что не мое», но я сдерживаюсь. Киваю и отворачиваюсь к окну, поскольку не желаю продолжать разговор. Виталий больше не произносит ни слова, я всю дорогу смотрю в одну точку, думая о работе, но я чувствую его взгляд, и мне не по себе. В какой-то момент хочется выйти не на своей станции и доехать на работу на такси. Странная реакция, может потому что я отвыкла от мужского внимания. Да и не хочу я никакого внимания. Ни от кого! Мужчины – большие дети, играют с женщинами, как с живыми игрушками, используя их ради своих целей, ревниво относясь ко всем, кто посмеет прикоснуться к их вещи. А когда сломают игрушку, выкидывают ее на помойку, приобретая себе новую.
Раздражает тот факт, что мужчина выходит на моей станции и галантно, с той же лёгкой полуулыбкой, пропускает меня вперёд. Буквально вылетаю из метро, спеша на работу, стараясь не оглядываться, не желая продолжать знакомство. Выдыхаю, только когда вхожу в ресторан и раздеваюсь в своём кабинете.
***
Рабочий день подходит к концу. В понедельник мы закрываемся рано. Рабочий персонал проводит генеральную уборку, а я работаю с бумагами. Но так вышло, что сегодня я все успела до обеда, поэтому я просто бесцельно вожу мышью по экрану монитора. Домой, в четыре стены, на свидание с телевизором идти не охота. И я открываю свою почту, очищая ее от скопления ненужных рекламных писем. Натыкаюсь на новое странное письмо от адресата под именем ***, с текстом:
"И каждый вечер так: в холодную постель
С продрогшею душой, в надежде не проснуться,
И снова легион непрошенных гостей
Устраивает бал… Чтоб им в аду споткнуться!
Нет, лучше уж в петлю. Нет, лучше уж любой,
Какой-нибудь кретин, мерзавец, алкоголик,
О лишь бы, лишь бы Тень он заслонил собой
И болью излечил – от той, последней боли…
О, как безжалостно поют колокола,
Как медленно зовут к последнему исходу,
Но будешь жить и жить, и выплачешь дотла
И страсть, и никому не нужную свободу…"
Становится жутко от прочитанных стихов. Сглатываю, и зачем-то вновь перечитываю жуткие строчки. Нет имени отправителя, нет контактов, ничего, кроме стихов, которые отражают мою душевную болезнь. В горле пересыхает и образуется ком, а я, как сумасшедшая, продолжаю вчитываться в отдельные строчки, чувствуя, как потеют ладони, а по спине бежит холодок. «В холодную постель с продрогшею душой». «В надежде не проснуться». В дверь стучат, и я вздрагиваю, подскочив на стуле.
– Да, входите! – быстро закрываю письмо, выходя из почты. Бред какой-то! Это просто совпадение. Кто-то ошибся адресатом. Разговариваю с вошедшим барменом, а самой не по себе. Не могу отойти от этих стихов. Они навязчиво засели в моей голове. Я прочла их пару раз, но, кажется, могу повторить в своей голове каждую строчку. Бармен что-то говорит о поставках алкоголя, я даже поддерживаю беседу, что-то отвечаю, а сама где-то далеко, в своих мыслях.
Выхожу из кафе и просто иду по центральной улице. Хочется развеяться, проветриться и выкинуть из головы навязчивые мысли. Захожу в торговый центр, брожу по отделам, рассматривая одежду, косметику, даже покупаю себе пару кремов и новые духи, которые мне буквально навязывает девушка-консультант. Она долго подбирает мне аромат, предлагая понюхать разные пробники, а я общаюсь с ней и делаю вид, что выбираю духи, только для того, чтобы чем-то себя занять. Выхожу из центра и направляюсь в любимый кафетерий, выпить латте и съесть десерт. Раньше я этого себе не позволяла. Не курила, не ела калорийные десерты, только по праздникам, а сейчас мне все равно. Моими маленькими радостями стали сигареты и сладости.
– Ника! Ника! – кто-то окрикивает меня, когда я перехожу дорогу. Оглядываюсь и вижу, как из такси выходит Ленка, жена Олега. Это наши с Марком друзья. Когда-то мы дружили парами, встречались по выходным, ездили на природу, однажды даже вместе отдыхали в Египте. Они весёлые ребята, и когда-то нам было весело вместе. Мы с Ленкой готовили ужины, пока наши мужья играли в нарды. Засиживались допоздна, играя в карты. А потом случился наш развод, и дружба сошла на нет. За последние два года я общалась с Леной только в социальных сетях, где она рассказывала мне, что Марк занялся бизнесом, открыв компанию по установке охранных систем и видеонаблюдения.
За последний год он неплохо поднялся и развил свою компанию, занимая свою нишу на этом рынке. Никогда не сомневалась, что у него все получится. Марк – неглупый мужчина, жаль, что уволился из органов, он всегда гордился службой – это было его призвание.
– Идёт, по сторонам не смотрит, а я уже горло сорвала, – усмехается Ленка, – куда торопишься?
– Да так, никуда, – улыбаюсь я, осматриваю цветущую Лену. Подмечаю, что она поправилась, а потом понимаю, что подруга беременна. – О Боже! Поздравляю! – искренне радуюсь я.
– Спасибо, – Ленка прикладывает руку к животу, начиная рассматривать меня. Нам сигналит такси, и подруга хватает меня за руку и тянет к машине.
– Поехали. У Олега сегодня день рождения. Все уже собрались в «Венеции».
– Нет! – пытаюсь затормозить и как можно мягче вырваться из Лениного захвата. – Мне нужно… – мямлю, придумывая что-нибудь правдоподобное, лишь бы никуда не идти. – У меня дела.
– Ой, знаю я твои дела. Не переживай, Марка там не будет. Он поздравил сегодня Олега по телефону, извинился и предупредил, что не придёт. У него там какие-то проблемы на работе.
– Лен, я все равно не могу, дело не в этом, – останавливаюсь возле такси, не желая никуда ехать.
– Ой, не нервируй меня, мне нельзя волноваться. Поехали, посидим немного, поговорим. Там только все свои и Олег будет рад. Не понимаю, почему разводясь с мужем, ты развелась с нами?!
Ленка все-таки уговорила меня и утащила за собой. Как оказалось, подруга немного задержалась на работе, поэтому мы появились в ресторане самыми последними. Поначалу я ещё выдумывала причину, как сбежать от подруги, но потом подумала, что немного пообщаться с людьми и развеется, лучше, чем смотреть очередную серию сериала, поедая мороженное.
– А где все? – спрашиваю, когда мы входим в почти пустой зал.
– Все в малом зале, – Ленка указывает на второй этаж, и я вспоминаю, что там есть отдельный зал для небольших торжеств. – Только давай заскочим в туалет.
Мы проходим в туалет и, пока Ленка делает свои дела, я поправляю помаду, расчесываю волосы и наношу на шею пару капель новых духов. В моей сумке вибрирует телефон, и я спешу ответить на звонок. Номер не знаком, но мне в последнее время часто звонят по работе, поэтому я спокойно отвечаю, смотря на себя в зеркало.
– Да, алло, – а в ответ тишина. Я слышу звук дороги на заднем плане, но мне никто не отвечает. – Я вас слушаю! – говорю громче, а в ответ только дыхание. – Да! – последний раз повторяю, но, так и не дождавшись ответа, скидываю звонок.
– С кем разговаривала? – интересуется Ленка, и моет руки.
– Не знаю, мне так и не ответили, что-то со связью, – отвечаю я, забрасывая телефон в сумку. Подруга тоже поправляет макияж, и мы поднимаемся наверх.
Малый зал находится в мансарде. Здесь уютно, приглушенный свет, играет легкая музыка и пахнет корицей. Вокруг большого стола на отдельных плетеных креслах с подушками сидят гости. Олег, его родители, пару незнакомых мне мужчин и Марк… Он не видит меня, потому что сидит ко мне спиной. Но я узнаю его из миллиона мужчин. Его ровную спину, широкие плечи, затылок и родинку на шее. А главное, что рядом с ним рыжеволосая девушка, и они явно очень близко знакомы. Врастаю в пол, чувствуя, как бешено бьётся сердце. Я не видела его два года, я тосковала, я умирала по нему. И мне сейчас плевать, что он с другой, я хочу просто посмотреть, понаблюдать за ним, чтобы вспомнить какой он.
____________________________
*Стихи: Владимир Леви.